Непобедимая и легендарная (балтийский фактор 2)

Бонч-Бруевич ткнул указкой в кружок, расположенный на карте чуть севернее красного шнурка, после чего продолжил доклад:

— Задача осложнена тем, что Нарву защищают подразделения четыреста пятого немецкого полка, формирующегося четвёртого эстонского полка (командир — полковник Йохан Лайдонер) и добровольцы из Нарвской дружины "Союза обороны Эстонии", а также немецкий бронепоезд. Кроме этого, эстонскому командованию подчинён Псковский добровольческий корпус полковника Генриха Генриховича фон Нефа. Сама эстонская армия на сегодняшний день состоит из одной дивизии генерал-майора Александра Тыниссона, в состав которой входит шесть пехотных полков, артиллерийский полк и инженерный полк, а также большого количества мелких добровольческих формирований. Ситуация осложняется тем, что кроме немцев и эстонцев нашим войскам могут оказать сопротивление англичане. Путём артиллерийской поддержки с кораблей и высадки десантов. Поэтому кроме трёх красных эстонских полков: первого Ревельского эстонского коммунистического пехотного, второго Феллинского эстонского коммунистического пехотного и четырнадцатого Нарвского эстонского коммунистического пехотного, в операции примут участие свежесформированная седьмая армия Северного фронта, а также корабли Балтийского флота. В состав седьмой армии вошли: шестая Новгородская стрелковая дивизия и десятая стрелковая дивизия, прибывшая из Уральского военного округа. Общее командование седьмой армией и операцией в целом возьмёт на себя бывший Генерального штаба капитан Август Иванович Корк, ранее выполнявший обязанности начальника оперативно-разведывательного отдела штаба девятой армии. Часть кораблей Балтийского флота также поступит в его оперативное подчинение. О конкретике потом договоритесь с товарищем Щастным. На первом этапе вы должны взять Нарву, а на втором Ревель и Валк. Вам понятна задача, товарищ Корк?

— Так точно, Михаил Дмитриевич. Единственное, мне тоже не помешал бы бронепоезд. Иначе много людей положим.

— Согласен. Товарищ Свешников, седьмой армии тоже нужно будет выделить один полк из вашего корпуса.

— Сделаем, Михаил Дмитриевич. Я Августа ещё по учёбе в академии Генерального штаба знаю. А ещё слышал, что он школу военлётов окончил. Это так?

— Так точно, Михаил Степанович. Ещё в прошлом году. Имею звание военный лётчик-наблюдатель.

— Самолёт в вашей армии есть?

— Есть.

— Тогда прилетай завтра в Петроград, там обо всём и договоримся. Есть у меня ещё кое-какие соображения.

Подождав, пока мы с Августом закончим, Михаил Дмитриевич спросил, уже обращаясь ко всем присутствующим:

— Какие будут вопросы, товарищи?

— Спасибо, Михаил Дмитриевич, в общих чертах всё понятно, — на правах старшего из приглашённых ответил бывший генерал-лейтенант Генерального штаба Снесарев. — А мелочи всегда можно будет уточнить в рабочем порядке. Единственное, что нам желательно уточнить прямо сейчас, это день "Д". Начинать-то мы все, я так понимаю, будем одновременно.

— Вы правы, Андрей Евгеньевич, начинать будете одновременно. А что касается дня "Д". Надо, чтобы земля хорошенько промёрзла, и при этом снега ещё не намело. Как вы сами считаете, когда это произойдёт? Вы ведь у нас военный географ!

— Я полагаю, что в этом году в Нарве и Петрограде зима установится не раньше пятого декабря. А к десятому декабря уже и на Украине подморозит.

— Что у нас будет десятого декабря? — пробормотал Бонч-Бруевич, заглядывая в календарь. — Вторник. Нормально. Вот десятого декабря и начнём.

После окончания совещания приглашённые, переговариваясь между собой, направились в столовую, где всех должны были покормить. Мы с Лёшей Щастным собрались туда же, но были остановлены Бонч-Бруевичем:

— Вас, товарищи, я попрошу задержаться.

И повёл нас в свой кабинет. Там уже хозяйничал Сталин, растапливая небольшую "буржуйку". Ленин сидел за столом и что-то быстро писал убористым почерком.

— Присаживайтесь, — распорядился Бонч-Бруевич, устаиваясь рядом с Лениным. — Нам с вами предстоит обсудить ещё пару вопросов, но сначала, товарищ Свечников, мы хотели бы выслушать ваше мнение о запланированных войсковых операциях.

— Не стесняйтесь, товарищ Свечников, — обратился ко мне Ленин, оторвавшись от своих записей. — Мы тут все, по большому счёту, теоретики, а у вас есть практический опыт решения аналогичной задачи в Финляндии. Поэтому смело говорите то, что вы думаете.

— Относительно большой политики мне этот план кажется идеальным. Всё продумано грамотно. И в военном плане на первом этапе всё должно получиться. А вот потом начнутся сложности.

— Что вы имеете в виду? — поинтересовался Сталин. Он уже закончил растапливать печурку и тоже присел к столу.

— Войско Польское и англичан. Давайте я тоже, как и Михаил Дмитриевич, пойду по часовой стрелке слева направо. У Антонова-Овсеенко на первом этапе больших проблем не будет. Территорию Украины он займёт, советскую власть на ней установит. Но потом, когда в дело вступят польские войска, ему не устоять на таком широком фронте с имеющимися силами, часть из которых является априори ненадёжными — я имею в виду махновцев. Понадобятся подкрепления, и дивизия-другая тут погоды не сделает. Нужна как минимум армейская группировка, плотно насыщенная артиллерией. Не сразу, конечно. По моим прикидкам, месяц или два у нас будет. Аналогичная ситуация со временем сложится и у Снесарева в Белоруссии. Занять он её сможет, а вот удержать — едва ли.

— Логично, — согласился со мной Бонч-Бруевич. — Примерно так мы это себе и представляли. Что скажете по Латвии?

— У Фабрициуса самая выгодная позиция. Территория маленькая, население настроено доброжелательно, немцы особо упираться не будут — устали они уже от войны. А перебросить туда что-либо серьёзное у них не получится — Экспедиционный корпус мы разбили в Финляндии. Поэтому тут подкрепления, скорее всего, не потребуются. Более того, возможно, Фабрициус со временем даже сможет помочь соседям.

— А что вы думаете по поводу Эстляндии? — поинтересовался Сталин.

— Вот тут, пожалуй, самая сложная ситуация. Для нас ведь, насколько я понимаю, главная задача Ревель?

— Именно так, — подтвердил Ленин. И отодвигание границы от Петрограда.

— Вот! А как на это посмотрят англичане?

— Резко отрицательно, — заявил Сталин. — Но объявлять РСФСР войну, скорее всего, не станут. Ограничатся поддержкой эстонской армии.

— То есть флот не пришлют, ограничившись несколькими кораблями в Ревельском порту. Возможно, ещё несколько войдут в Нарвский залив.

— Да, скорее всего, именно так и будет, — согласился со мной Бонч-Бруевич.

— И противопоставить им Корку будет нечего, — подвёл я итог. — Мои бронепоезда тоже окажутся бессильны против корабельной артиллерии. Там совсем другие калибры.

— Вы считаете, что Корк не сможет закрепиться в Эстляндии и Эстонская советская республика обречена? — спросил Ленин.

— Нет, я так не считаю. Выход есть.

— Какой? — заинтересовался Сталин.

— Алексей Михайлович, — обратился я к Щастному. — Железнодорожные батареи у вас на ходу?

— Не совсем, — смутился Алексей. — Они сейчас в Петрограде, на Обуховском заводе. Ждут, пока появится возможность привести их в порядок. Там, в принципе, ничего серьёзного, просто транспортёры давно не обслуживались. Я не думал, что они мне в ближайшее время понадобятся, поэтому и не торопил с этим.

— Вам пока и не понадобятся, а мне в самый раз будут.

— Поясните, товарищ Свечников, что это за батареи и для чего они вам нужны? — вмешался в наш разговор Сталин.

— О батареях лучше меня объяснит Алексей Михайлович, это всё-таки его епархия, а уже потом, после его пояснений, я расскажу о своей задумке.

— Хорошо, — согласился Сталин. — Мы слушаем вас, товарищ Щастный.

— С 1917 года на Балтийском флоте имеются две отдельные Морские тяжёлые батареи-поезда, построенных на Петербургском Металлическом заводе по проекту инженера Дукельского. Прототипом послужили французские двухсотсорокамиллиметровые железнодорожные артиллерийские установки. Крупнокалиберные морские орудия были установлены на тяжёлые железнодорожные транспортёры, ранее использовавшиеся для перевозки из Петербурга на Чёрное море наших подводных лодок. На первую — два десятидюймовых сорокапятикалиберных орудия, изготовленных для броненосца "Ростислав", но не подошедших из-за неудачной конструкции станка. На вторую — два восьмидюймовых пятидесятикалиберных. Каждая батарея состояла из двух транспортеров с орудием, шести товарных вагонов, одного служебного вагона и вагона-прикрытия, на котором размещались боеприпасы, стоявшего между транспортером и локомотивом. При дальних передвижениях батарее предоставлялись вагон первого или второго класса для офицеров, два вагона для солдат, четыре обыкновенные платформы и крытый вагон для походной кухни. Эти батареи успели немного повоевать на Западном фронте во время Великой войны, но погоды не сделали, так-как могли стрелять только вдоль железнодорожного полотна. Боковое отклонение не более двух градусов. Потом их привезли обратно. С тех пор транспортёры стоят на Обуховском заводе. Нам они оказались не нужны, так как калибр их орудий для поражения современных дредноутов уже недостаточен. По этой же причине они, я полагаю, не подойдут и Свечникову. Насколько я понял, он хочет продолжить счёт и добавить к потопленным им германским дредноутам ещё и парочку английских. Ничего не получится. Чтобы утопить английский дредноут, в него надо попасть из двенадцатидюймового орудия несколько десятков раз. А дредноут снесёт открыто стоящую батарею вторым или третьим залпом.

— Ещё как подойдут, — не согласился я с Алексеем. — Во-первых, я не собираюсь топить дредноуты — их там просто не будет. А для крейсеров и эсминцев эти калибры вполне достаточны. Во-вторых, Алексей Михайлович, на суше, в отличие от моря, достаточно просто найти позицию, скрытую рельефом местности. В Финляндии я именно так и поступал.

— Там у тебя была мортира!

— Да, старая мортира, давно снятая с вооружения. И она, кстати, никуда не делась. А тут, согласен, даже не гаубицы. У этих орудий предельный угол возвышения составляет всего тридцать пять градусов. Но мне и этого хватит с запасом.

— Подождите, товарищ Свечников, — прервал наш спор Ленин. — Вы что, собираетесь принять участие в захвате Нарвы?

— Нет, конечно. Нарву Корк возьмёт без меня. А вот с взятием Ревеля, если в порту будет стоять хоть один английский крейсер, он без моей помощи точно не справится. Или потери будут просто запредельные.

— Допустим, — вклинился в разговор Бонч-Бруевич. — Что вам для требуется для решения этой задачи?

— Передать обе батареи мне в Корпус. Балтфлоту они всё равно не нужны. Ещё требуются два мощных бронированных паровоза. Насчёт вагонов и платформ я сам договорюсь. Было бы финансирование. Ещё нужны рельсы для криволинейных участков железнодорожного пути, чтобы можно было прямо по месту усы выложить.

— Что за усы? — переспросил Бонч-Бруевич.

— Это короткие криволинейные ответвления от железнодорожного пути, необходимые для того, чтобы направить на цель орудия батареи. При наличии щебня, песка, шпал, криволинейных рельсов и достаточного количества путейцев их можно проложить на относительно ровном участке буквально за несколько часов.

— Я считаю, что овчинка стоит выделки, — высказал своё мнение Сталин. — Хуже в любом случае не будет. Но есть одно условие, товарищ Свечников. Не рисковать. Ещё раз повторю, вы с вашим Особым корпусом нам в ближайшее время очень сильно понадобитесь. Обещаете не рисковать?

— Обещаю Иосиф Виссарионович!

— Тогда, у меня есть ещё один вопрос, теперь к вам, товарищ Щастный. Вы можете гарантировать, что англичане не смогут прорваться к Петрограду по Финскому заливу?

— Если в залив войдёт весь английский флот, то вам таких гарантий никто не даст. У них только дредноутов тридцать три штуки. Это не считая линейных крейсеров. А небольшую эскадру остановим гарантированно.

— Хорошо, товарищ Щастный. Сейчас можете быть свободны. Подождите вашего друга в столовой, там вас покормят. А нам с товарищем Свечниковым надо обсудить ещё один не менее важный вопрос.

Когда за Алексеем закрылась дверь, Сталин вопросительно посмотрел на Ленина. Тот утвердительно кивнул головой — можно. Сталин, не торопясь, набил трубку, прикурил, затеплив лучинку от печки, несколько раз коротко затянулся, чтобы табак получше разгорелся, и только после этого объяснил, что именно этой троице от меня требовалось:

— Вы, товарищ Свечников, хорошо знаете, что нельзя быть сильным одновременно везде. Сейчас наша республика со всех сторон окружена врагами, поэтому мы для того, чтобы напрасно не распылять силы, вынуждены бить противников по очереди. Сначала на Западе, чтобы подальше отодвинуть фронт от Петрограда. Товарищ Бонч-Бруевич рассчитывает, что эта кампания продлится до конца зимы. Потом придёт черёд Юга, где набирают силы Донская армия Краснова и Добровольческая армия Деникина. Краснова мы в ближайшее время немного поколотим. Михаил Дмитриевич утверждает, что у них с Деникиным очень плохие отношения, и полагает, что после этого Деникин его "съест", сосредоточив в одних руках всю власть над Вооружёнными Силами Юга России. Наша разведка располагает сведениями, что Деникин, будучи ярым врагом советской власти, при этом является ещё и патриотом России. Помощь от Антанты он получать, разумеется, будет, но высадки на черноморском побережье её войск, скорее всего, не допустит. Более того, постарается очистить это побережье от грузинских войск, захвативших этой весной Сочи, Адлер и Гагру. Это в наших интересах, поэтому мешать мы ему не будем. Но, зачистив к весне следующего года тылы, он бросит все свои силы на Царицын, а потом попытается взять Москву. Остановить его надо будет под Царицыным, а потом гнать на юг вплоть до самого Чёрного моря. И вот тут нам понадобится ваш Особый корпус. Потом, завершив разгром ВСЮР, можно будет взяться за Колчака. И опять на острие удара должен оказаться ваш корпус. Теперь понимаете, почему Владимир Ильич столь резко отреагировал на ваше намерение поучаствовать в освобождении Эстляндии?

— Понимаю.

— Ревель для нас важен, разумеется, — продолжил Сталин. — Но пока не критичен. А если мы своевременно не остановим Деникина, то можем потерять все завоевания революции. Потому что сам он не остановится. Мы тут подумали и решили, что ваш корпус нужно усилить ещё одной дивизией, превратив в ударную армию.

— Сомневаюсь, что это что-то изменит принципиально. Усилить корпус, разумеется, нужно. Людьми, техникой, оружием. Две тяжёлые морские батареи мне пригодятся. А третья дивизия погоды не сделает. Корпус может двигаться только по железным дорогам, его флотилия — по рекам. А всё остальное пространство вокруг остаётся неохваченным. Поэтому для успешных наступательных действий мне нужна не третья дивизия, а ещё один корпус. И не стрелковый, а кавалерийский, который сможет оперативно передвигаться в одном темпе с бронепоездами, прикрывая их с флангов. А потом, при необходимости, будет осуществлять охват противника с флангов и заходить к нему в тыл.