Такие как мы_1ч.

Забор, на протяжении многих лет верой и правдой отгораживающий наш маленький клочок земли от остального дачного посёлка дворов в шестьсот, сейчас отделял наше скромное приусадебное хозяйство от раскинувшейся от горизонта и до горизонта ровной, как стол, степи.

— А где остальное?

Я щелчком отправил недокуренную сигарету в сточную канаву, и в нос снова ударили незнакомые запахи, вызывая лёгкое головокружение и далеко не лёгкое раздражение похожестью на запах крымской полыни.

— Ба, да я сплю. Конечно же, это сон. — Успокаивал я себя, направляясь к восточной стороне участка, огороженный не сеткой рабицей как по трём другим сторонам, а профнастилом высотой в два метра. Около въездных ворот, стоял почти новый кросовер Лэнд Крузер, который подарил мне отец, приобретя себе роскошный мерс. Всё было на месте, и машина и яблони, растущие вокруг неё, и фонарный столб по ту сторону забора, с висящими проводами, стоял слегка наклонившись. Всё как всегда. Не было только крыш соседских домов, а вместо них, синее небо с редкими облаками на нём. Даже крон деревьев, растущих на соседнем участке, через дорогу, видно не было. Только яблоня, что склоняла ветки над моей машиной, слегка загораживало солнце.

— Ну-ка, ну-ка... — я притормозил на вымощенной плиткой садовой дорожке и, боясь потерять тапочки, подпрыгнул вверх, стараясь заглянуть через забор. Тапочки всё ж слетели. Но разглядеть, что твориться по ту сторону глухой ограды, не получилось. Слишком короток полёт оказался. Сплюнув на отцовский газон, который рос в этом месте вокруг дорожки, я влез в тапочки, и направился к калитке.

Калитка скрипнула не смазанными петлями и передо мной раскинулась та же степь, что и с другой стороны, с той же сочно-зелёной травой, и тёмной полосой растительности в ста метрах от забора похожей на заросли ивняка.

— Сплю.

Придерживая развевающуюся на степном ветру полу халата, я с тревогой всматривался в высокую траву не решаясь сделать первый шаг за периметр дачного участка.

— И ничего страшного здесь нет, это же только сон. Если что, проснусь.

Собравшись с духом, я сделал шаг... и оказался на половине оставшейся дороги проходящей вдоль забора.

По колее ездить неудобно, это факт, любой автомобилист согласится с этим. Пройдя до угла забора к стоявшей там ржавой бочке для сжигания мусора, я понял одну непреложную истину, ходить по колее, больше похожую на сточную канаву, не более удобно, чем ездить. Лично мне не понравилось. Тапочки промокли, и покрылись слоем жидкой, цвета детской неожиданности, грязи. Ко всем прелестям половины российской дороги добавилась росшая вместо второй половины местная травка. Я провёл над кисточками высоких стеблей рукой и приложил её к груди. Вот такой вот высоты местный газончик оказался.

— В такой травке легко прятаться... — пробормотал я и осёкся. Несмотря на высоту, трава была сочной и зелёной, такая должна нравиться крупному рогатому скоту, и скоту поменьше, и не очень рогатому. А если есть скот щиплющий травку, то всегда найдётся и тот кто "щиплет" самих "щипачей", хищники например. Интересно, а я в этой пищевой цепочки кем буду, хищником, или его добычей?

Привставание на цыпочки ничего не дало. Обзор не увеличился, высоковата травка.

— А есть ли поблизости вообще какая-нибудь живность? — задал я сам себе вопрос, на который без дополнительных изысканий и сбора информации ответить так и не смог.

Взгляд мой тем временем упал на обожжённую бочку.

— Вот, ты мне сейчас и поможешь, подруга ржавая моя.

Я вернулся назад и, достав из сарая, находящегося не далеко от калитки на хоздворе... нет, не так, на хозпятачке, прорезиненные перчатки, и вернулся обратно.

— Эх, грехи мои тяжкие, — перевернув бочку вверх ногами и проклиная свою глупость, забрался на неё и осмотрелся. Ну как же неудобно в халате и тапочках, выполнять подобные трюки... Вокруг, никого не было. Никто не пасся, никто ни на кого не охотился. Если бы не птички, порхающие около тёмных зарослей... Как назвать растение, если оно похоже на иву? Ивой! Так вот, если бы не птички, порхающие около и в зарослях ивняка, окружающая меня степь казалась бы безжизненной.

Оглядевшись по сторонам ещё раз и вздохнув при взгляде на забор, который с высоты казался маленьким, я слез с бочки и быстрым шагом, добежал до калитки.

Мнительный я всё-таки. Мне постоянно мерещились в зелёном море шорохи и какие-то лишние движения, но как не оборачивался и не присматривался, ничего кроме колышущейся на ветру травы не замечал. Влетев в распахнутую дверь... Раззява! Я закрыл её на щеколду и перевёл дух.

Не хороший сон, надо просыпаться... Но как не напрягался, как я не тёр глаза и не дёргал за мочки ушей, ничего не менялось. Пришлось прибегнуть к последнему средству.

— Ай, — я потёр ущипнутую руку. — Больно же!

Эксперимент закончился полным провалом, я не проснулся. А если я не проснулся, то остаётся одно из двух: или я умер, или... Или меня, такого бедного и несчастного, неизвестное природное явление занесло невесть куда.

— Это, что же, я стал классическим попаданцем? — Я сам пишу книги, и про попаданцев в частности, и в последнее время даже стал потихоньку составлять энциклопедию "попаданца", но никогда не примерял шкуру бедолаг на свои плечи. Зачем? Мне и так неплохо живётся.

Я посмотрел на синее небо с облаками, надеясь разглядеть виновника моих бед.

— Боже, почему я? — крикнул я во всё горло, но небеса хранили молчание. — Тьфу. Сволочи! Ничего, когда-нибудь у меня дойдут до вас руки... — До кого должны дойти руки я не уточнил, сам не знал. И о каких руках может идти речь, когда на повестке дня стоит совсем другое... Не протянуть бы ноги! Например, от голода.

— Тьфу, на вас, — плюнул я неизвестно в кого. — Проживу как-нибудь.

Нахлынувшее раздражение уступило место жажде деятельности.

Первым делом я ещё раз обошёл свои шесть соток, чтобы убедиться, что в открытую дверь калитки не забрел, кто ни будь посторонний, иначе беды не оберёшься. Но всё обошлось, никого лишнего я не нашёл, и заглянув на всякий случай в парник с увядающими огурцами и хорошо себя чувствующим перцем, пошёл в дом, где собрался переодеться и крепко подумать. Скинув на крыльце тапочки, я прошёл на залитую солнцем кухню и включил чайник. Чайник не включился. Света не было.

— Тьфу, на тебя, — я взял стоящую на холодильнике полутора литровую бутылку чая, и свинтив крышку, сделал большой глоток. Утолив жажду, я вместе с бутылкой прошёл в комнату и плюхнулся на диван, релаксировать и думать.

С чего начинать? Я написал уже более десяти романов про "попаданцев", прочитал более сотни чужих произведений, и пришёл к неутешительному выводу, что единой точки зрения по этому вопросу, у различных авторов нет, и у меня в том числе.

Впрочем это и понятно, так как у разных ГГ были различные исходные условия "попадания". Кто-то попадал совсем без штанов, а кто-то и на танке. Мои герои так, точно не попадали.

— Танк, это не мой случай, — сделал я вывод, и переключился, мысленно, на "голодранцев". С чего начинали они?

Я подошёл к книжной полке, и выбрал первую книжку наугад.... И что же пишет этот автор? Читаю: "...Надо срочно освоить плетение корзин". Ну, э-э-э,... а что они есть будут, пока будут осваивать плетение корзин? И сколько на это освоение уйдёт времени? Нет, корзины мне не нужны. Так, а что дальше? Читаю: "...печь для обжига устроим в лощине, недалеко". О, как! Без штанов, а печь для обжига горшков, стоит в плане вторым номером после корзин. Даже технология нешуточная предлагается "Режим и температуру, состав глин и наполнителя выработаем экспериментально". Нет, этот автор пределы своей квартиры никогда не покидал, и дальше районной библиотеки нигде не был. Я поставил книгу на полку... Потом вытащил её обратно и, бросив рядом с печкой, на растопку, достал следующую.

Так, а этот что пишет?

"Гончарное дело начинается с навеса... Ведь самое долгое в производстве керамики — это сушка изделий перед обжигом". Тьфу, на них. Ещё один деятель. Я закрыл этот опус, и бросил вслед за первым к печке.

Так дело не пойдёт. Чужой опыт, особенно благоприобретённый под действием алкогольных паров и сивушных масел, мне не очень подходит. И мой, теоретический, тоже не подходит. Одно дело, когда мои герои попадали в населённые пункты, или вселялись в носителей живших совсем не в пустыне. Во всяком случае, проблема выживания, перед ними стояла не так остро. К сожалению, ни одного из своих героев я не запихивал на необитаемый остров, как Даниель Дефо своего Робинзона Крузо. Очень жаль.

— Да уж, — высказался я вслух, — вот и предстала возможность попробовать всё на своей шкуре, не всё же коту масленица. Других отправлял, пусть и выдуманных, теперь пришла моя очередь. Надо хорошо подумать, и идти другим путём, заодно материалов для следующей книги наберу.

И я, пошёл.

Начал я с инвентаризации и подсчётом "роялей". А у меня их, слава богу, оказалось не мало. В отличие от героев фантастических романов, которые часто оказывались в подобном положении без штанов, я был укомплектован неплохо. Даже дом, пусть дачный, но вполне пригодный для жизни, оказался вместе со мной. Да что там дом, весь дачный участок со всем содержимым был в моём распоряжении. А что же у меня на участке? Дом, одна штука, двухэтажный, кирпичный с печным отоплением... Я вытер рукой пот. Жарко, значит отопление не пригодиться... Пока. Так, далее. Баня, с предбанником, деревянная (сруб) одна штука; кабинка летнего душа (старая) — одна штука; хозблок — один штук, тоже деревянный. Хозблок, в просторечье — сарай бытовой, а ещё проще — бытовка, был набит всяким разным, нужным, и не очень, хламом. Сама ценная вещь, которая находилась в специально отгороженной коморке, дизельный электрогенератор GMY7000LX. Хорошая вещь, итальянская, мощностью в пять киловатт, с расходом 1,3 литра в час при семидесяти процентной нагрузки. А солярки осталось одна двадцатилитровая канистра, да пол бака, это ещё литров десять. Плохо, придётся экономить. Лопаты штыковые и совковые, грабли и прочий сельхозинвентарь были в широком ассортименте. Это хорошо. Этот инструмент, может стать моим повседневным орудием труда, а не компьютер, как было ещё этим утром. Забыл. Машина, внедорожник, почти вездеход Toyota Land Cruiser 200, почти с полным баком соляры, это ещё литров восемьдесят. Это очень хорошо, если ездить не придётся, можно будет слить для генератора.

Но самым главным были продукты. С хлебом проблемы начнутся уже завтра, осталась всего одна буханка белого хлеба, и если её растягивать на более долгий срок, он скорее заплесневеет, но лежать не будет.

Обесточенный холодильник, встретил меня могильной тишиной и темнотой, но ещё с сохранившимся холодом. Бегло оглядев штабель пачек с сосисками и сардельками, оценив запасы сливочного масла, молока и всего остального по мелочи, я быстро закрыл дверцу. Пока холодильник не опустеет, придётся включать генератор, а тратить топливо на эту банальность, ну очень не хочется.

Огорчение вызывала электрическая плитка. Готовить на ней, если всё не вернётся обратно, и я вместе с этим "всё" тоже, не получится. Приобретённый, по настоянию отца, газовый баллон с газовой плитой, имелся, но газа в нём почти нет. Яйцо сварить, или чайник вскипятить один раз. Можно затопить печку, но на улице и так стоит жара. Эту проблему я отложил, как несущественную, в сторону. Развести огонь на открытом воздухе не проблема, были бы дрова. А дров, в преддверии осени мои родители успели запасти несколько кубов.

Осень, осень... А здесь сейчас что? Осень, весна, лето, или вообще зима?

Вытащив из-под сарая двухметровый кусок арматуры, и набрав горсть щебня на хозпятачке, я воткнул "стрелку" солнечных часов в центре зелёной лужайки с подстриженным газоном, посаженным моим отцом более двадцати лет назад. Мне нужна была тень. Наблюдая за ней в течение нескольких дней, можно определить, предположительно, время года. Определять на глаз, как это делают крутые герои в фантастических романах, я не умею. Я всё больше по старинке. Если тень увеличивается, значит дело идёт к осени, если наоборот уменьшается, значит весна или начало лета.

Отметив камушком первую точку, я засёк время на своих часах. По московскому времени было уже девять часов вечера, в начале сентября это уже сумерки. Здесь солнце стоит почти в зените. Замечательно, если получится, узнаю местное время.

Два дела сделано, надо делать перерыв, поужинать, в конце концов. Есть хочется. На свежем воздухе оно завсегда так бывает. У меня на даче просыпается зверский аппетит, и двухразовое питание, которым я балую свою тушку в городе, превращается в четырёх разовое, а то и пятиразовое.

Сосиски на шампурах, получились просто отменно, не шашлык, конечно, но тоже очень ничего. Поджаристые, копчёненькие, истекающие струйками жира... или воды? Всё равно вкусно, а количество... Вся пачка, все восемь штук, влетели в меня одного пулемётной очередью, оставив после себя лишь вздох сожаления и горячие угли в мангале на которых мирно посипывал закипающий чайник.

После обеда... Именно обеда. Когда сосиски ещё только начали подрумяниваться с одного бока, я засёк на солнечных часах полдень, самую короткую тень. По Москве было 21 час 43 минуты. Почти десять часов разницы, к которым я по привычке, оставшейся с исчезнувшей Земли, отнял два часа, поставив свои часы на два часа дня. Отныне, я перешёл на местное время, которым буду пользоваться впредь. Осталось определить время года, но это дело не одного дня.

Что делать дальше? Или старый русский вопрос "Что делать?", встал передо мной в полный рост и ещё пару вершков. Очень хотелось спать, но это занятие я отмёл сразу. Нужно привыкать к местному времени не только аппаратно, но и биологически, то есть ложиться спать по местному времени, тогда когда местное светило с неизвестным названием, но очень похожее на наше родное Солнце, зайдёт за горизонт.

Пахать огород? Можно, но потом. Когда определюсь со временем года, иначе можно потерять всё, так и не дождавшись урожая до первых заморозков, если таковые здесь есть. Думал, думал, и придумал.

— Кофе крепкий для начала выпить надо, иначе засну... — Все мысли склонялись только в одну сторону... Спать, спать... И ещё раз, СПАТЬ!

— Фиг, вам, — я поднял вверх руку со сжатым кулаком и оттопырил средний палец. — Не дождётесь.

Пришлось макать голову в бочку с тёплой водой... Нагрелась зараза, почти за полтора непрерывных дня. Но даже это помогло отогнать сон, а дальше я заварил крепкий растворимый кофе с четырьмя пакетиками чая одновременно, и обжигаясь, глотал большими глотками бодрящий напиток из концентрированного кофеина.

В голове прояснилось, и рой мыслей наполнил её по самую пробку. Выловив одну, стал рассматривать её со всех сторон. Чем занимались попаданцы всех времён и народов, попадая в эти условия. Грабили! Ну, прямо так сразу. Сначала искали людей, прикидываясь заблудившимися товарищами, не забывая прикрывать голый срам обеими руками. Не все же родились терминаторами... или Шварцнеггерами! Найдя людей, герои разных романов делали: первое — пугали своим достоинством, или недостатком простаков, и подбирали брошенное в бегстве шмотьё. Второе — опускались до банального грабежа используя в качестве устрашения указанное в первом пункте, плюс выломанную, подобранную, отнятую ранее (нужное подчеркнуть) дубину, камень, меч, копьё, автомат, атомную бомбу (ненужное вычеркнуть). Приобретя некую уверенность на ближайшие пять — десять минут, бросались в бега, в кусты, в омут с головой и так далее... (нужное подчеркнуть, а ненужное вычеркнуть).