Камешек в сапоге.

То бегом, то быстрым шагом мы сваливали к желанной цивилизации. Шанс был. Крохотный, но все-таки. В то, что преследователи, идущие по нашему следу, нас потеряют, я не верил. А спрятаться и пересидеть здесь негде. Горы. Пока будешь карабкаться на скалу, подоспеют загонщики. Ихнюю же ж мать!

Третий час длилась гонка. С самым заманчивым призом, который только можно вообразить. И приз этот — наши жизни.

Юлька стала потихоньку сдавать. ...твою ма-ать! Из оружия только ножик, купленный на рынке. Против "калаша" не попрыгаешь. Там впереди была крохотная короткая щель замаскированная росшими там кустами. Это был единственный шанс. Крохотный правда. Пропустить погоню и попытаться свалить. Ничего умнее в голову мне не приходило. Свой план я изложил своим спутникам на бегу. За неимением лучшего все согласились с ним. Нас нагоняли. Это я чувствовал и видел. Хорошо, что тропа сильно петляет. Изредка я видел преследователей, наверняка, как и они нас. А ту щель я приметил по пути и отложил в голове, по неистребимой привычке внимательно осматриваться в горах.

— Дошли, — тяжело выдохнул я. — Чика первый, Юлька — ты за ним. Я замыкающий. Старайтесь не сломать ни одной веточки.

— Может, и отсидимся, — это я уже добавил шепотом себе под нос.

Продравшись сквозь кусты, я заметил, что щель поворачивает вправо и там темнеет трещина пещерки. В нее Чика, в миру — Вениамин Чикин и засунул голову.

— И какого хера ты там думаешь разглядеть? — На! — я сунул Юльке крохотный пальчиковый фонарик, — передай ему. И поторапливайся, Чика.

Он протиснулся в щель, за ним Юлька и я. Отобрав фонарик у Чики, я огляделся. Крохотная пещерка — три-четыре квадратных метра. На потолке совсем старая копоть, кострище которому может быть как десять, так и сто лет. Ничего особенного.

— А теперь тихо! — прошипел я. — Замерли! И дышим через раз. Если чехи поймут, куда мы залезли — нам кирдык.

Юлька прижалась ко мне, её трясло. Страх и отходняк. Чика сел с другой стороны, оперевшись на стену и сунув под себя поджопную пенку, так и болтающуюся у него на поясе.

Я бездумно сидел, уставившись в полутьму. Свет от входа разгонял темень. Глаза привыкли, и темень осталась только по углам. Ничего не сделать. Сбежать от тренированных бойцов, здесь в горах? Это — мираж. Нет, один бы я бы ушел. И с Чикой может быть бы ушел. Но с Юлькой — нет. Она и так бежала из последних сил — я видел. Дыхалка уже никакая — дитя города. Бросить её и спасаться самому? Такая дурацкая мысль даже не приходила мне в голову. Своих не бросают. Сдохнем так вместе. Значит судьба такая. Найдут щель — кинут пару гранат и проконтролируют. До страшного суда нас тут не найдут. Жаль. Причем не себя, а этих недотыкомков. Эх, если б сунулся сюда бородатый ваххабит... я бы... Но, на такую удачу рассчитывать глупо. Это не селяне — шакалы. Битые и ученые. Не сунется никто — нечего и мечтать.

Страха не было... — так сложилось.

Я расслабился. Все зависит от удачи. Как там у Стругацких: 'С хабаром вернулся — чудо, живым вернулся — удача, патрульная пуля — везенье, а всё остальное — судьба...'. Вот это про меня. А теперь и про нас.

Какое-то странное чувство появилось у меня в голове. Будто щупальца, какие шевелятся и шарят и шарят. Даже щекотка какая-то появилась. Я потряс головой стараясь избавиться от наваждения. Только это как-то не помогло. Даже хуже — появился какой-то шепот, вроде как зуд. Херня какая-то.

Прохрустели камни. Вот и погоня. Догнали. Похрустели и остановились. Юлька вздрогнула. Значит, тоже услышала.

— Эй, русские! — послышался гортанный голос абрека, — Вилезайте! Ми знаем, чисто ви здэсь.

— Да пошел ты на хер! Тварь неумытая. Тебе надо — приди и возьми.

Раздался злорадный смех. Чехи. Их акцент я ни с чем не перепутаю. Вот и все. Живыми не уйти.

— Вилезай! Говорить будем. Чай выпьем.

— Ты сам попей и проходи мимо. Мне и здесь хорошо.

— Пожалей своих, русский. Тебя убьем — их отпустим.

— Это ты своим родичам — обезьянам, втирай.

Снаружи раздались возмущенные голоса.

— Лучше я сам их убью, но вам не отдам, — проорал я наружу.

— Храбрый русский. Мы сейчас пару гранат кинем.

— Ну-ну... зашумишь — внимание ненужное привлечешь. Тут в километре лагерь. Операцию сорвешь. Уходите добром. Я про вас ничего не скажу.

Снаружи начали совещаться.

— Неужели это все? — раздался лихорадочный шепот Чики. — Может, выйдем?

— Ты дурак Чика, — я ответил ему в полголоса. — Если кинут гранату — умрем сразу. А выйдешь... подыхать будешь долго. Очень долго... и мучительно. Просто поверь. В лучшем случае пережут горло, как барану. Или просто отрежут ненужные части тела... и бросят подыхать. Поверь мне — я знаю.

— Пят минут вам. Потом смэрть. Ми ждем.

Юлька сидела, крепко сжав глаза и обхватив голову руками, её губы беззвучно шевелись. Молилась, что ли. Только это ей и остается. В моей голове продолжали шуровать какие-то мыши. Щекотно так. Я мысленно сплюнул. Только глюков мне сейчас не хватает.

— Я выйду. Вдруг обойдется? — шепотом обратился ко мне Чика.

Я зло засмеялся. Он не видел ножа в моей руке.

— Нет. Я просто убью тебя. Это будет гораздо милосерднее. Просто поверь мне.

Чика дернулся, чтобы встать, но мой нож уперся ему в горло.

— Я же сказал — нет. Тебя убить сейчас? Или ты желаешь прожить ещё три минуты?

Чика дернулся и обмяк.

— Молись, если умеешь. Вдруг бог тебе поможет.

— Какая всё-таки ты сука! И чем ты отличаешься от тех, кто снаружи? — зло, а истерике зашептал Чика.

— Я могу убить тебя так, что ты ничего не почувствуешь. И над тобой, на прощание... не будут глумиться и издеваться. А это очень много... — легкая смерть. Поверь мне. Я знаю.

Секунды медленно падали в вечность, приближая нас к ней. Я даже чувствовал их. Каждую.

Я привычно потеребил игральные кости, висящие у меня в ухе, когда раздумывал.

'Интересно, если их кинуть сейчас, что выпадет?' — совсем некстати посетила парадоксальная мысль. — 'Да и трофеем, этим снаружи, они не достанутся'.

Пальцы привычно выщелкнули из держателей старые кости. Тряхнув их в ладони, я кинул их на камень — чуть ближе к свету.

'Я спасусь?', — загадал я.

ДВЕ ШЕСТЕРКИ!

'Ха! Впервые вы обманули меня...косточки', — эта мысль отдавала полынной горечью сгоревших надежд. — 'Из этой пещеры — нет выхода...', — уж в этом-то я был точно уверен.

С этим костями была связана одна странная история. Все люди — как люди. Кто носит золотую серьгу в ухе, кто-то туннель или бриллиант... А я вот маленькие старые игральные кости. Они и, правда, костяные. Старые. Черно-белые. Одна черная, другая белая. И сделаны в виде подвески, с закрепленной защелкой и выглядели, как серьга. Их подарил мне старик. Незнакомый старик. Мы вывели тогда несколько семей гражданских. Обычное дело. Постреляли по дороге — не без этого. И вот когда вышли, тогда старик — главный в их семье, остановил меня и, прощаясь, сказал:

— Мне нечем отблагодарить тебя сынок.

— Да не надо мне ничего, отец. Не люблю я этого дела.

Как будто не слыша меня, он продолжил: — Мой отец передал их мне, ему его отец...

Устало кивая, я слушал очередную легенду.

— Возьми, — он протянул мне на раскрытой, заскорузлой от мозолей ладони — эту серьгу. То, чего я никак не ожидал, увидеть у него. — Это наша семейная реликвия. КОСТИ СУДЬБЫ!

Именно так. С большой буквы.

— Будешь искать решение — кинь их. Они подскажут, что тебя ждет или помогут принять решение. Только задай правильный вопрос сынок. И ТОЛЬКО если от этого будет зависеть твоя жизнь.

— Я не очень-то верю в это, отец.

— Это не вопрос веры, или неверия, — его глаза загорелись чем-то истовым, — Ты просто проверь. Ты воин и для тебя черная единица — большая рана или совсем неудача. Две единицы — смерть. Белая шестерка — большая удача... он недолго говорил тогда, но я запомнил. Я конечно тогда не поверил ему. Но вот потом, случайно наткнувшись на них в кармане и больше в шутку, чем всерьез, кинул их перед выходом. Вот тогда я и убедился, что старик не соврал. Раз — случайность, два — случайность... а вот три — это уже закономерность.

Как?! Скажите мне, как кости могут три раза подряд выпасть одинаковыми гранями. Вот тогда я и поверил в мистику. Все мы там суеверные. Кто больше, кто меньше. Кто в бога верит, кто в амулет, кто ещё во что. Кто-то ни во что не верит. Я вот поверил старым игральным костям. И ни разу они мне не соврали.

И вот передо мной ДВЕ ШЕСТЕРКИ. Сочетание, которого я никогда не видел или не смог выбросить.

'Гранаты что ли не взорвутся? Или ангелы спустятся с небес и вострубят... а может 'кавалерия' на подходе? Удача. Нам бы она сейчас сильно не помешала...'.

Но секунды медленно падали в вечность, приближая нас к ней. Я даже чувствовал их. Каждую.

— Канал установлен. Идентификация прошла успешно, — внезапно прозвучал чей-то голос в моей голове.

— Ты кто, глюк? — лениво поинтересовался я.

— Репликатор. Номер А дробь тридцать двенадцать.

— И какие реплики ты подаешь? — мне даже на секунду стало интересно — никогда не думал, что рехнусь перед смертью. Ничего такого я раньше в себе не замечал... ну если только с похмелья.

— Репликатор — устройство переноса. Рассчитанное на перенос реципиента на базу для дальнейшего совершенствования...

— Так — стоп!

Я уловил главное слово 'перенос'. Безумная надежда вспыхнула внутри.

'Бог, черт, инопланетяне... какая разница! Нас может куда-то там перенести — это главное. С остальным потом разберемся, если останемся живы. Перспектива сдохнуть здесь как крысе, не вдохновляла ни разу', — все это мгновенно пронеслось в моей голове.

— Переноси!

— Прошу встать на платформу.

'На какую на хрен платформу, тут только камень', — мелькнуло в голове. Но я погорячился. Посреди пещерки абсолютно беззвучно образовался метровый черный и вроде как металлический круг. Как бы протаял сквозь камень.

— Эй, русский. Пять минут истекли. Либо вы выходите добровольно, либо мы кидаем гранаты.

Вздернув двумя руками своих спутников за шиворот, я немедля сделал шаг на платформу. И тут же крепко прижав их к себе, заорал:

— Ещё пять затяжек — и мы выходим!

И мысленно добавил: 'Ну репликатор — переноси. Куда ты там хотел...'.

Глава 2.

Правильно говорят, что жизнь — зебра. Только мне, похоже, досталась зебра — гот.

В пещере моргнул свет.

'Рехнулся...! Хотя... нет'.

Раз! И нет пещеры. А я стою на кругу в прямоугольной пустой комнате.

'Х... ... вам всем', — трехэтажное сложноподчиненное предложение вырвалось из меня абсолютно непроизвольно. (Это то, которое стараются не употреблять в обществе).

'Что суки, взяли?', — в груди растекалась неописуемая радость. 'Ушел! Всё-таки ушел!'.

Обессилено шагнув с круга, я сел в уголке и притих. Несмотря на бушевавшую бурю радостных чувств, внутри, внешне я остался холодным и равнодушным. А что толку бегать и подпрыгивать? Хреново это может кончиться. Многие умирали на таком расслабоне. А я был готов. К чему...? Да пес его знает.

Я перебирал варианты. Мысли быстрыми зайчиками скакали в черепе — сталкиваясь, подпрыгивая и веселясь.

'Deus ex machina' — Бог из машины? Почему нет? Может я особо ценный человек? Не-е, это я хватил. Ценность моя — это настоль малая... исчезающее малая величина, стремящаяся к нулю. Насчет этого я не обольщался. Так что это версия только в порядке бреда. Говна кусок — вот и вся моя ценность.

Перенесло — это факт. И я пока жив. Тоже — факт. Перенос, портал... голос в голове... фантастика какая-то. Читал много раз, но вот в то, что это произойдет со мной... не-е... — в это не верилось никогда. Но произошло же? И как это объяснить?

'А вот чехи остались с носом', — едва в голове снова промелькнула эта мысль, как в груди опять разлилась приятность, смыв накипь дурацких вопросов.

Анализ обстановки все время прерывался радостью от спасения. Я постарался загнать её поглубже.

'Ну спасся. Ну не станцевал я прощальное танго с девушкой в капюшоне. Заметьте, с прекрасной девушкой'.

Я предпочитал думать о смерти не как о старухе с косой. Умереть, когда тебя обнимет прекрасная дева — гораздо приятнее, чем в объятьях старухи. Вот такой вот я эстет.

'Один. Комната двадцать квадратов. Двери ни хрена нет, окон тоже. Потолок... метра три. Стены бело-голубой пластик. Мягкий на ощупь', — я поколупал стенку пальцем. 'Гадать где остальные — бесполезно. Но если они остались там...', — глаза на мгновенье застлала пелена черного бешенства... '...нет. Даже думать о таком не хочу — ещё накликаю. Но если...'.

— Да я убью тут всех на хер!!! — пообещал я вслух неизвестно кому.

Вдох-выдох, вдох-выдох... спокойно... перед закрытыми глазами появилась голубая вода горного озера, с отражающимися в ней перышками облаков. Я растворяюсь в этом покое. 'На меня снисходит спокойствие....'.

— Предварительный анализ закончен. Вам присвоен приоритет 'А', — голос женский, явно неживой, хотя и похож.

'Вот сука, прервала на самом интересном месте. Но хоть определенность какая-то появилась'.

— Ты кто подруга? — лениво задал я вопрос, хотя внутри клокотала их целая тысяча.

— ИскИн тип 'Озерта', номер восемьдесят дробь один.

— Офигенно информативно! — я нервно засмеялся. — И чего теперь?

— Вам следует перейти в медотсек.

— Чё, давление хотите померять? — я прикололся.

— Вам следует перейти в медотсек, — голос был все также ровен. — Следуйте за световым указателем.

— Мои спутники где?

— С ними все в порядке.

— Они живы? В безопасности?!

— Живы. В безопасности. Вам следует перейти в медотсек, — голос не изменился ни на йоту.

— Сучья железяка! Где мы?

— Информация будет предоставлена после прохождения процедур.

— Водными займитесь... проце-дурами, — насквозь фальшиво пропел я из Высоцкого. — Пошли железяка. Кровь будем сдавать?

— В этом нет необходимости. Следуйте за стрелкой.

С легким чмоканием часть стены ушла в сторону. На полу появилась стрелка. Я шагнул наружу.

Стрелка. Забавно... ни подсветка, ни... ...хрен его знает, что это? Типа как голограмма. Да-а, а коридорчик-то неслабый. Я огляделся. Он тянулся в обе стороны... далеко. Концы терялись во тьме. Освещен был только кусок где стоял я. А размерчик-то — зашибись. Два грузовика разъедутся. Влегкую.

Шагнув в помещение, куда привела меня стрелка, я огляделся и там.

'Эх, и ни хрена себе 'отсек'?', — только и смог изумился я снова.

Мля, это больше походило на самолетный ангар, разбитый на отсеки. Кругом застывшая техника. В полной боевой. Об этом свидетельствовали зелененькие огоньки на них и на многих панелях. А уж техника-то... вообще ни на что не была похожа. Никаких андроидов или там человекоподобных роботов. Вона, хрень какая-то стоит. Жук, не жук. Паук какой-то с многосуставчатыми лапами. Никелированный, как набор хирурга. И лап у него дофигища. Рядом совершенно черная хреновина опутанная проводами и трубками. Она больше всего смахивала на пальму на колесиках. Какие-то ванны с крышечками... 'Гробы на колесах', — кольнула неприятная ассоциация.