Продолжение 11

— Денис Анатольевич, нашел! — Берг догоняет меня, держа в руках какую-то книженцию. — Есть таблицы, теперь можем и пострелять.

— Стоит ли снаряды расходовать по пустякам? Может, просто пулеметами обойдемся?

— Три эскадрона, полтыщи человек? — Роман Викторович настроен скептически. — Они раздавят нас массой.

— Роман Викторович, вспомните, как Джеймсон воевал с африканцами ндебеле. Четыре пулемета против нескольких тысяч воинов. И три тысячи трупов после нескольких часов стрельбы.

— Господин штабс-капитан, Вы меня удивляете!.. Хотя, да, весенняя экзаменация на носу, как я мог забыть! Но германцы — отнюдь не дикари с копьями. И что такое "пулемет" знают очень хорошо.

— Согласен, но они не знают, что эти машинки здесь есть. И мы поможем им в этом увериться. Но, на всякий случай, готовьте батарею к бою, формируйте из свободных бойцов орудийную прислугу, а я пойду расставлю МГ-шки и расскажу казакам, что делать. Будет у них особая задача...

На все приготовления ушло не более пяти минут. Четыре пулемета спрятались на околице за плетнями и заборами. Два смотрят по обе стороны вдоль дороги, два стоят в крайних дворах слева и справа, и один замаскировался за трофейными коняшками в резерве. Гордей, отправленный на свободную охоту, обосновался на чердаке крайнего дома, казаки собрались вместе и ждут сигнала.

Свой КП организовал за колодцем неподалеку, отсюда хороший обзор почти во все стороны. Вот и любуюсь в бинокль на окружающий пейзаж. Пока безрезультатно, но немчура по идее скоро должна появиться. Рядом со мной устраивается с трофейным биноклем прибежавший Берг. Ждем-с... Ага, вот и они! Наконец-то!..

В оптику хорошо видно, как из-за деревьев появляются гансы. Рысят тремя походными колоннами повзводно, затем останавливаются. От общей кучи отделяется два отряда где-то по взводу каждый, один направляется к лесочку, где мы недавно прятались, другой по дороге двигается к деревне. Роман Викторович отрывается от бинокля, что-то быстро черкает карандашом в блокноте, шевеля губами. Затем оборачивается ко мне.

— До основных сил — около версты. Денис Анатольевич, давайте так: Вы берете на себя разведку, а я отстреляюсь по эскадронам.

— Хорошо. В худшем случае ускачут обратно.

— Далеко не все. — Берг плотоядно улыбается в предвкушении праздника. — Постараемся уложить их здесь побольше. Все, я пошел, буду командовать вон с того чердака.

— Добро. Начинайте сразу после нас. — Проследив взглядом за удаляющимся подпоручиком, поворачиваюсь к ожидающим уральцам. Выжидаю еще немного, затем машу им рукой... Гансам с расстояния в полверсты, наверное, хорошо видно, как на околице десяток казаков заполошенно вскакивают в седла, успев, однако, чуть-чуть передраться из-за мешков с добычей. Сделав несколько выстрелов в сторону кавалеристов, они изо всех сил нахлестывая лошадей несутся по главной улице прочь от бравых вояк кайзера. Которые моментально возжелали догнать и покарать врага. Тем более, что вовсе не хочется, чтобы об их появлении преждевременно узнали основные силы русских. Взвод начинает брать разгон, устремляясь в погоню.

Ага, давайте, давайте!.. С казаками захотели посоревноваться! Их только пуля догнать может, да и то далеко не каждая, а вы стрелять сходу не умеете по определению, пехота, блин, ездящая! Так что ловите конский топот, майне херрен. Но недолго. Ваша линия жизни скоро кончается, примерно метров через сто...

Как только первые кайзер-кентавры заслоняют ориентир — чахлое деревцо метрах в семидесяти от первого забора, командую "Огонь!". Пулеметы у дороги, давно сопровождавшие цели, тут же выдают первые длинные очереди. Первые два ряда немцев летят кубарем на утоптанный снег вместе с лошадьми, создавая настоящую баррикаду для скачущих сзади. МГ-шки лупят не переставая. По второму взводу отрабатывает пулемет из леса. Дистанция до них побольше, но помехой для штатного оптического прицела это не является. Посреди заснеженного поля появляются неподвижные черные точки, и их с каждой секундой становится все больше. "Наши" немцы пытаются уйти вправо-влево от дороги, но попадают под огонь других точек. Еще несколько секунд, и скакать будет некому...

Грохот пушек, стоящих сзади в нескольких десятках метров, заставляет вздрогнуть и инстинктивно вжаться в снег, но бинокль не опускаю. Два снаряда рвутся с недолетом, два — над скоплением гансов. Дымные черные облачка шрапнели хорошо видны в сером небе. Тут же звучит еще залп, и теперь все четыре снаряда накрывают противника. Кто-то остается неподвижно лежать на снегу, кто-то пытается в наступившей давке развернуться... Еще один точный залп окончательно убеждает немцев в том, что лучше спрятаться подальше. Там вдалеке еле слышно вякает труба, гансам все же удается развернуться и они быстро исчезают за деревьями. Выдаю ставшую уже традиционной команду "Осмотреться! Гансам — контроль! Собрать трофеи!". Подошедший Берг с улыбкой наблюдает, как я осматриваю три только что принесенных с дороги люгера.

— Денис Анатольевич, как я погляжу, Вы пылаете-таки прямо какой-то сумасшедшей страстью к этим пистолетам. Не подскажете, почему?

— Потому, что, во-первых, мне этот пистолет очень нравится. Во-вторых, он является одним из самых лучших пистолетов в мире. И в-третьих, где еще я наберу достаточное количество пусть и коротковатых, но качественных стволов калибра девять миллиметров для будущих пистолетов-пулеметов наподобие вот этого. — С законной гордостью показываю Роману Викторовичу висящую на ремне "Бетю"...

— Вашбродь, там к телефону зовут! — Прерывает наш разговор подбежавший боец. — Сказали, щас сами Его превосходительство будут разговаривать!

Ну, не будем томить генерала Келлера, пойдем пообщаемся, заодно доложим обстановку и получим дальнейшие указания... Которые оказываются простыми до невозможности: дождаться прибытия двух казачьих сотен, оставить им в пользование два трофейных пулемета и следовать в Карабаны для получения очередной задачи. МГ-шки-то я оставлю, конечно, но вот узелок на память обязательно завяжу. У меня в роте явный некомплект Георгиевских крестов...

На этот раз на совещании у Федора Артуровича присутствовали все полковые командиры, даже как-то неудобно было находиться среди такого количества штаб-офицеров. Впрочем, и совещанием это назвать было трудно. Его превосходительство сразу ясно выразил свою мысль о том, что существует только два мнения: или его, или ошибочное. Поэтому наступление согласно директиве Ставки будет вестись следующим образом. В направлении Вильно наносит вспомогательный удар 10-я армия, а мы выдерживаем дирекцию на северо-запад к Вилькомиру. Поэтому курс в отличие от бородатого анекдота не "Норд-Вест", а "Норд-Зюйд". Объявив далее порядок следования, генерал отпускает всех готовиться к выдвижению, а меня оставляет, слегка перефразируя группенфюрера Мюллера из "Семнадцати мгновений весны".

— А Вас, штабс-капитан Гуров, я попрошу остаться... — Дождавшись, пока в комнате кроме нас никого не остается, продолжает. — Денис Анатольевич, есть одна задумка, которую хочу обсудить. Против нас огрызается XXI усиленный корпус генерала фон Гутьера. Его дивизии противостоят не только нам, но и группе генерала Сирелиуса. По показаниям пленных штаб корпуса находится в местечке Кобыльники, верстах в двадцати отсюда. Я хочу, чтобы Ваши разведчики совместно с конными штурмовиками поручика Дольского выдвинулись вот в этом направлении и перерезали узкоколейку Кобыльники-Лынтупы. Кроме этой железной дороги других путей отступления у германцев нет. Пехота, конечно, пройдет по заснеженным полям, а вот пушки, обозы — нет. Следовательно, если удастся выставить заслон вот здесь, у Константиново, мы можем, не опасаясь за правый фланг, развивать наступление вдоль этой узкоколейки на Лынтупы. Туда же нацелен удар Северной группы генерала Плешкова. Есть все шансы окружить и принудить к сдаче пару германских корпусов и подвинуть линию фронта.

— Двух рот не слишком мало для такого заслона? Все-таки, если они ломанутся мелкими группками по нескольку тысяч человек, у нас просто патронов не хватит. — Не то, чтобы я был против, но, помню, читал, как немцы в Великую Отечественную организованно из окружений выходили. Или пока еще не додумаются до такого?..

— Как только возьмем Ясиневичи, отправлю к Вам три сотни уральцев. И не прибедняйтесь, Денис Анатольевич, с десятком пулеметов там можно остановить кого угодно. А то, что патронов бывает мало, или очень мало, — это я знаю. — Федор Артурович вдруг хитро улыбается. — Пока Вы воевали в Боярах, Ваши добры молодцы времени здесь даром не теряли, по всем окопам прошлись. Так что и в этом у Вас недостатка не будет. Если вопросов нет, — отправляйтесь...

Пятнадцать верст до нужного места пролетели незаметно. Останавливаемся в чахлом заснеженном перелеске, откуда прекрасно виден и сам населенный пункт и железная дорога с "вокзалом" в виде небольшого домика. Неподалеку перед сараями, или складами стоит халупа побольше и, судя по всему, вполне обитаемая. Дым из печной трубы смешивается с дымом небольшого паровозика, коптящего рядом. К нему пристегнуты четыре малогабаритных вагончика, напоминающих товарные. А вокруг оживленно снуют немцы, хорошо видимые в бинокль. Интересно, что они там делают?.. Ладно, вернется разведка, расскажет. Пока что я не вижу особых вражеских полчищ. И в самом местечке — никого, существование жизни выдают только печные трубы, возле поезда — несколько зольдатенов и какие-то чиновники.

Вернувшиеся разведчики подтверждают немногочисленность немецкой милитаризованной диаспоры. Но последняя пара, обошедшая деревню и станцию по кругу, приносит интересные новости.

— Командир, там, за сараями — наши! — Выдает старший группы с какой-то непонятной интонацией.

— Говори толком, какие наши? Откуда?

— Там... Короче, там барак с пленными и возле него три столба с перекладинами... На них наши распяты...

— Что?!!.. Еще раз!!!.. Наши солдаты, распятые на крестах?!!.. — Голос становится похожим на медвежий рык. — Ты точно все видел?!!..

Стоящие рядом бойцы подхватываются, стволы уже наизготовку. Сзади плечо сжимает чья-то сильная рука. Оборачиваюсь — Михалыч, смотрит прямо в глаза, и во взгляде — такое!..

— Всем тихо!.. Рассказывай, как там что расположено. — Вместо звериной ярости приходит ледяное хладнокровное бешенство. — Сколько гансов?

— Барак вот так стоит, рядом с путями. Перед ним — кресты, возле них часовой ходит. — Старший чертит на снегу палочкой. — Пока смотрели, двое, суки германские, одного отвязали, бревном так в снег и кинули. А на его место из барака другого нашего выволокли и привязали. В одной гимнастерке...

Так, немцев там около двух десятков, чинуш вообще не считаем. Десять человек заходит, минуя деревню, слева, двигается к бараку с пленными. Еще два десятка идут прямиком по "железке", берут станцию и поезд. Кто желает попасть в группу захвата даже спрашивать не нужно... Недовольный Анатоль Дольский со своими "драконами" и санями остается по поры — до времени здесь, а мы выдвигаемся вперед по пробитой разведчиками лыжне...

Незаметно, чуть ли не ползком подбираемся поближе, ежесекундно ожидая сигнала от обходящей группы. Чуть поодаль в серое небо торжествующе взлетает волчий вой, — они вышли на цель! Отвечаем такой же кровожадной звериной песней и несемся к вокзалу. Пара гансов на перроне скидывает винтовки с плеч, но прицелиться не успевают. Бахают несколько выстрелов и тушки в серых шинелях падают на утоптанный снег, украшая белизну красным... Еще трое выскакивают на крыльцо и тут же ложатся рядом... Навсегда... Двадцать шагов... Из окон пытаются отстреливаться оставшиеся внутри, но прицельно бить у них не получается. Перекаты в тройках давно отработаны до автоматизма — один бежит, двое прикрывают... Десять... Пять... Мимо меня молнией проскакивает Егорка, кубарем катится к стене, и тут же с его рук в окна улетают две гранаты. Три, два, раз... Взрыв, еще один... Паровозная бригада и чиновники уже лежат мордочками в снег, с руками, очень неудобно связанными за спиной. Пара бойцов, прикрывая друг друга, ныряет внутрь здания, слышится несколько выстрелов и чирик "Все в порядке". Со стороны бараков все тихо... Бегом заворачиваю за угол большого сарая-пакгауза и вижу, как мои бойцы отвязывают от заиндевелых бревен неподвижные, негнущиеся тела. Рядом несколько фигур в белом увлеченно месят сапогами лежащих зольдатенов. Не буду мешать людям, пусть отведут душу. Заскакиваю в сарай, в полумраке не сразу видно, сколько там народу. Несколько секунд, и глаза привыкают к скудному освещению, а в нос шибает тяжелый запах. На земляном полу слабо шевелятся, стараясь рассмотреть незваных гостей, человеческие тела, прикрытые кучей рваного тряпья. Затем с трудом поднимаются на ноги, помогая друг за другу... Одиннадцать человек... Рваные гимнастерки, дырявые сапоги... Шинели, если это можно назвать так, — только у четверых, остальные кутаются в рогожные мешки и какую-то рванину непонятного происхождения... Синие от холода руки, багровые пятна обморожения на скулах, лохматые нечесаные бороды, колтуны на головах...

— Вы кто,.. братцы?.. — Хриплым голосом задает вопрос самый смелый, видно, вожак.

— Свои мы, свои. — Чтобы окончательно прояснить обстановку, представляюсь. — Штабс-капитан Гуров.

Вожак пытается встать по стойке "Смирно", но его ведет в сторону, подхватываю за рукав, чтобы не упал.

— ... Вашбродь... Унтер-офицер... Фесь... — Непослушные дрожащие губы не дают ему говорить. — Феськин... Спаси вас Господь, люди...

— Погоди, потом будем разговоры разговаривать! — Оборачиваюсь к стоящим сзади бойцам. — Свистните наших! Всех отсюда — в тепло, к печке. Быстро!

Изба рядом с вокзалом оказалась чем-то вроде конторы. Большое, хорошо протопленное помещение, три стола завалены какими-то бумагами, чугунная буржуйка раскалилась чуть ли не докрасна. Возле стены стоит, высоко подняв руки, какой-то немецкий чинуша, рядом, сидя на стуле, держит его под прицелом боец-конвоир. Завидев меня, вскакивает, от его резкого движения ганс встает аж на цыпочки, стараясь достать своими грабками до потолка.

— Ты откуда его выкопал? — Спрашиваю у бойца, пока народ помогает нашим пленным расположиться поближе к печке.

— В чулане прятался. Накрылся мешками, да в угол забился. Я как туда зашел, шевелить все начал, он и дернулся. Я с испугу ему с ноги и врезал. — Парень, широко улыбаясь, излагает свою версию произошедшего. Ага, так я и знал, что моих орлов в темном чулане можно испугать до смерти. Того, кто пугать надумал. Этот еще легко отделался, только под глазом фонарик светиться скоро будет...

Делаем ужасное выражение лица кровожадного русского варвара и начинаем разговор:

— Wer derart? (Кто такой) Daß ihr da machen? (Что вы здесь делаете) Antworten! (Отвечать)

— Intendanturrat Mogl! — Штафирка отклячивает филейную часть, пытаясь вытянуться во-фрунт с задранными лапками. Ага, интендант — это есть зер гут! Эта публика очень многое знает. Что, кому, куда и сколько. Но это — потом, а сейчас...