Времена надежды: Проводник.

Пеструю ватагу собрал Неслав. Рядом с ней люди Этавана выглядели как брус масла перед хлебными крошками: все рослые, сытые, и лицом схожие. Мечи за Бертом носили четыре племянника: Тик, Самар, Горелик и Кан — все такие же зеленоглазые крепыши, как сам купец. У всех русые волосы перехвачены одинаковыми белыми повязками с родовым узором. Пожилой, но еще крепкий, Галь Этайн работал конюхом. Его громадный рост служил поводом для бесконечных шуток: то на телегу кто лишнюю доску положит, "чтобы Галь поместился", то "дедушка Галь, достань птичку, а?" Его сын Первень умел готовить что угодно почти из чего хочешь, и ездил вслед за отцом кашеварить. Седьмой, Тальд — приказчик по железу, кудлатый громила с черной разбойничьей бородищей. Берт знал, что Тальд начитан и вовсе неглуп — это было хорошо. А что Тальд влюбился по уши в дочку Берта, это уже было плохо. Плохо, потому что происходил бородатый приказчик из семьи водоносов. Не за голодранца же отдавать любимое сокровище! Конечно, Тальд не дурак. Лет за пять накопит на вступление в гильдию. Но к этому времени Тайад Этаван наверняка замужем будет.

Впрочем, Берт далеко вперед не загадывал. Его умница дочка держалась со всеми ровно, обходилась вежливыми словами и никого без нужды не горячила пустыми надеждами. Зато Брас — шестнадцатилетняя служанка госпожи Тайад — хохотала и улыбалась за двоих. Вот и сейчас она о чемто выпытывала проводника. Конечно, девкам до всего дело есть! Но сегодня Берт и сам был непрочь проводника как следует расспросить. Только случая все не выпадало. Проводник оставался главной загадкой для книжно-железного купца. Все его поступки, слова — да даже походка и жесты! — отдавали чем-то неуловимо чужим. Этаван очень долго приглядывался к незнакомцу — пока, наконец, не сообразил: проводник сравнивает. Вот хлеб режут — у вас так, а у нас, стало быть, этак. Вот коня запрягают — знакомо, но не по-нашенски. Вот одежда: а это что? А этот крюк для чего? Ах, ножик привешивать, смотри-ка ты... виноватая улыбка по губам: у нас иначе.

Только где же это — "у нас"? Неслав что-то говорил о загадочном городе под Седой Вершиной. Но, по словам самого же Неслава, проводник и там был пришельцем. Нет, пожалуй, Неслав не продаст: как уж там вчерашние крестьяне да кривоглазые лекари — а надеется Неслав только на проводника. Верит ему... Берт удовлетворенно потер руки.

И увидел волков.

Два десятка громадных серых зверей молча поднялись из травы с левой стороны каравана. Племянники схватились за мечи слитным четвероруким движением. Неслав побелел, но заорал совсем не то, что Берт ожидал услышать:

— Убрать оружие! Руки от мечей, все! Живо!

Кони задергались. С задней телеги громко упало ведро. Купец растерянно посмотрел вперед: проводник спокойно сидел на первой повозке, зачем-то оглаживая воротник — словно ничего не происходило. Берт перевел взгляд на волков. Звери глянули на него. Повернулись разом, как по команде, и лениво потрусили в степь, от дороги — как будто вовсе не интересуясь сытыми лошадьми в упряжках.

Неслав выдохнул:

— Счастье наше, что волки догадались зайти с подветра. Учуяли б их кони — разнесли бы все по досочке, путь ухабистый...

— Сам знаю! — огрызнулся Берт. И упустил какую-то очень важную мысль.

* * *

Мысли Тайад текли ровно, в такт покачиванию повозки. Появление волков девушка проспала. Брас живо описала громадных зверей: "из-под земли выросли!" Чуткая девчонка сидела тогда рядом с проводником, и потому заметила то, чего не мог заметить Берт Этаван: проводник опасался вовсе не волков.

Тайад вздохнула. Отец никогда не говорил, за кого отдаст ее замуж. Но, вернее всего, это будет Тальд. Чернобородый уже сейчас удачно торгует. Знатный вышел бы купец, еще бы ему семья побогаче... Лет за семь наверстает... Будь он сейчас богат — не дал бы ей отец "волю беречь". Как до важного дойдет, с батюшкой поспорь попробуй! Тайад рассеяно погладила переплет раскрытой книги. Отложила. В книгах она разбиралась, как никто. Именно она сообразила, что самые старые тома писаны вовсе не руками — а словно бы кто печатку прикладывал к бумаге. На одинаковых буквах попадаются удивительно одинаковые помарки. Тайад составила список таких примет-неточностей, и теперь безошибочно отбрасывала подделки. Впрочем, эта книга, пожалуй, настоящая. Надо сказать отцу...

Если не волков, то чего проводник боится? Предательства в караване? Разве только в его ватаге. Родичам зачем предавать своих? Положим, разбойники. Так ведь Охота же! Никакой грабитель в степь сейчас не сунется, опять же — волки. Тайад бы и сама пересела на первую телегу, порасспрашивала загадочного парня. Да ведь Тальд взбесится от ревности. Не сделал бы чего по дури, на Тракте любая мелочь может кончиться плохо. Придется положиться на Брас — хохотушка что-нибудь да выведает. И хорошо бы, чтобы все неясности разрешились поскорее. Поездка длинная, да и опасная, пожалуй. Неустойчиво все. Могут чужие напасть. А могут и свои рассориться в самое неподходящее время. Ох, мужики!

* * *

— Мужики говорят, дело плохо. — Неслав прожевал и сплюнул травинку. — Этой сволочи человек тридцать, все конные. Счастлив наш род, что телеги успели завернуть в круг...

Ульф хмыкнул:

— А высоко поднялся Тракт. Две, что ли? Ну да, две осени назад. Этот самый купец у нас первым был, помнишь?

Таберг невесело улыбнулся:

— Да, его синеглазая доченька все про Спарка выпытывала: кто, откуда, да есть ли родня... Девкам только бы замуж! Сама высокая, хоть и стройная. Мужа найти трудно. Рядом с ней кто хошь поганкой смотрится... Из наших ей разве что Арьен по мерке.

Арьен выдвинул меч на ладонь, щелкнул ногтем по лезвию, быстро глянул на Спарка, и промолчал. Сверху, с телеги, отозвался Салех, наблюдавший за округой:

— А помнишь, как потом лекарь с его кошельком сбежал? У самой Ледянки, паскуда, деньги выгреб, и смылся! Ладно еще, что одного Ари нагрел, а ну как общую казну? А как тогда...

... — Тогда мы не то, что разбойников — ни живого духа не встретили. Ехали, колотились от страха, каждого куста шарахались — и никого... А сегодня уже целая ватага на Тракте. — Закончил Ульф, не позволяя увести разговор в сторону.

— Было б их тридцать, уже б кинулись... — Ингольм вертел в руках подкову. — Их примерно, сколько и нас: три-четыре руки. Пока телеги в кругу, они приступать боятся. Только у нас через два дня вода кончится. И-эх! — Кузнец злобно размахнулся, подкова полетела в ночную степь. Далекодалеко звякнула о камень. Ингольм перевел взгляд на проводника.

— Прорываться — спину подставим, — прибавил Таберг. — Перебьют, как гусиный выводок.

— Откупаться — нам позор, да и никто больше не возьмет нас в охрану... Скажут, сговорились... Неслав угрюмо свесил голову. Убрал в подшлемник выбившиеся волосы, обратился к Спарку:

— Давай, чего уж теперь хвостом вилять. Зови! И так все наши давно догадались.

Проводник молча пересыпал холодный песок между пальцами. Он надеялся, что вот сейчас Неслав вытащит из рукава очередной козырь... и все пойдет как прежде. В ответ на молчание посреди табора отвесно упала тяжелая стрела, до половины уйдя в сухую землю. Спарк уныло посмотрел на дрожащее оперение. Перекатился ближе к крайней телеге. Подергал наблюдателя за сапог:

— Сэдди и Ярмат, глядите в оба. Неслав, предупреди торговцев, мне надо будет подняться в рост и немного так постоять. И пусть не пугаются, если чего услышат.

— Сейчас! — Неслав отполз к приказчикам, что-то объяснил им. Те согласно кивнули, поднялись на колени, затем в несколько рывков сняли три тележных борта. Купец смотрел на это с непонятным выражением лица. Спарк посочувствовал: им, кроме смерти, ничего, а Берт за дочку переживает... Гдето там красавица, спрятана за толстыми досками повозок. Разбойники плотно обложили курган, и стреляют точно. Длинный повар только чуть показался над фургоном — руку проткнуло во мгновение ока. А самое обидное — до Волчьего Ручья всего-то полдня пути осталось... Проводник поднял взгляд на Виглу — белый спутник равнодушно плыл в ночном небе. Спарк прикинул на пальцах дни. По времени выходила точно середина Охоты. Махнул рукой Неславу:

— Давай!

Кряжистые Бертовы ребята — Горелик и Самар, вспомнил проводник по прошлому разу — воздвигли небольшую загородку из тележных досок. Спарк поднялся между деревянными щитами. Вдох. Выдох. Продувка промежуточная... Продувка главная... "Сила должна в голос идти, а не в живот", говорил когда-то Терсит... "И-а-эх, где б он там сейчас ни был, а только бы услышал!" — подумал Спарк, скручивая мышцы в выдохе. "Главное, чтобы получился выдох, звук получится сам собой" — это уже, сдается, Глант...

Звук получился лучше всяких похвал. Кони, привязанные к повозке в середине лагеря, чуть не разнесли ее по досочке. Берт Этаван ударился головой о телегу, под которой прятался. Приказчики от неожиданности уронили досчатые щиты; кажется, Самару попало по ноге. Даже Неслав, вроде бы и предупрежденный, выкатил глаза.

Разбойники спохватились первыми. Они же первыми и поняли, что из окруженного табора раздался призыв о помощи. А раз так, надо нападать, пока помощь не подошла. Не успел Спарк вдохнуть после Зова, часовые разом прокричали тревогу; Ульф расчехлил свой громадный лук; мечи с шорохом выскочили под молочный свет здешней луны.

Жидкая цепочка разбойников бросилась на холм сразу со всех сторон. Пожалуй, в самом деле десятка два... Спарк потянулся к ножу на поясе. Неслав спросил в самое ухо:

— Ты позвал их? Они придут? Спарк, они точно придут? Когда?!

Открыв рот для ответа, Спарк закашлялся, упал на колени. Две стрелы жикнули верхом. Неслав оставил его, вспрыгнул на повозку. Выхватил меч, заорал отчаянно, на испуг:

— Жирного ловите! Я узнал его! Он клад знает! Жирного брать, остальных руби!

Самый плотный разбойник заколебался буквально на миг, на полступни укоротил шаг. Охотникам этого хватило: две длинные стрелы прошили бедра, бандит выругался и рухнул. Следующие стрелы положили его соседей, но этих уже насмерть. Ярмат схватился с ближайшим разбойником, получил мечом по руке, взвыл, осунулся на сено. Арьен рубанул сверху — бандит умело присел, и Салех ткнул его в живот, прямо с повозки.

— Правильно, в живот пори... — громко и спокойно распорядился купец. — Крику больше, ужасу больше...

Ульф не подвел: забыв про бегущих прямо к нему щитоносцев, выцелил укрытого позади всех главаря. Тетива сухо треснула по рукавичке, свистнула стрела — атаман запрокинулся, с визгом покатился в траву. Разбойники обернулись на звук — и, как по команде подались в отступ. Ингольм крутанул над головой обычный топорик, швырнул — попал убегавшему ниже затылка. От хруста Спарка вновь едва не стошнило. В другой стороне лагеря Тик и Самар зарубили двух смельчаков, запрыгнувших на телеги раньше всех; Таберг навскидку прострелил живот еще одному, тот заорал позвериному, кувыркнулся в треснувшие стебли. Уцелевшие бандиты не выдержали, зигзагами поскакали обратно. Тальд азартно кинулся следом, но Кан и Горелик оттащили его под фургон.

— Ложись! — распорядился Неслав, — Сейчас опомнятся, стрелы кидать начнут!

Ульф и Таберг выстрелили еще по разу, с колена. Ульф скривился — видно, промазал. Второй стрелок промолчал. Арьен перевязывал разрубленную руку Ярмата. Беловолосый ругался сквозь зубы. На склонах хрипели и выли раненые разбойники. Скатившись с повозки, Берт приподнялся на локте, спросил, отдуваясь после каждой фразы:

— Что ж они дуром так: пешие, да без прикрытия? На конях-то мигом... Мы бы опомниться не успели. Их стрелки, опять же... Пока мы лежали, те стреляли. А как побежали, так ни одной стрелы... Что-то тут не то!

Спарк криво улыбнулся. Его все еще тошнило. В живот неудобно упирался камень. Открыл рот — и опять закашлялся. Перевернулся на бок, продышался, и все-таки объяснил:

— Если у них стрелки конные, как здесь принято... Стояли позади всех, лошадей стерегли... То после Зова, они, скорее, всего, покотом лежат. Или коней ловят — это кто сразу из седла не выпал.

Неслав кивнул:

— Запросто. Наши кони вон чуть деда не зашибли, ихние точно перепуганы... И потом, они же теперь не уверены. Они будут все время нашей подмоги со спины ждать. Опять же, Ульф атамана убил...

— Ранил, — поправил чернобородый приказчик, злой от того, что не пришлось окровавить оружия и тем проявить храбрость перед девушкой.

Неслав и Берт вместе пренебрежительно фыркнули. Затем купец пояснил:

— В живот — считай, насмерть. Даже лекарь в храме не спасет, не что посреди поля. Думаю, его прирезали уже. Ты Спарк, сможешь еще повыть? Если они все же конными навалятся?

Спарк пожал плечами:

— Куда ж я денусь, все в одном мешке сидим...

Переждав особенно громкий вопль из-за телег, Неслав вернулся к главному вопросу:

— Думаешь, тебя услышали?

Проводник наклонил голову:

— Уверен.

— А придут?

Спарк вспомнил, как и о чем договаривался со Стаей в позапрошлом году. Подумал, и решил, что лучше ему опять закашляться. Тогда не придется врать.

* * *

— Да не вранье это, — раздраженно повторил Глант. — Точно говорю, кто-то перебил купцов на Тракте, два дня пути южнее пограничной реки. Немного к северу от того холма, где Спарк появился. Я сам ездил, смотрел. Люди порубаны, телеги сгорели. Это не могут быть волки.

— Шустрые... — внезапно улыбнулся Нер, — Ты, Спарк, всего шесть октаго назад открыл Тракт. А вот уже и разбойники... Нас не боятся.

— Но ведь я только один караван и провел, — Спарк смущенно опустил глаза.

Звездочет постучал веточкой по закопченому котлу:

— Люди быстро приспосабливаются. Ты привел караван точно к ярмарке. Не знаю, много ли тебе перепало, а вот купец на этом поднял четыре цены. Мне говорил Хиин из ЛаакХаара.

— Тот, что Терсита учил магии Ветра?

Глант утвердительно наклонил голову. Нер хлопнул ладонью по кошме, требуя внимания. Все послушно повернулись к вождю.

— Здесь все-таки земля Тэмр. Караваны — одно. Но ведь люди всегда обживают дороги. Появились разбойники — появятся и крепости на переправах. Затем хутора и пашни. Нас понемногу выживут отсюда. А не для того мы воевали с Болотным Королем, чтобы отдать степь Хадхорду... И ведь еще Лес может вмешаться! Ночуешь сегодня здесь, — приказал вождь. — Завтра Круг соберем, и придумаем что-нибудь, чтобы разделить людей и Тэмр без крови.

Старик и парень согласно наклонили головы, после чего разошлись. Глант направился к стае, оповестить о завтрашнем Круге. Спарк просто гулял по вечерней степи. Долго смотрел на небо, синее лицо в звездных веснушках, с двумя белыми глазами: Спади и Виглой. Вигла на исходе, Спади открыт... Оба непривычно-грубых очертаний, словно обкусанные.

На другой вечер под такими же точно звездами стая Тэмр держала совет. Спарк сразу вспомнил праздник своего посвящения, "фесто эльпрово". Но сегодня не жгли костер, не рокотала музыка, не пробирало мурашками по коже. Парень даже вздохнул: мирные семейные посиделки. Собрались в круг... триста волков да четверо людей, ерунда какая... поговорили. Выпили воды — ее было труднее хранить, чем вино или мед, и потому свежая вода на походе считалась роскошью.