Делай что хочешь, в ожидании смерти, только не истязай, не насилуй и не убивай. Пока половина нашего отряда была в рейде, вторая половина обычно веселилась и банк превратился прямо в какой-то бордель, хоть вывешивай над входом красный фонарь и никого это не смущало. Нас так и прозвали — "Ночной дозор" и многие соплячки, которые не хотели умирать девственницами, довольно часто приходили к нам, а некоторые даже оставались жить в банке. Чёрт, всё равно ведь помирать, а когда не силой и мормышка лет пятнадцати сама умоляет тебя об этом, так это хотя и грех по большому счёту, но всё же не преступление. И вот что особенно меня бесило все эти дни — чёртовы астрономы так до сих пор и не назвали точного дня и часа нашей смерти. По большому счёту меня это начало доставать. Хорошо, что хоть сотовая связь работала бесперебойно и за телефонные разговоры не нужно было платить. По ним только ввели лимит — пятнадцать минут и связь прерывается, набирай снова. За это время я успел поговорить с родителями, сыном, невесткой и даже бывшей женой, с которой развёлся десять лет назад. Она не выдержала тягот жизни с офицером, честно несущим службу, и вышла замуж за своего бывшего одноклассника, ставшего, как это ни смешно — банальным бандитом не бандитом, но точно крутым, авторитетом, но не думаю, что круче меня.
Нет, себя я вовсе не считаю шибко крутым, но как офицер, своё дело знаю, да, и повоевать мне пришлось во время обеих чеченских войн. В первый раз лейтенантом, а второй уже будучи комбатом. Первая чеченская война оставила в моём сердце глубокую рану. Мы ожидали чего угодно, но только не того, что боевой генерал-десантник предаст нас и сольёт нашу победу в парашу, как содержимое ночного горшка своей жены. Падаль он после этого, а не десантник. Вот наверное из-за таких мразей Бог и послал на нас эту гребаную комету. За всё то время, что прошло с момента выступления президента, я о многом успел подумать и если честно, то так и не нашел в своей жизни ничего такого, из-за чего мне стоило бы застрелиться. Правда, пришлось мне столкнуться с такими офицерами, которых я не то что бы расстреливал, а в дерьме топил. Последний случай произошел уже по теплу. Мы не ограничивались одним только своим спальным районом и, проезжая через промзону, где даже по ночам шла работа, станки и прочее оборудование демонтировалось, загружалось в морские контейнеры и их после этого ещё и обваривали стальными листами, временами заглядывали в соседний. Двадцать пятого апреля, патрулируя город вместе с Павлом Скибой, мы остановились ночью возле торгового центра с открытыми настежь дверями — бери, что хочешь, не стесняйся. Надо сказать, что большинство москвичей не показывали себя вандалами и не громили магазинов понапрасну. Был цел и этот.
Двигаясь практически бесшумно, мы вошли в магазин и замерли, вслушиваясь в тишину. Как бы не зажимал насильник рот своей жертве, а её всё равно довольно часто было слышно, если он не вырубал её ударом по голове. Минуты через три мы услышали приглушенный вскрик. К тому времени мы уже столько раз слышали такие звуки, что могли сразу же определить пол и возраст жертвы. Сегодня это явно была совсем ещё девчонка. А ещё в этот день был назван наш всеобщий смертный час — двадцать девятое мая. Снова в полдень к народу обратился президент. Обрекая всех на смерть, хотя и не по собственной воле, он был одет во всё чёрное и позади него стоял российский флаг с чёрным, траурным бантом. На этот же раз мы увидели его небритым, чуть ли не с недельной щетиной, одетым в свитер, с чёрными кругами под глазами. Честное слово, я даже зауважал мужика. Усталым, охрипшим голосом он сказал:
— Сограждане, сегодня я могу назвать вам день и час катастрофы. Столкновение с кометой-убийцей произойдёт двадцать девятого мая в три часа пятьдесят две минуты. Она не пролетит мимо Земли и это плохая новость, но у меня для вас есть две хорошие новости. Комета ударит не по центру, а вскользь, так что сила удара будет в десятки раз слабее и она вероятнее всего рикошетом уйдёт в космос. Разрушения будут чудовищными, особенно от Атлантики до Урала, так как комета ударит по Восточному побережью США. Я уже принёс соболезнования американскому народу, который ждут наибольшие потери в людских жизнях. Очень много людей погибнет, так как после падения кометы как в Атлантическом океане, так и Тихом океане образуются огромные волны, которые с чудовищной скоростью помчатся на восток и на запад. Это произойдёт потому, что удар кометы придётся по району Великих Озёр в США, по западной части озера Гурон. В данном случае континент Северная Америка выступит в роли мембраны, по которой будет нанесён сильнейший удар и от него во все стороны будет расходиться сейсмическая, ударная и водяная волны. Почти невозможно сказать, какой именно регион в нашей окажется наиболее безопасным. В горах самую страшную опасность будут представлять камнепады и обвалы, а на равнине ударная и водяная волна. В любом случае до трети населения нашей страны может спастись. Все эти дни, как вы знаете, цементные заводы работали на полную мощность, арматуры и проката у нас тоже в избытке, а всё ценное, что может пригодиться выжившим, закладывалось в прочные стальные контейнеры. По всей стране строились убежища, но никто не может сейчас сказать, в каких именно люди переживут катастрофу, а в каких нет. Со всей очевидностью можно сказать только одно, нельзя зарываться глубоко под землю. Сейсмический удар будет очень сильным и он самый опасный. Поэтому за сутки до катастрофы будут остановлены все атомные и тепловые электростанции. И ещё, товарищи, Россия вместе со всеми остальными ядерными державами предпримет беспрецедентную акцию — пуск всех имеющихся у нас на вооружении ракет с термоядерными боеголовками. Американские, российские, китайские, французские, английские и израильские, а также все остальные ракеты полетят навстречу комете тремя волнами в зависимости от лётных характеристик и возможностей ракет. Термоядерные взрывы, а они достаточно чистые, испарят часть кометы и перед ней образуется газовая подушка, которая послужит тормозом и смягчит силу удара. В том числе и поэтому человечество не погибнет, но нас всех ждут впереди тяжелейшие испытания. Как и вы все, я буду спасаться не в каком-то особенном, а в обычном убежище и если Бог даст, то выживу. Специальные же средства спасения будут отданы людям более молодым, которым ещё жить и жить. Нас всех, товарищи, ждёт месяц упорной работы.
То, что я услышал, вселило в меня хоть какую-то надежду на то, что мои родители, бывшая жена и самое главное сын с невесткой, жившие в Кисловодске, смогут остаться в живых. Ещё в первые же дни я сказал Вовке, что самое безопасное место это подняться в горы и спрятаться от волны за Эльбрусом, хотя он, сволочь, и двуглавый. Правда, я предостерёг его и сказал, чтобы они ни в коем случае не приближались к зоне вечных снегов и льдов. Ледники обязательно поедут вниз, а это верная смерть, они же разрушат любое убежище. Вовка послушался и вместе с друзьями уже построил железобетонный бункер на тридцать человек. Таких там возвели уже несколько сотен, люди вкалывали днями и ночами, а это означало, что многие из них спасутся и моё сердце успокоилось хоть немного. Оружие у моего парня имелось, три автомата и тысяч пять патронов, который у меня хватило ума приватизировать после второй чеченской войны. Правда, я сразу же задумался, есть ли у нас возможность выжить самим, а также спасти тех людей, кому некуда было уезжать из Москвы, да, и не на чем? К тому же у меня и у самого появилась надежда пожить немного, пусть и в полностью разорённом катаклизмом мире. И вот, в тот момент, когда я уже начал задумываться о том, что можно сделать для этого, в который уже раз какая-то сволочь насилует, судя по сдавленному писку, совсем ещё девчонку. Жестом показав Скибе куда тот должен двигаться, я бесшумным, скользящим шагом быстро двинулся вдоль полупустых уже полок, ориентируюсь на писк, довольно громкое сопение и возню.
Послышался треск разрываемой ткани. Ага, значит наш клиент ещё не приступил к делу. В большом торговом зале, довольно далеко от того места, куда насильник затащил свою жертву, горело несколько ламп и в их отдалённом свете я увидел такую картину, что чуть не взревел от бешенства. Здоровенный мужичина, устроившись на груде какого-то барахла, навалился мускулистым, крепким телом на соплюшку лет пятнадцати, если вообще не четырнадцати, зажав той рот левой рукой, а правой срывая с неё одежду. Рядом с ним блестел хромом пистолет "Беретта". Самое отвратительное заключалось в том, что его торс туго обтягивал голубой десантный тельник и он был одет в камуфляжные штаны. Камуфляжная куртка с полковничьими погонами лежала рядом. Быстро шагнув вперёд, я откинул нагой "Беретту" и что есть мочи ударил насильника ногой в бочину, аккурат по почке. Удар у меня получился настолько знатным, что я сбросил им полковника с девчонки. Это был здоровенный лосяра, не чета мне. Рядом с ним я был просто хлюпиком, хотя и довольно бедовым. Мгновенно вскочив на ноги, он развернулся и двинулся на меня. В его руке тускло блеснуло чёрное лезвие ножа разведчика. Хорошая вещица — "НР-2", у меня такого никогда не было.
Глаза полковника были совершенно безумными, но перегаром от него не несло. Увидев перед собой мужчину немного выше среднего роста и довольно сухощавого телосложения, в камуфляже с нашивками за пять ранений и орденскими планками, к тому же в голубом берете и автоматом, нацеленным ему в живот, он встал, как вкопанный и взгляд его сделался более осмысленным. Не знаю, хотел он мне что-то сказать или нет в тот момент, но я, оскалив зубы, нажал на спусковой крючок и автомат в моих руках дважды дёрнулся и громко татакнул, выпуская две пули в живот насильника с полковничьими погонами. Нож выпал из его рук и упал на полированный гранит пола с громким стуком. Полковник схватился руками за живот и вслед за ножом упал на колени, а потом завалился на бок. Улыбнувшись, я молча кивнул девчушке, шагнул вперёд и первым делом вытащил из кармана брюк мерзавца ножны. Вложив в них нож разведчика, знатное оружие в руках умелого пользователя, как говорит сын — юзера, я отступил назад. Полковник, посмотрев на меня, попросил:
— Добей, Богом прошу. Я с этой бл*дской кометой совсем рехнулся. Всю свою семью порешил, уже семерых девчонок изнасиловал и убил, чтобы они не мучились в ожидании смерти.
— Ну, и козёл. — Зло сказал я полковнику — Придурок, ты же мог реально спасти их от смерти. Сегодня об этом даже президент сказал. Никогда ему не верил, а в этот раз поверил.
Полковник коротко взвыл и спросил:
— Это правда или ты брешешь, майор?
— Правда. — Зло сказал я — До сегодняшнего дня я только и делал, что стрелял таких тварей, как ты, и ждал смерти, а теперь всё, хватит. Теперь я буду спасать свою жизнь и жизни такой вот детворы. — Отступив ещё на шаг назад, я присел и, не сводя глаз с полковника, осторожно толкнув девчонку прикладом, попросил её — Давай, малышка, укройся и пойдём поищем тебе что-нибудь из одежды, а потом я отвезу тебя домой.
Тут подошел с ворохом одежды в руках Скиба и сказал:
— Ты нас не бойся, мы из "Ночного дозора". Слышала про таких бойцов, которые на северо-западе шакалов мочат? Батя тебе правду сказал. Выжить мы действительно сможем. — И спросил меня — Товарищ майор, может быть добить эту падаль?
Полковник сквозь зубы процедил:
— Не надо. Я должен в муках сдохнуть. Идите, парни, Бог вам в помощь, а я сейчас встану и пойду отсюда на помойку. Там мне самое место, дерьму поганому.
Не знаю уж как полковник это сделал, но он всё же встал, хотя в принципе обе пули-то позвоночник не задели. В общем он встал и на подгибающихся ногах без единого стона ушел, сержант бросил девчонке, платье на которой было разорвано сверху донизу одежду, мы оба отвернулись и я спросил её:
— Ты где живёшь, малышка? Куда тебя отвезти?
— Никуда. — Шмыгнув носом ответила она — Я не хочу идти домой, мне страшно. Отец с зимы постоянно пил, а неделю назад в окно прыгнул. После этого мама взяла и на люстре повесилась. Поэтому я лучше здесь останусь, а вы идите. Я не пропаду.
Вслед за этим я услышал металлический лязг и стремительно развернулся, одновременно делая взмах рукой и сделал это вовремя, отбил "Беретту" от головы девочки, но выстрел всё же прозвучал. Правда, пуля ушла в потолок. Быстро отобрав у неё пистолет, я отдал его Скибе, поцокал языком и проворчал:
— Ты мне это брось. Мне только того и не хватало, чтобы ты мне в кошмарах снилась. Быстро одевайся, поедешь с нами в банк и не бойся, там тебя никто и пальцем не тронет.
Девочка, а ей, когда я пригляделся, по-моему и в самом деле было лет четырнадцать, громко заревела:
— Это неправда, мы все умрём!
Скиба, а он был парнем рослым и мощным, даже покрупнее полковника, сердито топнул ногой и гаркнул:
— Цыть, тебе говорят! Если Батя сказал, что мы спасёмся, то значит так оно и будет. Быстро одевайся.
Девочка всхлипнула и спросила:
— Это правда, дяденька десантник?
— Конечно правда, — сказал я и спросил её, — тут есть отдел спортивных товаров? Мне нужны акваланги. Они нас в скором времени очень даже выручат. — Широко заулыбавшись, я весело добавил — Сержант, у меня появилась мощная мысля.
Дина, так звали девочку, быстро оделась и отвела нас в секцию товаров для дайвинга. Чего там только не было. Убедившись, что всё необходимое мы сможем найти неподалёку от нашей банковской общаги, мы поехали объезжать другие улицы и злачные места, на которые нам указывала Дина. Кое-кому всё ещё хотелось позверствовать, но нам с сержантом было не привыкать выводить в расход психопатов. Иначе, как умопомешательством от стресса, я не мог объяснить все эти вспышки жуткой, дьявольской агрессии. Однако, в эту ночь нам больше не пришлось стрелять. Утром мы были в своей крепости и после плотного завтрака Дина пошла спать куда-то на верхний этаж, где жила женская половина нашей колонии, а я собрал всех и рассказал о своём плане спасения. Он был довольно прост, но требовал множества рабочих рук. Техника-то имелась, как цемент, щебень и арматура, но сама она работать не будет. Нужно было кому-то сесть за руль и как раз простых работяг в районе хватало. После этого, отправив всех оповещать население о месте сбора, я полез наверх. Здание банка было одним из самых высоких в округе и потому сверху было хорошо всё видно.
Большая часть нашего района, а он находился за МКАДом, была застроена домами высотой в двадцать четыре этажа и все они находились на западе. Затем шел парк и довольно большой квартал, застроенный элитными домами, но не высотными, а четырёхэтажками. Они строились у меня на глазах и я примерно представлял себе, какова их прочность, хорошая, но всё же недостаточная. Их нужно было срочно укрепить железобетоном и превратить в подводные лодки, а поскольку под каждым домом находился гараж, то залить железобетоном ещё и его, задача не такая уж и сложная. Главное, что все они стояли наискосок к волне и их было шестьдесят четыре штуки. Если хорошенько всё рассчитать, то всё должно было получиться, ведь в этих убежищах нужно было всего лишь пережить удары всех трёх волн, а это какие-то часы, а не сутки. В полдень на площади перед торговым центром собралось тысяч пятнадцать народа и я объяснил всем, что первые три этажа высоток, если залить бетоном четвертые этажи и укрепить стены, а также четырёхэтажные дома можно превратить в отличнее убежища, а верхушки пусть сносит ударной волной. Всё равно дома стоят в таком порядке, что их обломки не причинят никакого вреда. Народ в общем-то оценил эту идею и моментально оживился, хотя и нашлись, как всегда, кликуши, но их быстро заставили заткнуться.
