Зато живот у меня, позвоночник просвечивает, где же мое любимое с годами наращенное, любимое брюшко? Грудь у меня отличное пособие для студентов, которые не помнят, сколько должно быть ребер. Правда я тоже не помню, поэтому удовлетворюсь тем, что они хотя бы есть. Сосков тоже нет, Отлично! Значит я даже не млекопитающее.

Кидаю взгляд на живот пупка тоже нет, значит я уже и не живородящее. Принюхиваюсь к подмышке, пахнет с неделю пролежавшим свиным студнем, делаю скидку на душ из тухлой воды и надеюсь, что этот запах меня преследовать не будет. Пытаюсь вздохнуть и обнаруживаю, язык висит не там где положено, вернее, в противоположном нормальному месте, сверху. Трогаю им зубы и нахожу их тоже не на своих местах, сбоку. У меня две нижние челюсти, и двигаются они в горизонтальном направлении как у насекомых. Трогаю лицо пальцами — у меня три губы две с боков и одна снизу. Носа естественно тоже нет, как и ноздрей, он как я раньше заметил на лбу, а глаза — вертикальные щели, их к счастью все-таки два. Красавец!!!

Уже знакомое состояние ступора, продолжается с полчаса. Вы не подумайте , я никогда не был красавцем, но теперь я могу заменить и Фреди Крюгера, , и станок для нарезки металлопроката одновременно.

Вокруг ощутимо стемнело. Багровая полоса на небе опустилась к туманному горизонту и побледнела.

Прямо на глазах туман сгустился над кочками.

В клочках тумана, стало иной раз просвечивать нечто невероятное, как будто мелькала белесая паутина, колыхалась и переплывала с места на место с вместе с обрывками влаги.

На деревьях — скелетах заискрился иней. Холод пробрал до самой души, если она у таких как я, бывает.

Я вскакиваю, скукоживаюсь от холода и ужаса мелкой трусцой по трубе направляюсь вглубь леса.

Как ни странно, с исчезновением багрового светила, видеть я хуже не стал исчезли только блеклые краски местного вечера, появились зато тонкие светящиеся зеленовато-синие силуэты. Мир стал равномерно окрашенным этими силуэтами в светящиеся фосфоресцирующие линии.

Приблизительно так я себе представлял мир в прибор ночного видения.

Думаю, если так холодно, то все опасное должно забиться в норы и берлоги. Ветер в лесу стихает, и бег чуть согрел меня. Осматриваюсь повнимательней . Растительность потеряв краски с уходом дня становиться более привлекательной. Деревья кажутся более похожими на обычные, только их ветви сначала вздымаются от короткого обрубленного, толстого ствола вертикально вверх, а затем возвращаются к земле и врастают в нее корнями. Сами ветви усеяны длинными раздвоенными шипами, это наверное у них такие листья. Просека вдоль трубы заросла странными, воронкообразными растениями, которые, когда я пробегаю мимо, тянутся ко мне, а потом мелко дрожат когда я прохожу далее. Через минут десять, моего марафона, в одном из деревьев растущем особенно близко возле трубы, что-то затрещало. Я пробегая оглянулся, кто-то небольшой, размером с собаку выдрался из ветвей и кинулся под трубой следом за мной. Я вздрагиваю, припускаю быстрее. Тварь взвыла как дрель и рванула тоже, по лесу затрещала еще целая капелла таких же электроинструментов. К счастью выяснилось, почему цветочки страстно дрожали, целый ворох цветов вцепилось в косматую шкуру твари, и она сразу добавила оборотов электродрели. Она вырвалась потеряв пяток секунд, оставляя на память цветочкам пол своей шкуры. Однако следующие цветочки ее доели, быстро обчистив скелет.

Но передышки нет, твари перекрикивались уже и впереди, и сзади вызывая ностальгию, по уютному столярному производству в разгар смены. Вот уже две их своры, надрывая мои уши, несутся по обе стороны трубы, сопровождая свой потенциальный ужин. Впереди по ходу трубы вырастает странное сооружение, подбегаю ближе и вижу, что труба, изгибается вверх коленом обходя, невидимое мне в темноте и кустах препятствие.

Соображаю, от тварей не удрать, здесь, хотя бы, им труднее будет карабкаться.

Запрыгиваю на возвышение.

Готовлюсь к бою, свора отлично меня понимает, и готовит себе место схватки, выдирая кусачие цветочки.

К ним непрерывно подходит подкрепление. Ну думаю, если так продолжится, то каждой твари достанется от меня кусочек не более карамельки.

Осматриваюсь, в поисках чего ни будь, подходящего для схватки, Вижу длинную арматуру, приваренную с двух концов к трубе. В отчаянии рву ее обеими руками, бесполезно! Ударяю рукой от досады по трубе, когти увязают в металле. Выдергиваю и немедленно вызываю фонтанчик тухлой воды. Ничего себе коготочек соображаю я, зажимаю арматурину когтями, перекусываю оба конца. Во вдохновении затачиваю концы арматуры пальцами. Ничего пойдет!

Никогда в жизни так быстро не слесарил! Получилась пика длиной с мой рост, с вполне острыми наконечниками.

Твари внизу достигли согласия, самые крупные подобрались поближе. Пытаюсь их рассмотреть, но они постоянно шевелятся и грызутся, даже количество лап установить невозможно. Вдруг стая затихает, передние оценивающе смотрят на арматурину в моих руках.

Неожиданный бросок, передние три прикладывают головы к трубе, задние вспрыгивают им на загривки, образуя живую лестницу. Я отшатываюсь, а вся свора устремляется по мостику ко мне наверх. Из первой тройки, первые два вцепляются в арматурину, в надежде, вырвать ее из моих рук, а средний ударяет меня в живот.

Я судорожно машу импровизированным оружием, и они слетают в темноту, среднего бью в брюхо коленом, от подвывает и слетает по живой лестнице вниз, сшибая своих собратьев.

Я вспоминаю, что у меня в колене торчит шип, вот ему по брюхо он и пришелся.

Щелканье челюстей и надрывный визг подсказывает мне, что свора не простила им ошибок. Мороз, страх, раны, все забыто, меня распирает злость, намереваюсь подороже продать свою шкуру, какая она бы ни была паршивая. Свора тоже разозлилась, визг такой, что закаливает уши. Возня быстро прекратилась, они готовы. Я нацеливаю копье вниз, жду. Результат неожиданный. Первые три твари выпрыгивают из темноты и накалываются на арматуру одна за другой. От неожиданности я выпускаю копье, и оно с ними летит вниз.

На этот раз твари не рвали погибших, (свора чтит своих героев?).

Задачу эта троица выполнила, я остался без оружия.

Следующие твари не заставляют себя ждать, повисают на ногах и на руке. Одного срываю с руки, впиваюсь ему когтями в хребет. Других оторвать от ног и скинуть вниз дело одной секунды. Не успеваю распрямится ,как следующий летит целя мне в горло, рефлекторно отмахиваюсь рукой, и сбрасываю его на другую сторону трубы. Тут же еще пара вцепляется мне в руку. Судорожно рву их когтями на части, однако челюсти оторвать от руки не могу. Так и остаются на руке две головы, с сжатыми зубами. Из-за боли, а так же от их тяжести, я этой рукой теперь действовать почти не могу.

Разбираться некогда, следующих отбиваю как футбольные мячи ногами. Тут же вырастает еще ряд челюстей. Понимаю не успеть! Осеняет, спрыгиваю с колена трубы дальше по ходу, даю деру. Расчет оправдывается, кусачие цветочки не дают стае быстро продвигаться за мной, свора рвет их, но все равно не успевает. Самые сообразительные как я и ожидал, зарыгивают на трубу, и преследуют меня по ней . Но так легче, они не могут напасть более двух в ряд . Я поворачиваюсь, футболю крайних вниз, на корм цветочкам, стряхиваю с руки туда же одного, особенно проворного. Те, что на трубе, в нерешительности застывают, задние на них напирают и самые неуклюжие сваливаются вниз, тоже в цветочное меню. Бегу дальше, свора на трубе за мной, на почтительном расстоянии. Те, что внизу рвали цветы, плюют на бесполезное занятие, и пускаются через лес в обход. Бегу вперед, время от времени останавливаясь и спихивая особенно наглых вниз, спасибо плотоядные цветочки, лишь бы я к вам не упал, а так все путем. Так двигаюсь со своими приятными собеседниками около километра.

Вообще мне непонятно, свора потеряла своих членов, всяко больше моей массы как еды. Любая нормальная земная стая, от таких потерь оставила бы столь опасную добычу в покое.

Эти же не отстают, и стремление меня прикончить, явно не уменьшилось. Это не просто животные, они хотят отомстить...

Рано радовался, проблемы не закончились. Те, что пошли в обход, уже влезли впереди на трубу и ждут. Сообразительные твари. Остановился, вот блин коробочка, внизу цветочки спереди и сзади твари. Оглянулся, задние тоже уселись, смотрят, и тишина.

Помолился бы богу, да теперь уж не знаю какому.

Взвыли, вот и конец. Рванули с обеих сторон, бросаюсь на передних смахиваю парочку вниз. Чувствую боль в спине, задние рвут ее на части, размахиваюсь, пронзаю одного когтями, на руках повисают несколько. Падаю, слышу жаркое дыхание над ухом. Внезапно, все перебивает глубокий низкий звук.

Твари останавливаются, как парализованные, визг прекращается мгновенно.

Твари отпускают меня.

Взвывают почти хором, спрыгивают с трубы прямо в цветочки, с диким воем пытаются прорваться через колючие ветви. Вижу, как одна из тварей прямо сдирает с себя шкуру в попытке удрать.

Тихий свист и стук падающего чего то на землю... Поднимаю глаза к небу. Вижу мерцающие невысоко над деревьями красноватые огни, точнее не огни а нечто напоминающее повернутый спиралями вниз электрокамин, рдеющий багровым светом. Штуковина тихо подвывает и какие то неясные фигуры на ней бросают вниз бутылкобразные предметы. Слышны визгливые возгласы, и странный треск. Свора внизу снова заверещала и удвоила скорость рассеивания по лесу. Бутылкообразные предметы на земле начинают лопаться, распространяя газ с сильным запахом каких то дешевых духов. Клубы газа накрывают большую площадь леса. Твари, не добежавшие до чащи, начинают кататься, кувыркаться, хрипеть.

Их выворачивает наизнанку, грудь лопается, конечности выворачиваются.

Поскольку я стоял повыше, то клубы газа не сразу добрались до меня.

Когда я, наконец, соображаю что, неплохо бы удрать. Но к сожалению не сразу соображаю, что стоило бы задержать дыхание.

Жжет кожу, ест глаза.

Пытаюсь оттереть, и чувствую, что руки немеют.

Ноги подкашиваются.

Рефлекторно открываю рот, чтобы закричать...

Наваливается темнота.

Глава 3 Мусорщики.

Странно, тепло!

Сквозь закрытые веки яркий свет. Пованивает чего то.

Странный сон.

Ну чего так воняет!

Опять малая обоссалась и горшок перед носом поставила .

Принюхиваюсь.

Нет еще и обосралась.

Злюсь, придется вставать, продирать очи, нести горшок в туалет.

Открываю глаза.

То ли сон вчерашний продолжается, то ли борьба за существование.

Теперь при свете я могу разглядеть тварь из ночной своры в подробностях. Круглая морда разделенная пополам зубастой пастью, выкаченные здоровенные глаза с щелями зрачков, кроме того длинная спутанная шерсть бурого оттенка, и шесть голых коротких лап.

Мде, такую в красную книгу я бы не занес. Ну и кроме того распоротый живот, с вывалившимися внутренностями тварь не украшает. И вот такое удовольствие лежит вверх лапами на моей груди. Да какое там, я весь этими тварями завален! Выбираюсь из под них, путаясь в кишках, раны немедленно заныли, руки скользят по колыхающейся массе трупов. На руке так и висят две тварьи головы. Рублю их когтями и только разрезав сухожилия, и слегка изучив их анатомию, стряхиваю их на кучу. Осматриваю раны, ничего себе — их нет, только белесые полосы шрамов на зеленой коже, дырки от зубов затягиваются на глазах.

Осматриваюсь. Сижу на куче дохлых тварей, в квадратном помещении со ржавыми ребристыми стенами метра три высотой без потолка. На месте потолка светит далекая поверхность буроватая с фиолетовыми прожилками, похоже это местное небо.

Помещение, куча трупов и я на ней мелко вибрируем. Снаружи слышится скрежет и грохот механизмов. Пока сижу, замечаю, что стена потихоньку растет. Нет, это не стена растет, это я с грудой трупов опускаюсь куда-то.

Надо выбираться пока до стенки до неба не выросли. Подхожу к стене втыкаю когти рук и ног в ржавое железо. Взбираюсь новым способом по стене. Поднимаюсь к краю.

Заглядываю и вижу вокруг сплетение механизмов, ржавых трубопроводов, дымящих труб и т.п.

Опускаю глаза вниз и вздрагиваю как от удара током.

Комната то не комната, а бункер, из которого тварьи тела выпадают на транспортер. А затем дробятся в громадных зубастых валах.

На что дробятся и зачем выяснять уже нет никакого желания, потому как воняло премерзостно.

Мигом, представив себе последствия более долгого сна, перебираюсь через край, спрыгиваю на решетчатый пандус. Слышу сквозь шум транспортера чьи-то позвякивающие шаги, прячусь за какой то трубопровод.

Внизу, у зловонного измельчителя, появляется странная фигура, наряженная в полосатый коричневый балахон. В руках у него нечто вроде сетчатой авоськи со странными изогнутыми предметами.

Вид незнакомца, утешает меня. Квазимодо все таки он, а не я.

Выпростав из балахона необыкновенно волосатые, черные, длинные руки, начинает крутить какие то рукоятки.

Ему это удобно, рук хватает ему сразу на четыре рукоятки. Агрегат начинает греметь на потише.

Затем, оператор измельчителя, издает из своего нутра странный треск. Мне слышится ответный аналогичный треск на пару тонов ниже. Злобно пинает ржавый механизм чем-то заменяющим ему ноги, и уходит. Авоську со странными предметами забывает.

Я мигом скатываюсь по лестнице, подбегаю к забытым вещам и вытягиваю что-то потяжелее и подлиннее, ищу выход из грохочущего производства.

Насчет длины предмет оказался ничего, но уж очень легок. Луплю по трубе что бы проверить на прочность, и проламываю её насквозь.

Опять фонтан тухлятины, растекается по полу мутная жижа, с какими то кусочками.

Воровато оглядываюсь, вдруг кто-то заметил как я порчу оборудование?

Внизу несколькими уровнями ниже, столпилось еще несколько таких же полосатых балахонов, отчего-то машут и громко трещат и скрежещут. Фигуры у них почему-то очень разные...

Пробираюсь я по решетчатым мосткам, которые периодически под неловко поставленными ногами лопаются, через некоторое время наловчился подбирать когти, и перестал уродовать железо. Везде на странном оборудовании, и донельзя заржавевшем, виднеются лохмы какого-то то ли мха, то ли лишайника. Случайно задеваю один их лохмотьев рукой, и её начинает страшно жечь.

Вот гадость.

Торопливо оттираю руку.

Спускаюсь на нижний уровень, здесь уже не металлические решетчатые мостки, а каменный пол, впрочем, совсем изгаженный и заляпанный. Мостки и оборудование уже почти скрывает небо, и пропускает мало света. В пятнах света, иногда мелькает кто-то мелкий и членистый. Мха тут уже совсем много, приходится отодвигать его своей нетяжелой загогулиной. В очередном проходе, в пятне света вижу этих мелких, гадов, как оказалось. Два гада пыхтят, постукивают бронированными ножками по полу, щипаются клешнями. Этакие трилобиты сухопутные, делят лохмотья, чего-то бурого. Десяток поменьше сидят в тени, ожидают результата схватки. Два задиры заметили меня, выпустили клок раздора и посомневавшись немного, повернулись клешнями в мою сторону.