— Там же где и находился,— устами трактирщицы ответил мне дух, продолжая ощупывать ее тело,— под третьей от каминной трубы доской на чердаке и эта перезрелая потаскушка давно нашла бы его, будь она чуть-чуть умнее.

Получив ответ на интересовавший женщину вопрос я, наконец-то мог спросить то, что интересовало меня самого и ради чего я так давно мечтал провести это вызывание.

— 4 —

— Ответь же мне, Великий Инкуб!-с дикими завываниями, как того требовал ритуал, приказал я.-Когда я достигну познаний в магическом искусстве, до которого столь предрасположен душой?

— Результат будет виден тогда и только тогда,— слабо шевельнулись губы женщины,— когда ты самолично пронзишь своим оружием, которое извечно прячешь в штанах, плевы ровно пятидесяти невинных девственниц.

— Но почему?!-несказанно удивленный услышанным ответом возопил я.

— Да потому, что ты плут, обманщик и скупец,— голосом трактирщицы и, как мне показалось, очень сварливо ответил Инкуб.— Подсунул мне какую-то каргу, когда у самого в комнате лежит и почивает нежная девчушка. Распечатаешь ровно пятьдесят невинных дурочек — добьешься чего хочешь. Да будет так. Я имею полное право тебя наказать, коль скоро, вместо девственницы ты использовал в ритуале рожавшую бабенку.

— Но неужели наказание и впрямь должно быть именно таким?-попытался возразить я.

— А это уже четвертый вопрос. Сам знаешь, что по условиям ритуала я должен ответить только на три. Не скучай без меня, дурачок,— уста трактирщицы разом умолкли и всю комнату огласил ее громовой храп.

— О, моя горькая судьба!-простонал я удрученно сев на скамью рядом со столом на котором громоздилась спящая.-Справедливо ли это? Всякий подлый дух имеет право помыкать мной лишь потому, что ему непременно захотелось девственницу! А я теперь должен идти по свету и делать навек несчастными невинных дев, лишая их того немногого, что составляет их невинность! Либо же навсегда отказаться от устремлений всей своей жизни! Ведь пятьдесят дев, в данном случае, при моем возрасте, бедности и непривлекательности, это такое огромное количество!

Как не было мне горько, я все же вспомнил о кладе и, поднявшись на чердак, обнаружил в указанном месте под половицей целый горшок золотых монет.

— Увы, мне, увы!-огорчился я еще больше и вновь прикрыл горшок доской.-Действительно, повеление исходило от духа и духа столь всеведущего, что он безошибочно указал на это место. Что же мне делать? Совершать ли предписанные им мерзости, дабы совращенные и обесчещенные девицы десятками сходили из-за меня с ума, накладывали на себя руки, спивались и становились шлюхами? Либо раз и навсегда отказаться от магии?

Сами собой ноги принесли меня в комнату, где мирно почивала уже успевшая столь мне понравиться Трина. Невинное дитя широко раскинулось посреди белых простыней так, что одеяло и вовсе упало с кровати.

— О, злосчастный ребенок,— разглядывая никем еще не оскверненное сосредоточие ее девственности я не смог сдержать слезы.-Еще сегодня утром ты была, пусть в нищете, но на попечении своей матушки, в окружении братьев и сестер, где целомудрию твоему ничего не угрожало. Ныне же, последний миг твоего невинного сна, ибо повинуясь злой воле жестокого духа, я должен накинуться на тебя и обесчестить. Конечно, я с самого начала замыслил использовать тебя в ритуале и все же... Все же, видят Боги, внутренне я всегда противился этому. И лишь теперь, когда это стало суровой необходимостью...

Однако, чем больше я думал, тем сильнее овладевали мною мысли иного порядка.

— С какой стати?-сказал я сам себе.-С какой стати я должен бросаться на милую моему сердцу Трину? Ведь дух не дал мне никаких имен, он только назвал общее число девиц, которых нужно обесчестить. Ну, будь на моем счету уже сорок девять разомкнутых врат, имело бы смысл спешить и накинуться на малютку прямо сейчас. Хотя и при таком случае я мог бы подождать, пока она проснется и ласково объяснить, что именно мне от нее надо. Не имея на своем счету еще ни одной победы, не глупо ли портить отношения с той, кто может принести мне немало часов блаженства?

Удостоверившись в этой мысли я несколько успокоился и вновь подумал о найденном горшке с золотом.

— Не стоит ли мне,— вновь потекли мои мысли,— прихватить маленькую Трину и этот сверкающий златом горшок, чтобы убраться отсюда восвояси? Возможно, не стоит. Ведь замок Зубень, где я собираюсь жить, совсем неподалеку, а трактирщица наверняка обвинит меня уж если не в покраже, то в своем бесчестии. С другой стороны, это было бы оскорблением магии, коей я собрался посвятить свою жизнь. Ведь в деле этом, как ни крути, я выступил как истинный маг, продающий свои услуги подобно всем прочим людям свободных профессий. Она подрядила меня на работу и пообещала плату. А я с честью эту работу выполнил.

— Но при исполнении ритуала,— и это тоже пришлось учесть,— я-то потерял гораздо больше, чем она. Я мучаюсь тут в раздумьях, я получил этот жуткий приказ, исходящий, возможно, из самых недр адской бездны, меня же, в конце концов, обозвал всякими обидными словами мерзкий дух. А она спит себе там внизу после удовольствий, которых ей, возможно, и за всю жизнь до этого не удавалось получить. Не зря же так сочились из нее соки похоти, да и стоны, которые она испускала были весьма красноречивы.

— Хорошо же,— решился я.— Бесчестно обворовать человека, который первым обратился ко мне с заказом, как к настоящему магу. Однако, плату за заказ надобно поднять, да и часть проблем моих пусть поможет решить. Как ни как, она женщина и, следовательно, была когда-то девицей. Не ей ли по-настоящему дать мне понять, что такое девство и насколько высоки мои шансы на успех в предписанном Инкубом поручении.

С этими мыслями я отправился на первый этаж, откуда по-прежнему доносился громогласный храп трактирщицы.

— 5 —

— Эй, проснись же!-громко потребовал я плеснув в лицо трактирщице изрядное количество воды и похлопав для верности по щекам.

Та перестала храпеть, села, а увидев, в каком находится состоянии, тут же на меня накинулась:

— Ах ты, мерзкий блудодей и развратник! Вольно же тебе сновать по ночам, спаивать честных жен и творить с ними всякие мерзости. Погоди, ужо явится мой муж, он тебя быстро сволочет в префектуру, где тебя подвесят за то место, коим ты пользуешься для греха!

Несколько опешив от такого напора, я все же не стерпел и возразил ей ответными упреками:

— Не ты ли, неразумная женщина, сама обратилась ко мне, дабы я совершил над тобою сей ритуал, чтобы найти клад твоего свекра, и даже посулила, в случае успеха, целых десять золотых? Теперь же, когда после нашего успеха, я в точности знаю, что в доме находится полный горшок золота, ты вдруг начинаешь обвинять меня в грехе?

Число золотых, составляющих мою долю, я специально увеличил, поняв, что она, кажется, плохо помнит происходившее перед ритуалом и во время его.

— Так свекрово золото здесь, в доме?-заблестели глаза женщины.-О, прости-прости, я, видно, сгоряча навела на тебя напраслину. От всего этого питья я как в тумане. А где же горшок?

— Подожди,— перебил ее я.-У меня к тебе тоже есть один вопрос. И вопрос этот очень важен из-за всего того, что сотворили мы этой ночью. Вопрос этот — относительно девства.

Собеседница моя лишь громко расхохоталась.

— Да ты совсем ополоумел, маг!-отсмеявшись сказала она.-Какое может быть девство у рожавшей мужней жены в моем возрасте?

— О, глупая женщина!-воздел я руки к небесам.-Видят Боги, уж если чье девство меня и интересует, то только не твое! Откройся, верно ли, что девственность всего дороже добродетельной девице и, что многие из них готовы, зачастую, предпочесть погибель потере оной?

— Насчет погибели не скажу,— покачала головой трактирщица,— но в наших краях для молодой девицы предмет этот значит весьма и весьма много. Уж, если пройдет молва, что она потеряла девственность, так мужики все до одного будут приставать к ней как к последней шлюхе, а подружки будут злословить у нее за спиной на каждом шагу. Поэтому девушка умная и рассудительная никого не подпустит к себе мужчину до свадьбы.

— Увы, мне, увы!-вновь закручинился я.-Значит, я никогда не выполню того, что от меня потребовал дух! Не так же я жестокосерден, чтобы лишить невинную девушку столь для нее дорогого.

— Постой-ка,— насупившись перебила меня трактирщица.— То что, твой похотливый дух потребовал, того о чем ты говоришь, как-то связано с нашим горшком золота?

— Конечно.

— А большой ли горшок?-еще более помрачнев спросила она.

— Чуть больше этого,— кивнул я на один из горшков использованных вместо курительниц.

— И весь полный золота?

— Даже с горой,— совершенную правду поведал я.-И ни одной потертой монеты. Все полновесные.

— Если сразу, как ты получишь девство, дух откроет тебе, где именно находится горшок, мы это устроим,— без всякого смущения вдруг сказала она.-Не дело же отказываться от цели своей жизни, из-за предмета, который рано или поздно все равно будет порван.

— Как это чудно все получилось?-мысленно удивился я.

-Не использую ли я благородную науку для обмана?-возникло у меня опасение вслед за этим.

В конце концов я решил, что прямого обмана с моей стороны не было, ибо я не сказал ни слова лжи кроме цены за свои услуги, а то, что разговор повернулся именно так и добрая женщина согласилась помочь мне выполнить задание духа хотя бы на одну пятидесятую,— свидетельство изрядной милости ко мне Богов.

— Клянусь всеми страшными клятвами, что скажу тебе где горшок, сразу же и немедленно,— подтвердил я.-А чье именно девство ты имеешь в виду?

— Разве не говорила я, что здесь моя дочь Найрена?-изумилась трактирщица.-Кто, как не она больше всего подходит для этого по возрасту? Ей как раз шестнадцать. Да и зачем путать в семейное дело посторонних?

— Как?-ужаснулся я.-Не ты ли только что расписывала все беды от потери девства? Бесчестье! Дурная молва! И вот теперь, после этого, готова способствовать тому, что твоя собственная дочь падет жертвой воли паскудника-духа?

— А ты опять собираешься использовать пестик?-вновь нахмурилась трактирщица.-И все эти предметы от которых у меня до сих пор трясутся колени?

— Нет, что ты!-я испугался, что она передумает.-Лишь то, что дала мне природа.

— Тогда не страшно,— усмехнулась она.-До свадьбы у меня было трое, но муж до сих пор считает, что взял меня девицей. Не будь дурой и делай все тишком, а особенно с теми, кто не станет об этом болтать. Выполняя эти правила любая умная и рассудительная девица прослывет девственницей до замужества. А там уж я научу свою Найрену, как ей себя вести и что говорить. Поспеши же за мной, ибо скоро рассвет и муж вернется домой!

Поскольку, прислушавшись к себе, я не обнаружил особенно уж сильных проявлений похоти, то на всякий случай допил остатки эликсира, которым угощал трактирщицу перед ритуалом. Он оказался весьма приятен на вкус и действовал очень быстро. Миг и та часть моего тела, что потребна для задуманного, словно окостенела.

— 6 —

Когда я вошел в спальню, так и не посчитавшая нужным одеться трактирщица, во всю ругалась с дочерью и злая спросонья Найрена сердито отчитывала матушку:

— Как? Что я слышу? Предлагать такое и кому? Собственной дочери? Вы, верно, маменька, в молодости были распутны и не стерегли свою добродетель! Я же и за половину вашего горшка с золотом не соглашусь на столь греховное дело!

Хоть недавно достигшая шестнадцатилетия Найрена и была похожа на матушку, особенно смоляным цветом волос, да уже начавшими пробиваться над верхней губой усиками, а все же была ей полной противоположностью, что, во многом определялось юными годами. Так, в несхожесть с округлой грудастой матушкой, стан ее облаченный в ночную рубашку был строен, а крохотной груди почти что не наблюдалось.

Последние слова дочери изрядно оскорбили трактирщицу.

— Ах ты, скверная девчонка! Я-то распутная? И такое ты говоришь мне, родившей тебя и вскормившей? Я-то тружусь всю ночь преумножая наше достояние, а ты позоришь меня стыдными словами! Уж я задам тебе взбучку!-с этими словами добрая женщина вцепилась в дочерние волосы и повалив ту на кровать ткнула лицом в подушку.

— Скверная мать!-упираясь коленями в перину и силясь подняться не сдавалась девица.-Обрекаешь меня на грех! И это, когда я совсем уж познакомилась с ярмарочным весовщиком, мужчиной видным и обходительным! К середине зимы он уж точно посватался бы за меня! А теперь? Отдай мне хоть треть горшка, чтобы я могла уйти в какой-нибудь монастырь и замолить этот ужасный грех!

— Уж лучше сразу в бордель! Вот подходящее место для мерзкой непослушной девчонки не понимающей, что мать ей добра желает!-задирая на девице сорочку и наградив звонким шлепком по голому заду ответствовала трактирщица и обрушилась на меня.-Долго ты еще будешь стоять столбом? Не могу же я удерживать эту кобылу на четвереньках до самого рассвета!

Я поспешно приступил к девице и обнажив свое оружие попытался сначала рукой проверить предстоящий путь. Добрая женщина, меж тем, продолжала наставлять дочь:

— И что из того, что предыдущую свою жену твой весовщик взял девицей? Много ли счастья ей это ей принесло? Так и сгинула от лихорадки в позапрошлом году. Ты лучше возьми юнца — соседского сына. Он совсем еще дурачок и будет послушным мужем, а нам с твоим папашей — учеником и помощником. Трактир-то рано или поздно достанется тебе, а до работы ты не больно охоча!

— Ах, маменька, даже если и так,— дергая задом и беспрестанно пытаясь меня лягнуть то одной, то другой ногой, сердито сказала девица.-Но, ужели вам не жалко меня за мои муки? Я унижена, оголена и какой-то мерзавец бесцеремонно хватает меня за место, которого я и сама лишний раз коснуться стесняюсь. Подарите мне хотя бы четверть из этого горшка!

— Четверть, еще чего!-рассмеялась трактирщица.-Уж лучше я припрячу эти денежки от муженька и сама использую для твоего, дурочка, блага. А вот погоди! Помнишь, то платьице, что приглянулось тебе на прошлой неделе на ярмарке? У меня еще не оказалось денег, его купить. А те чудные сапожки?

— И шубка! Маменька, шубка так подходила к тем сапожкам!..-девица даже перестала лягаться.-Правда ведь, подходила?

— Ну, уж если припрячешь на время шубку от отца, чтобы не заинтересовался откуда у нас деньги. А еще мы накупим чулок и сорочек.

Так они обсуждали предстоящие покупки, я же пребывал в изумлении, ибо, покрытые курчавой, густой, как и у матушки, шерстью, детородные врата девицы подвергаемой самому бесцеремонному насилию стали вдруг разом мокры и похотливо горячи. Решив, что это благоприятный знак, я, с некоторой робостью, ибо в жизни своей не имел еще дела с девственницами, пошел на приступ.