| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Остаток пути до «Большого куша» прошел без каких-либо задержек, если не считать короткого посещения магазинчика в космопорту, где ботану нашлась новая одежда по размеру. Как только корабль взлетел, И-5 подключился к системе контроля полетов, чтобы подтвердить, что «Куш» благополучно ушел в гиперпространство, после чего вся компания отправилась в свое жилище на нижних уровнях в Южном Подземелье. Эта квартира располагалась в нескольких километрах от старой квартиры Джакса в Черных трущобах, недалеко от экватора и совсем рядом с развалинами Храма джедаев. В этот раз, ради разнообразия, их жилье было вполне приличным, то есть Ден мог быть уверен, что крыша не протекает и в стенах нет дыр от пуль. По крайней мере, свежих дыр. Благодаря щедрости Каирда с Недиджа — бывшего киллера из «Черного солнца», который стараниями Джакса успешно покинул ряды этой организации и вернулся на свою родную планету, — кредиток у них хватало, чтобы какое-то время жить в достатке. Увы, спасение собственных жизней и вызволение Каирда из лап «Черного солнца» стоило Джаксу его меча. Он воспользовался им, чтобы организовать небольшой ядерный взрыв в заброшенном Фабричном округе, что помогло им скрыться как от Дарта Вейдера, так и от фаллиинского принца Ксизора. Похоже, план сработал: прошло уже несколько месяцев, но Джакс ни разу не почувствовал чужого присутствия в паутине тонких нитей — а именно так он ощущал Силу. По крайней мере, не было никаких признаков того, что Вейдер снова заинтересовался Джаксом. По всей видимости, повелитель ситов был уверен, что Джакс и его друзья погибли. — А зачем тебе вообще световой меч? — поинтересовался Ден. — Если хочешь, чтобы все знали, кто ты такой, то лучше выбеги на улицу с криком «Глядите, я джедай!». И потом, у тебя должна была остаться та, другая фиговина, которую дал тебе Ник Росту. «Другой фиговиной» был световой хлыст — длинная гибкая металлическая плеть в энергетической оболочке, которой Джакс орудовал в схватке с принцем Ксизором. Забавно, что сам Ксизор фехтовал световым мечом Джакса — причем, по мнению Дена, неплохо, если учесть, что у Ксизора нет восприимчивости к Силе. — Световой хлыст, что ли? Ну есть, — ответил Джакс. — Им неудобно махать, когда противник близко или когда их несколько. — Тем не менее, — подала голос Ларант, — я согласна с Деном. Если ты достанешь новый меч, тебе будет сложнее противиться соблазну открыто использовать Силу. Если хочешь дать Вейдеру знать, что ты еще жив, — пожалуйста, ищи. Зеленокожая тви’лека стояла у полупрозрачного окна, глядя на улицу. Одета она была большей частью в серое: облегающие брюки, блузку и жилет. Выбор цвета был не удивителен, если вспомнить, что Ларант была одной из выживших серых паладинов — отколовшейся от Ордена джедаев группы, члены которой еще до падения Республики были уверены, что джедаи слишком полагаются на Силу, пользуясь ею как метафизической затычкой в каждой бочке. Поскольку в фехтовании на световых мечах Сила играла важную роль, серые паладины выступали за использование другого оружия. Ларант, например, до невероятной степени развила навыки стрельбы из пары бластеров ДЛ-44, которые носила на поясе. Ден ни разу не видел, чтобы она промахнулась. Если Ларант во что-то стреляла, это «что-то» взрывалось, испарялось или падало замертво. Ставить на это было даже верней, чем на победу, имея на руках чистый сабакк. Конечно же, подумал Ден, Ларант пользуется Силой, когда стреляет по летящим в ее сторону бластерным разрядам или лазерным лучам. Никак иначе нельзя попасть по объектам, двигающимся со световой или околосветовой скоростью. Но Ден был уверен: даже если каким-то образом лишить Ларант связи с Силой, это не сильно скажется на ее меткости. Ларант чуть повернула голову, и Ден увидел, как играет свет на шраме, рассекавшем ее правую щеку. Этот шрам и обрубок левого лекку служили напоминанием о кошмарах Ночи Огня. Будучи репортером до мозга костей, Ден не мог не задать ей однажды вопрос о том, каково было ее участие в этом событии. — Только не надо отговорок — мол, «иди порасспрашивай других ребят, они знают поболе», — предупредил он ее тогда. — Ты бы и не смог, — ответила ему Ларант. — Разве что раскопаешь их могилы. Она произнесла это без тени улыбки, но, с другой стороны, ни Ден, ни кто-то другой не мог припомнить, чтобы Ларант вообще когда-нибудь улыбалась. Нервы тви’леки всегда были напряжены сильнее карбонитовых нановолокон, которыми орбитальные лифты крепились к поверхности Корусканта. Ден был рад, что она на их стороне. И надеялся, что ситуация не изменится. Было бы крайне неприятно познакомиться с дулом ее бластера. Из всей их компании только И-5 мог состязаться с ней в меткости. Как многие не раз замечали, этот протокольный дроид, который был другом и напарником Дена с самой битвы на Дронгаре — и из-за которого, с кривой усмешкой напомнил себе салластанин, он и пересек пол-Галактики, чтобы вести полную треволнений жизнь на Корусканте, — был очень необычным дроидом. Можно даже сказать, уникальным. Причина тому была настолько же простой, насколько и сложной: самосознание И-5 было на несколько ступеней выше, чем у любого другого дроида, не говоря уже об изрядной доле живых разумных существ, с которыми репортер имел несчастье познакомиться за свою карьеру. Это отчасти можно было объяснить некоторыми усовершенствованиями, которые Лорн Паван, отец Джакса, внес в синаптическую сеть и блокираторы творческой мысли дроида. Но Дену и остальным казалось, что интеллект дроида вышел даже за эти пределы, оказавшись на полпути к полноценному разуму. Если еще в него не превратился. Ден тряхнул головой. В последние дни он стал все чаще углубляться в эзотерические проблемы. Учитывая, что сейчас большую часть их жизни занимала доставка контрабандных грузов и беглецов с улиц экуменополиса в космопорт и за пределы планеты, такой настрой был довольно опасным. При нынешнем образе жизни следовало быть начеку и заниматься делом. Философские размышления были роскошью. Да и времени на них особо не оставалось. В прошлой жизни — так он теперь все чаще называл то далекое туманное время, похожее на полузабытый сон, — Ден был репортером. В свое время он написал немало острых статей, вел репортажи из горячих точек, не раз бывал в «пуду по самые ухи», по красочному выражению одного из угнотов, которые поставляли ему свежую информацию на Дронгаре. Дронгар был отнюдь не лучшим из мест, которые он посетил, но и не худшим. Ден освещал события Войн клонов от Эреденн-прайм до Джабиима. За свои фронтовые очерки он получал награды и премии. Это была тяжелая, опасная и захватывающая работа. Ныне те дни казались ему приятной прогулкой по парку Оа. Из мира воспоминаний Дена вывел голос Джакса: — …может быть, правы. И все же, учитывая, что на Корусканте живет народу больше, чем на пятидесяти обитаемых планетах вместе взятых, шансы на то, что кто-то обратит внимание на человека со световым мечом, очень малы, особенно на нижних уровнях. И, знаете ли, лучше иметь меч при себе, когда он не нужен, чем оказаться без него, когда он понадобится. — Джакс повернул голову к стоящей в тени дверного проема фигуре. — Так что, Ринанн? Найдешь мне световой меч? Ден посмотрел на эломина, который вошел в освещенную комнату. Ханинум Тик Ринанн был типичным представителем своего вида: высокий, костлявый и двуногий. Довольно косматый, хотя до вуки и не дотягивал. Из его головы с широко расставленными глазами, которую можно было назвать головой лишь потому, что она сидела на короткой шее, торчали коротенькие рожки и бивни, расположенные по бокам от носа. Ринанн был подавлен. Это никого не удивило, так как он всегда был подавлен. Совсем недавно он служил личным помощником Дарта Вейдера, но предпочел сбежать со службы темному повелителю, в последний момент найдя убежище на борту «Скитальца». Он улетел с Джаксом и компанией за считанные секунды до того, как на фабрике взорвался ядерный реактор. Ринанн, как и большинство эломинов, был скрупулезен, щепетилен и пунктуален. Для эломинов радость жизни воистину была в мелочах, и именно эта страсть к порядку и точности убедила Вейдера сделать Ринанна своим помощником. Увы, расплатой за обостренное внимание к деталям было подозрительное отношение ко всему вообще и к работодателю в частности. Ден припомнил, как читал где-то, что эломины-экспатрианты склонны ко всяческим психозам, в том числе и к паранойе. Ринанн убедил себя, что Вейдер рано или поздно убьет его за какую-нибудь мелкую провинность. Этот страх и весьма разумное желание избежать смерти в пламени ядерного взрыва вынудили его дезертировать. С тех пор Ринанн, как и остальные, был в бегах. Он сильно тосковал по родной планете, Элому, и мечтал туда вернуться, но его доля кредиток, доставшихся им от Каирда, была слишком мала, чтобы уговорить капитана грузовика проделать далекий путь с Корусканта на планету Внешнего кольца, лежащую в стороне от основных торговых путей. Поэтому он остался со своими спасителями. Его скрупулезность и любовь к мелочам, граничащая с фанатизмом, определили его роль в группе: эломин стал поставщиком. Что бы им ни требовалось, будь то редкий деликатес типа генисерийской песчаной обезьяны, фламбированной в масле фойве, чтобы успокоить капризного клиента, или какая-нибудь устаревшая деталь, жизненно необходимая для ремонта старого голопроектора, Ринанн все мог достать без труда. По всей видимости, все, кроме светового меча. — Боюсь, это невозможно, — меланхолично ответил эломин на вопрос Джакса. — Мечи, будучи оружием джедаев, были уничтожены вместе с самими джедаями. Ходят слухи о нескольких экземплярах, которые находятся в руках чрезвычайно богатых коллекционеров. Единственный, в существовании которого я не сомневаюсь, принадлежит Дарту Вейдеру. Но не думаю, что он согласится с ним расстаться по доброй воле. — Логично, — проворчал Ден. — Тогда мне нужен кристалл. Я сам соберу себе меч. Смогу подстроить его под свой… — Продажа адеганских кристаллов, как и коруска, илумских и других, строго запрещена указом Императора Палпатина. — Тогда я и кристалл сам выращу. В голосе Джакса послышалось сомнение, и Ден знал отчего. Еще пару стандартных лет назад в джедайских традициях и принципе работе светового меча он не разбирался практически никак, но, послушав разговоры Джакса и Ларант, плюс кое-какие рассказы Бэррисс Оффи на Дронгаре, кое-чего поднахватался. Он знал, что использование природных кристаллов, в противовес синтетическим, было одним из отличий между джедайскими и ситскими мечами. По-видимому, искусственные кристаллы считались не такими надежными, как те, что добывались в пещерах на различных планетах, и могли подвести в критический момент. Поскольку каждый момент, когда приходилось включать световой меч, сам по себе был критическим, Ден видел логику в таких ограничениях. Тем не менее он не раз задумывался: насколько это правило основано на опыте, а насколько на доктрине? Ведь было довольно широко известно, что к моменту падения Республики джедаи, по сути, скатились в догматизм. Сколь бы ни были страшны ситы, жившие тысячи лет назад, Ден признавал, что во многих вопросах они вели себя гораздо более практично. — Это уже вполне осуществимо, — сказал Ринанн в ответ на последнюю реплику Джакса. — Но мне потребуется какое-то время, чтобы собрать все инструменты и материалы. Пока же предлагаю пользоваться вот этим. Из-под накидки Ринанн достал оружие, которое Ден поначалу принял за старинный меч. Клинок — бледно-серебряный, почти белый, — был чуть больше метра в длину. На нем не было гравировки, однако каким-то образом на меч были нанесены завитки и узоры. Казалось, будто они непрерывно двигаются, словно масло на воде. Рукоять была резной, но довольно удобной. На вид она была сделана из электрума, редкого сплава золота и серебра. На гарде были закреплены два маленьких граненых кристалла, легкое мерцание которых было заметно даже при тусклом свете. В целом, решил Ден, меч очень красивый. Даже впечатляет. Но отражать разряды бластера с таким же успехом можно было и заостренной палкой. Джакс, очевидно, тоже был поставлен в тупик. И-5 и Ларант подошли ближе, чтобы лучше рассмотреть оружие. На обычно мрачном лице паладина было написано удивление. — Вельморийский энергетический меч. — Она с недоверием посмотрела на Ринанна. — То есть световой меч ты найти не можешь, а вот это — смог? Эломин пожал плечами: — Времена сейчас непростые. Я купил меч на аукционе в Голосети у члена вельморийской королевской семьи, которого постигли неприятности. Ларант покачала головой и взяла клинок из рук Ринанна. Затем вытянула руку. Ден не видел, чтобы тви’лека что-то нажала, но весь клинок вдруг вспыхнул холодным потрескивающим серебристым пламенем. — Такое не каждый день увидишь, — пробормотал Ден. Паладин осторожно передала меч Джаксу. Тот взял его в руки, с восхищением наблюдая, как по клинку бегут искрящиеся волны энергии. Энергетический меч в корне отличался от светового, ему не хватало простоты дизайна. Тем не менее это было грозное оружие. Судя по принципу работы, меч был дальним родственником светового хлыста. — Включается, если сильно сжать рукоять, — объяснила Ларант. — Генератор прогоняет плазму через кристаллы и вдоль клинка, а удерживает ее магнитное поле. Джакс на пробу ослабил хватку. Раскаленный газ отступил, открывая металл клинка. Джакс протянул к нему ладонь. — Даже не нагрелся, — тихо сказал он. — То же самое поле предохраняет лезвие от контакта с плазмой. Иначе оно бы просто расплавилось. Джакс стиснул рукоять, вновь включив плазменную оболочку. Он несколько раз взмахнул клинком, пробуя его вес и баланс. — Поаккуратнее, приятель, — сказал Ден, резво отскакивая в сторону. Джакс проделал несколько движений из каждой из семи форм. Конечно же, лезвие энергетического клинка весило больше, чем лезвие светового меча, состоящее из чистой энергии. Но разница была не такой большой, чтобы к ней нельзя было быстро привыкнуть. Так как клинком в данном случае служило металлическое лезвие в энергетической оболочке, то на него, конечно же, действовала сила трения. Джакс задумался, как этот клинок сработает против вибромеча. «Ну, — мрачно постановил он, — если жизнь и дальше будет подкидывать сюрпризы, тогда я это узнаю, рано или поздно. И скорее рано, чем поздно». Глава 3
— Всего лишь слухи, — нервно сказала Дижа. — Выкинь из головы. Беспокоиться тебе надо только о работе, особенно сейчас. Вес Волетт встряхнул головой. Под кожей перекатились тугие мускулы, и по короткому золотистому меху, покрывавшему его плечи и шею, пошли волны. — В другой раз я бы с тобой согласился, — сказал он. — Но на такое нельзя закрывать глаза. Я должен признать правду. Компаньонка окинула его взглядом. Вес знал ее уже семь лет, но сейчас никак не мог понять, что означает такой взгляд. — Сегодняшний вечер может стать венцом всей твоей творческой карьеры, — продолжала Дижа. — Ты не должен ни на что отвлекаться. — Даже если речь идет о геноциде? Диж, уничтожен целый народ. Мой народ. — Ты не знаешь, правда это или нет. Просто ходят слухи. А тебе… — Я могу выяснить, — оборвал ее Вес. — Это несложно. Он повернулся к спутниковому терминалу рядом с верстаком — тот стоял всего в паре шагов, как и вся прочая мебель в его крошечной студии за галереей. Сама галерея была достаточно просторной, чтобы вместить шесть его последних творений — но не больше, иначе бы в ней стало тесно. Произведения были расставлены так, чтобы каждое из них освещало свой участок зала. Вес запустил проекцию Голосети и ввел запрос. Нужный заголовок нашелся почти сразу. ЗАГАДОЧНАЯ КАТАСТРОФА НА КААМАСЕ Сканирование местности подтвердило, что в результате планетарной катастрофы неизвестного происхождения население Каамаса, одной из планет Ядра, было практически истреблено. Официальные лица, проводящие расследование на орбите, считают наиболее вероятной причиной связку сверхмощных актиниевых бомб, которая дрейфовала среди планет Ядра. Очевидно, бомбы были запущены сепаратистами еще во время Войны клонов. По предварительным оценкам, в результате взрыва и последующих пожаров погибло от семидесяти до восьмидесяти пяти процентов населения… К тексту новости прилагались голограммы с места происшествия. Вес увидел обугленные остовы городов. Густые леса, простиравшиеся на тысячи квадратных километров, все еще горели — даже с орбиты была видна пелена дыма. «Мой мир исчез», — подумал он. Не в буквальном смысле — планета по-прежнему вращалась вокруг солнца, вот только цивилизация каамаси вряд ли когда-нибудь оправится от удара. Империя могла сколько угодно твердить, что причиной катастрофы послужили оставшиеся со времен войны снаряды. Но любому разумному существу хотя бы с тремя классами образования было очевидно: даже во внешних регионах Ядра вероятность, что дрейфующие бомбы по чистой случайности врежутся в планету, ничтожна. Между строк нетрудно было прочитать правду. Даже удивительно, как спокойно Вес отнесся к происшествию. Это, должно быть, из-за шока. На самом деле он ничего еще не понял, не осознал до конца. Промелькнула отстраненная мысль: интересно, сойдет ли он с ума, когда его разум наконец переварит это известие? Каамас. Его планета. Его народ. Всего за какой-то день целую блистательную цивилизацию — точнее, тех немногих, кто выжил, — отбросили почти что в каменный век. А приказ отдал Император. В этом Вес Волетт был уверен. Он не интересовался политикой, но и глупцом тоже не был. Только такой безжалостный параноик, как Палпатин, мог счесть планету пацифистов угрозой для своей власти. Народ Веса ничем не провинился; они всего лишь воспользовались данным галактической Конституцией правом и выразили свой протест, когда Империя начала душить искусство, науку и философию строгими ограничениями и непомерными налогами. Его сородичи. Скромные, спокойные, мудрые, сердобольные… Говорят, когда джедаи пытались составить свод моральных правил, ставший потом Кодексом джедаев, они обратились за советом к каамаси. Но все в прошлом. Никто больше не прилетит на его некогда прекрасную родину — а если и прилетит, то лишь затем, чтобы ужаснуться при виде выжженной планеты, которая некогда была светочем разума. Внезапно Вес резко вдохнул и пошатнулся — его охватила мемния. Чувство-воспоминание было таким ярким, что на какой-то миг уютные стены его мастерской растворились, и он будто оказался дома — в деревне Джуалья. Живописное селение, где он вырос, гнездилось среди волнистых Канупских холмов. Он стоял в своем логове, смотрел на рощицу кислоплода и любовался мягкими переливами рассветных лучей на глянцевых листьях и серебристой кожуре спелых фруктов. В речушке неподалеку пересвистывались поющие рыбы. Вес вспомнил, когда же он видел эту сцену наяву. Это было за три стандартных месяца до того, как он покинул Каамас и прилетел на Корускант. Вес уже тогда мечтал творить световые скульптуры — запечатлевать в пучках фотонов чувства, которые были бы понятны почти любому разумному существу; выставлять свои работы — и, как он надеялся, продавать их. Каамаси не стремились к материальным благам, но отказываться от них было бы глупостью. Как однажды сказал философ Хиока Ланс: «Проблема галактического общества — не в том, что у нас слишком много бедных, а в том, что слишком мало богатых». Ничего дурного в капитализме не было — если только к нему прилагалась социальная этика. Уникальная способность видеть мемнии с древнейших времен была записана в генах каамаси. Обычно такие образы приходили к ним после сильного потрясения и почти всегда были как-то связаны с его причиной. К Весу видения являлись лишь один раз — еще в детстве, когда умер его любимый дядя. Скульптор озадаченно нахмурился. Эта мемния, воспоминание о безмятежном миге перед отлетом с Каамаса, — как она могла быть связана с чудовищной катастрофой, о которой он только что узнал? Скоро он все понял. Вес почувствовал какое-то… возмущение. Это был будто беззвучный грохот, вспышка без света, недвижная дрожь, которая застыла на месте, но все же каким-то образом с чудовищной скоростью неслась на него. Мемния разбилась, рассыпалась на острые осколки мыслей, словно была выточена из хрупкого дюралюминия, и осколки летели, чтобы вонзиться в него и оглушить безмолвным воплем целой умирающей планеты. И тут он понял, что случилось. Обычно каамаси делились горестными воспоминаниями с сородичами, чтобы рассеять и ослабить боль. А сейчас он чувствовал мемнии нескольких миллионов своих собратьев. Это была сокрушительная волна агонии, смятения, отчаяния и потрясения, которая пронеслась сквозь время и пространство. Как символично теперь смотрелось его собственное чувство-воспоминание — сцена из той мирной и безмятежной жизни, что оборвалась столь внезапно… Бесчисленные образы и эмоции потоком шрапнели врезались в его сознание. Он не мог сдержать их, не мог от них укрыться. Он почувствовал агонию и смерть каждого каамаси, всех до единого. Где-то далеко, за тысячу световых лет отсюда, Дижа звала его по имени. Он почувствовал, как перепуганная компаньонка подвела его к кушетке и помогла лечь. Но легче не стало — лежал он или стоял, от безумного водоворота нельзя было укрыться. Все, что он мог — это из последних сил цепляться за остатки сознания и пытаться не дать разорвать свой разум в клочья. В конце концов, после вечности невыразимого ужаса, волна начала слабеть. Рассыпавшееся по космосу сознание снова сжалось в точку по имени Вес Волетт. Скульптора била дрожь, пот катился с него ручьями, но он был жив — и каким-то чудом сохранил рассудок. Обеспокоенная Дижа сидела возле него, нахмурив брови. — Полегчало? — Когда Вес сумел слабо кивнуть, она с облегчением выдохнула: — Что случилось? — Мемния. Дижа внимательно посмотрела на него. Зелтронки были немного знакомы с эмпатическим резонансом, а она достаточно долго работала с Весом и понимала, что такое общие воспоминания. — Я не знала, что они бывают такими сильными. Вес вкратце объяснил, что произошло. Компаньонка с ужасом воззрилась на него: — После такого шока тебе нельзя идти на выставку. Давай перенесем. Вес покачал головой: — Нет. Теперь тем более важно открыть выставку в назначенный час. Если хоть один каамаси живет и творит, значит, Император потерпел поражение. Вес с трудом поднялся на ноги. Голова раскалывалась, будто в нее врезалась комета. Дижа тоже встала, протянула ему руку, но Вес отмахнулся: — Передай заказчикам мои извинения. Скажи, что я не смог прийти из-за болезни. Он подошел к верстаку и включил индуктор плазменного потока. Вскоре послышался вибрирующий гул, и перед ним возник метровый дугообразный луч синего света. Вес немного закрутил его, настроил угол. Сияющая плазма изогнулась, издав низкий электронный звук, похожий на стон. Вес взглянул на хронограф на стене. — Почти пора, — заметил он. — Готовься к приему гостей. Дижа помедлила, затем нехотя кивнула. — Ладно. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. — Она вышла и закрыла за собой дверь. Вес сосредоточился на крученой игле, слепленной из света. Он добавил неона, криптона, ксенона; плазма вспыхнула красным, потом зеленым, синим… Скульптор настроил оттенки, а потом изогнул лучи в широкие арки. Разумеется, главное — простота. Чем проще, тем ярче будут чувства. Дижа была права: Вес прекрасно знал, что делать. Он строил надгробие. Глава 4
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
