Увидел бы кто эту дивную картину — и наработанная годами упорного труда устрашающая репутация в одно мгновение развеялась бы в прах.
Поблагодарив богов за то, что обошлось без подтирания, я завязал девчонке тесемки штанов, одернул рубашку и выпрямился — мне стало любопытно, что малявка предпримет, если не взять ее на руки. Девчушка простояла спокойно несколько секунд, потом подняла руки и обиженно выпятила нижнюю губу, готовясь зареветь. Вопли младенца в ночном лесу были совершенно лишними, так что девочка снова оказалась на руках. В душе шевельнулась симпатия к малышке — характером Ирия ее не обидел, умеет добиваться своего, я таких людей ценю.
Между тем "задание" повозилось и спокойно заснуло, крепко обхватив мою шею.
Я же шагал по дороге и размышлял, за каким демоном потребовалась королю эта пигалица? И чем она для него так важна, если он подрядил именно меня для выполнения простого задания? Правда, с каждым шагом меня все больше одолевали сомнения: задание было не таким простым, каким показалось, раз я успел потерять всех своих людей.
Почти с первых же дней службы у правителя моей дорогой родины, довольно большого королевства Наорг, я хорошо усвоил несколько прописных истин.
Мой работодатель никогда и ничего не делает просто так — это раз.
Несмотря на жадность, за особые поручения он платит прилично, умея хорошо считать грядущую выгоду — это два.
Оплата всегда прямо пропорциональна грядущей выгоде — это три.
Душа короля чернее и страшнее моего неизвестного облика, поэтому надо всегда оставаться настороже и блюсти собственные интересы — это четыре.
Последнее задание должно было сделать меня богаче на пятьсот золотых, а это, в свою очередь, становилось довольно опасным для здоровья. Я успел заметить, что особо богатые или влиятельные граждане нашего королевства в один прекрасный день объявлялись нежитью, кровопийцами, ужасными и гнусными вампирами, и, как следствие, с ними требовалось покончить. А кого можно отправить на такое благородное, но опасное дело? Правильно — меня. Вот я и избавлял.
Самое интересное, что граждане действительно оказывались вампирами и кровососами, жаждущими смерти добропорядочных подданных его величества, и я свято верил в их виновность, пока случайно приказ короля не догнал меня рядом с поместьем очередного "заказа". Каково же оказалось мое изумление, когда я застал там настоящую бойню!
Бедный граф из последних сил оборонялся от наседающих на него вампиров, защищая себя и единственного уцелевшего наследника.
Приказ я выполнил буквально: велели уничтожить нежить, она и уничтожена! А графу посоветовал как можно скорее исчезнуть, прихватив с собой сына, золото и ценные мелочи, иначе он в следующий раз точно станет вампиром, и мне придется закончить дело. Граф оказался сообразительным малым и предпочел долгую жизнь инкогнито за границей скорой смерти в родном отечестве. Король добавил в свою копилку богатые урожаем пашни и пару тысяч крестьян, а я приобрел должника и верного друга (это он так считал), да еще трезвый взгляд на методы правления наиблагороднейшего Фирита Пятого, господина нашего славного королевства.
К слову сказать, с настоящими носферату я пару раз сталкивался в узких секретных ходах королевского дворца. Лица упырей прикрывали плотные маски, а сопровождающим служил личный секретарь его величества, та еще сволочь.
Встреть я нежить где-нибудь на улице или хотя бы без почетного "эскорта", клянусь, обезглавил бы в один момент, а так — пришлось пропустить. Я ведь не герой, в принципе, меня заботит только одна вещь — как уберечь свою шкуру и дожить до глубокой старости. В последние пару лет мою душу стали одолевать сильные сомнения этому поводу, а способствовал сомнениям все тот же Фирит — работодатель, король и удивительная скотина, которую не грех было удушить еще в люльке. Думаю, придется уделить его особе больше внимания, но вообще-то неплохо начать с себя. Когда еще выдастся случай спокойно проанализировать собственную жизнь?
Я перехватил неудобную ношу другой рукой, в очередной раз проклял конокрадов, заставших нас врасплох две ночи тому назад, и углубился в воспоминания.
Если верить официальным документам, скрепленным фамильной печатью и витиеватой подписью слуги Ирия, я родился в семье мелкопоместного дворянина на задворках нашего королевства, прямо у границ Великой пустоши, и мог с гордостью носить свое имя: Дюсанг Лирой Тилн из рода Ремари. На самом же деле... На самом деле я, несомненно, имел прямое отношение к этой славной фамилии, но... как бастард, прижитый незамужней девицей Лирой на стороне. Официальный отец приходился мне на самом деле дядей. У него как раз приблизительно в это время умерла родами жена. Ребенок тоже не выжил. Разница в возрасте между младенцами оказалась несущественной, а потому одного успешно заменили другим. Сделано это было не из великой любви к племяннику, а по причине бесплодности дяди, перенесшего за месяц до моего рождения болезнь, которая поставила жирный крест на его дальнейшем размножении.
Может, кому-то поначалу и показалось странным, что наследника прячут от посторонних глаз, однако вслух это не обсуждали. А когда видимая разница в три месяца сгладилась, и младенца выставили в люльке для всеобщего обозрения на широком крыльце господского дома, вопросы отпали сами собой.
От меня правду скрывать не стали по двум причинам: во-первых, дядя не смог принять меня до конца в роли сына, а во— вторых... я прекрасно сам все помнил, начиная с момента рождения. Еще одна особенность нечеловеческой сущности, не самая необходимая, кстати, я точно предпочел бы забыть, как мать на следующий день после родов пыталась утопить младенца (то есть меня) в отхожем месте. Может, именно поэтому мне все время кажется, что наша жизнь — сплошное дерьмо?
Сразу после покушения на убийство собственного сына девица Лирой сбежала из отеческого дома в неизвестном направлении, бросив ребенка на произвол судьбы, и больше им не интересовалась. Долгое время я мечтал ее встретить, сначала для того, чтобы мама увидела, каким хорошим растет ее сын, и полюбила меня. Потом, когда уже вырос из детских штанишек, хотел задать родительнице всего два вопроса. Первый: "За что?!" — и второй, как легко догадаться: "Кто мой отец?!". Причем с возрастом первый вопрос как-то потерял актуальность, зато во втором прибавилось восклицательных знаков. Только сдается, мамочка удрала, чтобы на него не отвечать.
Отец... скорее всего, именно ему я и обязан своими странностями; с материнской стороны, вроде бы, страшные легенды ни за кем не тянулись: с фамильных картин на меня взирали обычные, низкорослые, пухленькие предки, главным достоинством которых всегда являлись увесистый кошелек и способность к коммерции, что немного странно для дворян. Мать тоже не выбивалась из общего строя: кругленькая девушка с пышной грудью и мечтательными, томными, как у коровы, глазами. Думаю, именно склонность грезить наяву и привела ее к такому плачевному финалу.
Я вырос достаточно высоким, худощавым и гибким, как хлыст. Волосы черные, как у матери, глаза темно-серые, кожа смуглая — это, вероятно, от отца. В общем, внешность как внешность — не урод, но и не красавец. Выдающимися умственными способностями в детстве не блистал, учился спустя рукава, особенно если это касалось религиозных трактатов. Энтузиазм вызывало только военное дело, коему я и предавался с великой радостью, благо, у дяди имелась собственная дружина. Без нее жизнь в приграничье не стоила бы и ломаного гроша. Так что, в пятнадцать лет я не сильно отличался от остальных отпрысков нашего дворянства; до той минуты, пока судьба не занесла меня к вдовушке на сеновал.
Странную смерть женщины дяде удалось замять, а "источник неприятностей" срочно услали жить в столицу, подальше от родного гнезда и его обитателей (у меня хватило ума рассказать правду!). Впрочем, ради справедливости надо отметить — без средств к существованию родные отпрыска не оставили, высылали с оказией ровно столько, чтобы наследник не оказался на улице и не сдох от голода, но за это я на дядю не в обиде. Резкий переход от домашней обеспеченной жизни к суровой действительности быстро убил во мне наивного лопуха и научил зарабатывать деньги.
Сначала я подвизался натурщиком. Потом, после пары удачных поединков с сочинителями неудачных шуток в мой адрес, получил другое предложение: стал кампиону. Учил знатных мальчишек всему, что умел сам: бою на мечах, метанию ножей, использованию в защите всего, что под руку попадется. Потом меня позвали в телохранители важной персоны, а после одного небольшого происшествия, в котором я сумел отразить нападение трех хорошо обученных убийц, стали платить за качественно исполненные личные поручения его величества. Судя по тому, как быстро поступило предложение сменить господина, засланные убийцы состояли на службе у короля. К слову сказать, моего бывшего хозяина нашли мертвым через месяц после того, как я ушел. По-своему его было жалко: хороший человек, правильный, чем, вероятно, и вызвал недовольство у правителя Наорга.
Как я уже говорил, Фирит Пятый — не самый достойный представитель рода человеческого. Ну да мне с ним с одной тарелки не есть, переживу как-нибудь и его злобу, и его жадность, и его коварство. Главное — платит исправно, сполна, и на дела, противоречащие чести, не посылает. Чувствует, что могу спокойно плюнуть на золото и исчезнуть так же быстро, как появился.
В общем, если сделать из моей короткой жизни вывод — живу я неплохо. Многие позавидовали бы. Впрочем, нашлись бы и такие, кто пожалел — один как перст, никто не тревожится, не ждет, не любит. Я понимаю, трудно питать нежные чувства к существу, которое само себя ненавидит, так что, не претендую на чужую привязанность. Зато и моей никто похвастаться не может. Не человек — волк-одиночка.
Стоило мысленно помянуть серых охотников, как недалеко раздался заливистый вой, прервавший размышления. Волчья стая вышла на ночную охоту. Охота — это хорошо, если она идет не на тебя.
Я остановился, соображая, что делать дальше. Бежать смысла не было, все равно звери быстрее, да и не по нутру мне такое решение. Придется сражаться, надо только девчонку пристроить в безопасное место. Только где его найти в ночном лесу? На дерево не посадишь, мала еще, свалится. А вот под дерево...
Я огляделся по сторонам. В лесу с выбором деревьев проблем нет, быстро нашлась пушистая разлапистая ёлка. Её колючие ветки опускались до самой земли, образуя укрытие. С тыла ель прикрывал колкий густой терновник. В самый раз!
Я легонько потормошил девочку, она открыла глаза и уставилась на меня, часто моргая, как совенок.
— Надо спрятаться! — коротко приказал я, осторожно отвел в сторону ветку и сунул ребенка в образовавшуюся щель.
Девчушка оказалась на диво сообразительной — мышью юркнула вниз и сразу отползла в глубину. Мне даже показалось, что она старается не дышать.
Вот и умница!
Не успел порадоваться разумности малышки, как на дорогу вылетело несколько крупных северных волков. Их светлые пушистые шкуры матово серебрились в свете двух лун. В другое время обязательно полюбовался бы на редкое зрелище, но сейчас красота животных меня не радовала.
Волки сделали несколько больших прыжков и остановились, вздыбив холки, низко наклонив широколобые головы. /Все, оставляем так. Больше ничего не меняем в этом предложении/
— Отх-дай! — коротко пролаял вожак.
На мгновение я онемел. Ну, чего угодно можно ждать от диких зверей, только не властного "отдай!". А может, это вовсе не волки? Чтобы проверить догадку, я так же коротко поинтересовался:
— Кого?
— Ди-тя!
Сложно передать человеческую речь неприспособленной для разговора звериной глоткой, но вожаку это удалось. Хотя, если уж говорить точно, оборотней трудно назвать животными. Они нежить, как вампиры. И разговор с зубастыми тварями у меня такой же, как с любыми другими упырями.
Я отвел в сторону меч, открываясь врагам, и с притворной добротой предложил:
— Возьми!
Двигались оборотни быстро, гораздо быстрее, чем их лесные братья, но и я парень не промах. Когда вервольфы кинулись вперед всей сворой, успел шагнуть в сторону и располосовать шею вожака. Вой и рычание огласили ночную тишину, другие, более мирные звуки, словно закрылись в ракушки — лес настороженно прислушивался, ожидая исхода драки.
Второго волка я рубанул уже в прыжке, он рухнул и забился в предсмертной судороге, оставляя глубокие борозды в мягкой земле. После его гибели справиться со следующей парочкой не составило особого труда, даже не потребовалось преображаться. Только один противник успел зацепить мою руку клыками, пропоров хорошую куртку. К счастью, до тела он не добрался, иначе пришлось бы срочно бежать до ближайшей ведьмы и проводить очень болезненную процедуру.
Я еще немного постоял, прислушиваясь, а потом пошел рубить головы. Необходимо было закинуть их подальше от дороги, хорошо бы совсем утопить, но желания рыскать по незнакомому лесу в поисках озера или реки не возникало. Придется просто зашвырнуть "трофеи" подальше, а то ведь вервольфы такие твари, нельзя оставлять их просто так, иначе на следующую ночь снова придется встречать гостей.
Пока я отделял волчьи головы от туловищ и скидывал их в общую кучу, застряв у трупа вожака, с которого для начала пришлось снять клепаный ошейник, девчонка выбралась из своего тайника. Я слышал ее возню, но головы не поворачивал, поэтому открывшаяся взору картина стала полной неожиданностью. Маленький несмышленыш, сопя на весь лес, пытался приставить отрубленную голову одного из оборотней обратно к телу! Не успел я сделать и пары шагов, как случилось нечто, не укладывающееся в мои представления ни об оборотнях, ни о людях, ни уж тем более — о детях. Отрубленная голова с хрустом встала на место и приросла прямо на глазах!
Добраться до ребенка раньше ожившего вервольфа я никак не успевал! Да это и не потребовалось. Зверь с тихим поскуливанием помотал из стороны в сторону приросшей головой, потом поднялся и шатающейся неровной рысью поплелся в лес! Но главное, могу поклясться, он превратился в самое обычное животное! Против настоящих волков я ничего не имел, поэтому мешать не стал, позволил себе роль наблюдателя. Интересно было смотреть, как срастаются на глазах мышцы и кости, закрываются раны, а в мертвых глазах появляется огонек жизни.
После чуда воскрешения вопросов по поводу личности малышки только прибавилось, зато стало понятно, почему на ребенка объявили охоту, и зачем он понадобился королю. Правда, вместо пасторальных сюжетов с принародным воскрешением умерших в голову лезли ужасы с болезненным умерщвлением и последующим оживлением врагов короны. Думается, повторять этот процесс его величество мог бы до бесконечности.
Одно не укладывалось в нарисованную воображением картину — вампиры. Им-то подобное чудо до одного места. Вампирам и мертвым неплохо. Это только в балладах бродячих менестрелей кровопийцы мечтают снова стать людьми, в жизни все по-другому. Нет у них особых мечтаний, зато имеется избыток неутолимых голода и жажды. А менестрели и поэты — просто прирожденные лгуны и пустые мечтатели. Они все пытаются приукрасить, сочинив пару слезливых баллад о великой любви вампира к девушке и наоборот. Любви, делающей нежить благороднее и дарующей ей душу. Ну, или о вожделении вампиров и оборотней к человеческим красавицам и красавцам. Все это сплошное вранье. Не дано монстрам того, чего люди сами толком не умеют! Я говорю про любовь, да и про вожделение тоже. Хотя, смотря что подразумевать под словом "любовь". Я мясной пирог тоже люблю. Так вот, у вампиров и оборотней обычный человек вызывает приблизительно те же чувства, что у меня хорошо приготовленное блюдо.
