"Машина Ненависти"

— У тебя три секунды, — процедил он с раздражением. — Одна...

— Эмм, наверное, я некорректно выразился, или...

— Две...

— Да подожди ты!

— Три, — с черной радостью объявил Данил. Его палец лег на клавишу отбоя: — Я — офф!

— Internet Hate Machine!

"Связь прервана, — сообщил виртуальный пейджер. — Длительность разговора..."

Некоторое время Данил сидел неподвижно, пытаясь понять: послышалось ли ему? Имел ли в виду собеседник?..

Через секунду Данил уже набирал его номер.

Когда пришел и-мэйл от Дикаря, именно так назвался внезапный представитель Internet Hate Machine, Данил допивал "порошковую радость": два пакета растворимого кофе три-в-одном на бумажный стаканчик из Мака.

После звонка Данил полтора часа потратил на то, чтобы выяснить личность звонившего, и сейчас подбивал итоги. Мысленно создавал папки, перекладывал туда информацию из субкатологов, пытался вспомнить слухи. Любые крохи, чтобы утолить любопытство. Однако сведений было чрезвычайно мало.

Кто такой Дикарь — вообще неизвестно. Ни один из поисковых запросов не дал результатов.

Зато вот о транснациональном сообществе Internet Hate Machine он кое-что слышал. Вряд ли все правда, что говорят об их акциях, тут уже работает сарафанное радио, но если даже десятая часть выходок действительно принадлежит им — шутить с этими людьми не стоит. Серьезные парни.

После растворимого кофе начали слезиться глаза. С трудом подавив желание открыть медицинский справочник и прочесть о подобных симптомах, Данил встал из-за стола. Окинул мутным взглядом комнату.

Ободранные обои, на которых в равных долях распределены плеши оголенного бетона, где неуклюжие рисунки черным маркером и стикеры хай-тековских фирм. Единственное окно закрашено черной автомобильной краской.

В комнате два письменных стола. На первом Дэлловский пауэрбук потеснил реликтовый Макинтош; второй полностью скрыт запчастями, комплектами инструментов, мотками проводов и использованной пластиковой посудой.

Единственная галогеновая лампа под потолком создает впечатление, что Данил находится в глубоком подвале, а не на четырнадцатом этаже в однокомнатной квартире в центре Москвы. Впрочем, он сам хотел такого ощущения: чувства, будто наступил апокалипсис. Это успокаивало. Заставляло поверить, что ненавистных ему людей в мире не осталось больше, что он последний здесь, в этом бетонно-кремниевом бункере высоких технологий.

Данил приблизился к полке из разноцветного лего. Мельком полюбовался коллекцией фигурок супергероев, маской Дарта Вейдера и коричневым бумажным пакетом с отверстиями для глаз, потом зарылся в баночки лекарственных препаратов от аллергии. Вспомнил аннотацию, прикинул количество глазных капель, закапал, поморгал. Настроение сразу улучшилось. На всякий случай насыпал в ладонь еще горсть аскорбинок, они никогда лишними не бывают.

Когда он вернулся за стол, в груди зародилось тепло, что позволило выпрямить спину и расправить плечи. Слава о нем, о лучшем сыщике Интернета, гремит сама по себе, без малейшей доли пиара. Заслужить репутацию профи — дорогого стоит!

Наконец, Данил решился. Кликнул по запечатанному конверту. В и-мэйле от Дикаря он прочел всего два предложения:

"29 августа. Алексей Торомышев".

Данил всегда смотрел фильмы, где главный герой страдает амнезией и месяцами не может вспомнить себя, с циничной улыбкой. Уж кто-кто, а он знал едва ли не лучше других: потеряться в наши практически невозможно. Максимум — имитировать.

Чуть ли не каждый человек старше десяти лет наверняка уже успел наследить в Паутине. "Вконтакте", на "Фейсбуке", в сотне иных социальных проектов. Редко у кого сегодня менее двух электронных почтовых ящиков. А уж об аккаунтах в блогосфере, веб-играх и тематических форумах и говорить нечего, кого там только нет. Плюс виртуальные кошельки, регистрации в Интернет-магазинах и торрентах; фотографии в поисковиках (даже удаленные, но оставшиеся в кэше!). И это не считая государственных ярлыков вроде паспорта, ИНН всяких там СНИЛС и прочих.

Нет, потеряться нельзя. Сеть превратилась в настоящее оружие для знающего человека. Данил даже слышал, что в правительственных службах особые группы психологов и криминалистов составляют портреты и психограммы людей по виртуальным следам. И в правдивости этих слухов сомневаться не приходится. Сам такой же. Высококлассный спец по электронному поиску чего угодно, будь то человек или событие, он привык вычленять правду из самовосхваляющих постов, видеть подноготную виртуального снобизма и изнанку эстетствующих фриков. В отличие от остальных, рядовых людей, Данил знает, что в Интернете сохраняется личностная оболочка каждого, скрытая, способная многое рассказать о хозяине. Только отследить ее можно лишь на уровне интуиции, по совокупности действий, совершенных с аккаунта: куда переходил, по каким тематическим ссылкам, что скачивал, какую музыку предпочитает, как отвечает в постах, много ли ошибок в словах. Вот тогда-то и вырисовывается истинный характер, и все эти описания помогают предугадать дальнейшие действия пользователя.

Впрочем, большинство пользователей привыкло довольствоваться поверхностным срезом. Им достаточно и видимости того, что в Сети они анонимны.

"В мире, где правят деньги, ничто не может быть анонимным".

Да, именно так он и сказал, когда повторно связался с представителями Internet Hate Machine (что на русский переводится крайне неуклюже: "Машина Ненависти Интернета", или, если литературно и витиевато, "инструмент воздаяния по заслугам").

— Ты сможешь добыть информацию? — в упор спросил Дикарь. — Справишься?

Данил взглянул на обновившиеся цифры счета виртуального кошелька и буркнул в горошину микрофона:

— В мире, где правят деньги, ничто не может быть анонимным. Дай мне сутки.

Не прощаясь, Дикарь прервал связь.

Пару минут Данил решал, с чего бы начать, структурировал последовательность предстоящих действий. В задумчивости достал из ящика стола ингалятор, но тут же забыл о нем.

Внутри уже занялся привычный огонек охотничьего азарта.

Таких, как он, в Сети называют гиками. Но сам он считал себя отаку информационного пространства и урбанистической религии. Последнее — собственный философский изыск. Фастфуд с его шелестящей оберткой и быстро насыщающими веществами, витаминизированные напитки, стерильные удобства, инертный образ жизни и звук модемного соединения в железобетонной ячейке его жилища — вот, что он ценит больше всего на свете.

Он мазнул взглядом по закрашенному черной автомобильной краской окну и губы спазмировали довольной улыбкой.

Ну как он мог забыть про заколоченные двери в общий сумасшедший мир, где полно аллергенных микроорганизмов и проклятых личинок человеческого общества?..

Глава 3

Реликт

Москва, 1 октября

Волошин не любил такие вызовы. Если Хозяин зовет к себе домой — дело плохо. Обычно задания Устранителю Проблем пересылаются с бодигардами или доверенными лицами.

Но что делать, приходится отрабатывать безбедную жизнь, десятки виз в загранпаспорте и тащиться в центр, проклиная вечерние московские пробки.

Охране в подъезде элитного малоэтажного дома могла позавидовать лейб-гвардия Ее Величества. Волошина дотошно обыскали, расспросили, заставили сдать мобильник и плеер. И только получив разрешение от хозяина квартиры, пропустили к лифту. Да и то ни на секунду не сводя глаз.

"Бульдоги", — подумал Волошин презрительно.

Пока опускался лифт, Волошин разглядывал себя в зеркале. Его внешность казалась невыносимо серой в этом мире исключительного качества. И стрижка кривовата, и цвет кожи не тот, а про костюм и говорить не стоит. Только глаза не подкачали. "Смотрю тебе в глаза, — сказал как-то Хозяин с удивлением, — а вижу летящую в меня пулю..."

Волошин позволил себе блеклую усмешку. Будто вытирая случайное пятнышко, коснулся поверхности зеркала. Крошечного расстояния между пальцем и отражением не было.

"SpyGlass. Оказывается, и здесь наблюдают. Перестраховщики", — он снова мысленно сплюнул.

В просторной кабине лифта, прямо как для перевозки роялей, кнопок не обнаружилось, сплошь кардридеры для ключей. Впрочем, проблема решилась сама собой — оказалось, что охрана и этим управляет.

Двери распахнулись, в лицо мягко толкнула волна свежести. Волошин прошел сквозь экзотический сад и только здесь понял, что уже ступил в необъятных размеров квартиру. Интересно, а журналистов сюда пускают, чтобы осветить жизнь хозяев страны?

— Дима!?

Надо же, Хозяин сам вышел встречать!

Волошин улыбнулся с осторожностью, строго соблюдая границу между вежливостью, дружелюбием и панибратством. Хозяин — всегда Хозяин, даже с девками в бане.

— Проходи, дорогой. Выпьешь?

Волошин вежливо отказался.

В молчании прошли в кабинет. Хозяин опустился в инкрустированное кресло, напоминающее трон, Волошин примостился на краю дивана и приготовился слушать.

— Как жизнь, дорогой?

— Н-нормально, спасибо.

Никаких имен. Даже здесь, в доме.

— Как родители?

— Живут, б-благодаря вам.

— А жена?

Волошин пожал плечами:

— Уже б-бывшая. Замуж вышла. С-снова.

— Все они суки...

Хозяин помолчал, буравя взглядом пол. Наконец, вздохнул:

— Ладно, Дима, к делу.

Волошин ощутил облегчение. Он никогда не отличался страстью к болтовне.

— Сына моего помнишь? Старшего, Виктора? Ну вот, из-за него ты и здесь. Наворотил проблем, гаденыш. Дело на него хотят завести.

"Почему было не решить все простым звонком?" — подумал Волошин.

Впрочем, Хозяин счел нужным пояснить:

— Дима, я сейчас в трудном положении, рисковать нельзя. Кое-кто под меня копает, я на виду. А довериться другому нельзя. Сам знаешь, какие люди меня окружают. Такие, как мы с тобой, — реликты. Молодые не знают слова "верность".

Волошин кивнул.

— Что он сделал?

— Да в общем-то ничего особенного. Так, побаловался с дружками немного. Хотели прижать одного пацана на улице — уж не знаю, чем он их задел, а этот кретин заистерил.

— Что з-значит "з-заистерил"?

— С крыши бросился, мутант.

— Н-насмерть?

— С шестнадцатого этажа. Конечно насмерть.

— М-могут б-быть осложнения?

Хозяин передернул плечами, резанул:

— Тебе лучше знать. В любом случае действуй очень мягко и аккуратно, понял? И — чтоб ни одна зараза!

Отвечать Волошин не стал, да и не нужно это Хозяину. Для него главное результат, а не слова. В этом он и вправду реликт.

Глава 4

Исполнитель желаний

Королев, 1 октября

Даля распахнула шкаф, выдвинула ящик. Dimanche Lingerie, Eclizia Lilly Italiae, Bacirubati. Подумав, отложила любимый комплект Victoria'sSecret и выбрала черный кружевной, с бюстгальтером пуш-ап Wonderbra. подумав, Даля отложила любимый комплект Victoria's Secret и выбрала черный кружевной, с бюстгальтером пуш-ап Wonderbra. Ее мальчишеская фигурка в зеркале сразу преобразилась.

Дезодорант и капелька духов, джинсы с заниженной талией, коричневый пуловер, просвечивающий совсем чуть-чуть. Любимый плеер на пояс, айфон и кредитные карты — в сумочку-клатч.

И никакой косметики. Это принципиально.

Подхватив с полочки ключи от машины и сумку с ультрабуком, Даля вышла из квартиры. Заперев дверь, спустилась на этаж ниже. Остановилась у двери, обитой потертым дерматином. В ответ на звонок раздался щелчок замка.

— Виктория Павловна, здравствуйте, — улыбнулась Даля. — Вы бы так сразу не открывали, знаете же, что сейчас это небезопасно. У вас же цепочка есть.

Иссушенная скудной старостью соседка мелко закивала:

— Да забываю, Далечка, забываю.

— Я в Белокаменную еду, — Даля всеми силами старалась не отводить глаз. — Вам нужно что-нибудь?

Почему-то при разговоре с Викторией Павловной она всегда стыдилась. А чего, и сама не могла понять, ну не молодости же, в самом деле. Может быть, того, что внуки женщины не могут обеспечить ей старость, а она, Даля, взвалила на себя обязательства перед чужим ей человеком?..

Пару месяцев назад Даля случайно заглянула в местный супермаркет. Как раз после завершения одного заказа, с весьма приличным гонораром на карточке (ради такой суммы другие трудятся по полгода). Заглянула, и сердце екнуло. В стороне от кассы, захлебываясь беззвучными слезами, стояла старушка. Подслеповато перекладывает в ладони копейки, мелко дрожит в руке затертый пластиковый пакет.

Обычно вот такой же стыд охватывает Далю, когда она подает милостыню, а ее благодарят. Вроде бы доброе дело совершила, а как-то гадко на душе — у тебя кусок пластика на поясе, плеер от модного бренда, стоит полштуки баксов, а тут за сто рублей благодарят. И трудно потом бывает перебороть это чувство, чтобы вновь оказать кому-то помощь. Гораздо чаще проходишь мимо, трусливо пряча глаза...

Даля переборола. Не боясь насмешливых и брезгливых взглядов, утешила старуху, незаметно сунула ей в карман пятитысячную купюру. А остаток вечера провела в бегах по аптекам и рынкам. Оказалось тогда, что еще неделя, и отказал бы организм Виктории Павловны. Узнав от врача диагноз, Даля не поверила. Разве в современном мире умирают от голода?!

— Ничего не нужно, — засмущалась Виктория Павловна. — Что ты все носишься со мной, старой?

Даля поняла, нужно действовать решительней.

— Мясца взять? На котлеты?

— Только если чуть-чуть, — прозвучало уже почти беззвучно, в сторону.

— Ага, — обрадовалась Даля, — тогда к вечеру ждите.

Даля вывела машину на трассу, убавила на магнитоле музыку. Голос сестры в айфоне оборвал гудки:

— Далька?

— Привет. Слушай, какое мясо на котлеты лучше купить?

— Не могу поверить! Ты что одумалась?! Слава богу, конец пожизненному веганству...

— Я не себе, — нахмурилась Даля. Сзади остервенело засигналили, какой-то чудак пошел на обгон справа, прямо по обочине.

— А-а, — погрустнела Ася, — ты все со своей бабкой возишься.

Даля промолчала.

— Далька, у меня к тебе тоже дело есть, — Ася, как обычно, не обращала внимания на такие глупые вещи, как пауза в разговоре. Если бы она не была художницей, и весьма неплохой, Даля назвала бы ее эгоцентричной эгоисткой. Именно так, плеонастически хлестко. Ася одна из тех людей, кто искренне убежден, что мир вертится исключительно вокруг них.

— Какое дело?

— Я через пару дней улетаю в Нью-Йорк с одним приятелем, не могла бы ты за квартирой присмотреть?

— А ты надолго?

— На пару недель, может, чуть больше.

— Ладно.

Когда сестра все-таки соизволила озвучить бесполезную для вегетарианки информацию о котлетах, Даля быстро попрощалась. Тут же набрала новый номер, сверилась с распечаткой и-мэйла, и нажала вызов.

— Ну?

— Виктор Владимирович, здравствуйте! Это Далия Верникова, вы оставляли заказ в "Синем Джинне"...