Точки бифуркации

— Я люблю историю, но не помню такого.

— Ничего удивительного, он умер, не прожив и года. Ребёнок родился 26 мая 1869 года, а умер от менингита 20 апреля 1870.

— Дерьмовая болезнь да и ситуация не лучше, как я понимаю, мне надо его вылечить. Чем я располагаю?

— Всеми доступными на настоящий момент средствами, НО суммарный вес, переносимый в то время, не должен превышать десяти грамм. Возможно через год — другой он увеличиться, но сейчас что имеем, то имеем.

— Ладно, ты чего тут расселся! Ребёнок серьёзно болен, лечить надо. Где у вас лекарства? Анализы сделать сумеете?

— Ну вот, узнаю "Авиценну", всё будет, пиши, что тебе надо........

Санкт — Петербург

Аничков дворец

10 апреля 1870 года

Над колыбелькой малыша, сына великого князя Александра Александровича и Марии Фёдоровны, склонились родители.

— Саша, а он на тебя похож, даже больше чем Николай.

— Да, пожалуй, будущей статью он мне не уступит. Вот какая ты у меня молодец, такого богатыря выносила!

Голоса, которые родители не слышат.

— Судя по реакции младенца, он пока здоров. Надо сместиться на сутки позже.

— Это же прорва энергии! Ты нас так без штанов оставишь.

— Ничем не могу помочь! Люмбальную пункцию ваша техника сделать не позволяет. Поэтому приходиться полагаться только на свой опыт.

— Не волнуйся, всё сделаем, только помни, чтобы накопить столько энергии — надо нескольких часов.

— Ну вот, лечи?! Если я не прав, то будем колоть антибиотик малышу каждые три часа. Так что будьте любезны обеспечить! Да, и вот ещё что, ни в коем случае не снимайте видеонаблюдение. Судя по сохранившимся документам вскрытия и анализам, взятым по останкам трупа в Петропавловском соборе, что-то мне подсказывает, что это менингококковый менингит.

— Это что ещё за зверь?

— Источником возбудителя инфекции этого зверя является человек. В большинстве случаев менингококк, попав на слизистую оболочку носоглотки, не вызывает её местного воспаления или заметных нарушений состояния здоровья. Лишь в 10 — 15 % случаев попадание менингококка на слизистую оболочку носоглотки, а возможно, и бронхов, приводит к развитию воспаления.

— Понял, тебе, точнее нам, важно знать, кто мог подходить к ребёнку.

Чуть позже скрип карандаша и начальственный вопрос:

— Делаю запись в журнале. Наблюдателям всё понятно?

— Анатолий Герасимович, сделаем в лучшем виде, даже фильм смонтируем.

Санкт — Петербург

Аничков дворец

11 апреля 2052 год

Лаборатория Громова

— Судя по внешним признакам, ребенок, похоже, здоров, но мне что-то не нравится. Большее разрешение можно сделать?

— Сегодня ещё нет, но через полгода, год — сделаем.

— Засунь себе эти полгода, год знаешь куда! Малыш скончался скоропостижно. В 19 веке это значит самое большее семь-десять дней, а ты мне — год. Дайте видео внешнего наблюдения, пожалуйста!

— Анатолий, это все кто посещал детскую? Вы их идентифицировали?

— Да, личность каждого определена и проверена по архивам.

— Кто это справа с усами и бородкой?

— Граф Шереметев Сергей Дмитриевич, адъютант Александра Александровича.

— Что он здесь делает? Почему в детскую пускают посторонних?

— Дима, это же происходит почти двести лет назад, мы не можем напрямую вмешиваться в поведение предков. Считай, что кино смотришь.

— Хорошее кино! Мне что, этот экран лечить надо или действующее лицо, маленького ребёнка к тому же.

— Надо ограничить доступ в детскую комнату. Иначе я ничего не могу гарантировать.

— А это что за урод? Слева от императрицы.

— Это её секретарь Оом Фёдор Адольфович.

— Чтобы я его тут больше не видел! По внешним признакам, он явный бациллоноситель. Как хочешь, но тут его быть не должно! Кстати, я когда-то что-то не очень лестное читал о нём.

— Как же его не допускать? Он с бабушкой-императрицей приходит, считай, высший допуск имеет.

— Бляаааа! Всё самому делать приходиться. Анатоль, закажи навести темпоральную систему на его дом на ночное время и сделай так, чтобы мы в системе были только вдвоём.

— Ты что сотворить решил?

— Ты знаешь, как абверовцы расправлялись с отработанными агентами?

— Нет, конечно!

— Ночью покажу и расскажу, а также проинструктирую по технике безопасности при работе со СДЯВами.

— Ну, ты и жук!

— Ещё один визит этого гада и ребёнок гарантированно заразится, если уже не заразился.

Санкт — Петербург,

на месте бывшего доходного дома

Ночь с 11 на 12 апреля 2052 года

Передвижная лаборатория Громова

— Ты противогаз одел?

— Да не умею я, кроме маски для ныряния ничего подобного не использовал.

— Поговори, поговори! — Для человека смертельная доза этой дряни меньше 1 мг/кг. Вот ты сколько весишь?

— Восемьдесят шесть кг.

— Значит, тебе будет достаточно 86 мг. и ты или копыта отбросишь или инвалидом станешь. Поэтому надевай изолирующий прибор и не выпендривайся.

— Ладно, уговорил! Ты, кстати, очень убедительно уговариваешь, доктор Менгеле ты наш.

— Не язви! Лаборанты твои о готовности доложили?

— Нет ещё, у них норматив восемь минут.

— Анатолий Герасимович, Анатолий Герасимович, система точно не наводиться! Дома того из 19 века уже давно нет. Мы стоим на дороге по соседству, стать точно — жилой дом не позволяет. Масса переноса уменьшается в два раза.

— Ты слышал, "Авиценна"?

— Слышал, слышал, пусть оставляют всё как есть и сваливают. Нам и этого хватит.... Эффективная это дрянь цианистый водород, HCN — бесцветная, очень летучая, легкоподвижная ядовитая жидкость, имеющая характерный запах.

Санкт — Петербург

Аничков дворец

12 апреля 1870 года

Над колыбелькой малыша — великого князя Александра Александровича снова склонились родители.

— Саша, а почему твоя мама сегодня не пришла?

— Там у неё секретарь чем-то заболел или его паралич разбил, поэтому её сегодня не будет.

Голоса, которые родители не слышат.

— Судя по реакции младенца, он здоров. Внешние признаки заражения отсутствуют. Надо сместиться на сутки позже.

— Это же снова прорва энергии! Мы если не без штанов останемся, то из лимитов точно выйдем.

— Проси увеличить лимиты, будем наблюдать великого князя как минимум до 20 апреля. Вообще-то тебе, "Псих", надо озаботиться и привлечь к проекту приличного педиатра. Обратись в НИИ НДХиТ, это ещё на базе Иверской общины сестер милосердия Российского общества Красного Креста лечебница была создана. — Уверен, там есть высококлассные специалисты. Надо будет ребёнку прививки делать, БЦЖ, АКДС, ОПВ, без прививок негоже, вот пусть он и наблюдает и делает.

— Так это же нового человека к проекту подключать! Ты плохо представляешь уровень секретности, это не одного дня проблема.

— Толя, каждый должен заниматься своим делом.

— Да понял я, понял. Кстати, почему этот урод коньки не откинул? Тебе что, жаль было несколько миллиграмм HCN?

— Совершенно не жаль, но зачем нам труп и расследование. Сейчас версия паралича доминирует, никаких вопросов ни у кого не возникает. Теперь нам бы ещё внушить шефу жандармов произвести там негласный обыск, думаю, кое-чего интересного они накопают.

— Что, ещё и гипнотизёра в проект вводить?! Меня на верху не поймут.

— Без гипнотизёра обойдёмся, я сам немного владею этой техникой, для начала хватит, а там дальше - как карты лягут!

— С тобой не соскучишься!

— Я думаю, мы здесь не для скуки собрались, дело надо делать....

Санкт — Петербург,

Дворец Шувалова,

Ночь с 21 на 22 апреля 2052 года

Передвижная лаборатория Громова

Шувалов Пётр Андреевич с 1866 по 1874 год — шеф жандармов, дальше снова Шуваловы, Шуваловы, где они, нужные нам, чтобы подсказать о негласном обыске, вот чёрт! Где же они проживали?!

— Дмитрий, архивы дают сразу четыре места проживания и все их "квартирки" — дворцы, да ещё памятниками старины являются!

— Ерунда, сразу отбрось Рундальский дворец, он у прибалтов, это их летняя резиденция, затем проигнорируй Дворец Юсуповых на Мойке, там Феликс с супругой проживает. Дворец Нарышкиных-Шуваловых нам не подходит, в нём, по легенде, в то время приведения поселились! Во всяком случае, такие слухи циркулировали. Остаётся дворец Шувалова в стиле елизаветинского барокко на углу Итальянской улицы и Малой Садовой.

— Ищи то, что там сегодняшние власти расположили.

— На сегодняшний момент в бывшем особняке Шувалова расположен Музей гигиены.

— Ну что же, живенько дуй в соответствующие конторы, но так, чтобы после полуночи мы могли с аппаратурой на втором этаже дворца разместиться.

Не знаю на какие кнопки нажимал Громов, только вот уже три часа как мы находимся в координатах спальни графа Шувалова, который был "Глав.Жандармом". Устал и вымотался, всё-таки гипноз забирает много энергии у практикующего. Завтра будем знать результат наших ночных бдений....

— Что, Димка, слаб твой дар вместе с техникой гипнотизёра! Хреновый из тебя Вольф Мессинг получился. Не повёлся на твоё внушение граф Шувалов!

— Это как посмотреть! "Петр IV" — сильная личность, а его влияние на внутреннюю политику в Империи огромно, за глаза его даже величали "вице — императором".

— Подожди, какой на хрен "Петр IV" и "вице — император"?! Ты что, ещё не проснулся?! Имей в виду, я злой и коварный искуситель, но сто грамм не налью, пока не пояснишь!

— Да это все по поводу Шувалова размышления. Сам посуди: — убрал Ланского и Милютина — это раз; связал нам руки после взятия Хивы и сделал ряд уступок англичанам по Афганистану — это два; а главное, пользуясь полным доверием Е.И.В., приостановил наступление на Стамбул/Константинополь и обоср...ся при подписании Сан-Стефанского договора. — Если бы такое Дизраэли сотворил, то его бы на следующий день в холоймис превратили! Правда, и у нас, когда Е.И.В. стал Александр III, то он его практически сразу на "пенсию" отправил.

— Всё время забываю, что хобби у тебя необычное, ну так что? Какие выводы?

— Да вот сам подумай! Все графы Шуваловы сразу после Февральской революции эмигрировали. Они или слишком умные, чуть ли не гениальными были (чего на примере Петра Андреевича не скажешь) или уже имели подготовленные лёжки за кордоном.

— Ну, доктор, даёшь! Для таких выводов одних твоих гипотез недостаточно.

— Мы эти гипотезы проверим. Какие выводы ты сам сделаешь, если негласный обыск произведут, но не государственные, а "негласные" людишки.

— Чур, меня, чур, меня! Такого быть не может!

Мы вообще-то опоздали и только записи видеокамеры, сделанные через линзу темпорального овала показали, что в бывшей квартире Оома побывали "любознательные посторонние людишки", которые взяли на "память" часть документов из неприметного тайника в кабинете, а остальным устроили незабываемые "взвейтесь с кострами!....".

— Глубокоуважаемый профессор Громов, как вам понравилось увиденное?

— Димка — гад, не береди душу! Что делать будем?!

— Лечить!

— Кого, как?!

— Пациента! Только сейчас в его роли будет выступать Империя, а в роли болезнетворных микробов ближайшее окружение Е.И.В. Александра II. Договаривайся ещё раз на посещение музея Гигиены.

Не смотря на фантастические связи в верхах, профессору удалось договориться о повторном посещении музея в ночное время только спустя долгих пяти дней.

Ночь. Здание предварительно оцеплено службой охраны. Аппаратура установлена и настроена ещё с вечера. Мы вдвоём медленно перемещаемся, почти крадёмся по второму этажу, подсвечивая на сумрачных переходах фонариком. В круг света поочерёдно попадают предметы, рассказывающие об анатомии и физиологии человека. Вот скалится скелет, а в той банке с формалином какие-то внутренности, повествующие о том, что произойдет с организмом, если не заботится о гигиене. Вот новинка уже из 20-го века — стенд по борьбе со СПИДОМ и большие цветные фото поражённых органов.

Я к таким экспонатам профессионально привычен и не реагирую, а профессору Громову явно неуютно. Наконец мы на месте. "Псих" сосредоточенно подгоняет систему так, чтобы "окно" открылось в нужном месте, а сам тщательно готовлю "медикаменты".

С нервной интонацией в голосе, искажённым встроенным передатчиком, невольно нагнетая ситуацию, зловеще произношу:

— Профессор, у вас всё готово?

— Да, "окно" наведено, ожидаемое время удержания — порядка десяти минут.

— Оденьте, пожалуйста, противогаз, коллега!

— Фу ты, чуть не забыл!

Мы оба склоняемся к темпоральной проталине, в которой вот-вот должно появится лицо Петра Андреевича Шувалова. Серая светящаяся туманная дымка постепенно рассеивается и вдруг боковым зрением я замечаю слева от Громова какую-то чёрную тень в светящихся овалах.

— "Псих", слева!

Толян на рефлексах приседает и уходит в сторону. Негромкий хлопок выстрела кажется громовым грохотом разбушевавшейся грозы. Фонарь Анатолия падает и освещает меня в противогазе. Чёрная тень-человек дёргается и резко разворачивается ко мне с чем-то блестящим в руках. Не раздумывая, тыкаю его приготовленным для "Глав.Жандарма" шприцем. Через секунду слышаться хрипы и глухой звук падающего тела...., потом ещё что-то летит на пол. Из угла бывшей спальни доносится вопрос Анатолия Герасимовича.

— Дима, что это было?!

— Не знаю! На входе выключатель. Включи большой общий свет!