Завистливая душа

— Ох, пострел уже побежал, гляди-ка.

Слова Олыка хлестнули плетью. Микаш распахнул глаза и в последний миг успел перехватить Йордена у дверей.

— Не уходите! Оставить невесту в день помолвки, чтобы барахтаться в простынях со служанкой — верх неучтивости!

Йорден вырвал у него свое запястье.

— Да что ты себе позволяешь?! Ты мне не мамочка. Дражен позаботится об этой дурочке. А если я проведу с ней еще хоть минуту, то просто сдохну. Она не только уродлива, она еще и тупа, как пробка! Вот уж наградили невестушкой.

— Перестаньте, — холодно укорил его Микаш. Зверь царапался когтями куда неистовей, чем прежде. — Вы оскорбляете ее только за то, что она поняла вашу ложь и не смогла это скрыть.

— Ох, защитничек нашелся! Прям под стать этой овце. Ну так иди, отдири ее, если так хочется. Пентюх!

Йорден шел прочь, а Микаш представлял, как захрустят позвонки в его цыплячьей шее, если ее свернуть. Он обернулся к танцующим. Дражен кружил ее по залу.

Свиньи! Тоже мне, избранные богами защитники. Обжираются тут, веселятся, а где-то селяне от очередного нашествия погибают. От голода, от испоганенных посевов. А ведь одного блюда с этого стола хватило, чтобы кормить большую семью неделю.

И вдруг стало плевать, что будет дальше. Просто хотелось, нестерпимо хотелось хоть на миг побыть на их месте, получить свою вожделенную награду. Она его по праву, хотя бы потому что только он ее оценил и только ему она нужна больше воздуха. Как ни деньги, ни слава, ни трофеи, ни даже рыцарство нужно не было. И пускай... пускай уже все равно!

Зверь рванулся на волю. Легко прошелся меж толпы и нырнул в тело Дражена. Микаш легко усыпил его сознание, а сам чувствовал и управлял всем. Принцесса сама прильнула ближе, прижалась щекой. Он гладил ее волосы, гладил в спину, вдыхал божественный аромат. Все муки стоили этого.

Как же ты хороша, просто чудо! Жаль, что уроду достанешься.

"Каждый получает, что должно, — ясно зазвучал в голове ее тихий мелодичный голос, как будто его же дар к телепатии обернулся против него. — Кто-то рождается селянином, чтобы работать на земле, кто-то ремесленником или купцом. А кто-то отмечен божественным даром и за свою неустанную борьбу с демонами получает награду: титулы, золото, земли. Стражи защищают людей, а люди платят им десятину. Такой порядок установили боги. Не нам их судить".

Посмотрела осмысленным взглядом. Словно видела его настоящего.

"Кто ты?"

Нет, не может быть!

"Клянусь, что отрекаюсь от всех женщин, кроме тебя, и не возьму в постель другую, пока ты жива и даже после смерти", — ответил он все той же безмолвной телепатией, доступной лишь им двоим, и впился в губы.

С него слетела темнота, проникла в нее, опалила. Будто нежные лепестки иссохли и опали в руку. А следом и она сама. Мертвая, бездыханная.

Микаш очнулся мгновенно, в несколько скачков преодолел разделяющее их расстояние. Как раз вовремя, чтобы подхватить ее на руки прежде, чем она успела рухнуть на пол. Гости вокруг зашумели, все озирались, шептались. Дражен тупо моргал, не в силах постичь происходящее.

Сосредоточиться было трудно. У Микаша самого голова гудела от отдачи. Дрожащими пальцами он попробовал ослабить шнуровку на корсете.

— Воздух, ей нужен воздух! — просил Микаш наступавших со всех сторон гостей, но они будто не слышали.

— Унесите ее отсюда, скорее! — позвал неровный старческий голос.

Микаш нашел глазами говорившую, еще одна служанка милорда Веломри. Может, нянька его детей? Она звала за собой, и он пошел, не зная, что еще делать. Они поднялись на второй этаж и зашли в небольшую комнату, уставленную сундуками с одеждой.

— Лучше бы на улицу, — запоздало пробормотал Микаш, но женщина не расслышала.

— Клади сюда, здесь никто не помешает.

Микаш уложил принцессу на кушетку и снова принялся бороться со шнуровкой корсета дрожащими пальцами. Со злости хотелось ее разорвать, но Микаш боялся причинить вред принцессе.

Пожалуйста, пожалуйста, только живи! Я не хотел!

Старая служанка оттеснила его к двери и взялась за дело сама. Микаш спешно отвернулся, чтобы не видеть обнаженного тела. Теперь боялся сделать хуже себе. Дверь громко хлопнула, и в комнату ворвался милорд Веломри собственной персоной.

— Что происходит? — строго вопросил он.

— Что происходит?! Я тебе отвечу, душегуб проклятый, что происходит! — вызверилась на хозяина старая служанка — тот аж опешил. — Ты же чуть собственное дитя корсетом не удушил! И для чего? Чтобы гостей потешить? Да пропади они пропадом, твои гости и весь твой орден поганый вместе с ними!

— Помолчи, Эгле. Все с ней в порядке будет. Не сахарная — не растает, — гулко ответил он и обернул горящий взор на Микаша. — А ты кто?

— Я слуга мастера Йордена. Ей стало плохо, и мне велели перенести ее сюда.

— Где твой хозяин?

— Отлучился. Устал с дороги.

— Побрезговал моей дочерью?

— Что вы, как можно! Она такая красивая!

Нет-нет, слишком много эмоций.

Милорд Веломри в голос расхохотался. Конечно, он тоже телепат, все понял.

— Проваливай отсюда, голодранец! Не смей больше ни прикасаться, ни даже смотреть в ее сторону, иначе я велю своим живодерам тебя выпотрошить и выставлю твое чучело в трофейном зале среди демонов.

Микаш покорно опустил глаза.

— Да, милорд. Простите, милорд.

— Ступай. И ни слова, слышишь, ни слова о том, что здесь было, — милорд Веломри швырнул ему увесистый кошель.

Последний короткий взгляд на бледное, без кровинки лицо принцессы, и Микаш вышел за дверь. Там прислушался. Ее тихий нежный голос успокоил. Все будет в порядке. Несуразные, навеянные паникой мысли о том, что он и впрямь какое-то жуткое темное существо, разрушающее все, к чему прикасается, уступили место рациональному осознанию. Это все дар, принцесса каким-то чудом отразила его телепатию и направила против него. Это выжало из нее все силы. Вон как ее отец перепугался. Говорят же, дар жены проклятье для мужа. Для такого, как Йорден, уж точно, хотя Микаш бы справился, если бы только ему предложили. Нет, ее отец прав, нечего голодранцу с принцессой делать.

Я больше тебя не потревожу. Ты никогда не узнаешь, как сильно я люблю тебя.

Он ушел на конюшню, как в замке милорда Тедеску, зарылся в теплую солому в пустом деннике и до изнеможения мечтал о несбыточном.

Спозаранку разбудили конюшие. Они везде добрые, видно, лошади смягчают характер. Сказали, что милорд Веломри велел возвращаться в Заречье поскорее. Чтобы подготовить свадебную церемонию, достойную его дочери, им придется очень постараться. Надо же, сколько презрения к будущему зятю можно выразить несколькими чопорными словами. Не то, чтобы Микаш был не согласен. Ага, еще и подарок преподнесли — большая честь — горячий караковые жеребец, к которому даже конюхи подходить побаивались. Вот Микашу и велели его седлать после того, как вещи хозяина соберет в дорогу. Да поживее, увалень!

В денник входил осторожно. Чувствовался в жеребце дикий норов, похожий на его собственный. Только зазеваешься, повернешься спиной — тут же зубами вцепится и вырвет кусок кожи с мясом. Но несколькими тумаками по мягкому пузу и неусыпной бдительностью Микаш справился. Уже вел бестию во двор немного размять, перед тем как хозяин всенепременно решит пустить всем пыль в глаза и помчаться с места в карьер.

Но уже у выхода дорогу заступил младший Веломри. Смазливый, во взгляде такое же надменное презрение во взгляде, как у отца.

— Так быстро уезжаете? Это неучтиво, — усмехнулся он, явно издеваясь.

— Свадьба — дело хлопотное, — вздохнул Микаш. Чего ж ты к Йордену не пристаешь? Кишка тонка? — Не хотелось разочаровать вашу сестру и отца.

— Да, сестра у меня самая лучшая и достойна самого лучшего.

— Да.

Они на мгновение посмотрели в глаз друг другу, как в зеркало, и тут же разорвали порочную связь.

— Ну ничего, зато отец подарок преподнес знатный. Лучшего жеребца во всем Белоземье не сыщешь! — он хлопнул коня по крупу.

Тот прижал уши и навострился цапнуть Микаша за плечо, но он успел вовремя щелкнуть по наглой морде ладонью.

— На таком коне только рыцарь сможет ездить, только его доблести он подчинится, — продолжал издеваться младший Веломри, с кривой ухмылкой глядя, как Микашу раз за разом приходится доказывать коню свою силу.

— Ну, бывай, счастливого пути! — пожелал младший Веломри и, наконец, удалился.

Микаш пошагал с конем по внутреннему двору, постоянно увертываясь от зубов и копыт, которые конь пытался поставить ему на голову. Стали собираться другие слуги, подогнали повозки и кареты. Подтянулись господа. Последним заявился сам Йорден, желая лишний раз подчеркнуть свою значимость. Микаш выправил стремена, подвел коня к скамейке и заставил стоять смирно. Но стоило Йордену потянуться за седлом, как жеребец шарахнулся в сторону — Микаш едва на ногах устоял. Йорден тоже чуть не рухнул и непристойно забранился. В живот врезался острый нос сапога. Микаш к такому привык. Если вовремя напрячь мышцы, не так уж и больно.

Только противно, что она смотрит. Полный жалости взгляд жег спину. Но странное дело, то, что самого его доводило до неистовства, успокаивало зверя внутри, заставляло сворачиваться клубком и благостно урчать, словно ласкаясь к хозяйке, которую он так долго и отчаянно искал.

Микаш сдержанно посоветовал Йордену не красоваться перед господами, а подождать до дома, где норовистую тварь объездят зараченские умельцы. Тот не послушал, бранясь пуще прежнего, показывая, как он зол, что семья невесты оказала ему непочтение. А ведь Микаш предупреждал, что белоземцы не будут терпеть его выходки. Но кто же слушает голодранца?

Йорден, наконец, взобрался в седло.

— Пусти! — приказал он.

Микаш тяжело вздохнул и отступил на шаг. Ну пускай грохнется, может, это спеси в нем поубавит. Конь тревожно заперебирал копытами, подскочил вверх на задних ногах. Йорден бултыхался на нем, кренился в разные стороны, вот-вот грозя выпасть. Но все-таки удержался. Конь замер. Йорден победоносно позвал своих друзей. Совсем рядом просвистел мелкий камень и врезался в конский круп. Жеребец взвился на дыбы и помчался к распахнутым воротам. От неожиданности Йордена качнуло вперёд. Он повис на одном стремени, изо всех сил цепляясь за гриву. Послышался треск. Йорден вместе с седлом рухнул в пыль, а конь понесся прочь от замка, звонко стуча копытами по брусчатке. Присутствующие дружно засмеялись, пока Йорден бранился совсем уж непристойно, пытаясь отскрести себя от мостовой.

Микаш поднял его на ноги и принялся отряхивать, молча снося тумаки, оплеухи и оскорбления. А когда закончил, обернулся к парочке, наблюдавшей за ними с крыши ближайшей башни. Близнецы Веломри. Принцесса и ее несносный братец. Отвлек разговорами и подрезал подпругу на седле. Ну что за детская выходка? Микаш усмехнулся.

Я знаю, тебя терзает та же мука, что и меня. Любовь недостойных сердец, тех, у которых никогда не будет на нее права. Наш мир — мир глупых условностей. То, за что мы готовы отдать все, достанется тому, кто этого не оценит. Оттого мы и полнимся бессильной злобы на всех, а сделать ничего, совсем ничего не сможем. Заложники крови, я — нечистой, ты — родной.

"Глупые дети!"

"Сам ты глупый! Как твое имя?"

"Никак. Забудь".

— Чего стал, увалень?! Лови лошадь давай! — продолжал горлопанить Йорден, присовокупляя к словам подзатыльники.

Кто-то из слуг догадался подвести к Микашу коня. Не сказав ни слова, он вскочил в седло и вжал пятки в конские бока с такой силой, что лошадь выпрыгнула с места на несколько саженей и помчалась вслед за паскудной тварью, поднимая столбы пыли. Микаш уже не слышал, как за спиной белоземцы восхищенно присвистывали:

— Горячий парень! Зареченская кровь огнем кипит!

* * *

Старый милорд Тедеску встретил их на полпути в Заречье. Вид был — черней грозовой тучи. Сразу ясно, буря. Всех слуг как ветром сдуло, дружков Йордена тоже. Вдвоем они остались — бежать некуда.

— Что вы натворили?! — начал орать старый милорд, едва спешившись с лошади. — Она сбежала из дома вместе с братом. Ее отец поднял на уши весь орден. Требует, чтобы ее вернули, и обвиняет во всем тебя!

Он ткнул жирным пальцем в сына.

Ну надо же, все-таки сбежала. А Микаш нет. До сих пор нет. Слабак!

— Да что я такого сделал?!

Милорд Тедеску не стал слушать и повернулся к Микашу.

— Я же просил приглядеть, чтобы все было прилично.

— Ну извините, что ваш сын не может держать своего дружка в штанах и не бросаться на первую встречную бабенку.

Милорд Тедеску замахнулся, чтобы отвесить ему затрещину, но Микаш легко перехватил его запястье. В отличие от сына отец умел правильно оценивать силы противника.

— Передайте милорду Веломри, я верну ее целой и невредимой.

Микаш сделал несколько шагов в сторону своей лошади, но милорд Тедеску его остановил.

— Все будет прилично. Мой сын и его наперсники поедут с тобой. Йорден вернет ее милорду Веломри и получит прощение.

Снова обуза? Снова отдать заработанный собственной кровью трофей другому? Быть может, оно и к лучшему.

Я сделаю все чужими руками. Спасу, а ты никогда и не узнаешь, как сильно я люблю тебя.