Фитарели

В страже не было необходимости, Кадим не смог бы сбежать.

— Пошли, — коротко бросила невольнице, заходя. Та молча подчинилась.

Лежавший на кровати Кадим подхватился и опустился на колени. Сафира поморщилась. Пожалуй, ещё немного, и собственный приказ начнёт её раздражать. Но пока... Нет, пока пусть исполняет.

Почти не уменьшая темпа, она села в мягкое, специально для этого установленное синее кресло. Комната озарилась рубиновыми отблесками. Нужно брать себя в руки, нельзя показывать столько эмоций...

Невольница застыла у двери. Сафира забросила ногу на ногу, положив руку на слегка отставленное в сторону колено — любимая поза, обозначающая бесстрашие и независимость.

— Чтож, у меня накопились вопросы, — произнесла Сафира. — Так что для начала поговорим. Скажи-ка мне, что случилось с Ивьяром? Он жив?

— Был жив, когда я его видел в последний раз.

— Ты вернул ему фитарель?

Кадим презрительно усмехнулся:

— С чего бы?

— Почему же мне не удалось её найти?

— Откуда мне знать?

Сафира задумалась. Кадим не мог солгать, следовательно, либо Ивьяр умер уже после того, как лиары заполучили командора с отрядом, либо случилось что-то...

— Ответь без вопроса, — приказала она.

— Ивьяр остался в Кобальтовом Роге, и я не знаю, что с ним случилось после нашего отлёта.

Она прикрыла глаза, настраиваясь. Шрам на щеке снова закололо, и Сафира машинально потёрла его. Она могла почувствовать каждого пленника, чья фитарель находилась в её фитарели. А вот тех пленников, фитарели которых перешли к ней из чужих, смогла бы выделить, только увидев их лично и зная, на кого настраиваться.

— Он оставался в твоей фитарели? — уточнила на всякий случай. Кадим кивнул. Но Сафира по-прежнему не ощущала напарника. Не ощущала его фитарель, не могла вычленить её из общей массы. Не то просто отдала бы ему приказ вернуться.

— Что, подох? — не скрывая злорадства поинтересовался Кадим.

— Не твоё дело, — отозвалась она.

— А помнишь, как он держал тебя? — Сафира ощутила, как закипает, желая навсегда выбить с его лица эту гадкую ухмылку и ледяной, ненавидящий взгляд светло-карих глаз. — Помнишь, как умоляла его отпустить? Но если бы я знал, что ты ещё дев...

— Запрещаю тебе впредь поднимать эту тему, — спокойно проговорила она. Челюсть Кадима свела почти ощутимая судорога, но как ни хотел, он больше не смог ничего добавить.

— Следующий вопрос, — продолжила она. Лишь горящие рубины в волосах говорили о том, что творится в душе. Но внешне она оставалась всё так же спокойна. Пыталась, по крайней мере. — Что вы тогда там делали? Тоже ощутили волну силы? Выслеживали нас? Или столкновение было случайным?

— Волна силы, — выдавил Кадим.

— Что-нибудь нашли?

— Только фитарель.

Сафира снова провела рукой по шраму.

— Эту фитарель?

Кадим кивнул.

— А хозяина?

— Призвали.

— Где он сейчас?

Сафире показалось, что Кадим на секунду запнулся, прежде, чем сказать:

— Не знаю.

Конечно, не знает. Глупый вопрос.

— Его имя?

— Он сказал, что если назовёт своё истинное имя, то умрёт. Я посчитал, что не способный предать воин дороже ничего не значащих звуков.

Сафира нахмурилась:

— Кто он был? Что ты о нём знаешь?

— Знаю, что он не был ни лиаром, ни марагом.

Талим так малому успел её обучить за неполные два года... Сафира ощущала, будто от неё ускользает нечто важное, что главное — правильно сформулировать вопрос. Но ей сложно было сосредоточиться, близость мучителя заставляла мысли путаться.

Она снова нахмурилась. Хватит. Сначала следует успокоиться и всё обдумать, а потом приходить и задавать только точные, выверенные вопросы, на которые он не сможет не ответить.

— Чтож, а теперь развлеките меня. Ты раздеваешься, ложишься и не смеешь шевелиться. А ты, — это уже к невольнице, — доводишь его до исступления. И чтобы старалась.

— А что, сама не хочешь попробовать? — усмехнулся Кадим, тем не менее вставая и покорно снимая с себя одежду. Сафиру перекосило от отвращения.

— Ты был слишком плох в прошлый раз, не помешало бы подучиться, — заставила себя холодно ответить. — Впрочем, тебе это уже не грозит...

Кадим стиснул зубы, ложась на кровать. Невольница приступила к исполнению повеления.

Сафира выдержала не больше пары часов. После того, как ей пришлось приказывать Кадиму перевернуться на спину, не закрывать глаза, не сметь засыпать и смотреть куда надо, он, наконец-то, начал сдаваться. Плотно стискивал зубы, на щеках играли желваки — но невольница была очень опытна и так же не могла ослушаться приказа, отданного через фитарель.

Рубиновые отблески на обнажённых телах напоминали кровавые пятна. Когда Кадим начал стонать, желая недостижимого прикосновения и искусывая в кровь губы, воспоминания захлестнули предводительницу лиаров, отвращение подкатило к горлу. Приказав не останавливаться до утра, она ушла к себе.

Глава 2

Разбудил Сафиру стук в дверь. Яркое солнце позднего утра пробивалось в узкие цветные окна, расцвечивая пылинки.

— Сафира? Всё в порядке? — послышался голос Альяры, и предводительница села в постели.

— Входи!

Стоящая снаружи стража пропустила взволнованную Альяру. Сафира улыбнулась:

— Просто сложный был день...

— Ты никогда так долго не спала, — отозвалась подруга. — Мы переживали.

— Всё нормально, — вздохнула Сафира, поднимаясь и облачаясь в тончайший шёлковый пеньюар. — Сейчас, пойду умоюсь.

Она отправилась в большое, красиво отделанное и отшлифованное изнутри помещение с огромной мраморной ванной. Вода подавалась и отводилась по капиллярам, проделанным в толще скалы. Сафира знала, что внизу, под монолитом Рубинового Рога, находится множество механизмов, обеспечивающих работу всей системы — и подачу воды, вместе с обогревом, и работу подъёмников, и всё, что давало возможность здесь жить. Но никогда не интересовалась, как эти механизмы устроены.

Говорили, что в давние времена, ещё до войны с марагами, глубоко под землёй они соединялись с далёкими механизмами Левого, Кобальтового Рога. Однако вот уже несколько столетий, как скала Кобальтового Рога почти полностью разрушена, а подземные проходы погребены под обвалами.

В той войне лиары победили. У марагов не осталось ни жилья, ни драк-коней. Скалы они понемногу отстраивали, насколько возможно воспроизвести величественную природную красоту при помощи каменных обломков. А вот драк-коней так и не смогли вернуть. Откуда они взяли своих гнаранов, лиары не знали: пока не попадался никто, осведомлённый в тайне, хранимой исключительно учёными, никогда не покидавшими дома.

Что было до этой войны, Сафира представляла смутно. Они с Талимом только-только начали изучать старинные фолианты, которые сама она почти не могла читать и мало что в них понимала.

Поскорее умывшись, Сафира вернулась к Альяре. Та сидела на её кровати, рассматривая что-то на подушке. Сафира приблизилась и с ужасом уставилась на две длинные волосины — серебристую и чёрную.

— Нет... — пробормотала она. Альяра мягко взяла её руку:

— Ты же знаешь, рано или поздно это должно произойти.

— Я не готова заводить ребёнка!

— Это первый знак, у тебя ещё есть время. Предводитель должен оставить в народе свою кровь, это непреложное правило.

— У меня есть сестра! У Талима остался сын! Может, как-нибудь обойдётся без моего участия?

Альяра улыбнулась:

— Успокойся. Я знаю, тебе на долю выпало слишком много из того, чего ты для себя не желала. У тебя ещё есть время свыкнуться.

— Поговорю с Кьяфом, — поникла Сафира.

— Не спеши.

— Если кому-то и стать отцом моего ребёнка, то только ему. И вообще... вчера был тяжёлый день.

Альяра грустно взглянула в её глаза. "Кого я хочу обмануть," — вздохнула Сафира. Она знала, что рано или поздно сила потребует этого от неё. Какие бы ни были тяжёлые дни, волосы ни разу не выпадали сами по себе.

— Не хочу об этом сейчас думать, — решительно поднялась Сафира и отошла к окну. Воспоминания о Кадиме с невольницей вызвали очередной приступ отвращения.

Вдалеке у горизонта виднелись едва различимые глазу, посверкивающие в ярких лучах паутинки Передней Препоны.

— Давай я тебя заплету, — предложила Альяра, и Сафира кивнула. Подошла к гардеробу, надеть обычные брюки и корсет. Достала новую золотую цепочку, на этот раз украшенную жемчугом, села перед зеркалом.

— Ну что? — поинтересовалась она, пока ловкие руки подруги приводили в порядок ее разноцветные волосы. — Лунара допросили?

— Допросили, — скривилась Альяра. — Разукрасили... как могли.

— Надеюсь, без серьёзных повреждений? — нахмурилась Сафира.

— Конечно, — пожала плечами Альяра. — Всё равно жалко, он такой красавчик...

Сафира фыркнула:

— Он мараг! Не глупи.

— Зато какой... — Альяра мечтательно вздохнула, и Сафира закатила глаза к потолку.

— Кьяф тебя не поймёт.

— А кто его спрашивать будет?

— Что-нибудь узнали?

— Узнаешь у такого без фитарели, — хмыкнула подруга. — По крайней мере, где фитарель, не сознаётся. Кьяф на всякий случай выслал отряд прочесать окрестности: если он выкинул фитарель по дороге, мы её найдём. Сама знаешь, дома он не мог её оставить.

Сафира кивнула: на большом расстоянии от фитарели человек начинает сходить с ума и иссушаться изнутри. Если бы не Арифас, предводительница тоже не смогла бы отлетать далеко от родной скалы, как и все те, чьи фитарели находились теперь под властью её собственной. Мараги же свою связь с Зеркальным Хранилищем давно утратили.

— Только и удалось выяснить, что двухцветный, да что волосы острижены из-за неправомерного применения силы. Кадим, кстати, приказал — уж не знаю, чем Лунар его прогневал. Больше ничего не говорит.

— Какая у него сила?

— Не сознаётся.

— Цвета?

— Сказал, если волосы отрастут — сами увидим. А если не доживёт до этого, тем лучше. Хороший воин. Жаль такого терять, да вряд ли из него что силой выбьешь.

— Без фитарели он всяко хорошим воином не будет. Разве что... можно попытаться провести обряд верности. В крайнем случае. Это тоже не гарантия, но хотя бы что-то.

— Если обряд верности проведёшь ты, он не сможет тебя убить. А это уже не мало.

— Но он сможет предать лиаров. Лучше найти фитарель.

— Уж конечно, лучше, — усмехнулась Альяра, закрепляя край цепочки вокруг косы.

— Или всё-таки убить? — задумчиво произнесла Сафира. — Раз уж вы уверены, что он ничего не скажет, даже при более сильном воздействии.

— Попробовать надавить сильнее всегда можно. Но когда мараги последний раз что-то рассказывали без фитарели?

— Да был как-то один...

— Тот слабак? Сравнила.

— Идём, глянем, — Сафира поднялась, испытав странное желание лично посмотреть на пленника. Обычно лицезреть последствия допросов не доставляло ей удовольствия, но предводительница не должна быть неженкой, не способной взглянуть на раны и синяки.

Лунар уже находился в темницах. Лиары не любили грязи, поэтому в камерах имелись туалеты и даже краны, вода, правда, подавалась только трижды в день. На полу подновлялась солома, в углу лежал тюфяк.

Мараг сидел на забросанном соломой каменном полу, прислонившись к холодной стене и подтянув к себе колени. Лицо было покрыто фиолетово-багровыми разводами, на губах запеклась корка крови, плотная рубаха вся в тёмных пятнах.

Сафира приблизилась — ближе, чем следовало бы, даже взялась за прутья решётки. Рука Альяры попыталась придержать её, но предводительница повела плечом, освобождаясь. Воин был не в том состоянии, чтобы с положения сидя успел допрыгнуть до неё в одном рывке.

— Если скажешь, где твоя фитарель — верну её тебе, — произнесла Сафира. Лунар открыл глаза, усмехнулся — корка на нижней губе треснула — и насмешливо поинтересовался:

— Слово предводительницы?

— Не признаешься, значит, — произнесла она. Он чуть заметно пожал плечами.

— Говорят, ты хороший воин, — продолжила разговор, внезапно для себя начиная теряться. Что ему сказать, что предложить? Мараги в своём упрямстве стоили лиаров, она была уверена в каждом из своих воинов, что даже самым страшным допросом их не сломить. То же справедливо и для марагов, как это ни печально признавать.

— Говорят, — усмехнулся Лунар.

— Почему лишь сонатый?

— Приказ командора.

— Кадим лучший воин? — с некоторым удивлением уточнила она.

— Не мне решать.

— Лиары разбираются в бойцах. Только потому ты ещё жив. Почему не в центровом отряде?

— Приказ командора.

— За что волосы сбрили, значит, тоже не сознаешься? — поинтересовалась она, ощущая себя не слишком разумно. Зачем пришла сюда, чего хотела добиться? Рассмотреть, кто скрывается за маской спокойствия? Снова не продумав, на эмоциях... Эх, ей бы ещё лет пять у Талима учиться. Или десять...

Одно она знала точно, чем-то воин её заинтересовал, чем-то неуловимым, какой-то важной деталью, и она изо всех сил пыталась нащупать это, осознать, как же с ним поступить и чего ожидать.

— Какая тебе разница?

— Хочу понять, что с тобой делать дальше.

— Есть варианты?

— Не менее трёх. Убить. Допросить по максимуму. Предложить перейти в отряд. Что выбираешь?

— Первое.

Кто бы сомневался!

— Не надейся.

Чем больше она на него смотрела, тем явственнее осознавала, что с ним связано нечто важное. Волосы разгорелись, едва ли не забивая свет тусклых фонарей, висящих в коридоре, и отбрасывали на стены камеры рубиновые блики. Как же заставить его разговаривать, прямо отвечать?

— К чему тогда вопросы? — почти неощутимо пожал он плечами, поморщившись. — Решай сама.

— Госпожа, — указала она. Он усмехнулся, не ответив. Предводительница добавила:

— Пройди обряд верности, и сохранишь жизнь...

На секунду ей показалось, что в его глазах сверкнула ненависть. После они сделались такими же обманчиво-спокойными. Она могла бы заставить, но обряд, пройденный без принуждения, по своему выбору, намного сильнее.

Он всё-таки сделал это движение. Плавное, гибкое. Сафира успела бы отскочить, но осознавала, как позорно это будет выглядеть, потому даже рук не убрала, прямо глядя ему в глаза, показывая, что не боится и остаться на месте — её желание.

Лунар сжал её руки своими, стоящий рядом охранник напрягся, доставая меч.

— Руки! — зарычал лиар.

— Ничего, — едва уловимо качнула головой Сафира, продолжая смотреть на пленника. Окинула быстрым взглядом камеру.

На стене, где он сидел, осталось тёмное пятно. Наверное, с его спиной поработали и-плетью, отстранённо подумала она. Наверное, там кровавое месиво. Лекаря бы...

Страха не было, привычного отвращения к мужскому прикосновению, как это ни странно, тоже. Сейчас она ощущала себя предводительницей и не могла уступить.

Давление на руки усилилось, должно быть, при желании, он мог бы раскрошить её кулаки по косточкам. Но она не позволила лицу скривиться, даже когда шрам немилосердно закололо.

— Ну что же ты? — с вызовом спросила она. Лунар внезапно разжал кулаки. Сафира медленно разогнула побелевшие непослушные пальцы, опуская руки.