Гном Тарнат (Золотой Талисман)

— У-у-у, я тебе! Молод ишшо, по ябедям ходить! Или грошей полно? Тогда заходи, заходи.

Гномиха грозно сверкнула очами из под жесткой пакли седых волос, надвинулась, давя Тарната прочь. Когда-то полные, круглые как мячи, теперь пустые мешки грудей болтаются до пояса под цветастой блузой, на морщинистой шее пятерной ряд чёрных бус, а на губах в жемок неровно подведено ярко-красным. Полотнища сомкнулись перед любопытным носом Тарната, но гном успел узреть волнительные силуэты, что так и льнут к двум проходимцам. Гадкие эльфы! Кто позволяет по рудникам шляться? И это после всего содеянного! Тарната перекорёжило от одной мысли, что эльфы мнут и щупают чернорудских девчонок. Но через молодецкую бабку не прорваться, подымет шум и гномы с таверны с удовольствием намнут ему, Тарнату, бока.

Тарнат постоял миг, и отправился обратно, в кузни. Череда штреков промелькнула запутанным лабиринтом, гном ворвался, едва не сбив старика Видли с ног, рычит и скалится, как голодный злюк.

— Ты что! Полоумный! Говорю же, иди отдохни! — проворчал древний гном.

— Некогда, мастер Видли, — рыкнул Тарнат, а ладони уже мнут куртку, зашвырнул прочь. Едва накинул кожаный передник, в левой клещи, в правой малый молот. — Наотдыхался на неделю вперёд. Кали!

Мастер Видли поморщился неодобрительно, но поддал жару. В горне засипело, сперва желтым, после синеватым огоньком, когда добавился рудничный газ.

То глухие, то звонкие удары долго тревожили подгорную твердь. После мастер Видли сел за точильный круг, пока Тарнат без сил на топчане. И снова глухие удары молота.

— Постойте! — воскликнул Тарнат, едва эльфы скользнули неслышной поступью сквозь занавески. Эльфы как братья, один лицом глаже, над точёными чертами Великий Лес поработал чуть тщательней, второй, не считая перебитого носа, ниже на палец и шире в плечах. Хотя, какая там ширина? Тарнат расправил свои, как раз на этих двоих хватит.

Рядом с, чего уж там, со входом в бордель короткий ход, обрывается у вертикальной шахты, с края видно, как высоко вверх и вниз в отчаянную бездну уходит ствол. Из шахты крепкий ветер и грохот подъёмника, толстенные канаты из смоляного джута ползут по бокам, к ним, закусив волокно стальными клещами, прицепились вагонетки, тесные, с низким бортиком, проще выпасть, чем влезть.

Гном добавил, давя из непослушного горла:

— Уважаемые...

Эльфы оглянулись разом, заострённые к вискам глаза распахнуты широко, зрачки зеленью отражают тусклый свет с далёкой горловины шахты. Взгляды ощупали Тарната, словно руками, гном ощутил что взвешен, измерен и имеет цену, и та не высока.

— Мы знаем тебя, — певуче, как родник льётся в хрустальную вазу, проговорил первый эльф.

— И ведаем твои нестроения, — добавил эльф второй, голос неожиданно шершавый, как точильный камень.

— Проклятие, ваше, эльфийское! Знаете как избавиться? Можете, — слова снова застряли в глотке Тарната, — помочь?

На губах эльфов как молнии мелькнули улыбки, гном усомнился даже — было ли? Качнули головами разом, как один двухголовый эльф.

— Ты стал мишенью великого проклятья! Такие в арсенале лишь древних, самых могучих из эльфов, не чета нам... или их отпрысков! Мы бессильны излечить, даже если б хотели, но не хотим, чего с тебя взять? Как раб за сто лет не отработаешь, ждать слишком долго даже для нас. Ценностей, поди, никаких, — певуче проговорил эльф, под сквозняком кутается зябко в пятнистый плащ.

— Откуда у него, молод ещё, пушок с щёк не вытерся! — бросил хриплый братец. В коротко стриженной бороде не спрятать жёсткую усмешку, как ни старайся. Но эльф и не пробует.

Тарнат почуял, что закипает. Мерзкие эльфы! Вот бы свернуть тощие шеи, да бросить тела в рудничный отвал! Гном задышал часто, багровая пелена надвинулась, взгляд сузился до двух ненавистных рож, а ладони так и тянутся. Сиплый эльф с ленцой, одними пальцами крутанул древко посоха вокруг оси. Тарната повело точно пьяного, опомнился спустя миг, сидит вытянув ноги, а зад морозит камень пола.

— Впрочем, кое-чем помочь способны, — продолжил звонкий эльф, как ни в чём ни бывало. — Не бесплатно, само собой!

В ладони товарища, сиплого из эльфов, устроился тощий мешочек. Тарнату хорошо знаком, ведь это его кошелёк! Час тому Флимин расплылся как масло по сковороде, глядя на меч, на сизые, как у древних мастеров, волны от гарды до кончика. Таким клинком камень рубить, что бородёнку брить. И выдал обидно мало грошей. Под присмотром давешнего вышибалы что оставалось Тарнату? Проглотил, ещё и кланялся в пояс, не из-за вежества подгорного, кланялся, чтобы скрыть ярость, заглушить скрип зубов.

Эльф спрятал мешочек за пазуху, но протестовать сил нет, в голове Тарната пустота, ни мысли, ни желания. Звонкий братец распахнул полу плаща, а там! Дюжины мелких склянок в крошечных кармашках, мерцают таинственно перламутром, в иных чёрные скрюченные когти в ядовито-жёлтом растворе, в белёсом тумане вечнозелёные, словно живые листочки, но эльф извлёк баночку с прозрачной студенистой субстанцией.

— Мажь лоб и виски, — хрипло скомандовал второй эльф.

Первый, который звонкий, добавил:

— Верно, мажь, а то дел у нас — и у тебя — невпроворот!

У Тарната голова кругом переводить взгляд слева направо и обратно. В здоровенной ладони гнома склянка как игрушка, на палец пала едва капля тягучей жидкости. Тарнат чиркнул по лбу, на виски хватило лишь терпкого запаха.

— Дальше чего? — угрюмо поинтересовался гном, шатаясь поднялся на ноги.

— А ничего! Садись и на волю, проверять.

Звонкий эльф как у себя дома указал раскрытой ладонью на вагонетку, одна как раз проплавает мимо вверх. У Тарната задрожали колени. Сиплый эльф вскочил, следом прыгнул напарник, оба с ухмылками на лицах медленно пропали из виду, вагонетка скрипит и раскачивается на канате. Далеко внизу ещё одна, в ней полузнакомый гном, едва поравнялся с краем штольни, бухнул сапожищами и прошёл с довольным видом то ли к ябедям, то ли сразу в кабак Флимина. Тарнат всё никак не решится, а ну как посмеялись, обманули, забрав гроши, что даются так тяжко? Но никто не смотрит на гнома, стыдиться не перед кем. Махнул рукой — была ни была — и плюхнулся в вагонетку, на лице заранее страх невыносимой боли.

Пальцы Тарната побелели, скребут чёрный от рудничной пыли борт вагонетки, взгляд гнома неподвижен. Уходят вниз трёхобхватной толщины кольца, шахтные рёбра, это они держат напор земли, не дают рудникам превратиться в гномью могилу. Тарнат привычно считает, между рёбрами высоко, великан влезет, а таверна Флимина на семнадцатом. На девятом стало дурно. Гном проклял эльфов, перегнулся через бортик и чуть не выпал, мигом распрощался и с бараниной, и с гречневой кашей, но полегчало. Черты лица Тарната разгладились из страдальческой маски, юный гном с удивлением прислушался к себе — ничего! Не давит, не плющит, не бьёт по башке стальным молотом. Со счёта сбился, а ну его, уже не нужен. Ай да эльфы, вот молодцы! Тарнат чуть не пустился в пляс, канат подъёмника протестующе заскрипел. Всего капля дряни, и проклятия как не бывало, теперь легко одолеет прежде недоступную высоту!

Изредка на шахтном ребре теплится светильник, пошли с красным огоньком, Тарнат проверил ещё разок голову, та на месте, пальцы прошлись, массируя, по лбу, по вискам, помяли глазные яблоки. Где-то внутри слабая тень боли, испугала не на шутку, но и только. Редкий гном подымается за красные огни, а Тарнату и вовсе путь заказан. Тарнат погрузился было в воспоминания, но сверху шум, весёлый говор. Трое в вагонетке, не считая на вид забитого, ручного слуги-гоблина, беспечно свесились и валятся за бортики, то ли подручные купцов Одинокой горы, то ли пираты оттуда же. Одеты в цветастые шаровары и свободного кроя рубахи, на бритых черепах съехали набок косынки, в правом ухе по золотой серьге.

— Эгегей! Гном, лопни селезёнка, гном Чёрных рудников! Куда собрался? Держи башку, а то тоже лопнет! — весело прокричали Тарнату, но во взгляде недоумение. Оно и понятно, проклятие липнет как зараза, сунься пришлый гном в Чёрные рудники, как повезёт, иным обратно на поверхность — верная смерть. Страх навалился на Тарната, заставляет дрожать как на морозе. Хорошо, гости навеселе и не заметили, далеко внизу пугают излюков воинственным криком.

Глядя вверх покачивается и растёт серое пятно горловины. Тарнат год носа не казал и времени суток не ведает, день и ночь отмеряются делами, а не светилом. Пятно всё больше, всё ярче, глаза слезятся и режет с непривычки. По припудренным пылью щекам прочертили две мокрых дорожки, теперь это слёзы радости, Тарнат счастливо смеётся, но грудь сотрясается, словно в горьком рыдании.

Вагонетка уже близ верхней точки, когда хитроумный механизм подхватил переложить на соседний канат, что увлечёт обратно. Выше, на осях под каменной аркой колёса подъёмника, их вертит без устали, пока не иссякнет в глубинах сила гор. Только прыгнул гном на вытоптанный камень причальной площадки, заозирался, а ноги уже несут по лестнице на укреплённый плитами вал земли. Заозирался, замер изумлённо, дыра шахты обнесена частоколом, тот сколочен недавно и наспех, совсем не по-гномьи. Близ причальной площадки барбакан на манер замковых, серый камень искрится свежим изломом, налево ступенями спускается короткий ряд блоков, точно крепостную стену начали. Тарнат с недобрым предчувствием шагнул в тоннель барбакана, по бокам и сверху тёмные провалы бойниц, на выходе двое людей в кожаном доспехе и при шлемах, ближний держится за копьё со взглядом тупого служаки, второй играется кинжалом, взор жадный и с тухлецой.

— Гном. Ты как здесь? — проговорил служака, пятерня тянется под срез шлема озадаченно почесать. Тарнат не успел открыть рот, как спас от объяснений жадный страж, тощий как палка, сверкнул глазёнками, такими мелкими в глубоких глазницах, но быстрыми, как у ярмарочного вора.

— Нам какое дело? Монету гони, гном!

— Монету?! Грошей не дам! — возмутился Тарнат, кровь бросилась к лицу, хватило и на могучие мышцы рук, те вздулись удавами и кажут дикую мощь. — За что?! С гнома в родных шахтах плату требовать?!

— Погоди, погоди! — торопливо отступился жадный, раскрытые ладони выставлены как щит между гномом. — Приказ барона Круда! За проход в Чёрные рудники брать монету с пешего. С верхового две, с повозки три.

— Не внутрь, наружу я! — нашёлся Тарнат, внутренне негодует, но что поделать: заперты гномы эльфийским проклятием, поверху развернулись люди, твори что хочу.

Служака, что с тупым взглядом, облегчённо выдохнул.

— Тогда всё в порядке! Проходи!

Тарнат фыркнул и шагнул мимо на чистый воздух, прочь от затхлого, чего уж там, тепла Чёрных рудников. Зажмурился словно кот, подставил лицо под забытые лучи заходящего солнца, те отливают оранжевым в вечерний час. Жадный страж проводил долгим, опасным точно отравленный нож, взглядом.

Вокруг горловины шахты небольшой посёлок складов, строения низкие, длинные, выстроились в круг, стены сплошь из камня, крыши крыты рыжим разномастьем глиняных черепков. Повыше крыш близкие холмы, поросли щедро лесом, тёмным, страшным, в таких одинокого путника сперва разбойник разденет, мясо с костей объест ворг, а сами кости растащат скальные гарпии для жутких своих ритуалов. Меж домов вяло торгуют, купцами сплошь люди, среди покупателей, на удивление, полно и гномов, но не местных, издалече. Тарнат скривился, глядя на ярмарку, жалкую тень былого, медленно бредёт вдоль рядов, услыхал краем уха и ахнул! Бросился к оружейному прилавку, за стойкой дородный мужик в летах, только что ударил по рукам с черноволосым покупателем, судя по бархатной одёжке — из людских вельмож. Вельможа бережно передал меч дивной, словно стальные чешуйки по лезвию, работы оруженосцу.

— Ты-ы! За сколько продаёшь?! — воскликнул Тарнат, а руки живут своей жизнью, схватили купца точно стальными щипцами, за отворот куртки, да за пояс, вздёрнули вверх, шестипудового. Оружейник тонко, по-бабьи, заверещал, засучил ножками в дорогих, серой гоблинской кожи сапогах.

— Эй! Почтенный! Отпусти доброго человека, пока голова на плечах сидит, — холодно возвестил вельможа, взгляд прячется в узких щёлочках век, на лбу красный блик закатного солнца. В руке тот самый меч, кончик замер в пальце от шеи гнома. Тарнату прекрасно известна острота серой в сизых волнах стали, только вчера сам ковал, чтоб ей не ладно! Вельможа добавил: — Кто такой, людёв на грудки брать? Ответствуй немедля!

Тарнат молча разжал пальцы, торговец мешком под прилавок, тотчас снизу плаксивый голос:

— Это мастер, тот самый, что меч сработал! Осерчал на дела торговые, думает, продешевил! А я что? Я — честный торговец! Кто виноват, что сидят сиднем в своём Чернорудье?!

— Мастер? — задумчиво повторил вельможа. Тарнат только сейчас кинул взгляд на свиту в полдюжины человек, трое простых воинов, совсем юный паж, оруженосец с надменным взглядом сеньорского сынка и щитовой рыцарь в полном доспехе. Воины обступили гнома с боков, позади башней навис рыцарь. Тарнат почувствовал как загнанная крыса, заозирался, но покупателей метлой смело, лишь пара любопытных голов тянут шеи из-за угла строения. Вельможа спрятал клинок и скрестил руки на груди, поверх куртки из мышиного цвета бархата. Проговорил: — Что же, и проклятие на тебя не действует? Как звать-то?

— Тарнатом его кличут! — встрял снова торговец, но мигом умолк, склонился в поклоне по недовольному движению брови вельможи. — Ваше Светлость...

— Действует-действует, — пробурчал гном, — Вы бы отпустили восвояси, пока не началось!

— Потолкуем, почтенный гном, — не обратил на просьбу внимания вельможа, слова вежливые, но за ними приказ, твёрдый как сталь. Тарнат торопливо кивнул, а что остаётся, коли четверо ладони на клинках держат, без явной угрозы, но так, что возражать немыслимо!

— О чём, человече?

Прозвучало грубо, вельможа поморщился, за плечом гнома яростное дыхание оруженосца.

— О судьбе твоей, о чём ещё? Зрю я, молод годами, но мастер знатный!

Вельможа извлёк клинок, с довольствием покрутил в вытянутой руке, любуясь на игру лучей солнца по поверхности, кромка меча словно сияет, острая до прозрачности на крае. Вельможа вдруг рубанул коварным ударом от пояса вверх, так быстро и резко, что лезвие исчезло, чтобы появиться над головой, грозное, смертельное.

— Меч королей достойный! И ты, его создатель. Слыхал я про нового мастера Чёрных рудников, но что таков, не ведал.

— Каков таков? — непонимающе спросил Тарнат. На этот раз за спиной смешки, уголки губ вельможи вверх, чуть-чуть, словно человек не желает обидеть гнома смехом. Или испортить разговор.

— Такой могучий, умелый! — проговорил вельможа, качнул головой. — Стоит ли губить мастерство и талант за гроши? Сам видишь, какие цены дают торговцы. Внизу под землёй сапоги скоро есть, поди, будете! Я — граф Рихтер, мой замок в дне пути на север, там кузни добрые, помощники только позови, не поскуплюсь и на еду, даже яства заморские, с превеликим трудом доставлены! Или женщин, пора уже? Всё твоим будет! — весело усмехнулся вельможа, украдкой кажет кулак кому-то там за спиной гнома.