Жанко

Но вот дверь открылась. Пес вернулся к еде, а смотритель ответил на немой вопрос:

— Жанко остается с вами. Но отпуск он проведет здесь.

У всех отлегло от сердца, и снова послышался звон ложек и тарелок.

Год вахты закончился, и команда отправилась в трехмесячный отпуск. Бот высадил Жанко у домика смотрителя заповедника. На обратном пути его заберут. А сейчас он взял в зубы ремешок своего сундучка, украшенного семью звездочками, и затрусил к дому. Смотритель уже шел навстречу.

Так и повелось. Отработав вахту в своей команде, пес проводил каникулы в заповеднике. За десять лет он ни разу не изменил этот порядок. А для собаки это немалый срок. Зубы его пожелтели, шерсть потемнела, и теперь его приходилось чаще мыть, а то попахивало псиной. Совершенно бесполезный, когда приходилось работать в скафандрах, он оказывался неизменно эффективен на планетах с атмосферой, подобной земной. А ведь именно там и селились преимущественно люди. И там происходило наибольшее количество случаев, требующих вмешательства спасателей. Так что одна из стенок сундучка была уже сплошь покрыта звездочками.

Ребята из команды, правильно истолковав его мрачноватый нрав, и из уважения к свободе его волеизъявления, сочли за благо не трепаться о необычных способностях удивительного пса. Это избавило его от лишнего любопытства посторонних и вполне устроило. Конечно, часть команды сменилась за эти годы. "Старики", сержант и Петрович, вышли в отставку и обосновались в молодых колониях, на еще не обжитых планетах. Брасса уговорили перейти в разведку, и теперь он "бороздил просторы вселенной" в поисках новых, пригодных для жизни, планет и внеземных цивилизаций. Капрал стал сержантом, а Леон — капралом.

Эта операция с самого начала разительно отличалась от всех других. Их не подняли по тревоге, а собрали в кабинете начальника базы и обстоятельно ввели в курс дела. И, хотя была не их очередь, и они почти не представляли себе, как справятся с задачей, никто и не думал отказываться. Начальство выбрало самых матерых.

Каверна не была рекомендована для колонизации. Эта уютная планета с богатой природой почти не отличалась от Земли. Но исследователи отметили необъяснимые слабые аномалии электромагнитных полей и, на всякий случай, ее оставили на "потом". Изыскательские работы свернули и экспедицию переключили на более перспективные объекты.

Однако нашлась группа "самоселов", отчаянных любителей первозданной природы и патриархального уклада, которые и обосновали здесь единственную деревеньку. Они мирно жили, довольствуясь тем, что добывали в лесу, и никому не доставляли забот. И вот их староста попросил помощи. У них в течение месяца три человека полностью потеряли память. Сначала девочка двенадцати лет, сирота. Потом крепкий мужик, отец семейства. И, наконец, старушка, ведунья и знахарка. Их заново учат ходить и говорить, но дела продвигаются медленно.

От эвакуации население отказалось. Им нравится жизнь, которую они ведут. Если там что-то опасное, всех, конечно, придется вывезти с планеты, даже вопреки их желанию. Но прежде чем принимать крутые меры, следует разобраться.

Уже перед высадкой обратили внимание на то, что Жанко никому не предложил помочь ему с его рабочей амуницией. Более того, он снял ботинки, достал свой старый ошейник и попросил надеть его, вместо нового. Из кабины он выскочил, как обычно, первым и повел себя, как ошалевший от свободы несмышленый щенок. Обнюхал и пометил несколько столбов, разогнал стайку домашней птицы и затеял свару с местными собаками. Вскоре он окончательно пропал из виду, и несколько дней его замечали только случайно. То видели, просящим подачку, у кого нибудь из местных жителей. То наблюдали, как он отправляется в лес, увязавшись за кем-то, идущим туда за грибами или ягодами.

За эти дни опросили все население и узнали, что все случаи потери памяти объединяет еще одно обстоятельство. Пострадавшие пропадали неведомо где по несколько дней. И всех их нашли в разных местах, беспомощно лежащих рядом с тропой.

Вслед за спасателями прибыла бригада медиков, сыскари и изыскатели. Развернули целый палаточный городок и принялись за обследование пострадавших и всех местных жителей. Окрестности деревни усеяли автоматическими следящими зондами и начали подробную съемку и взятие проб грунта, растительности, воды и воздуха. И, естественно, всерьез занялись аномалиями электромагнитного поля. Сыскари целыми днями опрашивали население, сопоставляли и ставили следственные эксперименты. Спасатели оказались оттеснены на задний план, но продолжали обшаривать окрестности в поисках неведомо чего. Сержант, полагая, что толку от них здесь не будет, хотел доложить начальству и вернуть команду на базу. Его останавливало то, что Жанко пропал, и несколько дней его никто не видел.

Каждый вечер все участники расследования делились открытиями прошедшего дня. Но ничего, наводящего на какие либо мысли, не обнаруживалось. Утром десятого дня Жанко отыскал группу в лесу и, взяв сержанта зубами за штанину, потянул в сторону деревни. Знак следовать за ним. Остальных спасателей он облаял, и они поняли, что ему нужен только командир. Когда тот перед уходом отдавал капралу распоряжение продолжать поиски, пес снова разразился лаем и успокоился, когда последовала команда: "Личному составу отдыхать".

Вечером спасатели вернулись к боту прекрасно выспавшиеся и застали командира и пса спящими сном младенцев. На ехидный вопрос, зачем это они уединились, последовала команда занять места в кабине и задраить люк. Началась экипировка. Крепкие бутсы сменили на мягкие туфли для скалолазания. Надели бронежилеты и каски. Открыли ящик с оружием (впервые за десять лет) и вооружились до зубов. Сержант знал, что делать, и команды отдавал исчерпывающе точные.

Вышли с темнотой. Шестеро отклонились в сторону и, вскоре, присоединились к остальным, неся на носилках девочку, потерявшую память. Она сосала палец и пускала пузыри. Шли долго. Перед самым рассветом Жанко перегородил группе дорогу. Остановились. Собака ушла вперед в сопровождении Гендерсона и Леона. Эти ребята не так сильно топали, как остальные. Минут через пятнадцать оба часовых были скручены и усыплены. Жанко подвел спасателей сзади, даже пикнуть не успели.

Через сотню метров маневр повторили, но не так удачно. Леону достался слишком крепкий охранник и, чтобы предотвратить шум, Жанко вцепился ему в глотку зубами. Не до смерти, но крикнуть не позволил. Тем временем подействовала инъекция.

В склоне холма, к которому они подошли, чернела пещера, заметная уже в предрассветных сумерках. Рядом с ней затаились пятеро ребят покрепче. Чуть подождали. Слышно было, как в пещере открылся запор, и на свет появилась смена караула и разводящий. Едва дверь закрылась, на них навалились, и они разделили участь своих коллег.

Посветив фонариком, сержант набрал код на замке и путь в пещеру был открыт. Старались не шуметь, по одному обезвреживая спящих. Не получилось. Длинная очередь скосила сразу троих спасателей. Пришлось пустить газ. Жанко, естественно, был вынужден пулей вылететь наружу. Противогаза у него не было.

Обошлось без трупов. Пещеру проветрили, пленных связали и перевязали раненых. Бронежилеты спасли их от смерти, но не от боли. Всего насчитали восемнадцать охранников и четверых, одетых цивильно. В дальнем конце обнаружили большой металлический контейнер, явно собранный на этом месте. В проход он не вошел бы. Жанко попытался открыть дверь в его стене, но она не поддалась. Ему помогли.

Внутри оказалось оборудование совершенно неизвестного назначения. Пока спасатели по очереди заглядывали в дверь и гадали, для чего это

все, Жанко действовал. Прежде всего, он занял кресло за пультом и лаял, пока к нему не подошел сержант. Сняв сумку с собачьей спины, он достал оттуда ботинки для передних лап. Из подошвы каждого башмачка торчал стержень с палец толщиной. Закрепив их, сержант придвинул кресло с собакой к пульту и отступил.

Уверенно, будто всю жизнь это делал, пес, нажимая стержнями на кнопки и клавиши, включил установку и стал печатать. Не очень быстро, но ритмично. Спасатели, привыкнув ожидать от этой собаки всего, чего угодно, озадаченно переглядывались. А сержант, заглянув через плечо на экран, отдал распоряжение:

— Принесите девочку, положите на кушетку и оденьте ей на голову шлем установки.

Пока выполнялись эти указания, пес продолжал стучать по клавишам, посматривая на появляющуюся на экране информацию. Потом пролаял. Повинуясь этой команде, сержант водрузил на его голову такой же шлем. Громоздкий, он явно содержал в себе сложную аппаратуру и тянул за собой толстый шлейф проводов.

Ткнув в последнюю кнопку, Жанко замер, следя за экраном. Некоторое время ничего не происходило. Потом, видимо удовлетворенный тем, что увидел, снова пролаял. Подождал, пока с него снимут шлем. Сам снял ботинки и:

Неуверенными движениями девочка стащила шлем с головы. С трудом поднялась и села. Леон поддержал ее и, опираясь на его руку, она подошла к собаке. Взяла с клавиатуры собачьи ботинки и положила их в наспинную сумку пса. Потом расстегнула на нем бронежилет и пролепетала:

— Как он мне надоел.

Худенькая, как былиночка, девчушка сидела в окружении спасателей, положив руку на голову их лохматому товарищу, и рассказывала.

— Меня звали Леонард Вениаминович Козлов. Я психиатр. И зануда. Из-за этого, чтобы не портить жизнь окружающим, работал в одиночку. Меня интересовало биополе. — До этого момента предельно лаконичная, девочка, будто с цепи сорвалась.

— Это ведь только по мнению дилетантов биополе — нечто, что люди могут ощущать. Надо быть или законченным шарлатаном или непроходимым тупицей, чтобы верить в экстрасенсов, видящих или чувствующих "ауру". Верить в то, что какими-то движениями рук можно что-то изменить или вылечить. Все, что при этом происходит, результат внушения.

Биополе — это суперпозиция электрического, магнитного и гравитационного полей. Оно чрезвычайно мало, но может быть измерено и выражено в обычных единицах измерения. Но роль играет не величина или сила поля, а структура и ее изменения. — Спохватившись, что сейчас не время для лекций или дискуссий, рассказчица остановилась, перевела дыхание и продолжала уже спокойно:

— Чтобы работать самостоятельно, мне пришлось изучить невропатологию и психологию, электронику и теорию поля. И программирование. Я не собирался делать открытий или изобретать что-либо уникальное. Мне хотелось написать добротный труд о зависимости между биополем и процессами, происходящими в мозге. Я предполагал изучить и обобщить все, что публиковалось по данной теме, и подготовить исчерпывающий справочник.

Но не тут-то было. Обнаружились зияющие дыры, не позволяющие представить единую картину. Каждая публикация касалась какой либо части и, хотя их было много, они часто дублировались. Пришлось браться за эксперименты. Поначалу все шло нормально. Купив на рынке молодую дворняжку, Жанко, потому что его голова хорошо подходила к сенсошлему, я записывал параметры его биополя в нужных мне комбинациях условий и воздействий. Моя работа нормально двигалась, пока я не захотел узнать, что у нее в мыслях. Задача расшифровки параметров биополя до уровня чтения мыслей в принципе не разрешена и, полагаю, неразрешима. Я знал об этом и даже не пытался этим заниматься. Я поступил очень легкомысленно. Мне взбрело использовать в качестве приемника и дешифратора свой мозг.

Для этого пришлось переделать сенсошлем в шлем — передатчик. Поверьте, это не просто переключить полярность. Каждый датчик надо заменить излучателем соответствующего поля, да еще и построить схему управления. Я возился два года, но своего добился. Закончив отладку, я надел себе на голову шлем-передатчик, на голову пса — сенсошлем, и почувствовал голод и желание выбежать из лаборатории на двор и, задрав ногу, омочить угол сарая. Это был успех. Такое приспособление — сущая находка для психиатра. Поверьте, понять душевнобольного — это сложнейшая задача. А тут такие перспективы!

Я, на радостях, хватил стаканчик спирта, а припасенные на обед бутерброды скормил псу. Потом вывел его на двор, где он реализовал свое намерение. И тут мне взбрело в голову внушить псу какую-нибудь мысль. Мы вернулись, и я надел на себя сенсошлем, а на собаку — передатчик. И включил аппаратуру. Пока я колебался, какой приказ отдать собаке путем созданного мной метода мыслепередачи, почувствовал, что от спирта меня разморило, и задремал.

А потом вдруг увидел перед собой собачьи лапы и решил, что это кошмарный сон. Все оказалось куда хуже. Мой разум, моя память, вообще все, что составляет мою сущность, — оказалось в голове у собаки. Так я стал этим псом.

Девочка остановилась, переживая заново испытанный когда-то ужас. Затем продолжила:

— Вы не подумайте, что с Леонардом что-то случилось. Он проспался, снял с нас шлемы, педантично выключил оборудование, закрыл окна и пошел домой. Ни о чем не подозревая. У меня было время собраться с мыслями. Я сумел открыть вольер и включить компьютер. Прежде чем уходить, надо было дать знать своему двойнику, до чего он доигрался. А собачьи лапы плохо попадали по клавишам. Я действовал карандашом, зажатым в зубах.

— Утром, едва он открыл дверь, я прошмыгнул мимо его ног и был таков. Надо было начинать новую жизнь в новом теле. А, поскольку собакам отпущено немного, я решил вспомнить детские мечты и стать спасателем. Да, чуть не забыл. Жанко тоже продолжает жить в моем мозгу, но мы с ним поладили. То есть я его легко себе подчинил. Но время от времени спускал с "поводка", не вмешиваясь в его поведение.

Должен признать, он сильно очеловечился, а я заметно "озверел" и уже не воспринимаю его отдельно от себя. Во всяком случае, идя по следу или, простите, ухаживая за дамой, я не чувствую себя отдельно от него.

Теперь о том, что произошло здесь на Каверне. Предполагаю, что о работе Леонарда стало известно членам какой-то преступной группировки. Они решили, что, выкрав на короткое время богатого человека, запишут в его мозг сознание своего сообщника и легко завладеют его состоянием. Не знаю их точных планов, но они должны были натолкнуться на проблему. Хозяин тела должен сопротивляться. А чтобы этого не случилось, надо сначала стереть его память. Не сомневаюсь, что Леонард отказался с ними сотрудничать. Тем более что шантажировать его нечем. Он одинок. Полагаю, они убили его, а аппаратуру захватили. Вероятно, они немало потрудились, разбираясь в этом хозяйстве, и кое-что сумели. Но не все у них получалось. Слишком во многих местах я не писал комментариев, не предназначая это для других пользователей. Кроме того, вопрос стирания памяти я вообще не разрабатывал. Думаю, и Леонард тоже.

В общем, этим паразитам нужны были эксперименты на людях. Эта планета подходила идеально. Совершенная изоляция. Но они допустили пару ошибок.

Во-первых, они отпускали людей после опытов, полагая, что это не так насторожит жителей, как их окончательное исчезновение. А ведь в этих лесах каждый год человек двадцать пропадает: хищники, ядовитые насекомые, да мало ли что? Глухомань.