Сухая возня

— Один из Ваших коллег исчез с горизонта.

Хотелось бы связаться с ним.

Не сомневаюсь, что если Вы сообщите ему обо мне — Лумиэль будет рад.

— Я не уверен, что смогу Вам помочь. Он обещал мне, что объявится, но никаких концов не оставил. Но я передам ему это сообщение, если... — на самом-то деле адрес коммуникатора Лумиэля у меня был. — Если я буду нужен — сказал он мне романтическим голосом — ты только позвони, и я приду на помощь.

Учитывая то, в каком контексте было сделано это предложение, я конечно, не намеревался им воспользоваться.

И уж тем более я не собирался сознаваться в том, что способ связи с эльфом у меня есть.

Мало ли что стоит за неожиданным желанием фон Шталя пообщаться.

Учитывая то, насколько решительно Лумиэль отказался от возвращения в Москву, варианты могли быть весьма неприятными.

Да и само предложение работы выглядело каким-то сомнительным. Не понятно, за что деньги... ведь за не описание романтики же, в самом деле. Тем более, что наиболее "романтический" момент я уж точно не собирался включать ни в какие отчёты.

— Если он сконтактирует с Вами — не премините передать ему номер моего коммуникатора. Я рассматриваю это как ещё одно оплачиваемое поручение — продолжал давить на меня аристократ. — Вам достаточно просто сказать мне, что Вы сообщили Лумиэлю мои координаты, и Ваши усилия будут вознаграждены.

Вопрос о том, каким образом он узнает, что я не соврал, даже не обсуждался.

Впрочем, по здравому размышлению, ни один разумный человек на моём месте врать не стал бы. Слишком уж рискованно обманывать в таких делах, тем более, что вторая названная фон Шталем сумма, хотя и была внушительной, но не настолько, чтобы лгать из-за неё.

Уговорившись, что после того, как свяжусь с "работодателем", сообщу, берусь ли за эту работу, я вышел на улицу.

Был ли смысл затягивать раздумья? Я набрал А.А. и услышал от него, что

— Да. Знаем этого кренделя. Дело для нас больше не представляет интереса. Хочет он от тебя отчёт — ну напиши ему. Денег заработаешь. Только то, что я тебе вчера говорил, туда, конечно, не включай.

-Хорошо, не буду.

Остался открытым вопрос, о том, что делать с Лумиэлем.

Связаться с ним?

Но где гарантия, что мой коммуникатор не контролируется, что я не сдам товарища каким-нибудь зложелателям таким звонком??

Учитывая то, что я услышал от эльфа во время инструктажа по обращению с жезлом — избавляться от иных способов наблюдения — задача намного менее тривиальная, чем мне представлялось до сих пор.

Кстати... возможно, это было бы неплохой идеей. Заодно и попробую — как обращаться с этой штукой.

С этой мыслью я погрузился в метро и всё дорогу домой, не отвлекаясь, штудировал прихваченное с собой руководство по программированию Разметки.

3 Кирилл Костин утро 22 июня 2024 года, Москва

— Как ты сам назвал бы то, чем вы занимались в твоей конторе?

Вопрос Алёны на секунду ставит меня в тупик.

— Ну... — помедлив, отвечаю я, — воздействием на реальность. Может, это глупо звучит — магией. Просто у нас не принято было..

— Фокус в том, что это была не магия, в прямом смысле этого слова, а нечто противоположное.

Кто такой маг? — чувствуется, что для Алёны это — заученный материал, и она идёт по нему, не сбиваясь, — маг, это человек, который строит модель реальности. И, потом, приводит реальность в соответствие с этой моделью. Простейший пример — вуду. Делаем куклу, сопоставляем ей живого человека. Крутим руку модели. У живого человека болит рука. Магия, соответственно, это то, что привязывает руку человека к руке куклы. Воля мага, если уж говорить прямо. А чем занимались вы?

— Чем? — я тупо повторяю заданный мне риторический вопрос.

— Вы делегировали ответственность. Посторонним сущностям. Отдавали Инстанциям свои собственные способности. Чтобы они, за грабительские комиссионные, перенаправили вашу собственную волю в нужную точку.

— Ну...

— Не ну. А вполне понятная ситуация. Но, пойми, тут не больше магии, чем, медицины в том, чтобы стать донором за деньги. Медик может и есть — но это не ты.

Инстанции обладают волей настолько, насколько от своей воли отказываются люди. Которые к ним обращаются.

— Ну, при этом, Инстанции делают то, чего не может сделать человек. Надеюсь, ты не будешь мне рассказывать, что каждый из нас способен изменять вероятности событий волевым усилием?

— Нет, не буду. Хотя каждый из нас способен на много чего ещё... Но вот ты говорил, что собираешься искать новую работу — я могу предложить разовый заказ. Заодно и посмотришь, на что ты сам способен, без посторонней помощи.

— Интересное дело. Это, типа, вербовка? Вот так, сразу?

— А чего тянуть-то? Или ты в менеджеры по продажам пойдёшь наниматься. С твоими-то способностями?

— А ты мне предлагаешь карьеру секретного агента?

— Я тебе предлагаю вот что...

4 Александр Солодов, день 22 июня 2024 года, Москва

Неплохую идею я бросился реализовывать сразу, как пришёл домой. Закинул куртку на вешалку, разулся и сразу — к компу. Интересненько может получиться, думал я, пристраивая подаренный Лумиэлем артефакт между клавиатурой и экраном компа.

То, что рассказал мне об этом устройстве товарищ по недавним неприятностям, звучало на первый взгляд парадоксально. Но только на первый взгляд.

— Информации не существует без наблюдателя — говорил он, хлебая из стакана какой-то коктейль. Единицы и нули, содержащиеся, например, в компьютере, — это просто единицы и нули. Ничем не отличаются от случайного шума. Чтобы воспринять их, нужен, например, ты.

В принципе, я такие разговоры ещё на кафедре слышал, когда учился. Про антропный принцип, про необходимость разума для существования реальности и все дела... Тогда оно мне казалось любопытным, но бесполезным. А вот сколько лет прошло — но пришлось столкнуться.

— Сосредотачиваешь своё внимание на жезле — ну, просто, смотришь, внимательно. Думаешь о нём. И, одновременно, на интересующем тебя источнике информации, или сведениях, которые нужны. И в тебя "пробрасывает" то, что ты хотел узнать.

— Хм. Это что же? Что угодно могу узнать?

— Что угодно не получится. От многого зависит. Если коротко — ты можешь таким образом узнать только то, что и так бы мог узнать. Например, узнать что написано в книге, которая у тебя на столе. Потому что мог бы её прочесть. Узнать что у тебя в компе — потому что это твой комп и ты можешь посмотреть что в нём.

Есть вещи, которые ты мог бы узнать теоретически, но со сложностями. Например, вломиться к соседу в квартиру и прочесть его записную книжку. Чем меньше вероятность, что ты реально это можешь сделать, тем тяжелее добираться до такой информации...

— Что же, подумал я, было бы неплохо системку-то потестировать. И, в полном соответствии с инструкцией, попытался узнать список процессов, запущенных на моём компьютере.

Получилось!

Секундой позже я вывел этот же список на экран — и понял, что `системка' работает.

Изображение, которое я "увидел" перед мысленным взором один в один совпадало с компьютерным.

— Интересно, а на что это пялился тот угрюмый парень, который приходил ко мне апгрейдиться от Старших Товарищей? — через секунду после того, как эта мысль пришла мне в голову, я получил ответ.

Чёткий, но ничего не объясняющий.

— Он смотрел на область внимания Инстанций — мысль об этом возникла в моей голове сама собою. Без всяких картинок и надписей, на этот раз, — всего лишь как бесплотный голос.

— И что же это такое?

Ответа не воспоследовало. Что ж, придётся выяснять самостоятельно. И то хорошо, что хоть что-то "сообщили". Значит, не приглючилось. И то — хлеб.

— Ведётся ли наблюдение за моей квартирой?

Перед моими глазами немедленно возник пучок тончайших зелёных нитей, висевших прямо в воздухе. Было понятно, что они нематериальны, что это — всего лишь условное обозначение. Нити расходились по комнате, тянулись вдоль стен и, похоже, уходили сквозь бетон прямо на улицу.

— Оппаньки. Вот это — номер.

Такого поворота я не ждал.

5 Кирилл Костин день 22 июня 2024 года, Москва

Некоторые люди не оказывают особого влияния на происходящее. Живут себе и живут. Таких большинство.

Мир сам по себе, они — сами по себе.

Некоторые — становятся главными участниками одного, но важного события. Или нескольких.

Более редко — когда человек непрерывно встревает то в одно, то в другое.

Обычно нельзя предугадать, как такой персонаж повлияет на происходящее. А оно, бывает, — заранее запланировано. И единственный способ исключить нежелательное влияние — это вывести постороннего из потока событий. А лучше всего — убедить, чтобы вышел сам.

Я прокручиваю в голове пояснения Алёны, одновременно пытаясь дотянуться своим вниманием до квартиры названного ею человека. Без опоры на Инстанции оно получается плохо, непривычно. Да и, к тому же, я чувствую, что они приглядывают за этим местом.

Ещё в прошлый раз почувствовал, когда мне ставили биопрограммы. Но тогда Инстанции мне были не опасны, а сейчас лучше, всё же, не сталкиваться с ними. Хотя выданный Алёной браслет и холодит успокоительно запястье — как она объяснила — "эта штука лучше чем эксграмматор, потому что её включать не надо. И действует намного мягче — можно по несколько часов с ней ходить". Но всё ж таки осторожность — не порок, а достоинство.

Изъять этого самого Александра Алёне и её коллегам не удалось.

— Ничего бы мы ему не сделали — говорит она, затягиваясь очередной сигаретой — ну, пожил бы в закрытом пансионате за городом месяц или два, не случилось бы с ним плохого. Пережил бы.

Теперь — моя задача — убедить его в том, что ему нужно самому уйти с дороги, не мешать.

Смущает, однако, настигшая Самую Прекрасную Девушку неудача.

— Всё было рассчитано вроде бы точно. Но, как обнаружилось, не нами одними. Техника то примерно одинакова у всех. И в момент изъятия столкнулись с другими желающими. А теперь уже осторожно ходит — она кивает на визуальную зону пригожинского вычислителя, висящую прямо над столом — как я не комбинировала, повторить акцию у нас не получится в ближайшую неделю. Точнее, может, получится, а может и нет. Картинка не считается — слишком много факторов.

— Попробуй ты, что ли, войти с ним в контакт. Можешь денег, к примеру, предложить — в пределах 150 тысяч мы готовы оплатить, чтобы он просто взял и немедленно, в течение дня, убрался за пределы европейской части России. Хочет — пусть в Европу катится, хочет — в Сибирь, или там в Австралию. Только чтобы его здесь не было. И на Украине нежелательно.

Это было утром, а сейчас я стою под окнами Александра Солодова и пытаюсь понять, в каком он настроении, один ли. Короче — набрать материал для разговора.

Постепенно, миллиметр за миллиметром просачиваю своё внимание внутрь. Меееедленно. Под носом у Инстанций. Я уже чувствую, что хозяин там, что посторонних в квартире нет. Что Александр чем-то занят...

Резкая фиолетовая вспышка бьёт меня по глазам и, на несколько секунд, я теряю сознание. Холодная боль в руке, там, где браслет, приводит меня в чувство. Обнаруживаю себя лежащим на земле. На меня уже смотрят прохожие. Встаю и с максимальной быстротою бреду в сторону остановки монора.

6 Александр Солодов, Москва, день 22 июня 2024 года

Простейший способ управлять жезлом — как объяснял мне Лумиэль — просто дать ему команду сделать то, что уместно. Он сам выполнит то, что ты приказал бы ему выполнить, если бы имел время подумать. Но — в пределах твоих собственных знаний.

Не долго думая, я воспользовался инструкцией эльфа и вызвал жезл, предоставив делать ему это самое уместное. Резкая фиолетовая вспышка выжгла зеленые нити и, кажется, что-то отсверкнуло даже за окном.

И что же дальше? По законам жанра мне следовало быстро одеться, похватать какие-то пожитки, и, воспользовавшись чердаком, выйти через соседний подъезд. И потом куда-то бежать и прятаться, как это делают герои американских фильмов и наших книг.

Несколько минут я всерьёз собирался заняться этой бессмыслицей, но вовремя остановился.

Бегать и прятаться по углам, чтобы в это время опять погромили квартиру?

Да ну их к чёрту!

Будут ломиться — вызову Старших Товарищей, или даже дружинникам позвоню. В конце концов — я у себя дома, дверь заблокирована изнутри, так что её придётся ломать, в руках моих, как я убедился — достаточно мощное оружие.

Я попытался, используя жезл, понять, кто же это подглядывал за мной, но неуспешно. То ли эти люди ушли, то ли просто чего-то не хватает.

Вывел на экран компа изображение с камеры, хитро пристроенной под козырьком подъезда, переключился на видеодомофон, потом — на этажную камеру — нигде никого.

Из чистого занудства ещё раз просканировал комнату.

Но никаких признаков чужого интереса, даже серое облачко в "области внимания Инстанций", которое я успел заметить одновременно с зелёными нитями, куда-то исчезло. Наверное, сгорело вместе с ними. Туда ему и дорога.

Я взял коммуникатор и набрал Лумиэля.

7 Кирилл Костин вечер 22 июня 2024 года, Москва

— Надо сделать вторую попытку, — говорит Алёна и смотрит мне в глаза, — если не выйдет — то я очень сильно попала.

— Ну, вроде бы он не мог засечь, что я — это я. Попробую завтра подойти к нему. Без подготовки уж. А то как-то мне не понравился способ, которым он меня отсёк.

О деталях Самая Прекрасная меня не спрашивает, а я сам и не говорю. Мне ещё самому надо разобраться — как понять тот факт, что Солодов обладает жезлом. Я был уверен, что их — всего 2-3 штуки на Москву, если не меньше. Это ж надо, чтобы так не повезло... или это — не случайно?

— Всё что я могу тебе сейчас дать на него — это то, что с вероятностью более 50 процентов Солодов выйдет завтра из дому.

Я кошусь на изображение в визуальной зоне. Компьютер, построенный по принципу пригожинских вычислений — чертовски дорогая штука, я про них раньше только читал, не видел никогда.

Удельное быстродействие, по современным меркам, достаточно среднее — на уровне, типичном для молекулярных вычислителей. Побольше, чем у классики, поменьше, чем у квантовых.

Но есть одно достоинство — никакими внешними, нештатными средствами информацию из него не снять. Даже жезлом. Побочный эффект от колебательной химической реакции, используемой такой машинкой в работе, только один — тепловой молекулярный шум. Потому и используют их в основном спецслужбы да военные. Но для таинственных работодателей Алёны такие расходы, судя по всему, на раз. Поставить сотруднику на дом агрегат стоимостью в пару миллионов Евро — это... внушает.