Снежная Кэрол

Появилась помощница нотариуса, и нам всем вручили наши экземпляры договора. Мужчина держал в руках выданную ему бумагу, вопросительно поглядывая на нас всех. Я попыталась уже начать вести себя как хозяйка:

— Кайлийй... — Повторить за венговкой имя парня у меня с первого раза не вышло. Женщина улыбнулась:

— Сократите как-нибудь или вообще придумайте своё. Он с радостью будет отзываться на любое имя, какое вы захотите.

Я представила, что за имена в таком случае, скорее всего, придумывают покупательницы, и меня ещё раз передёрнуло. Бррр... Сократить? Да, вполне логично. Кай! Я посмотрела на ожидающего от меня каких-то слов мужчину и про себя усмехнулась. Танцующий парень в тоненькой рубашке из Венговского лета, которого я собираюсь увезти в свою зиму. Рудник-то мой ни мало ни много за полярным кругом.

— Кай, положи эту бумагу в свои вещи. Это документ, определяющий твоё пребывание на этой планете. Ты должен быть аккуратен с ним.

Парень как-то совсем испуганно кивнул. И, словно ядовитую змею, попытался засунуть договор в маленький пакетик, который, видимо, и вмещал все его вещи. Договор не влезал.

— Кай, сложи его пополам.

Мужчина испуганно вжал голову в плечи. М-да, по-моему, я всё-таки взяла кота! Ну, хотя бы офигенно красивого кота.

Агенты, попрощавшись со мной, покинули приёмную. Я осталась один на один со своей покупкой. Парень нависал надо мной всем своим ростом. При этом по взгляду его читалось, что ему такое положение очень не комфортно, что он бы предпочёл смотреть на меня снизу вверх. Его волосы подсохли и начали слегка виться. Я легонько, одними пальчиками погладила прядь. На губах мужчины промелькнула улыбка. Ну, хоть не мурлыкает, и то ладно.

Кай:

Идти по территории космопорта к кораблю было... страшно. Гул работающих двигателей, непривычный шум толпы, из которого то и дело выделялись резкие мужские голоса. Там, где я прожил всю свою сознательную жизнь, мужчины не выражали эмоции столь бурно, и это еще раз подчеркивало для меня чуждость даже этого места. А ведь я ещё даже не покинул планету. Я снова и снова укорял себя за столь необдуманное решение. Но, увы, сейчас не мог ничего изменить.

С самого детства я знал, какая судьба мне уготовлена. Смазливый мальчишка, сын младшей родственницы в небогатом доме — сразу было понятно, что я стану гаремным рабом. Об обучении на специалиста никто даже не заикался, и вскоре уверенность в том, что это мой единственный возможный жизненный путь передалась и мне.

Стандартная школа наложников, хоть и законченная с отличием, мало чем выделяла меня из общей массы таких же молоденьких смазливых парней. Типично венговская внешность — смуглая кожа, зеленые глаза и светло-русые волосы только усиливали слияние с "серой массой". И если будучи наивным мальком, я еще предавался солнечным мечтам быть как-то выделенным главными женщинами дома, то после пяти лет пребывания декорацией в гареме пришлось снять розовые очки. Нет, конечно, меня использовали, и не раз. Но в основном это были подобные моей матери, не слишком влиятельные родственницы, малозначимые госпожи дома. Недолго и не выделяя меня из других.

Какое-то время, правда, я был любимчиком моей тёти, старшей сестры моей матери, госпожи Фейяйны. Для меня это действительно было большим везением. Ведь недавно отправившая на церемонию прощания своего мужа госпожа наказывала на удивление редко. Не знаю, почему усыпили мужчину, подарившего госпоже дочь, но это было и не моего ума дело.

Дочь госпожи, десятилетняя Гейдайра, обещала вырасти действительно красивой женщиной. Уже тогда, на ещё по-детски пухлощёком личике проскальзывали стервозность и заносчивость, являющиеся непременными атрибутами сильной женской натуры. Дуясь на то, что мама не даёт играть своей игрушкой, моя двоюродная сестра, маленькая Гейда, старалась усложнить мне жизнь, как могла. Но, несмотря на все маленькие детские пакости, я не мог злиться на маленькую госпожу. И после очередной "соли в чае" во время утренней трапезы, лишь грустно улыбался малышке. Что, похоже, распаляло девочку еще сильнее. Но вскоре и этот период моей жизни кончился. Тётя ... нашла себе новое развлечение, а юная Гейда поехала обучаться в лагерь.

Вообще, моя жизнь в гареме текла спокойно и размеренно. Я не дрался за иерархию, меня вполне устраивало мое место, да и сам я понимал, что выше головы не прыгнешь. Вокруг меня плелись интриги, развертывались любовные драмы, а иногда и сцены расправы над не угодившими рабами. Но я был лишь наблюдателем. Тем, кто обычно сидит в углу гарема и покуривает кальян, стараясь не выдавать своих мыслей и эмоций. И я давно был готов к тому, что в 30 лет моя жизнь закончится тихо и спокойно, в комнате прощания, в присутствии лишь нескольких мужчин, что знали меня.

И тут, как набатом по голове, прозвучал новый закон. Переучиваться на спеца? Мне!? Тому, который привык полностью зависеть лишь от прихоти госпожи, живущему только ради этих прихотей!? Когда мне предложили выбор: стать спецом или быть проданным инопланетной женщине, я практически не сомневался в ответе. Я не был идиотом и прекрасно знал, что таланта к какой-либо работе у меня нет напрочь, так же как и каких-либо пригодных для такого интересов. Я умел быть лишь наложником, я всегда был лишь наложником и жил с мыслью, что останусь наложником до самой смерти.

Новость настолько ошарашила меня, что, когда мне приказали станцевать для видео, я, погруженный в себя, машинально повторил стандартный танец, которому обучали в школе. Хотя, чтобы как-то выделиться из серой массы, наверное, стоило придумать что-то оригинальное. Не обращая внимания ни на что вокруг, я, заученными и отточенными годами тренировок движениями, снимал с себя одежду и очнулся, лишь когда на теле ничего не осталось. Еще несколько непонятных мне анкет, узкая койка так называемого "приюта", пустые лица соседей по несчастью — вот и всё, что запомнилось мне за последние дни.

Очнулся я лишь сейчас, шагая по взлетной площадке космопорта за высокой, худой женщиной из социальной службы, то и дело бросавшей на меня непонятные оценивающие взгляды. Нет, она не смотрела на меня как на мужчину, скорее, так оценивают товар на продажу.

Смотря на удаляющуюся землю родной планеты, я с ужасом осознал, что тогда я впервые САМ выбрал свою судьбу. А значит, вряд ли можно ждать чего-то хорошего....

Мои подозрения очень скоро полностью себя оправдали.

Но сам полет прошел на удивление легко. Весь путь я провёл на мягком ковре каюты. Приказ был чёткий и ясный: "сидеть здесь и ждать завершения полета". В каюте также стояли кровать и тумбочка, но гаремная жизнь научила главному: если женщина сказала, лучше исполнить её приказ как можно более точно. А тем более сейчас, когда не только мой статус, но и моя жизнь могут зависеть от любой мелочи. Несмотря на всю мою браваду и готовность тихо быть усыпленным мммм... (я припомнил дату своего дня рождения) — вчера! Мне почему-то очень хотелось ещё пожить.

Тихая обстановка каюты благоприятно подействовала на нервы и позволила прояснить голову. Что ж, тактика поведения выбрана — первое время буду исполнять абсолютно дословно то, что скажут. Не больше, не меньше. Госпожи бывают разные, но все в первую очередь ценят именно это качество — покорность.

Корабль начало ощутимо потряхивать, что, согласно прочитанным в юношестве романам, означало, что мы проходим атмосферу для приземления. Дабы снова не впасть в панику, я постарался успокоиться и сосредоточиться на дыхании. Своеобразное подобие легкого мезотранса.

Когда в каюту вошла уже знакомая мне женщина из социальной службы, я лишь спокойно отметил этот факт через, столь привычную мне, призму отстраненности от действительности. И, вполне машинально отреагировав на её повелительный жест, последовал за госпожой.

Двери корабля открылись, опалив ярким светом глаза и ...Тля! В лицо ударило чем-то колючим, холодным и мокрым, беспощадно вырывая меня из столь долго настраиваемого транса. Мурашки табунами забегали по спине, глаза заболели и заслезились, а я с отчаянием смотрел под ноги, на припорошенную снегом дорожку.

Госпожа что-то недовольно сказала, заставив меня еще больше сжаться, но глаза я поднимать не спешил. Краем сознания заметил кого-то третьего, накинувшего на плечи женщины теплый плащ и быстро сунувшего мне в руки какую-то тряпку. Мимолетный взгляд на раздраженно поджатые губы сопровождающей, и я накинул подобие тонкого халата на плечи. Бесформенный кусок холодной ткани помог мало, но теперь хотя бы мелкий колючий снег терзал только лицо и мокрые ноги.

Пытка длилась недолго, и вскоре госпожа привела меня в здание, где уже сидели другие женщины. Я сразу, с некоторым облегчением, повалился на пол, пряча слезящиеся от тающего снега глаза и покалывающее от холода лицо. Я очень надеялся, что меня хоть ненадолго оставят в покое.

Пока было время я незаметно постарался обогреть заледеневшие кончики пальцев, растирая их друг о друга. На Венге до зимы было еще далеко, да и не была она настолько холодной. Хотя...возможно, и была. В доме безостановочно работали кондиционеры. А если и приходилось куда-то выходить, то такие "прогулки" не продолжались более 15-20 минут, да и одет я был намного теплее. Иногда госпожа Фейяйна брала меня с собой, во время поездок к подругам из других домов. Но, опять же, пятьдесят метров от двора до аэрошки сложно назвать прогулкой. Да и не до мыслей о погоде мне тогда было, подруги госпожи не отличались таким же милосердием. Главное, чтоб такая погода не стояла на этой планете круглый год. Иначе я точно пожалею о своём единственном решении.

Оцарапавшие подбородок холодные женские пальцы и странный, непонятный приказ "Подтверди, что желаешь принадлежать новой госпоже!". Какое желание может быть у раба? Это надо мной так изощрённо попытались поиздеваться? Но, каким бы абсурдным это не было, я пошел... выражать своё желание...

— Так, Кайлийо, ты понимаешь, что здесь сейчас происходит? — Пока я обдумывал, как будет лучше отреагировать на такой странный вопрос, госпожа потеряла терпение и рыкнула: — Отвечай, когда я спрашиваю!

— Я... не совсем, госпожа. — Стараясь как можно сильнее вжать голову в плечи, я надел привычную маску глупого зверика. Я действительно достаточно смутно осознавал, что именно от меня хотела эта женщина. Вряд ли она хочет дословный пересказ происходящего вокруг. А так, мой ответ можно трактовать по-разному, но он точно не является ложью. Я действительно не знаю, что происходит именно сейчас в этой комнате, и зачем меня хотят о чем-то спросить.

— Тебя отдают в собственность госпоже Кэрол Нейджери. — Значит, вот как зовут мою новую госпожу. — Она имеет право делать с тобой, что захочет, и ты не можешь ни пожаловаться на неё, ни даже рассказать кому-нибудь. Никакой защиты! — Это само собой разумеющееся, разве нет? — Она разве что убить и покалечить тебя не может! — А вот это очень важная информация, но, увы, пока я не совсем понимаю, можно ли ей доверять. — И если ты каким-либо образом от неё сбежишь, тебя посадят в тюрьму. А тюрьма это по-настоящему страшно. — Бывают те, кто сбегал? Абсурдно, но примем к сведению. Знать бы ещё, что такое тюрьма. — Ты понимаешь всё это?

— Я раб моей госпожи, она в своём праве, — произнёс я. Стандартная фраза, вбиваемая в нас с самого детства. Но почему-то реакция женщины на неё кардинально отличалась от ожидаемой. Она еще больше нахмурилась и продолжила:

— Не важно, какой она кажется на внешний вид. Она может одинаково оказаться как хорошей женщиной, так и жестокой садисткой. — То есть эта госпожа Найтайрийус не знакома с моей новой госпожой лично, и, скорее всего, является специалистом, занимающейся продажей рабов. — Хотя я, честно, не верю в хороших женщин, которые покупают себе рабов. — Абсурдная фраза. Здесь покупка рабов считается дурным тоном? — Итак, ты действительно хочешь, чтоб тебя отдали этой женщине?

Меня второй раз в жизни спрашивают, чего я хочу? И второй раз в жизни я даю ответ, от которого зависит всё моё будущее. О Матерь Всего Сущего, пожалей старого раба!

— Я... хочу, — на выдохе, практически прошептал.

Когда мне протянули лист договора купли-продажи, (так я прочитал в первых его строках) то я, стараясь не показывать своего страха, подписал бумагу, как мог.

Когда женщины начали обсуждение, я уже более спокойно сел на колени в угол комнаты, стараясь вернуть потерянное душевное равновесие. Это было привычно, не отсвечивать, пока хозяйки обсуждают деловые вопросы. Я косил глазами из-под мокрой челки и пытался тайком рассмотреть свою новую госпожу. Но наглеть с самого начала— верный путь в пропасть. Так что выше колен поднимать взгляд было ещё слишком опасно. А по черным высоким сапогам без каблука и темно-синим штанам из странной ткани я мог сказать лишь то, что красоте госпожа, скорее, предпочитает комфорт.

— Госпожа желает, чтобы ты обращался к ней по имени. Её зовут Кэрол, — с презрением в голосе произнесла женщина, что привезла меня на эту планету, вырывая меня из раздумий щелчком пальцев.

Звать госпожу по имени, как мужчину-раба? Я не смог удержать безразличную маску на лице и с удивлением взглянул на госпожу. Всё в ней буквально кричало о её нетипичности. И слишком короткая стрижка иссиня-черных, волос, какие носят только некоторые спецы да гвардейцы, и чересчур бледная кожа и... необычный взгляд серо-голубых глаз, в которых нет ни привычного мне презрения, ни похоти, ни злорадства, только какая-то задумчивость.

— Хорошо, госпожа... Кэрол. — Всё-таки назвать женщину по имени выше моих сил. Недовольство скользнуло по лицу новой госпожи, заставив на удивление тонкие черные брови немного сойтись на переносице. Тля! Первая фраза — и уже накосячил! Обещал ведь себе следовать новым правилам неукоснительно. Ведь приказ был другой! Я в ожидании снова опустил глаза, моля Матерь Всего Сущего, чтобы новая госпожа от меня, такого идиота, не отказалась. Не думаю, что мне предоставят ещё один шанс.

Следующий приказ женщины хоть и безмерно удивил, но немного успокоил. Мне объясняли новые правила, что и как я должен делать. Очень странные правила... Машинальное "Да, госпожа" и я подскочил на ноги, стараясь избежать наказания за свою оплошность . Но не удержался от соблазна, и как бы невзначай вновь посмотрел на госпожу Кэрол практически прямо, пытаясь добавить во взгляд толику удивления. Она не слишком обратила внимания на этот взгляд, зато у меня появилась возможность разглядеть её лучше. Прямой нос, слегка пухлые губы, подтянутая фигура с не слишком выделяющейся грудью. Госпожа была красива, это я отрицать не мог. И у меня еще ни разу не было столь необычной госпожи.

— Сопровождая и ожидая свою госпожу.... — женщина из социальной службы продолжала свою лекцию, и я честно старался не пропустить ни одного слова. Во истину, просто перечисление правил. А недовольство направлено не на меня, а скорее, на факт того, что эти правила приходится объяснять.

— Кайлийй... — как-то неуверенно произнесла моя новая госпожа, и практически сразу была перебита другой женщиной, предложившей ей придумать мне новое имя. Прикрыв глаза, я мысленно попросил у мироздания, чтоб имя, придуманное госпожой, было хотя бы отдаленно похоже на моё старое, иначе привыкать к нему придется очень долго, а это чревато не одним, и даже не двумя наказаниями за недостаточно быстрое выполнение указаний.