Рудольф фон Бюнау, прусский генерал, кавалер двух железных крестов ещё за первую мировую войну, командир 73-й пехотной, был старым опытным воякой. В отличие от 170-й пехотной, которая, по сути, была почти корпусом, так как в её состав входила 240 дивизия резерва, что существенно повышало её огневую мощь и мобильность, 73-я была чисто пехотной дивизией, вся артиллерия и обозы перемещались у неё на лошадях и подводах. Эта дивизия предназначалась для непосредственного штурма Севастополя, где техника пройти не могла, где лошадь и солдатские руки решали всё. Снятие её с Севастопольского участка было вынужденной мерой. После того, как две дивизии застряли в горах и грязи, а сын потомственного промышленника генерал-майор Виттке, который, благодаря связям своего отца в Берлине, натаскал в свою дивизию кучу бронетранспортёров SdKfz 251 'Hanomag', якобы, в качестве эксперимента, встал, без возможности подвезти топливо ещё 27-го декабря, после этого Манштейн приказал обеспечить подвоз топлива и боеприпасов тыловым частям 73 пехотной. Вслед за тылами, и сама дивизия развернулась на северо-восток. Когда 28-го декабря стало ясно, что армия генерала Батова решительно перешла в наступление на Джанкой и, имея неповреждённую железную дорогу, превосходит немецкие части в подвижности и огневой мощи, стал ясен замысел русских: отрезать 11-ю армию от снабжения, окружить её по частям, и уничтожить. До этого русские всегда наступали всем фронтом, 'держа линию', здесь же применили излюбленный немецкий приём: танковые клинья. Как назло, 1-я танковая армия, понёсшая большие потери под Ростовом, ничем существенным помочь не могла. Она сама с трудом сдерживала атаки русских на Миус-фронте. 3-го января Черноморский флот высадил тактический десант у Красноперекопска, похоронив надежду на подход резервов ставки. 11-я армия оказалась в техническом окружении. Манштейн поставил новую задачу фон Бюнау: захватить Джанкой и деблокировать армию. С наступившими морозами зашевелилась и 170-я дивизия. Оставшимся бронетранспортёрам подвезли горючее, в воздух поднялись немногочисленные самолёты, оставшиеся после удачного рейда русских по трем аэродромам. Подготовка заняла три дня и, четвертого января, 11-я армия перешла в решительное наступление на Джанкой. Поначалу всё складывалось удачно, но, заменивший нерешительного генерала Первушина на должности командующего 44-й армией генерал-лейтенант Львов, правильно предположив, что немцы ослабили правый фланг, ударил на Карасу-Базар, подрезая во фланг позиции 170-й дивизии Виттке. Виттке был вынужден ослабить давление на Батова. Оставшиеся у Манштейна 85 самолётов не смогли предотвратить удары русской авиации по наступающим немцам. За сутки немцы продвинулись на 6 километров, но, 5-го января налетел ураганный шторм, авиация была прижата к земле, русские перешли в контрнаступление, забрали обратно эти 6 км и двинулись дальше, пользуясь своим превосходством в танках и артиллерии. Виттке бросил в бой свой последний резерв: остатки 240-й дивизии резерва, смог остановить продвижение 44-й армии, захватившей часть Карасу-Базара. В городке начались упорные уличные бои.

Как в воду глядел! Где-то через неделю, 'Крымский воин' опубликовал Указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении званий Героев Советского Союза трем командирам Крымского фронта: подполковнику Няшеву, капитану Андрейченко, старшему лейтенанту Иванову и краснофлотцу Суничеву (посмертно). Под указом громадный подвал, где в красках описан их подвиг. Они остановили 132-ю пехотную дивизию, нанесли ей тяжёлые потери и долго мотали тех по лесным горным дорогам и тропам. Остатки батальона в количестве 25 человек были представлены к орденам Ленина и Красного Знамени. Об участии в этом приключении взвода разведки АВФ ни одного слова не было написано. Прочитав статью, Дима специально зашёл к радистке и показал её. Он, вообще-то, сторонился Сони: она была красавицей и знала себе цену. Плюс, воспитание соответствующее, романов ни с кем не крутила, хотя охотников было хоть отбавляй.

— Как же так, товарищ командир? Ведь... — Дима прижал палец к своим губам, показывая ей соблюдать тишину.

— Видишь, всё описание начинается без дат, даты появляются после 29-го января. Сразу после того, как меня в отпуск отпустили. Всё тонко! Я в отпуске был, и имеются документы об этом. Поняла?

— Это несправедливо! Надо Сталину написать!

— С ума сошла? Не смей! Этим ты не поможешь, только хуже будет. Переживу, ордена — дело наживное! — забрав газету, коснулся свернутым кончиком носа Сони, и вышел из помещения радиостанции. Спустя несколько секунд оттуда выбежала, вся в слезах, радистка. Старший политрук Костин посмотрел на неё и на командира:

— Что с ней? Ты, что ли, её обидел? Чё ты к ней пристаёшь? Она же недотрога?

— Поэтому и пристаю! — улыбнулся Дмитрий, хотя на душе скребли кошки, и хотелось так же, как Соня, выплакаться, но он понимал, что в том бою, под таким чутким руководством, можно было полностью потерять роту. А так, и овцы целы, и волки сыты. Рота работает, за последнюю неделю восемь выходов. Морозы стоят на загляденье. Он никогда и не думал, что в Крыму бывают такие! Немцы прекратили наступать, и перешли к обороне. Начальство, помладше армейского комиссара Мехлиса, довольно, и, хвалит за точные и своевременные данные о противнике. А комиссара он переживёт, если не расстреляют! С такими 'весёлыми' мыслями, он собрал сводки за последние сутки, взял охрану и поехал в штаб армии. Конечно, находиться во Владиславовке ему было удобнее: и штаб рядом, и, иногда, к Десфине успевал забежать. Теперь об этом приходится только мечтать. Тут же внизу стало немного жарко и стало неудобно сидеть! Десфина ему нравилась. Но, мечтая о жарких ласках, он не забывал внимательно смотреть за дорогой.

— Стой! К бою! — он заметил легкое шевеление в придорожной канаве и натянутый через дорогу трос! Перекувыркнувшись через плечо, распластался на дороге, изготовив ППД к бою. Но, засада молчала! Скаты, явно, заминированы. Либо группа в мёртвом пространстве, либо... Краснофлотцы начали проявлять нетерпение, пришлось прикрикнуть: Лежать! Он достал бинокль, и старался рассмотреть: с какой стороны немцы. Немцы не выдержали первыми! Поверх голов ударил пулемёт, а камыши у дороги зашуршали в сторону от шоссе.

— Вызывай роту и разведупр! Сообщи о засаде! — прокричал он радисту.

— Станция в машине осталась, товарищ лейтенант.

Немец прошёлся по 'Доджу', тот загорелся и взорвался. 'Каюк рации!' Дмитрий перевернулся на спину, посмотреть в другую сторону, и тут же дал очередь по выскочившему из камышей немцу. 'Становится жарковато!' — подумал он. В этот момент на шоссе появилась колонна автомашин со стороны Владиславовки. 'Пуфф!!!' — выдохнул Матвеев, видя, как спешиваются бойцы, открывают огонь по пулемёту.

— Держим спину! — подал он команду, впрочем, бойцы и без этого чётко заняли круговую оборону. Спустя несколько минут по шоссе уже можно было ходить. Одна рота преследовала немцев справа от шоссе, вторая слева. Камыши здесь узковаты, поэтому через некоторое время бойцы провели мимо четырёх задержанных: трех немцев и одного гражданского, остальные были убиты. Сапёры проверяли скаты и канавы вдоль дороги, а Дмитрий отчитывал радиста за брошенную рацию. Добрались на попутках. Допрос пленных показал, что они работали без наводки, просто хотели взять офицера, желательно штабного. Бархоткин скупо похвалил Митю, что без потерь справился с засадой.

— Матереешь! Скоро таким волчарой станешь, что и не подходи! Удачненько я тебя присмотрел в Емрюке! Пойдём, доложимся!

Серьёзные бои развернулись у села Рейзендорф или Фрайлебен, некогда богатого колхоза. Населения там не осталось, до войны в колхозе жили почти исключительно евреи. Перед самой войной рядом с селом был открыт один из крупнейших аэродромов на территории Крыма. Здесь базировались тяжёлые бомбардировщики ТБ-3 Черноморского флота. Во время войны стояли бомбардировщики Хейнкель-111 сотой дивизии люфтваффе. Ко дню высадки, Манштейна поддерживало три дивизии бомбардировщиков и одна, 77-я, дивизия истребителей. Из допросов захваченных в Джанкое лётчиков и штабных офицеров 27-й бомбардировочной дивизии стало известно, что одной дивизии: 51-й, более не существует. Её потери после проведённых рейдов по аэродромам и усиления штурмовок, составили более 150 самолётов, 27-я дивизия пострадала меньше, более половины лётчиков сумели улететь из Джанкоя в Евпаторию и Сарабуз, но технический состав по большей части погиб, плюс потеряно техническое и автомобильное обеспечение этой дивизии. Для восполнения потерь, люфтваффе решило перебросить из Германии четыре 'группе' из первой учебной дивизии, которая базируется в Кёнигсберге. Ожидаемое время прибытия: март месяц. Посылать только самолёты, без наземного обеспечения, Геринг, с согласия Манштейна, отказался. В Крым перелетело дополнительно 24 самолёта Ме-109F для усиления 77-й дивизии. Хотя наша авиация и вела воздушную разведку, но облачная погода, многочисленные снегопады и метели, не позволяли широко развернуть воздушную войну. Плюс, большое количество наших самолётов находилось в плачевном состоянии. На территории полуострова базировалось четыре неполных полка истребителей, значительно уступающих основному истребителю немцев. Поэтому основная часть этой войны легла на плечи разведчиков армии и флота. К тому же, в Сарабузе находился штаб 11-й армии. В очередном циркуляре, полученном Матвеевым, именно Сарабуз числился как важнейший пункт для диверсий. Штаб 11-й армии находился на улице Октябрьской в здании школы N 1. В том же квартале, но с входом со стороны улицы Карла Маркса, проживал небезызвестный генерал-полковник Манштейн. Недалеко протекает речушка Салгир. Сведения добыла агентурная разведка ГРУ ГШ. От них в роту приехал из Ростова-на-Дону начальник оперативно-инженерной группы Илья Старинов, знаменитый диверсант, с группой опытнейших минёров. Началась разработка операции по уничтожению штаба 11-й армии и её командующего.

Полковник Старинов сразу взял быка за рога: начал проверку подготовки личного состава, хотя и поставил ограничения. Рота должна была сопроводить и обеспечить подход к объекту группы его 'спецов'. Вся остальная часть операции ложилась на плечи восьми, совсем неприметных, одетых в гражданку, человек, двое из которых были девушки. Старинов гонял роту на проверке до потери пульса, затем удовлетворённо хмыкнул, и дал сутки отдыха. Планировал операцию сам Старинов, никто в роте и в группе не знал ни маршрута движения, ни точки назначения. Только Старинов. Косвенно о цели выхода догадывался Дмитрий, исходя из циркуляра. Занятия группа Старинова проводила отдельно от роты. Линию фронта перешли в 22 км от Улу-Узеня, высоко в горах. Оттуда, ночью, рота двинулась к Первому Симферопольскому совхозу. Марш в 32 километра по горной местности с 40-50-тикилограммовым грузом. Рота была экипирована в немецкую полевую форму разведчиков. Под утро форсировали шоссе Симферополь-Феодосия. Впереди три татарских села: Чуюнча, Чуйке и Джурчи. По ручью Тубай перебежали в одноимённую балку. Там куча карстовых пещерок, здесь и разгрузили свой груз. Отдыхали до вечера, вечером группа Старинова ушла. Из-за этого у Матвеева со Стариновым возник спор: впереди был хутор Беки-Эли, 12 домов, там, 100%, был полицейский пост. Была необходимость нарушить связь, но Старинов не соглашался.

— Нельзя нарушать спокойствие! Я дал указание пройти тихо.

Сам однорукий диверсант остался в пещерах. Он был слишком известен в узких кругах. Сразу после отхода группы, Илья Григорьевич приказал Дмитрию отходить и уводить людей.

— Товарищ полковник, а если что-то не так пойдёт? Кто подстрахует группу?

— Чем? Чем ты можешь их подстраховать?

— Мы можем пройти маршем в Сарабуз, товарищ полковник. Доставить всё прямо на место, и атаковать обе цели.

— Какие обе? У нас одна цель! Того, что понесли с собой мои люди, для неё достаточно. Маленький домик в 'Плодоводе'.

— А, зачем тогда столько тола?

— Закладка, приказано доставить для какого-то партизанского отряда.

— В этой части Крыма нет партизан!

— Есть. Два отряда. Видимо, для них.

— Товарищ полковник! Здесь, абсолютно точно, никаких партизан нет. Есть два отряда, которыми руководит гауптман Штольц. Базируются в Азеке и Бай-Кияте. Недалеко отсюда. 100% немцы будут использовать этот тол для подрывов в Симферополе.

Старинов выматерился.

— Это — точно? Нас же повесят за одно место!

— Эти сведения дал татарин, которого взяли вместе с немецкой группой 12 января. Мы же посылали копии допросов в Ростов!

— Такие сведения не поступали! Так! Подсвети!

Их накрыли плащпалаткой, полковник достал немецкие бланки, и начал их заполнять.

— Готово! Строй роту, вместе с грузом.

Рота вышла на дорогу, обрубили провода в Симферополь, двинулись дальше. Старинов, изображавший немецкого майора, шел спереди колонны. Дмитрий, гауптман, шел позади, и зачищал полицейские посты с помощью 3-го взвода. К переезду подошли в тот момент, когда одна из девушек пыталась через него пройти, но жандармы к ней пристали. Требовали показать содержимое сумочки и трусиков. В ножи взяли пост, заменили жандармов. Отсюда до штаба армии ровно 1154 метра. Пропустили эшелон, идущий сторону Джанкоя: пополнение на фронт. В садике, на изгибе шоссе, подготовили жерди и заряды. Их несли в середине колонны. На перекрёстке Октябрьской и Карла Маркса комендантский пост, с двумя пулемётными точками. Роте подана команда: правое плечо вперёд. Бдительный жандарм помахал красно-белым кружком: Стой! Майор пошёл к нему. Не доходя двух шагов до жандарма, майор уронил смятую бумажку, сигнал атаки. Нож 'гауптмана' Матвеева 'из-под руки' влетел в горло пулемётчику, второго пулемётчика заранее прикрыли от 'кино', и взяли тоже в ножи. Майор вместе с бумагами 'подал' кинжал в горло. На всё ушло около секунды. Рота проследовала к зданию штаба, а несколько человек проскользнули в сад колхоза 'Садовод'. Штаб обошли, оставив его охрану у входа нетронутой. В 22.00 завыли сирены воздушной тревоги, появились самолёты, и рота атаковала штаб армии. Охрана у входа ничего не подозревала до того момента, пока не посыпалось стекло в окнах первого этажа, и на первый этаж штаба на жердях были доставлены 54 ящика тола с зажжёнными шнурами, а в транспортёры у штаба влетело по противотанковой гранате. Несколько пулемётов поставили жирную точку на посту фельджандармов.

Рота отходила в полном порядке. Задание "два" осталось невыполненным. Домик Манштейна был подорван, но его в этом домике не было. Он находился где-то в частях на фронте. Отходили на Беш-Терек, немного изменив маршрут движения. Рассвет застал роту двух километрах от леса возле села Бура, и Старинов приказал идти в село, и 'искать партизан'. В разгар проверки, приехал взвод фельджандармов, его командир переговорил со Стариновым, довольно усмехнулся, глядя, как солдаты тщательно осматривают каждый дом. Тут захлопали выстрелы и кого-то погнали в горы. Дали уйти, выстроились в цепь и двинулись в горы, имея на хвосте жандармов. Рота углубилась в лес, собралась, и ускоренным маршем двинулась наверх. 'Кинокомедия' удалась. Всё время в гору, особо не побежишь. Через час пришлось делать привал, и восстанавливать сбитое дыхание. Илья Григорьевич помотал головой, и платком вытер пот.