Богатырь из Китежа

Сильный толчок в спину прервал меня на полуслове. На ногах удержаться не смог и повалился на траву, оказавшись на одном колене рядом с лежащим. Тот стремительно протянул руку в мою сторону и схватил за порванный плащ. Дёрнул к себе и дунул.

В один миг сознание покинуло меня.

ГЛАВА 2

Очнулся я рядом с мертвецом, который зажимал в кулаке мой плащ. На лице моего недавнего собеседника застыло умиротворённое выражение. Над ним застыл его конь. Настоящий богатырский, как я откуда-то знаю. А ещё я знал, что это был не розыгрыш. Вдруг прекрасно до малейших деталей вспомнил, как прохожу мимо трансформаторной серой будки на бетонных блоках, возле которой возились трое узбеков или таджиков в серо-синей униформе с крупными надписями на спине. И в тот момент, когда я сравнялся с ними внутри что-о ярко полыхнуло. Будто в режиме слоумо ко мне из внутренностей будки стала приближаться ярчайшая бело-голубая молния. Когда она ударила меня в грудь, то мир вокруг исчез. А потом появился... только уже другой.

— Я попаданец, — тихо сказал я. — И ведь попробуй тут не поверь, когда всё одно к одному.

После очередного пробуждения на меня снизошло странное спокойствие и уверенность. Без внутреннего неприятия я снял снаряжение с мёртвого тела. Раздевать не стал. Вообще ничего с богатыря не взял, кроме кольчуги. рядом нашёлся ранее не примеченный меч. Это был тип клинка, которым пользовались и древние славяне, и франки, и викинги. Кажется, называется он каролинг. Общей длиной чуть больше метра с небольшой рукоятью, обтянутой шершавой кожей и тонкой серебряной проволокой. Короткая гарда и массивное навершие были тоже сделаны из серебра и украшены примитивными узорами-чёрточками. Лезвия на мече имели несколько едва заметных зазубрин. В остальном клинок выглядел прекрасно. Несколько раз взмахнув им, оценил прекрасный баланс. Меч явно ковался под своего покойного владельца, который даже лёжа на земле внушал своей статью. Я и сам совсем не маленький. Метр девяносто четыре сантиметра и сто десять килограмм. Но погибший превосходил меня минимум на десять сантиметров ростом. Конь был ему под стать.

— Бурушкой будешь? — спросил я животинку. Та меня проигнорировала. — Ну, как знаешь.

Как правильно хоронить современных убитых воинов я не знал. Сжигать? Закапывать в землю? Положить на щит на макушке дерева? Пустить на плоту по реке? Насыпать сверху курган?

В итоге я остановился на обычной глубокой могиле. Рыть пришлось с помощью небольшого топорика, которым рыхлил землю и подрубал корни, и шлема. На удивление всё делал быстро. С непривычки натёр по крупной мозоли на каждой ладони. Но это так, ерунда.

Образовавшийся холмик заложил куска дёрна и по какому-то наитию, всплывшему в памяти, присыпал несколькими щепотками соли, которые нашёл в седельных сумках. Ранее пугавший меня конь спокойно подпускал к себе и позволял копаться в вещах. Броню цеплять на себя не торопился. Во-первых, сначала требовалось её починить. Во-вторых, она сильно пропиталась кровью. Набор для починки я нашёл во всё тех же сумках. С чисткой мне должна была помочь река или ручей с желательно песчаным дном.

Ремень с ножнами я сразу повесил на себя. А вот кольчугу, панцирь и шлем сложил в свой рваный плащ и связал в узел. Через плечо перекинул седельную сумку. Прихватил саадак с луком и стрелами, копьё, топорик и съестные припасы.

— Ух блин, — крякнул, когда всё это поднял. Один узел с защитным железом весил килограмм за тридцать. Всего же набралось не меньше половины центнера. — Ты как, родной, здесь останешься или со мной?

Конь даже ухом не повёл в мою сторону, продолжая стоять над свежей могилой с наклоненной до земли головой.

— Ну, как хочешь. Тогда прощай. И ты тоже, богатырь. надеюсь, что ты попал в свои чертоги и там встретишь своих боевых товарищей.

Откуда-то взялась необычная выносливость. Я шагал километр за километром, а усталость едва только намекала о себе. Раньше я быстро исходил потом и делал перерывы в тренировках или в физической работе. Сейчас же у меня даже особой испарины не появилось.

В какой-то момент на моём пути встретился крупный ручей. Вода его еле-еле текла, дно оказалось илистым, а по поверхности плавал всяческих мусор от дохлых насекомых до старой листвы.

— Не, нафиг, — вслух произнёс я, отказываясь от желания утолить жажду и пополнить почти пустую кожаную фляги мёртвого богатыря. — Ещё какую-нибудь дизентерию словлю. А где тут искать активированный уголь не представляю.

Почти не раздумывая я пошагал вдоль ручья в надежде, что отыщу какой-нибудь родник, который впадает в него. В итоге через полтора часа вышел к широкой реке, оказавшись на её крутом и высоком правом берегу, густо заросшему лозняком.

— Чёрт, чёрт, чёрт, — чертыхался я, пока вышел к воде сквозь невероятно плотную и высокую стену крапивы. Земля под ногами изобиловала мелкими и крупными извилистыми промоинами, которые оставались после сильных дождей или весеннего таяния снега. Немного впереди приметил песчаный островок. вернее даже полуосторовок, если так можно сказать про реку. Кстати, хочется добавить, что местность очень сильно мне напомнила одно местечко в тульской области, куда я несколько раз выезжал. Один раз развлекая отдыхающих. И ещё трижды просто так, потому что мне там очень понравилось. Называлось местечко усадьба Поленова. Дважды я с друзьями плавал на теплоходе, который там курсирует от Тарусы и до усадьбы.

Песок оказался очень кстати. Он и вода. Я очень быстро очистил защитное снаряжение и оружие. Потом всё как мог высушил и смазал. В качестве смазки использовал растительное масло из глиняной бутылочки с берестяной пробкой. Не знаю, из какого растения его давили. Но это был точно не подсолнечник. Запах не тот. Мне он не пришёлся совсем.

Особенно не пожалел масла для меча. На нём уже появились едва заметные рыжеватые пятна ржавчины. После чистки от них не осталось ни следа. Но чтобы в ножнах клинок вновь не стал ржаветь я его как следует смазал маслом.

С водой всё опять было плохо. Если в ручье хватало мусора, то в реке его было в десять раз больше. Здесь даже приметил мёртвую птицу со светлым оперением, медленно плывущую по течению, раскинув крылья. Вокруг неё вилась стая мальков.

Глядя на заросшие берега и широкую полноводную реку мне пришла в голову мысль сколотить плот. Но как пришла, так и ушла. Хватило того, чтобы представить всю муторность и тяжесть работы, чтобы мигом отказаться от неё.

К этому момент день уже шёл к своему завершению. Солнце опустилось к самому горизонту, тени удлинились. Откуда-то полезли комары, которые сделали меня своей целью. Пришлось срочно ретироваться от реки обратно на берег подальше от воды.

Почти сразу же нашлось место для привала. Это была просторная поляна на краю крутого речного берега. В десяти метрах от обрыва росли старых и мощных ивы. Или похожие на них деревья. Каждое было не меньше чем в два, а то и три обхвата. Трава под ним росла редкая и мелкая. Даже не пришлось вытаптывать её, чтобы устроить лагерь. Под стволами валялось великое множество сухих сучьев. От совсем тоненькой веточки толщиной со спичку. До сука чуть тоньше моего запястья. Они пошли в качестве топлива для костра.

Набрав несколько охапок хвороста, я занялся розжигом костра. Сложил несколько рядов толстых веток, между ними проложил тончайшие хворостинки, сухую траву и прошлогодние крапивные стебли.

— Бли-ин, — протянул я, осознав, что мне нечем разжечь костёр. В седельной сумке и мешке лежал мешочек с кусочками кремня и что-то сухое и рассыпчатое, будто древесная пыль. Полагаю, так называемый трут. Пришлось вспоминать то, что знал о столь примитивном способе добычи огня.

Это была по-настоящему адская работа. Несколько раз попал по пальцам, содрав кожу до крови. Помучавшись минут десять, я убрал камни обратно в мешочек, взял нож и пошёл искать подходящую ветку. Из неё и тесьмы от разорванного плаща соорудил крошечный лук. Всё тем же ножом обточил толстую сухую ветку, придав ей более-менее ровную и прямую форму с заострённым концом. В другой ветке, самой толстой, что удалось найти. проколупал небольшое углубление, немного насыпал трута, вставил острие выточенной палочки и добавил по краям ещё древесного порошка. Середину палочки захлестнул петлёй тетивы, а верхний конец зажал между расщепленной ветки. Но не сдавил сильно, а так, чтобы она свободно могла крутиться. После чего принялся быстро-быстро двигать луком туда-сюда. И результат не заставил себя ждать! Очень быстро сначала запахло горящей древесиной, а потом показалась едва заметная, как от полу-потухшего сигаретного "бычка" струйка дыма. Обрадовавшись, я ещё быстрее принялся сверлить деревяшку. Через минуту пришлось подкладывать пучок сухой травы в тлеющую горку трута. несколько раз аккуратно подул и не сдержался от радостного возгласа, когда трава вспыхнула.

— Йе-эс!

Горящий пучок быстро переложил в костёр и вновь стал дунуть. Вскоре растопка вовсю пылала. А от неё стали заниматься более крупные сухие ветви в костре.

Воду из речки всё же мне пришлось взять. Конечно, в сыром виде пить ее не собирался. Когда наполнял котелок, то использовал свой носовой и ни разу не использованный носовой платок в качестве фильтра.

Котелок повесил на толстую и длинную палку, вырезанную из свежей ветки. А ту положил на две рогатки, вбитые в землю по краям кострища на достаточном удалении от огня. Пока ждал закипания воды, то выбирал из чего будет состоять мой ужин (и заодно пропущенный обед). Вариантов было не особо много. Богатырь держал при себе два типа круп. Что-то очень мелкое, похожее на дроблённое зерно. И очищенный овёс. Плюс полоски вяленного мяса, с белыми разводами от выступившей соли, которую не пожалели. В отдельном мешочке лежали вроде бы сушёные листья малины и щавеля. В другом какие-то ягоды, тоже высушенные и потемневшие, похожие на крупный горошек чёрного перца. Был ещё мешочек с солью. Не меньше килограмма. А вот хлеба даже в виде сухарей не имелось.

В итоге я решил остановиться на каше из дроблёного зерна. Овёс оставлю на потом. Невольно вспомнился старый анекдот:

"Убегают Петька с Василием Ивановичем от беляков. Спустя какое-то время Петька стал канючить:

— Есть хочу, аж в глазах темнеет. Не поем — вот прям сейчас упаду. И тогда в плен к белым попаду.

Чапай осмотрелся. Увидел недалеко поле с овсом и крикнул:

— Бежим туда. Будешь рвать на ходу колосья и есть.

Петька наелся овса, повеселел, даже бежать стал быстрее. Но спустя некоторое время вновь новая напасть:

— Василий Иванович, живот прихватило аж в глазах темнеет. Вот не облегчусь сейчас, то упаду и всё, схватят меня беляки.

Чапай ему приказывает:

— Снимай портки и опростайся, только быстро что б.

Вскоре по их следам сюда прибегают запыхавшиеся белогвардейцы. Офицер видит вонючие кучи на дороге, полные овса, и с досадой произносит:

— Нам их не догнать, братцы, они на лошадях".

Потому и остановил свой выбор на зерновой дроблёнке, чтобы не откладывать потом кучи прямо на дороге. Ведь овёс ко всему прочему часто становится отличным слабительным.

ГЛАВА 3

Сначала я дождался, когда закипит первая порция воды в котелке. Подождав, чтобы она немного остыла, вылил её во флягу, про себя надеясь, что всё ещё горячая жидкость не испортит ту. Кашу заварил только во второй заход. Высыпал в котелок примерно полстакана крупы и следом кинул две тонких полоски тёмного-тёмного мяса с белесыми солевыми пятнами. Дополнительно солить не стал, рассчитывая, что соли вполне хватит с вяленого мяса. Дальше мне осталось только ждать, понемногу подбрасывая ветки в костёр, не давая ему потухнуть, но и не допуская излишне сильного пламени.

Иногда вставал и подходил к обрыву, посматривая на едва движущуюся водяную гладь, которую то и дело рвали круги от охотящейся рыбы. Мечтал о том, чтобы разнообразить ужин жареной рыбкой. Но честно сам себе признавался, что поймать могу максимум несколько мальков с помощью рубашки или штанов. Других снастей у меня нет. Что же до остроги, которая первой пришла мне в голову, то это годится лишь в кино. Или где-нибудь на перекатах во время нереста, там. Или в прикормленном месте на мелководье, где нужно простоять пару часов раскорячившись, чтобы один раз стремительно ударить своим оружием и... не промахнуться. Нафиг такое мне счастье.

В очередной раз, когда я устроился на обрыве и посмотрел вниз, мне показалось, что видел какое-то копошение в воде. Но явно не от рыбы, если так можно сказать.

— Раки! — разом осенило меня. Даже не удержался от тихого вскрика.

Два раза на всё той же Оке я был участником ловли этих зелёных обладателей клешней и длинных усов. Один раз больше наблюдатель. В другой уже лично принимал участие.

Сказано — сделано.

Пока каша варилась, я скинул часть одежды, оставшись в трусах, и полез с обрыва к срезу воды. В качестве садка решил использовать свой многострадальный плащ, кое-как связав его в виде мешка или скорее даже кулька, соорудив горловину из гибкой ивовой ветки.

Первых двух раков я поймал в воде у берега. Зелёные крупные усачи грозно и широко раздвигали клешни, поджав хвост, но ничего сделать мне не смогли. Потом пришлось лезть рукой норы, которыми изобиловал берег. первые три были пустые. Зато в четвёртой обитатель неожиданно схватил меня за пальцы, заставив сильно вздрогнуть и часто-часто забиться сердцу. При этом пойманный рак оказался мелким. не четы первой парочке. Но всё равно я кинул его в садок. Это была моя мстя за пережитый испуг.

Привыкнуть к подобным хваткам так и не смог, хотя уже и не реагировал как в первый раз. Успел поймать десять усачей в панцире, когда вдруг вместо более-менее привычного щипка за пальцы клешнёй ладонь схватила чьё-то худое и скользкое тело, которое мощно забилось в норе, пытаясь вырваться в реку, протискиваясь между моим запястьем и стенками.

"Змея!", — полыхнула вспышкой мысль в голове. Расцарапывая кисть, я рванулся назад. Одновременно с тем, когда рука выскочила из норы, оттуда следом выскользнуло чьё-то тонкое змееобразное тельце... длинной чуть меньше двадцати сантиметров. — Твою ж мать! Налим! Напугал, зараза.

В речной рыбе я достаточно разбирался, чтобы опознать в этом тёмном и худом обитатели реки вышеназванное создание. Кстати, тоже усатое, как раки.

Этого эпизода мне хватило, чтобы подхватить садок с добычей и вернуться к костру. Там уже каша почти подоспела. Взятая с помощью выструганной щепки на пробу щепочка горячей крупы была мягкой. Мясо, правда, оставалось всё той же подмёткой от сапога. Ему явно не хватило времени варки. Но учитывая её изначальную просоленность есть можно смел. Никаких паразитов в нём не осталось ещё до того, как попало в мой котелок.

Кашу всю выложил на деревянную тарелку, доставшуюся мне с котелком и прочими припасами покойного богатыря. Вот, кстати, странно, что не чувствую сильных эмоций и... ну пусть будет брезгливости, что пользуюсь вещами покойника. Понимаю, что так не должно быть. Себя-то я знаю, как облупленного. Но продолжаю и даже не морщусь. Будто так и должно.