— Не просто кружится. — Рома выдохнул и облизнул пересохшие губы, переводя дыхание и стараясь унять "молоточников" в голове. — Как будто в колокол засунули и долбят без остановки.
— Последствия контузии. — Кивнул доктор. — Удивительно, что вы вообще выжили, при любом раскладе были бы трупом. Не сочтите это цинизмом, но я реалист и вам очень сильно повезло. — Он снова взглянул на невидимого присутствующего при разговоре. — Что ж, отдыхайте. В вашем случае сон — лучшее лекарство. Ну и перевязки, конечно. Всего доброго.
Доктор ушел, а медсестра, которая подсовывала утку, стала аккуратно сдирать присохшие к коже бинты, смачивая их перекисью. Рома зашипел сквозь зубы, но возмущенный болью мозг уже не мог выносить пыток и отключил сознание.
В следующий раз Боцман пришел в себя глубокой ночью — в палате было темно. Мочевой пузырь раздулся, но вот холодного металла утки он не ощущал. Рома попытался повернуть голову и ему это удалось — в голове произошел ядерный взрыв, но без сильных последствий, а тело, хоть и с неохотой, но отреагировало правильно, ответив на действия мозга ноющей болью, к которой Боцман привык за все время своей службы. Зная свой ленивый организм, он уже понимал, что встал на путь выздоровления. Раны на нем заживали как на собаке, нужно было только усиленное питание.
— Сестра, сестра! — позвал сипло Рома, но не хватало мощности легких, да и в голове так ощутимо стучало от звуков даже собственного голоса. Слух почти полностью восстановился, это он понял еще по разговору доктора, но вот резкие звуки били по мозгам.
Ответом ему была тишина. Тогда Рома воззвал еще раз и снова никакой реакции. Ну и пусть, подумал он, пуская струю, повозись потом под койкой, вытирая лужу. Лежать и нюхать запах собственной мочи было не айс, но вот сдохнуть от разрыва мочевого пузыря тоже не очень и хотелось. Так что из двух зол Рома выбрал меньшее. Облегчившись, он почувствовал себя лучше, а после немного подсохнув, вообще комфортно. Правда блядской медсестре и на этот раз повезло — матрац все впитал в себя. Ну и ладно, подумал Боцман, засыпая. Сейчас организм использовал внутренние резервы — пищи, даже в виде бульона он еще так и не получал.
Проснулся он от визгливых криков медсестры, привычно воспринимая шум и стук в голове.
— Обоссался, черт штопаный! — вполголоса, но даже этого хватило, чтобы проснуться, вопила та, — что, позвать не мог?! — спросила она у лежавшего тела. — Вонь на всю палату.
— Я звал, да только сон ваш крепок. — Пробормотал неожиданно для медсестры Рома.
Та зло глянула на него, но ничего не сказала, вызвала санитаров, те переложили его на новую кровать, предварительно подставив утку, забрали обоссанное белье и ушли. Медсестра напоследок глянула так, словно хотела сжечь его на месте, но ничего не сказала и хлопнула дверью. Чего это она, подумал Рома, обиделась на то что я белье испортил? Так сама виновата, нечего было дрыхнуть на посту. А то видишь что из себя изображает, цаца какая. Он поворочался на новой кровати — сухо и комфортно, а главное, что спина уже не стала так сильно болеть. Покормил бы еще кто, вообще было прекрасно, подумал он, крутя головой и исследуя палату, в которой он был один — двухместная всего и соседа еще не подселили. Кайф!
Вечером медсестра принесла жидкий супчик в металлической чашке и Рома с наслаждением поел. Особенно обрадовался желудок, азартно пробурчавший в предвкушении пищи. Нагружать его работой пока Боцман не собирался — а то как вывернет все наружу? Тогда чертова медсестра его точно съест с потрохами. Да и врач чего-то не заходит. Странно все это, даже командира нет, чем там все закончилось на складе? Газетку никто почитать не принесет. Да, родных нет, жены нет, детей нет, вот никто и не ходит. Предупреждали тебя, Рома, останешься один, как жить будешь? Даже некому стакан воды подать, а так пить хочется, что даже переночевать негде. Хорошо, что у меня в квартире (да какая там квартира, комната в общаге) живности нет, кроме моли и тараканов, а то бы издох "писикот" без жратвы. Только и остается что пялиться в потолок, то есть в подушку.
На завтрашний день ближе к вечеру заявился командир. В руках у него ничего не было, да и не нужно оно сейчас Роме — хоть кормить стали регулярно, три раза в день. Командир поставил стул напротив кровати, облокотился руками на спинку, положил подбородок на ладони и внимательно всмотрелся в лицо своего подчиненного, который имел вид бледный, но достаточно бодрый, только лежал задницей кверху.
— Эх, Рома, Рома. — Покачал головой командир, произнеся эту фразу голосом попугая из старого советского мультика. — Натворили вы дел.
— А чего такое? — спросил Боцман.
— Да нет, — махнул рукой командир, — вы-то сделали все правильно, это писаки все шиворот-навыворот вывернули.
— Это как?
— Свободная пресса, мать ее, — командир снова покачал головой. — "Бездарно проведенная операция по освобождению заложников нанесла невосполнимый моральный ущерб семьям погибших и спасенных", — цитируя по памяти, произнес он. — "Как мы можем доверять нашим правоохранительным органам, если их лучшие специалисты не способны предотвратить разыгравшуюся трагедию", "дело на особом контроле у прокуратуры и главы области", короче, очередной журналистский бред, все вывернули наизнанку.
— Да что случилось-то? — Рома не понимал. — Наши живы?
— Живы все, одному тебе сильнее других досталось. Лоцман бандитом прикрылся, Толя вообще за стенку спрятался, Сема отделался легким испугом. Девчонки эти живы, хотя лучше бы сдохли.
— Отчего так?
— Дак это с их подачи журналюги на прокурорских надавили, чтобы те дело на вас завели.
— Как это? — не понял Рома. — На нас-то за что?
— А вот за то самое — подвергли жизни гражданских специалистов опасности, нанесли моральный и материальный ущерб, сейчас требуют от нас компенсации.
— Да как они вообще могли! — возмутился Рома и скривился — в голове прозвучал первый звоночек набата. — Мы же их же спасали!
— Оказывается не надо было спасать. — Зло ответил командир. — Надо было отпустить бандитов и тогда волки были бы сыты и овцы целы.
— Да как так можно — уродов отпускать!
— Представь себе — можно. Мне прокурор так и сказал. Сейчас на этой волне начнется борьба с оборотнями в погонах, крайними уже вас выставили — тебя и тех троих. Ну и меня как командира. Начальник Главка как воды в рот набрал — не мычит и не телится. Все, суки, хотят на своих местах удержаться, теперь козлов отпущения ищут.
— Нашли уже.
— Ну да — нас и выставят. — Кивнул командир. — Да ты не переживай, на суд тебя не дернут пока из больнички не выйдешь, а это как минимум месяц ты и так тут уже неделю загораешь.
— Месяц — это еще оптимистично. — Улыбнулся Рома.
— Ничего, устроимся как-нибудь. Главное, чтобы Сема не учудил.
— А что такое?
— Да он тут позавчера прилюдно пообещал одной журношлюшке бошку открутить, так та так завопила об ущемлении свободной прессы, про тридцать седьмой год, ну и в том же духе. Правозащитников понабежало, мама не горюй, еле отбились. Хотя ты знаешь — весь СОБР на нашей стороне, да и ребята из отделений тоже. Только начальство как всегда пытается сухим из воды выйти.
— Кто помогает людям — тот тратит время зря. — Пробормотал Рома. — Хорошими делами прославится нельзя.
— Во-во и я о том же. — Командир энергично закивал. — Почуяли мясо, уроды, теперь от нас так просто не отстанут.
— То-то медсестричка местная на меня волком смотрит. — Заметил Боцман. — Видно зерно лжи упало в благодатную почву.
— Что, не кормит?
— Да нет, утку не меняет, лежу тут в собственном дерьме уже вторые сутки.
— Это мы сейчас исправим. — Командир энергично поднялся и уже собрался выйти из палаты, как вспомнил. — Да, к тебе тут ребята собираются, но пока не знают, можно или нет. Что, я их зову?
— Давай, все веселее, чем одному лежать. — Призывно махнул рукой Боцман.
Командир оказался прав — через месяц он уже стал вставать и потихоньку бродить по палате, самостоятельно передвигаться в туалет, появляться в столовой. Госпиталь хоть и был ведомственным, но не все медсестры были такими вот покладистыми — две стервы, одна из которых обслуживала Рому, постоянно вставляли всем остальным палки в колеса, причем ничего с ними не мог поделать даже сам Главврач — были они родственницами какого-то начальника от военной медицины и в случае чего стучали своему покровителю. Как их еще хватало на то, чтобы утки выносить и перевязки делать, причем настолько халтурные, что бинты сами расползались и держались до следующей смены только потому, что Рома лежал на животе. Он разговаривал с редкими больными, с ними же смотрел телевизор, узнавая из новостей, как там дела на Украине и в Сирии, кто кого убил и ограбил в родной стране и что милиция, то есть полиция, не всегда бережет покой мирных граждан. В городе по статистике на прошедший месяц пропали без вести около пятисот человек, что для миллионного населения это было капля в море, но все же куда-то они подевались. Рома шкандыбал по коридорам, изредка останавливаясь, чтобы перевести дух и унять "молоточников" в голове, которые от резких движений стучали по своим наковаленкам. Контузия вроде бы никак не сказалась на его умственных способностях, во всяком случае память сохранилась и стала даже чуть острее, чем раньше, во всяком случае разговор с командиром Рома помнил дословно, да и все остальные встречи с товарищами тоже были довольно запоминающимися. Тем более, что настроения, которые ходили в больнице между персоналом тоже очень сильно отличались — от резко негативного в его сторону (обе стервы), до острожной жалости и даже сочувствия (бабушка-прачка и одна из молоденьких медсестер в терапевтическом отделении). Рома узнал о них случайно, когда доковылял до прачечной в конце коридора, чтобы передохнуть и повернуть обратно — сидеть в палате надоело, а тело надо было тренировать, а то оно живо сядет на шею, нагуливая жирок.
— ...Видишь как оно бывает, девонька, — Вещала старушка. — Жил себе солдатик, людей защищал, грудью их от осколков закрывал и на тебе — кругом виноват, а эти самые люди, которых он спас, теперь с него же компенсацию требуют.
— Это вы про СОБРовца? — спросил молодой голос. После контузии слух тоже обострился, хотя это и приносило побочный эффект как боль в голове, да и дверь была чуть приоткрыта, но Рома отчетливо слышал голоса. Хотя они могли занять такую точку в комнате, откуда все прослушивается и он сейчас попал в эту звуковую аномалию.
— Ну а про кого же еще? У нас тут других защитников нет, все в основном от геморроя лечатся, да от простатита с птичьей болезнью. — Старушка и медсестра похихикали. — А ты бы тоже смогла на своего спасителя в суд подать?
— Как можно! — возмутилась та. — Людмила Ивановна, вы так плохо обо мне думаете?
— Плохо я думаю о Зинке и Галке, — старушка помолчала, прихлебывая чай, — а про тебя это так, провокация.
— Не знаю, как таких людей земля носит. — Проворчала молодая. — Тебя от смерти спасли — а ты на него в суд.
— Сейчас время такое — деньги правят людьми. Забыли они уже что такое помощь и взаимовыручка вот так, бескорыстно. В мое время никто так бы даже и не подумал.
— И откуда они взялись, если раньше такого не было?
— Да они всегда были, только прятались и маскировались. — Старушка вздохнула. — Как сейчас помню...
Что там она помнила, Рома дослушивать не стал, а развернулся и потопал обратно по коридору — подслушивать нехорошо и было бы неприятно, если бы его застали за этим занятием две лояльно относящиеся к нему женщины.
Через две недели, когда Рома уже довольно сносно ходил, а на спине остались многочисленные шрамы от извлеченных осколков, да и голова уже не так кружилась, если принять седативные препараты, тот же Адаптол, но Боцман старался не сильно доверять таблеткам, вдруг вызовут привыкание? Тогда он как наркоман будет вынужден всю оставшуюся жизнь работать на них.
Естественно, к боевой работе он был не пригоден, хотя и явился на службу, где его по братски похлопали по спине, вызвав очередной приступ боли. Товарищи шутили и старались развеселить, только Сема ходил смурной и сразу предупредил, что им троим и даже Толе работа в органах уже не светит — хорошо если "уйдут" без волчьего билета или предложат написать рапорт по собственному. Внутренне Рома был к этому готов, вот только кем он будет работать на гражданке? Да и про пенсию можно забыть — вряд ли эти спиногрызы оставят ему хоть какой-то кусочек от пенсионного фонда. Так что, поболтавшись на работе для приличия насколько часов, Рома был вызван к начальнику, где ему и предложили такой вариант.
Сейчас он как бы уходит в отпуск по болезни, потом садиться на инвалидность, потому что врачебная комиссия дала четкий ответ — к боевой работе не пригоден в результате серьезной травмы и обширно й контузий. Роме делали томограмму и врач еще в госпитале показал на черные точки — разрывы синоптических связей, многочисленные повреждения кровеносных сосудов. Он рубил правду-матку сразу же, не заботясь о психологическом состоянии пациента.
— Должен вам сказать, что сейчас ваша жизнь висит на волоске — любое перенапряжение и вы закончите свой земной путь в могиле с обширным кровоизлиянием в мозг. Поэтому никаких физических упражнений хотя бы полгода, амбулаторное наблюдение в клинике и как минимум в год полное медицинское обследование. — Врач серьезно посмотрел на спокойно сидящего Рому поверх очков. — Я вас не пугаю, а констатирую факты. Медицинское заключение я уже выслал вашему начальству, дальше это их головная боль. Захотят на себя взять за вас ответственность — пожалуйста, но я пойти на это не могу. Слишком велик риск рецидива. Даже обычная стрельба на полигоне может спровоцировать комплексный разрыв сосудов. Картина очень неприятная, но что поделаешь, полностью вас вылечить мы не можем — нет необходимого оборудования, но даже если бы и было, то специалистов широкого профиля у нас нет, к тому же такие операции стоят очень дорого. Могут только порекомендовать принимать вам препараты, которые облегчат синдромы контузии. — Врач сел за стол и начал писать своим корявым почерком. — Тем более, что хирургическое вмешательство в вашу голову нежелательно, может привести к еще более печальным последствиям — обширные гематомы по всему мозгу, да еще и повреждения нервных клеток и сосудов. Тут проще новый мозг поставить, чем старый ремонтировать.
— У меня, доктор, из запасного мозга только спинной имеется. — Пошутил Рома.
— Который тоже не в лучшей форме. — Доктор шутки не принял. — То что вы ходите и двигаетесь — это вообще чудо. Там тоже обнаружены гематомы и нарушения, так что полный покой и никаких физических нагрузок, а то загнетесь моментально.
— Что, даже булку хлеба не смогу поднять?
— Тяжелее х.я в руках не держать! — доктор улыбнулся. — Хотя при сексе нагрузка на организм тоже выйдет порядочная.
— Так там же вроде сердце в основном работает и... это самое... — Рома посмотрел на доктора.
