Деревня Дубовый Щит

Мгновенно очнувшись, я сел и в тут же начал осматриваться, пытаясь осознать свое местоположение и причину своего здесь пребывания. Единственное, что было мне знакомо, — это мои солдаты. Все остальное было совершенно чужим.

— Кто ты? Чего тебе надо? Чего... — Я бросил быстрый взгляд на небольшое окно — там было черным-черно. — Чего будишь людей, когда за окном еще тьма, хоть глаз коли! — рыкнул я на него.

Неизвестный мужчина замешкался с ответом, и снова взглянув на него, я заметил кое-что ненормальное — его выпученные глаза и перепачканное чем-то черным лицо.

— Так это, ну... — Он отчаянно замахал руками, словно это движение могло бы помочь ему вытолкать из горла нужные слова. — Там же это, ну, пожар, — наконец выпалил он.

— Пожар? Какой пожар? — услышал я из-за спины сонный голос Трезора.

— Пожар? Где пожар? — Это подал голос Тур.

— Пожар? Зачем пожар? — зевнув, подал голос разбуженный Игнац.

— Какой пожар!? — Голос разбудившего нас мужчины снова поперхнулся. — Пламя! Пожар! Пожарище! Огонь на полдома! А в доме люди! Жарко пылает — никак не подойти! Нужны руки! Много рук! Иначе людей не спасти!

Пожар. Горит дом. А в доме люди. Эти слова расставили все по своим местам.

— Мы идем! — сразу ответил я, вставая с лавки на ноги. В тот же миг меня малость качнуло — ноги еще не слушались. Но разум уже пытался представить себе, как нужно будет действовать.

— Вниз! На выход! — крикнул я, поворачиваясь, с удовлетворением наблюдая, как все парни, как один, вскочили на ноги. Все молодцы.

А теперь на помощь.

Стрелой слетев на первый этаж и выскочив из харчевни наружу, мы сразу окунулись в шум ночного события. Воздух, еще недавно наполненный запахом жареного мяса и дешевого вина, теперь был пропитан едким дымом и тревогой. Через несколько дворов от нас пылал один из домов. Темные клубы дыма, озаряемые ярким пламенем, угрюмо поднимались в небо, стараясь затмить собой редкие облака, звезды и даже луну. Казалось, само ночное светило отвернулось от этого зрелища, испуганное яростью стихии. Вокруг раздавались встревоженные голоса, треск горящего дерева, и отборная мужская ругань, словно пытающаяся заглушить страх и бессилие перед лицом огня.

Мы побежали на свет, инстинктивно стремясь к центру происходящего, и быстро оказались рядом с источником неприятностей. Теперь, когда ничего не загораживало наш взор, мы могли видеть пожар во всей его красе — или, скорее, в его ужасающей мощи. Незнакомец, чьи слова привели нас сюда, не солгал — горело не меньше половины дома, и жаркое пламя, словно хищник, было готово с радостью поглотить и уцелевшую часть постройки. Больше всего обгорела крыша, превратившись в обугленный скелет, из которого вырывались языки пламени. Часть горящей соломы, сорвавшись вниз, упала на поленницу, стоящую у самых дверей. В одно мгновение дрова вспыхнули, отрезав, тем самым, единственный выход наружу. Это было похоже на ловушку, захлопнувшуюся перед теми, кто оказался внутри.

Жуткое зрелище для тех, кто стоит снаружи, наблюдая за разворачивающейся трагедией с безопасного расстояния. Но боги весть какое для тех, кто сейчас внутри!

Перед плетнем суетились несколько мужчин, вбегая во двор с полными ведрами воды, и выбегая с пустыми. Пока я размышлял, что стоит предпринять, Трезор мощной рукой выхватил одного и развернул лицом к себе.

— Где староста? Чем помочь? — быстро спросил он короткими и четкими фразами.

— А? Чего? — В глазах пойманного мужчины царило смятенье и хаос. Но вот, его взгляд сфокусировался, и он увидел нас. — Шедан! Трезор! — раздался знакомый голос.

Мы пригляделись — да это Бонур!

— Что тут у вас происходит? — Трезор еще раз дернул рукой, требуя ответа.

— Что, что? Не видишь — пожар! Дом горит! — виновато ответил он.

— Это мы сами видим, — строго ответил Трезор. — Кто командует тушением пожара? Мы готовы помочь. — заявил он, махнув подбородком на желтые туники. — Я понимаю, всем заправляет староста. Где он стоит? Где нам его искать?

Бонур мотнул головой, словно что-то уверенно отрицая.

— Староста вечером уехал в соседнюю деревню. Сейчас за старших совет старейшин — главный кузнец деревни, главный мельник, и наш главный плотник. Это они поставили людей цепью от колодцев и до горящего дома, чтобы они тушили пожар.

— Ясно.

— Часть людей стоят у самого дома, и снимают баграми с крыши целую солому.

— Понятно.

— А еще они поставили мага Дормидонта, чтобы он всем помогал. Да только проку от него, как с козла молока, — пожаловался кровельщик.

— Это еще почему? — успел удивиться я.

— А чем маг зверей тут поможет? — Бонур пожал плечами.

Ничего и не скажешь.

— Где стоят старшие? — вновь строго спросил Трезор.

— С той стороны дома. — Мужчина махнул рукой за дальнюю часть двора.

— Хорошо. — Трезор отпустил его и повернулся к нам. — Бегом к ним! Может им не хватает людей, чтобы доставить воду с еще одного колодца.

Я продолжал восхищаться уверенностью Трезора. Отличный вышел десятник — так смело и уверенно действует. Я тут же припомнил, что один раз он уже становился участником пожара, и, вероятно, этот жизненный опыт помогал ему и сейчас.

Неожиданно Трезор снова замер и повернулся к Бонуру.

— Людей из дома вывели? — строго просил он его.

— Нет. — Плечи сельчанина уныло опустились вниз, как будто из-под них вышибли внутреннюю опору. — Они сами наружу не выходили, и мы зайти не можем — везде огонь и дым. Вот и пытаемся хоть как-то управиться с пламенем.

— И? — Глаза десятника требовательно сузились в ожидании ответа.

— Не очень успешно, — честно признался он. — Тилль и Маричка делают крепкое хлебное вино для трактира и харчевни. Похоже, что огонь добрался до их запасов.

Тилль и Маричка! Знакомые имена отозвались во мне колокольным звоном, который ударил прямо в мою душу.

— Тилль и Маричка? — Я аж подпрыгнул, услышав их имена. — Это не те Тилль и Маричка, что я недавно видел в харчевне и от которых получил небольшой подарок?

— Да, это они.

Услышав его слова, в меня внутри словно что-то сжалось. Тилль и Маричка. Семья, что недавно пережила одно глубокое горе, теперь переживала еще одно, не меньшее, а куда как большее. Пожар, закрытый дом, и шлейфы едкого дыма. Представить себе их положение было страшно. Запертые в огненной клетке, они, вероятно, боролись за жизнь, задыхаясь от дыма, обжигаясь жаром, в отчаянной попытке найти спасение там, где его, казалось, уже не было. Их крики, если они и были, то, скорее всего, тонули в реве пламени и треске обваливающихся балок.

Мужчина, женщина и маленький ребенок. И никто в деревне не может им помочь. Хотят, но не могут. Потому, что не в силах.

В этот момент, стоя перед пылающим домом, мы ощутили всю беспомощность человека перед мощной стихией.

Неожиданно на мое плечо легла тяжелая рука Трезора.

— Господин маг, — слышал я его спокойные и решительные слова. — У вам много магической силы?

— Магической силы? А я чем тут помогу? — удивился я. — Из моих заклинаний тут может помочь разве что заморозка. Но она слишком слабая, не для такого пожара, — пояснил я, соотнося в уме силу бушующего жара и силу своего холода. — Тут, по-хорошему, нужен маг воды. Или, на худой конец, маг земли. Но никак не маг льда, — заявил я уверенно.

И верно. Магия воды — это поток, движение, способность проникать и охлаждать. Она гасит, смывает и приносит жизнь. Магия земли — это основательность, защита, способность поглощать и изменять. Она укрывает, укрепляет, дает опору. Обе эти силы, каждая по-своему, направлены на противостояние огню. Но чем тут поможет магия льда? Тем более — моего уровня?

Но у Трезора уже имелся ответ.

— Зато у вас есть заклинание магического доспеха, — напомнил мне десятник.

Магический ледяной доспех. Доспех, что закрывает почти все тело, оставляя свободным лишь место для лица, и что должен защищать от ударов вражеских стрел и мечей.

— А причем тут доспех? — не сразу понял я.

— Это доспех — ледяной. А лед защищает от пламени.

Слова десятника, словно осколки льда, пронзили грохот пожара. Я молчал, пытаясь осмыслить услышанное. Ледяной доспех — он же не просто защитный доспех. Это доспех из льда, а лед — это надежная защита от той стихии, что сейчас поглощает дом, собирающейся оставить после себя лишь пепел и отчаяние.

Войти в дом, полный яростного огня. Такая мысль даже не приходила мне в голову. И вовсе не из-за страха. Страх — это естественная реакция на опасность, простое желание выжить, которое, к счастью, еще меня не покинуло. Но то, что я ощущал, было чем-то иным, более глубоким, чем просто боязнь. Войти в огонь — это что-то сродни безумию.

Яркий свет, страшный жар, завывание огня, искры, треск, грохот и дым. Свет от пламени, пылающий, словно солнце, что готов тебя ослепить. Страшный жар, который готов мигом выпить твои глаза и обглодать плоть с костей, словно дикий зверь. Завывание огня, не просто ужасный шум, а словно вопли тысячи монстров, готовое свести тебя с ума и этим запутать, сбить с толку, лишить чувства направления. Опасные слепящие искры. Треск, говорящий о том, что где-то что-то вот-вот может рухнуть, погребя все под собой все живое и неживое. И, конечно, дым. Густой, едкий дым, который затмевает твой взор, превращая мир в непроглядную тьму, и не дает дышать, сдавливая легкие, словно плотницкие тиски.

И вот я, маг. Самый обычный маг. Не герой из легенд, не могущественный чародей, чье имя шепчут с благоговением. Я — тот, кто еще несколько лет назад был обычным помощником лекаря, примораживающим травы для большего сохранения и делающий свои первые зелья, и помощником у трактирщика, продлевающим срок храненья самых разных продуктов. Я — тот, кто недавно стал рядовым магом форта. Я — тот, кто только этой весной убил своего первого монстра, и это было не героическое сражение, а скорее отчаянная схватка за собственную жизнь, после которой я еще долго не мог прийти в себя.

И еще — я привык все обдумывать наперед. Обдумывать, прикидывать, рассуждать. Прокручивать в голове, что и как, рассчитывать, сопоставлять. Я привык не бросаться в опасность сломя голову, а идти, придумав план и стратегию. А главное — я всегда имел шанс отступить назад.

А тут...

В моей голове промелькнула ужасная картина: дом, охваченный пламенем, стены, которые вот-вот рухнут, и сквозь этот ад пробивается фигура, облаченная в сияющий, морозный доспех. Но что окажется более прочным, что будет более сильным: мой ледяной доспех, гибельное пламя пожара, деревянные перекрытия или... моя сила воли? Решусь ли я? Вступлю ли в эту схватку, даже если шансы на победу кажутся ничтожными? Смогу ли я? Смогу ли я сохранить хладнокровие, когда вокруг бушует пламя? Выйдет у меня то, что сейчас кажется практически невозможным?

Получится ли? Не знаю. Но я не могу стоять и разрешить огню поглотить тут все без остатка. Я не могу просто стоять и смотреть, как это безумие разрушает то, что когда-то было домом. Мои руки, привыкшие к простым пассам колдовства, теперь должны будут встретиться с жаром. Мой разум, привыкший к разнообразным расчетам, должен будет найти путь сквозь дым и хаос.

Просто пойти и сделать, ведь там умирают люди. Не ради славы, не ради почестей, и ни ради своей репутации, а ради спасения жизней. Пойти без размышления, лишь ради шанса спасти.

— Хорошо, я пойду, — согласился я, делая решительный шаг вперед.

В моей голове уже складывался образ: белая мгла, сплетающеюся в прочную броню, морозный воздух, окутывающий тело, и ощущение незыблемой прохлады, которое будет отталкивать жар. Я верил, что мой доспех будет не только защищать от действия огня, но и давать мне силы, чтобы преодолеть страх и отчаяние, которые наверняка охватили тех, кто оказался в ловушке.

Но все так же рука десятника вернула меня на место.

— Господин Шедан — я имел в виду себя, а не вас, — прозвучал его голос.

— Себя? — ошарашено переспросил я его, не веря своим ушам.

— Да. Если вы наколдуете его на меня, то с ним я смогу войти в этот дом и, находясь в безопасности, смогу найти и вытащить местных погорельцев.

В этот момент я понял, что рядом со мной стоит не просто воин, а человек, готовый рискнуть своей жизнью ради спасения других. Его просьба была не о личной выгоде, а о возможности выполнить долг, который казался мне невыполнимым.

— Я...

Десятник ждал. Его взгляд был полон решимости, но в глубине глаз читалась и тревога. Он знал, что огонь — это непредсказуемая сила, и даже самый совершенный доспех может иметь свои пределы. Но он также знал, что без попытки шансов нет.

— Нет. Я решил — мы пойдем вдвоем, — твердо сказал ему я, откинув свои сомнения.

— Но вы командир нашего форта. Вы не должны рисковать собой, — заявил он чуть дрогнувшим от волнения голосом.

— А я и не рискую... если мы будем вдвоем, — отозвался я подбадривающим тоном. — Ведь вдвоем мы осмотрим дом в два раза быстрей. А еще я смогу там наложить целых два заклинания — на спасенных людей, если мы их найдем, или на нас двоих, чтобы наши поиски продолжались дольше, — родилась мысль в мозгу. — Так что с тобой, вдвоем, мы почти не рискуем.

— Спасибо, — прозвучало в ответ взволнованно-приглушенно.

Но на разговоры больше времени не было.

— Ларра-луара-тура!

Белый туман облегает меня.

— Ларра-луара-тура!

Белая мгла обволакивает Трезора.

— Вперед!

Две белые фигуры устремляются в жадный огонь.

*

Утро встретило нас не ласковым солнцем, а серым, угрюмым небосводом, словно оплакивающим случившееся. Мелкий, противный дождик сеял свою печаль на пепелище, а в воздухе висел едкий запах гари, смешанный с горечью утраты. Повсюду виднелись потеки сажи, словно слезы, стекающие по обугленным стенам. Но, несмотря на эту мрачную картину, в сердце теплилась искра надежды. Самое главное — все были живы. Тилль, Маричка и их маленький ребенок.

Их дом, еще вчера наполненный смехом и теплом, сгорел почти дотла. Лишь обугленные балки напоминали о былом уюте. Но благодаря нам с Трезором, его хозяева уцелели. Сейчас они лежали в доме старого мага Дормидонта, укрытые теплыми одеялами, а он, склонившись над ними, отпаивал целебными зельями и мазал ожоги успокаивающими мазями.

Дормидонт, с его морщинистым лицом и проницательным взглядом, снова казался воплощением мудрости и спокойствия. Он быстро на тщательно осмотрел принесенных в его дом погорельцев, осторожно прощупал пульс, заглянул в полузакрытые глаза, послушал их сбивчивое дыхание, и наконец, произнес, словно вынося приговор:

— Жить будут. — Его голос был тихим, но твердым. — Благодаря вам — будут.

В этих словах звучала не только твердое утверждение, но и благодарность. Я почувствовал, как тепло разливается по груди, несмотря на холодное утро. Мы сделали все, что могли, и у нас все получилось.

Затем старый маг, не теряя времени, занялся обхаживанием больных, колдуя над ними, словно над хрупкими цветами. А меня попросил сделать несколько целебных зелий — так, на всякий случай, вдруг у него что-нибудь кончится. Я не возражал. В такие моменты нельзя сидеть, сложа руки. Тем более, что у Дормидонта имелся запасной набор для алхимиков, а мне для создания простых целебных зелий требовалась только вода. Самая обычная колодезная вода, и много ледяной магии.