Сугубо финский попаданец. Часть 2.

— Почему только истребителей?

— Просто больше одного пассажира он не унесет, а в бомбардировщике их минимум двое. Армии он был бы более полезен — связь, штабные офицеры, эвакуация ВИП раненых, пожалуй все. Вот кому они действительно нужны, так это флоту.

— Флоту?

— Линдквист, вы сегодня несколько раз интересовались моим слухом, это что, заразно? Флоту конечно. Представьте себе геликоптер на борту ледокола, разведка обстановки в радиусе двадцати километров увеличит его эффективность в несколько раз. Или китобои, идеально подходит для поиска китов и наведения на них охотников. Если вас интересует военная область, то охотник за подводными лодками на борту легкого крейсера, англичане за такую машинку продадут душу и еще посчитают, что с них мало взяли. Вы продолжаете считать, что ВВС нужно тратить на ЭТО ресурсы?

Командующий ВВС надолго задумался.

— Пожалуй "да". Как вы говорите — ЭТО будет нужно, да и Маршал настаивает.

— Гут! Тогда давайте поступим так — держать геликоптер на секретной базе смысла больше нет, раз уж мы будем ЭТО строить. Пусть перелетает в Утти, выделите нам пустой ангар, пару механиков, я сегодня позвоню в Хельсинки и прилетят два или три моих инженера, начнем разборку аппарата, измерения, взвешивание. Потом определим какие блоки мы сможем сделать своими силами, какие придется передать шведским коллегам. Сделаем технологические карты и за работу. Да еще, у вас найдется фотограф? Желательно офицер и не болтливый, лучше из разведки.

— Найдется наверное, а зачем?

— Перед разборкой каждый узел надо отфотографировать, что бы потом не мучится как собирать, а не болтливый, машина все-таки секретная, лучше б поменьше разговоров.

— Согласен, найдем такого.

— И наверное последнее, как я понял господин Суутари не военный, можем мы его привлечь на пару недель для консультаций? Похоже он досконально разобрался в геликоптере и даже принимал участие в переводе захваченной технической документации.

— Да конечно, Маршал сказал что он в полном нашем распоряжении, но не навсегда, у него свои обязанности в канцелярии.

— Он знаком с Маршалом? Сотрудник канцелярии? Канцелярии...интересно...

— Да, знаком. Действительно сотрудник канцелярии Верховного Главнокомандующего, что вас удивило?

— Нет, нет. Ничего. Просто подумал, что он летчик. Я готов ехать.

Огромный ангар был гулко пуст, не считая маленького геликоптера, нескольких стеллажей и письменного стола, внутри ни чего не было. Двое механиков только что притащивших ящик с инструментом и стремянку, решили что еще нужен стапель и куда-то ушли. Господин Суутари, возившийся около заднего винта, обратился к читавшему "Наставление по запуску двигателя", Шацки.

— Доктор, я схожу в штаб, пока не началась работа позвоню жене, она на пятом месяце и я беспокоюсь.

— Конечно идите.

Выходя из ангара, пилот столкнулся в дверях с высоким офицером, извинился и вышел.

— Добрый день, доктор Шацки. — офицер с фотоаппаратом приветливо улыбался конструктору.

— Добрый день, простите, мы знакомы?

— Знакомы. Помните, перед самой войной вы презентовали "Пири" шведскому майору?

— Господи, вы тот летчик! — Эрик защелкал пальцами.

— Микки Клепфиш.

— Точно. Как вы изменились. — Конструктор выскочил из-за стола и потряс двумя руками протянутую руку лейтенанта. — Вижу вам досталось, война будь она неладна.

— Досталось, но все же живой и на своих ногах, не то что некоторые. Меня откомандировали в ваше распоряжение, сказали что нужно фотографировать секретный трофей.

— Точно так. Вот он перед вами. Новейший русский геликоптер.

— Какой же он новейший? Вроде с 35 года ничего не поменялось и почему русский? Он же наш, финский.

— Простите?

— Да из-за этого автожира я собственно и попал в авиацию. Тоже тогда его сфотографировал и загремел в военное училище вместо второго курса университета.

— Ничего не понимаю, поясните пожалуйста.

— Извольте — и Микки рассказал свою историю, начавшуюся пять лет назад во время авиашоу на аэродроме Суур-Мерийоки.

— Невероятно!— Шацки сидел за столом, обхватив голову руками— такого просто не может быть, но так есть. Невероятно.

Клепфиш с недоумением смотрел на ошалевшего от его рассказа конструктора.

— Доктор, что такого невероятного я рассказал? И как наш автожир попал к "красным"?

— Дорогой Микки, я конечно понимаю, что вы взрослый мужчина, летчик, ас, но позвольте мне дать вам один совет. Если вы не хотите серьезных неприятностей, не имею ввиду прыжок с парашютом из сбитого самолета над лесом, а ДЕЙСТВИТЕЛЬНО СЕРЬЕЗНЫХ НЕПРИЯТНОСТЕЙ, никогда и никому больше не рассказывайте про этот случай и никогда и никому не говорите что вы тут фотографируете. Простите за пафос, но это тайна и не просто военная тайна, а государственная или даже больше, тайна мироздания.

— Теперь я вас не понимаю доктор.

— И не надо меня понимать, просто поверьте на слово опытному человеку, вы случайно прикоснулись к смертельно опасному секрету, опасному не только для вас, но и всех ваших знакомых и родственников. Запомните что я вам сейчас сказал. Что касаемо этого геликоптера, то уже к концу года у нас будут похожие образцы, вот про них можно говорить сколько угодно и даже летать, если захотите сменить ваш "Пири" на эту стрекозу. Готов поспособствовать, а сейчас за работу. Сфотографируйте мне его со всех ракурсов.

Вечером, после ужина, когда Марк Суутари пристроился почитать в холле офицерской гостиницы, к нему подошел Эрих Шацки. Марк с неудовольствием захлопнул книгу и конструктор увидел что это Тит Ливий "Война с Ганнибалом" на английском языке.

— Не составите ли мне компанию на вечерней прогулке?

Марк тяжело вздохнул, но вежливо ответил:

— Составлю. Только куртку накину.

Они молча шли по темному аэродрому, Эрих бросал косые взгляды снизу вверх на своего спутника. Тот тяжело молчал.

— Записка о стабилизаторах ракеты, ваша работа?

Молчаливый кивок.

— Мое появление в Финляндии, это тоже вы?

Суутари насмешливо хмыкнул.

— Скажем так, о вашем существовании Маршалу действительно рассказал я.

Теперь настала очередь ухмыляться Шацки.

— Приятно, если о тебе помнят потомки. Впрочем это не важно. Все произошло случайно или это намеренный акт?

— Случайно, мы не умеем путешествовать во времени.

— Значит ни кого подобного вам нет ни в Германии, ни в России, ни в Америке?

— Надеюсь , что нет.

— Фу-у, прямо камень с души. Тогда у меня есть к вам просьба.

— Слушаю.

— Давайте договоримся, этот разговор навсегда останется между нами. Я ничего, ни о чем не знаю.

Впервые за время их знакомства Марк широко и от души улыбнулся.

— Согласен, так будет лучше для всех.

— В таком случае уважаемый господин Суутари, если вам когда нибудь станет скучно, то я вас приглашаю на чашку кофе, просто поболтать на разные темы.

Например о судьбах развития науки и техники.

2 глава. Выбор пути.

23 апреля 1940 года. Хельсинки. Центральный вокзал.

"Пусть отсохнет рука, подписавшая этот договор" — проворчал президент Каллио, подписывая полномочия финской делегации перед отправкой в Стокгольм. Через несколько часов у него произошел инсульт и вот теперь его правая рука больше не действует. Мистика да и только. Руку приходилось прятать за обшлаг теплого пальто, не смотря на конец апреля по вечерам в Хельсинки было еще холодно, по этому почетный караул и военные музыканты оставались одеты в зимнюю форму как и вышагивающие рядом офицеры. Сам Маннергейм держится чуть сзади, видимо хочет проявить почтительность, лучше бы он так себя вел во время "марша калек", а не орал как фельдфебель на новобранца. Кюёсти и сам понимал, что мир надо заключать срочно, пока держится фронт, просто президент — гибкий политик и выжидал наиболее благоприятного момента. Например того, что добрые друзья — англичане и французы, нападут на русских, ведь и Деладье и Чемберлен только дожидались просьбы о помощи. Всего-навсего у Густава не выдержали нервы и он запаниковал, по человечески можно понять, командование в такой войне ни кому не дается легко. Только по этому Каллио и принял его извинения, настоящий государственный муж выше мелких обид, тем более в такой сложный для страны период. Проклятые рюсся принесли столько бед, только погибших более 28000 человек, более 60000 раненых и заболевших, четверть всей армии вышло из строя, разрушены города, толпы беженцев, из-за безжалостного "Стокгольмского мира" потеряны обширные территории. Как буд-то страданий несчастной Финляндии мало, проклятые "союзники" пытаются втянуть страну в еще одну войну, теперь с Германией. Взбунтовали поляков, только энергичные меры Маршала (надо отдать ему должное) предотвратили кровопролитие, но дорогой ценой. Пришлось полякам пообещать передать 5000 русских пленных и это очень не кстати. Только-только договорились со Сталиным об обмене "всех на всех", как пришлось изворачиваться, говорить что оказывается из 14300 солдат и офицеров не все захвачены финнами, часть "трофеи" Гренадерской дивизии. Польский президент Сикорсрский уже через два дня отправил своего представителя в Москву подписывать перемирие и обменивать "красных" на своих офицеров, сдавшихся Советам в 39 году. Чуть не сорвали переговоры, но все-таки договорились и сейчас президент Каллио будет лично приветствовать первый поезд с героями возвращающимися из русского плена. Всего их 2743, да еще мирных жителей около 2000 и все скоро вернутся на Родину к своим семьям и домам, у кого они остались. Скоро должен прибыть первый эшелон с шестью сотнями солдат и он, президент Кюёсти Каллио, как любящий отец будет встречать своих потерянных сыновей.

Короткая шеренга почетного караула закончилась, военный оркестр оборвал марш, престарелый президент повернулся к строю и вдруг почувствовал как раскаленная игла боли пронзила голову, мир померк.

Толпа офицеров и чиновников окружили Маршала стоявшего на одном колене и поддерживающего голову "Старого упрямца Каллио". Адьютант президента, полковник Паасонен волок от здания вокзала еле перебирающего ногами доктора. Премьер Ристо Хеикки Рюти отойдя чуть в сторону наблюдал за все усиливавшейся суетой. Похоже "Король умер, да здравствует король" и кажется Ристо знает кто вскоре станет новым "королем". Вдалеке прозвучал свисток паровоза, возвещая о прибытии эшелона.

14 июня 1940 года. Хельсинки. КДП аэродрома "Мальме".

— Пост ВНОС Сантахамина. К вам должен прилететь из Таллина пассажирский борт?

— Должен, "Юнкерс" пятьдесят второй, собственное имя — "Калева" — ответил руководитель полетов Видар Далстрем.

— Хреново. Только что наши наблюдатели видели горящий самолет, который падал в море. Похоже это он и есть.

— Дьявол! То есть спасибо за сообщение.

Руководитель полетов сразу же связался с военными моряками и запросил вылет разведчика для уточнения ситуации. Через пятнадцать минут поплавковый "Райпон" поднялся в воздух. На командно-диспетчерской вышке стал собираться народ. Первым прибежал директор авиакомпании "Аэро" господин Столе, потом подтянулись офицеры армейской разведывательной эскадрильи. Падение неопознанного самолета подтвердили с островов Исокари и Рюсокари, а "Райпон" все никак не мог обнаружить место катастрофы. Далстрем нервничал и начал орать по рации на неопытный экипаж. Командир звена "Пири" — Эрик Совелиус переглянулся с Клепфишем.

— Микки, твой самолет готов?

— А что?

— Ничего! Слетай, а то эти пингвины до вечера провозятся.

— Есть!

"Рама" оторвалась от земли в 14.51, идя на высоте 200 метров, проскочила маяк Хельсинки и повернула на юг. Через несколько минут лейтенант Клепфиш заметил низкий силуэт подводной лодки. Лодка стояла на месте, матросы баграми что-то вылавливали в море. Глазастый Микки разглядел, что это куски фанеры, плававшие в большом масляном пятне. На корме лодки лениво трепыхался военно-морской флаг "красных". Самолет снизился до пятидесяти метров и начал накручивать круги, чтобы наблюдатель смог рассмотреть предметы, лежащие на палубе. После третьего захода с лодки хлестнула пулеметная очередь. Конечно не попали, но стало понятно, советские моряки совсем не рады пристальному вниманию финского разведчика. "Пири" шарахнулся в сторону и пошел к лайбам эстонских рыбаков, дрейфовавшим неподалеку. Около них обнаружилась еще одна подводная лодка.

— Похоже здесь скоро соберется весь Балтийский флот, линкоров только не хватает.

Самолет направился к плавучему маяку, навстречу прошла пара гидропланов МБР-2 со стороны Ханко, а за ними на глаза попался разведывательный "Райпон", который бессмысленно крутился над пустым морем. Одно слово — пингвин глупый! Доложив обстановку по радио, экипаж получил указание от Совелиуса пройти над субмариной и сфотографировать результаты спасательных работ. Микки набрал высоту в пятьсот метров и пошел по направлению к первой лодке.

— Наблюдатель, внимание! На боевом!

С субмарины их поприветствовали пулеметным салютом, из подводников — зенитчики, как из дерьма — пуля, трасса прошла далеко в стороне.

— Командир! Истребители!

Действительно, позади из небесной синевы материализовались два И-16, которые быстро догоняли разведчиков. Клепфиш только плечами пожал, не война все-таки, атаковать не будут, здесь нейтральные воды. Его заблуждения были рассеяны почти сразу, ведущий открыл огонь! Правда, как всегда бывает с неопытными пилотами, поторопился и начал стрелять издалека. Дальше все происходило на одних рефлексах. "Пири" взревев моторами на снижении, набрал скорость и пошел на боевой разворот. "Ишаки" рванули следом, но из-за меньшей мощности двигателей удержаться сзади не смогли и, потеряв скорость, "зависли" примерно на 800 метрах, "Рама" оказалась выше и чуть позади них.

— Ну все, допрыгались гады! Олли, держи хвост! Атака!

Микки дал ногу, сделал полупереворот и потянул штурвал на себя, пальцы привычно нащупали гашетки, в новенький прицел — немецкий "Реви", начал вползать силуэт ведомого. Еще чуть-чуть дотянуть и можно стрелять. Русского спас тягучий северный акцент наблюдателя.

— Командир, я не Олли, я Гунар. Вы опять перепутали.

"Черт! Черт! Черт! Он не на войне. Олли давно мертв. Черт! Ненавижу!"

— Извини, Гунар. Пусть живут. Спасибо тебе.

Из положения "вверх колесами" машина перешла в пикирование и легко оторвавшись от "ястребков" полетела на Мальме. Благодаря фотоснимкам, уже на следующий день стало понятно — пассажирский самолет Ю-52, финской авиакомпании "Аэро Оу", совершавший рейсовый полет Таллин-Хельсинки был сбит над Финским заливом. Погибли два члена экипажа, три сотрудника посольств — один американец и двое французов, два немецких бизнесмена, швед и эстонка. Еще на следующий день — 16 июня вслед за ними чуть не отправились экипаж и пассажиры еще одного Ю-52, теперь уже "Эстонских авиалиний", его обстреляла советская подводная лодка. Им повезло, из подводников — зенитчики, как из дерьма — пуля.

23 июня 1940 года.