Оскал зверя (Пес-2)

— Интересно будет посмотреть, — задумчиво произнес Сидоренко.

— Тогда распорядись, пусть покойника в штаб принесут... И ветоши какой-нибудь руки вытирать. А после — в баньку! И самогоночки холодненькой! — мечтательно произнес Петр Семеныч.

— Так банка и самогоночка уже...

— Ладно, сначала дело! Расслабляться будем после! — взгляд Петра Семеныча неожиданно стал жестким и колючим. — Поторопись, Сергей Валентинович.

В избушке, где располагался штаб сопротивления, Петр Семеныч принялся сдвигать столы и стулья к стенам. Вместе с Вольфом они быстро освободили центр небольшой комнаты от мебели. Затем Петр Семеныч достал из командирского сейфа изящный кожаный саквояж из крокодиловой кожи и, щелкнув серебряными замками, распахнул его. Вольф с изумлением смотрел, как Министр достает из саквояжа и раскладывает на столе в строгой последовательности странные предметы: толстую книгу в потертом кожаном переплете, кусочек мела, каким пишут в школе на доске, каменный нож с зеленоватым полупрозрачным лезвием из вулканического стекла, два серебряных червленых гвоздя с какими-то иероглифами на стержнях, связку черных витых свечей, толстый короткий штырь с большой шляпкой, исперещенной, как и гвозди, непонятными символами, горсть щепок, молоток на длинной ручке, два металлических кружка, похожих на большие канцелярские кнопки, резную деревянную шкатулку и пару пузырьков с бесцветной жидкостью.

— Ничего себе, арсенал! — присвистнул от удивления Вольф. — И чего ты со всем этим делать будешь?

— Подожди, увидишь! — отмахнулся от вопросов Петр Семеныч.

Входная дверь распахнулась. На пороге появился Сидоренко с группой парней, держащих на руках мертвое тело.

— Куда его? — спросил майор.

— Подержите немного, — бросил Министр, опускаясь на четвереньки

На грубых досках пола он мелом принялся вычерчивать кособокую пентаграмму.

— Укладывайте его по лучам звезды, — распорядился Петр Семеныч. — Только прежде чем уложить, снимите с него сапоги и до пояса разденьте!

После того как тело оберштандартенфюрера освободили от одежды и устроили внутри пентаграммы, Министр заключил звезду в защитный круг. Толпившиеся в дверях парни и мужики с интересом наблюдали за действиями агента из Цента.

— А ну-ка брысь все отсюда! — цыкнул Петр Семеныч. — И дверь за собой закройте!

Оставшись наедине со старыми приятелями, он предупредил:

— Приятного сейчас будет очень мало... Сергей Валентиныч-то давно в шестнадцатом отделе служит... Всякое видел, а вот тебе, Вольфыч, могут не по нутру мои выкрутасы прийтись.

— Я останусь! — уперся Вольф. — Я в свое время такого на войне насмотрелся...

— Ну, хозяин — барин, — развел руками Министр. — Сидите у стеночки и не рыпайтесь! Что бы ни происходило!

Сидоренко пробежался взглядом по аккуратно разложенным инструментам и пораженно ахнул:

— Это же чемоданчик цыганского барона Уриха! Так ты некромаг, Петр Семеныч?

— Натурально, — отозвался Министр. — Вот уж честно, чего от себя не ожидал... Батюшка говорил, что это редкий дар.

— В лучшем случае один на миллион! — подтвердил майор.

— Так, не мешайте мне! Все разговоры после! Мне нужно сосредоточиться, — попросил Петр Семеныч.

Он взял со стола заранее приготовленный нож, подошел к неподвижному телу немца и опустился перед ним на колени. Что-то неслышно бурча себе под нос, он прощупал пальцами дряблый холодный живот оберштандартенфюрера. Вонзив нож в солнечное сплетение, Министр недрогнувшей рукой вспорол кожу до самого пупка. После этого он сделал еще два длинных разреза — от солнечного сплетения вдоль нижних ребер.

— Человек, опускающий руки, — несколько громче прошептал Министр, так, что его смогли услышать молчаливо наблюдающие за действом Вольф с Валентинычем. — Тиу! Царство смерти, центр ада!

Петр Семеныч взял со стола одну из склянок с бесцветной жидкость, осторожно вытащил резиновую пробку и тонкой струйкой окропил получившийся разрез. Бледная кожа в местах разреза обуглилась и почернела. Избушка моментально наполнилась смрадом горелого мяса. Плотно закупорив склянку, Министр вернул её на место. Вновь склонившись над трупом, Петр Семеныч резким движением отвернул в стороны лоскуты кожи, обнажив сизые внутренности. Не проявляя и тени брезгливости, некромаг принялся вытаскивать из брюшной полости матово поблескивающие в свете солнца кишки. Разложив желудочно-кишечный тракт распотрошенного немца на полу, Министр разрезал его примерно на две равные половины. А затем перекинул кишки через высокую потолочную балку. Вытерев ветошью измазанные кровью руки, он взял со стола молоток и гвозди. Обрезанные концы кишок Министр прибил гвоздями к полу возле ног трупа. Собрав со стола острые щепки, Петр Семеныч принялся вгонять их в голые ступни оберштандартенфюрера. Вскоре ступни трупа стали похожи на две массажные щетки. Вслед за щепками в дело пошел металлический штырь с большой шляпкой: приподняв коротко стриженую голову немца, Министр с хрустом пробил ему темечко острым штырем.

— Ну вот и ладушки, — довольно произнес он, небрежно опуская голову на пол. Голова, утяжеленная массивной шляпкой штыря, гулко стукнула о доски.

Министр вновь вытер руки ветошью, подошел к столу и раскрыл старинную книгу. Перевернув несколько пожелтевших обтрепанных по краям страниц, он нашел нужное место и принялся вполголоса читать заклинание. Для Вольфа это была сплошная абракадабра, да и Сидоренко понимал в этом ничуть не больше верного товарища. Затаив дыхание, партизаны во все глаза смотрели на распотрошенное тело. Но с ним ничего странного не происходило — мертвец, как мертвец. Только в районе орденского перстня СС — "Адамовой головы" наблюдалось слабое зеленоватое свечение.

— Ничего не понимаю! — воскликнул некромаг, прекратив читать заклинание. — Этого не может быть!

— Что-то не так? — спросил Сидоренко.

— Все не так! — снизошел до ответа Петр Семеныч. — По идее, он уже плясать должен, а все еще лежит словно бревно! Ничего не понимаю.

Министр приблизился к телу, ухватил руку мертвеца за запястье и поднес кисть с перстнем поближе к глазам.

— Явно магическая штучка! — наблюдая свечение, произнес Петр Семеныч. — А ну-ка снимем?

Он даже не успел прикоснуться к перстню, как воздух между его рукой и кольцом прошил изумрудный энергетический разряд.

— Ух ты! — изумился Министр, тряся обожженными пальцами. — Вот ты как?

Он кинулся к столу, схватил нож и одним точным движением отрубил немцу палец с надетой на него "Адамовой головой". Порывшись в саквояже, Петр Семеныч достал из него хромированные щипчики. Зажав отрубленный палец щипцами, Министр ножиком выковырял его из перстня. На обратной стороне кольца мерцал изумрудным светом какой-то символ.

— Так я и знал! — радостно воскликнул Петр Семеныч. — Хитро! Это руна Кай, руна вечной жизни, — пояснил он ничего не понимающим соратникам, — она-то и мешает моей некромагии — компенсирует руну Тиу! И дело здесь не только в рунах... Очень интересно! Если мы все-таки вытащим сведения из этого языка, то цены им не будет! Так-то! Но для начала нам нужно уничтожить этот перстенек. Есть у вас газовая горелка?

— Есть, — отозвался Сидоренко.

— Тогда тащи её, расплавим к чертям собачьим этот перстенек!

Пока майор бегал за горелкой, Петр Семеныч участливо спросил Вольфа:

— Ты как, старина?

— А без всего этого, — он указал на изуродованное тело, — никак нельзя?

— Увы, друг мой, увы! — покачал головой Петр Семеныч. — В некромагии без этого никак... И поверь мне на слово, дружище, это еще не самое страшное в моем нынешнем ремесле! Ты как себя чувствуешь? — озабоченно спросил Министр. — Видок у тебя не очень...

— Да устал, как собака, — ответил Вольф. — Задание тяжелое... Группу потерял...

— Так, Вольфыч, иди-ка ты, поспи немного! — распорядился Петр Семеныч.

Вольф улыбнулся помимо воли: начальственные нотки, проскочившие в голосе Петра Семеновича, напомнили ему довоенного Мистерчука — большого босса, банкира-олигарха.

— Чего лыбишься? — не понял Министр. — Иди, тебе все равно тут делать нечего! Если что, Валентиныч пособит. А мы как закончим, тебя разбудим, и в баньку! Банька, она, знаешь ли, очень хорошо негатив снимает! А я сегодня негатива схвачу, по самое не балуйся!

— Так я пойду? — неуверенно произнес Вольф.

— Иди уже, братан, иди! — повторил Петр Семеныч.

В дверях Вольф столкнулся с Сидоренко, прижимающим к груди газовую горелку.

— Вольфыч, ты куда?

— Пусть идет! — крикнул Петр Семеныч.

— Точно, точно, ты ж с задания, — опомнился майор. — А мы тут тебя всякой чертовщиной грузим.

— Я же сам напросился посмотреть, — сказал егерь. — Но чувствую, рубит меня не по-детски! Дреману мальца...

— Точно, поспи, а мы тебя после разбудим, и в баньку! — чуть ли не один в один повторил майор слова Министра.

— Лады! — произнес Вольф и вышел из штабной избушки.

— Валентиныч, горелку гони! — требовательно протянул руку некромаг.

— Зажигалка есть? — спросил майор.

Министр покрутил горелку в руках:

— Зачем? Здесь пъезоэлемент.

— Да? Не заметил. Замотался совсем.

Петр Семеныч крутанул запорный вентиль — в трубке горелки послышалось сдавленное шипение. Газ загорелся после первого щелчка пъезоэлемента. Министр поднес горелку к перстню, но вдруг одернул руку.

— Валентиныч, подержи пять сек, — сунул он горелку майору.

Затем подобрал с пола отрубленный палец и, орудуя им словно клюшкой, загнал перстень внутрь защитного круга пентаграммы.

— Так-то оно надежнее будет, — удовлетворенно произнес он, забирая горелку у Сидоренко.

Когда горящая струя газа облизнула "Адамову голову", перстень заискрился мелкими изумрудными разрядами.

— Ага, не нравиться! — довольно произнес Петр Семеныч, продолжая нагревать горелкой металлический ободок кольца.

Вскоре металл поплыл. Перстень деформировался, стекая ручейками на обугленные доски пола. Когда кольцо превратилось в

тусклую ртутную лужицу, от нее оторвался изумрудный энергетический сгусток, принявшийся бешено скакать в ограниченном защитным кругом пространстве. Изумрудный шар несколько раз ударился о невидимый защитный барьер. После этого он на секунду замер, словно раздумывая, что делать дальше, а затем стремительно ввинтился в грудь растерзанного тела оберштандартенфюрера.

— Вот и попался, гаденыш! — срочно рыбак, подсекший крупную рыбу, воскликнул Петр Семеныч. — Теперь никуда тебе не деться!

Он кинул потушенную горелку майору и схватил со стола книгу. При первых звуках заклинания, раскиданные по полу кишки зашевелились, словно растревоженные змеи. Тело трупа выгнулось дугой, а руки и ноги мелко затряслись, словно у припадочного. Некромаг противно завыл на высокой ноте — судороги мертвого тела достигли своего апогея. В избушке ощутимо похолодало. Неожиданно Министр резко заткнулся, труп распластался по полу и обмяк.

— Встать! — неожиданно гаркнул некромаг.

Не ожидавший такого Сидоренко испуганно подпрыгнул на табуретке, втянув голову в плечи. Министр укоризненно посмотрел на товарища, но ничего не сказал.

— Я приказываю — ВСТАНЬ!!! — вновь громыхнул некромаг.

Труп слабо завозился на полу, но подняться не смог. Петр Семеныч покачал головой и шевельнул растопыренными пальцами. Повинуясь жесту некромага, сизые внутренности мертвеца пришли в движение: они обмотались вокруг запястьев и шеи трупа, а затем натянулись, медленно поднимая тяжелого

оберштандартенфюрера в вертикальное положение. Вскоре тело висело на собственных кишках, перекинутых через потолочную балку, не касаясь ногами пола.

— Ты меня слышишь? — спросил некромаг.

— Яволь, — глухо отозвался мертвец, не открывая глаз.

— Ты меня понимаешь?

— Нихт ферштейн.

— Да, а я слышал, ты по-русски шурупишь. Значит-таки не найдем общего языка?

— Нихт ферштейн.

— Ну и ладно, — тихо и почти ласково произнес некромаг. — ИМЯ! ЗВАНИЕ! ДОЛЖНОСТЬ! — истерически заорал он.

Сидоренко вновь едва не свалился со своей табуретки, настолько резким был переход. Некромаг шевельнул пальцами, кишки слегка провисли. Голые ступни, нашпигованные острыми щепками, коснулись пола. Некоторые щепки насквозь пробили ноги мертвеца. Немец утробно застонал.

— Ага! Не нравиться щекотка? — победно закричал Министр. — Не любишь осинку? Будешь отвечать? ОТВЕЧАТЬ, МАТЬ ТВОЮ! ИМЯ, ЗВАНИЕ, ДОЛЖНОСТЬ!

— Густав... Альтхайм... Оберштандартенфюрер... СС... Заместитель... Начальника... Штаба... Оккупационных... Войск... Вермахта...

— Вот это другой разговор! Вот это я понимаю задушевная беседа! Можешь ведь, когда хочешь. Ты мне вот что, мил человек, поясни, что это за странное колечко у тебя на пальчике было?

— Нихт... Ферштейн...

— О! Опять двадцать пять! — хлопнул себя руками по ляжкам Петр Семеныч. — Я говорю, перстенек у тебя был, колечко на пальце. В чем прикол?

— Нихт... Ферштейн...

— Че ты заладил как попка: нихт ферштейн, да нихт ферштейн? Откуда ты только такой упрямый на мою голову взялся? Ведь больно тебе, плохо! Скажи, и я тебя отпущу! Правда, правда!

— Нихт... Ферштейн...

— Ладно, не могу я на твои муки спокойно смотреть! — притворно вздохнул некромаг. — Не хочешь, тогда пойдем другим путем... Так быстрее будет! Ох, не хотелось мне в твоей башке копаться! Своих тараканов хватает... Ладно, полежи пока, — Министр вновь шевельнул растопыренными пальцами, путы развязались, и мертвец рухнул на пол.

— Валентиныч, поправь пока нашего пациента, а то он из пентаграммы выпал.

Пока Сидоренко возился с немцем, Петр Семеныч достал из саквояжа черные очки и нечто похожее на меховые наушники. Нацепив всю это амуницию на себя, он взял со стола резную шкатулку и подошел к телу.

— Подвинься, — сказал он майору.

Внутри шкатулки обнаружилась ржавая цыганская игла с толстой нитью, коробочка с бурым порошком и две резиновые заглушки.

— Раскрой ему рот, — распорядился Петр Семеныч.

Всыпав в рот мертвецу щепотку порошка, некромаг сшил синие губы немца грубыми стежками.

— Теперь уши.

Засыпав в уши тот же порошок, Петр Семеныч заткнул их резиновыми заглушками.

— Теперь последнее, — произнес он, убирая шкатулку, — чтобы видеть!

Он взял со стола два металлических кругляшка, похожих на большие канцелярские кнопки, и, не размахиваясь, поочередно всадил их острые конца в глазные яблоки трупа прямо сквозь закрытые веки. От едва уловимого хруста по спине майора пробежали мурашки.

— Вот теперь послушаем и посмотрим, — произнес некромаг, отхлебывая прозрачной жидкости из второго пузырька. — А для тебя, Сергей Валентинович, ничего интересного сегодня больше не будет!

С этими словами Министр опустил на глаза темные очки и улегся на пол рядом с обережным кругом.

* * *

Вода на раскаленной каменке возмущенно зашипела и рванула к потолку клубком обжигающего пара. Петр Семеныч сдавленно охнул и схватился руками за уши. От заполнившего маленькую баньку пара трещали волосы. Даже малейшее движение обжигало кожу.