2. Порченая кровь

— Любуешься, Дайм?

— Да. Любуюсь.

— А мне, признаться, не по себе. Неуютно тут. Ветер всё время дует.

Малеш зябко поёжился — невысокий и плотно сложённый, он был смугл, как галидец, черняв, как кезиец и по-северному голубоглаз. Одет опрятно: рубашка, куртка из мягкой замши, штаны и шнурованные ботинки с высоким голенищем — всё однотонно-чёрного цвета. Лишь на левом рукаве куртки, выбиваясь из общего угольного колора, алела нашивка с эмблемой Бастиона: молнии били в двойной круг, складываясь литерой "V". Обычная одежда пастыря-ментата. Просто удивительно, как Малеш, с его почти квадратной фигурой и длинными руками, всегда ухитрялся выглядеть в ней элегантно.

— Пусть дует.

Даймир прикрыл глаза, подставляя лицо бризу. Далеко внизу, под обрывом, море тёрлось о прибрежные скалы, шипело и урчало, точно небывалых размеров кошка. Ноздри щекотал едкий аромат соли и прелых водорослей. Где-то в толще скалы под их ногами прятались древние подземелья "Гнезда семнадцать". Двести девяносто шесть лет назад два самых больших, самых влиятельных, самых развитых государства планеты столкнулись лбами, точно бычки-переростки. Дипломаты не справились, за дело взялись военные. И взялись столь рьяно, что меньше, чем за сутки, превратили свои державы в руины, а остальной мир погрузили в хаос. Кто, кроме архивных червей, теперь помнит, что было на Эсмагее севернее Межи? Кто помнит, как назывался континент, с которого прилетели чудовищной мощи снаряды? Да никто не помнит. Останови любого прохожего на улицах Эгельборга, задай вопрос — тот лишь моргнёт удивлённо и плечами пожмёт: "Потерянный он... А как ещё-то?"

Потерянный — и этим всё сказано. На Эсмагее успели неплохо подготовиться к Восьмичасовой войне, во всяком случае, запущенные отсюда снаряды не уступали по мощи заокеанским. И вот за последние триста лет к восточным портам не пришло ни одного чужого корабля. Наверное, где-то там, в тысячах лиг за горизонтом, всё ещё вырастают из пенных волн другие берега, но есть ли на тех берегах хоть кто-то, кто помашет рукой при виде паруса в море?

— Забыл спросить, как у тебя с той девчонкой... ну, с этой, рыженькой, из "Колченогого Джа"? Срослось?

— Нет, — Даймир слабо улыбнулся, — не срослось.

— Хм... А она, между прочим, была не против.

— Это ты как ментат мне говоришь?

Малеш фыркнул.

— Это я тебе как мужик говорю. Не нужно быть чующим, чтобы понять, когда девица "за". Но, если угодно, то — да, она и в самом деле имела на тебя виды. Ума не приложу, как ты исхитрился упустить свой шанс.

— Поверь, это было не трудно.

Несколько секунд ментат помолчал, потом протянул с ноткой изумления в голосе:

— Ясное Небо, да ты ведь не спугнул её! Ты просто ничего не сделал! Ну, Дайм...

— Мал, может, женщины потому и смотрят чаще на меня, что я умею держать свои инстинкты в узде? Ты так жадно ешь их глазами... Да они тебя попросту боятся.

— Не меня, — буркнул Малеш сердито, — а мои нашивки ментата. Найти бы хоть одного из тех, кто распускает про нас слухи, уж я бы ему...

— Мозг наизнанку вывернул?

— Ну, вывернуть бы, может, и не вывернул, а вот тягу к красоткам отшиб бы. Навсегда. Чтоб неповадно было.

Даймир невольно улыбнулся, представив себе эту месть. Он понимал чувства приятеля: спиритов Бастиона боялись даже больше, чем прочих чёрных пастырей. И боялись незаслуженно: скованные цепями правил, ментаты (или, как их прозвали в народе, чующие) редко применяли свой грозный дар против людей. Внедрять в чужой разум "подсадки" ложных чувств или воспоминаний запрещалось даже по приказу вышестоящих офицеров. Отступников Бастион в своих рядах не терпел, и карал их без скидок на звания и былые заслуги.

За шумом прибоя он едва расслышал шаги. Человек подошёл, остановился позади стрелка и лишь тогда заговорил:

— У брата Рогера всё готово, можем приступать.

— Хорошо, Бажец, сейчас начнём, — ответил Малеш.

— Брат Бажец.

Даймир повернул голову и взглянул на легата снизу вверх. Тот стоял с каменным лицом, лишь подрагивала на щеке жилка — командир группы старательно пытался скрыть раздражение.

— Ну, что ещё, Бажец? — устало спросил ментат. — Чем вы снова недовольны?

— Вашим отношением к делу, брат Малеш.

— Да будет вам. Я не рвался участвовать, вы попросили меня сами. Я, заметьте, согласился. А мои сомнения по поводу дела, самому делу не помеха.

Легат поморщился, но больше ничего не сказал. Бажец не привык командовать, что называется, "в поле". Одно дело — следить за работой отлаженного механизма организации, и совсем другое — стать, пусть и ненадолго, шестерёнкой в этом механизме. Сейчас легат чувствовал себя лишним, это чувство задевало его за живое. А тут ещё пришлый ментат второго круга... Когда Бажец просил Малеша о помощи, то надеялся, надо полагать, что тот разделит с ним ответственность за экспедицию. Но гость миссии помочь согласился, да только выбрал для себя роль наблюдателя. Приходилось командовать самому — командовать теми, кто умел это делать лучше него.

Даймир чисто по-человечески сочувствовал Бажецу, но спасать легата не собирался.

* * *

А у Рогера и впрямь всё было готово. Хетч и Валенцо вбили в изрезанный трещинами гранит стальные клинья и привязали к ним с полдюжины тросов. Ментат в последний раз проверял, не забыли ли его парни что-нибудь из снаряжения. Заметив подошедшего стрелка, он ему подмигнул.

— Ну, что, освежил мозги?

— Вполне.

— Ранец со жратвой понесёшь.

Даймир знал Рога уже давно — лет семь, а то и все восемь. Ещё нойдами они встречались в лагере Хельб; потом их десятки в одно время патрулировали "рубеж ноль"; и вот последние полтора года Даймир ходил под началом Рогера в его пятёрке. Ментат вырос в толкового командира и мастера своего дела — такому можно доверить собственную спину.

— Кто пойдёт?

— Все пойдут, — Рогер обвёл взглядом пятёрку. — Там карниз — футов пять шириной. Валенцо оставим на входе, остальные — внутрь. Брат Малеш, ты при легате.

— Не больно-то мне и охота по дырам лазать. При легате, так при легате.

— Что насчёт оружия?

Рогер почесал в затылке и предложил уже без прежней уверенности:

— Винтовки с собой не потащим — тесно там для них. Да и не чую я ничего.

— Согласен, — нехотя кивнул стрелок. — Обойдёмся пистолетами.

"Тем более, с нами есть кой-чего помощнее", — подумал он, глядя на Сайгоса — отрядного кинетика.

— Саблю тоже снимай — лишняя тяжесть.

Поколебавшись, Даймир прислонил к валуну свой самозарядный "вендел" и стащил со спины ножны, в которых покоился верный сейд — длинный, слабо изогнутый клинок из Южного Уэфа. Без привычного снаряжения сразу стало неуютно.

— А где... этот? — вдруг спросил Бажец. — Камнелицый, где он?

— Внизу, — Рогер пожал плечами. — Спустился полчаса назад, сказал, что подождёт на карнизе.

Глаза легата сузились; будто сведённые судорогой, резко обозначились скулы и твёрдый подбородок.

— Какого... он там делает?

— Я посчитал, что парень будет полезен. К тому же он сам вызвался помочь...

— Этот... — гневно выдохнул Бажец, но тут же осёкся и закончил более сдержанно, цедя слова сквозь зубы: — Этот "парень" — не пастырь, он не обладает должной подготовкой и нам не следует использовать его помощь.

— По его словам, — с безмятежным спокойствием произнёс Рогер, — он прошёл по коридору почти сотню шагов. Говорит, что точно помнит, где остановился. Я хочу знать, до какого места мы с ребятами можем дойти, не опасаясь сюрпризов.

— Он — эльм, — выцедил легат последний аргумент.

Даймир посмотрел на него с интересом.

— А что с того? Быть эльморфом — не преступление. Порченая кровь — их беда, но не вина. И разве великий Абель не сказал, что относиться к ним следует так же, как к обычным людям?

— Ну и ну, — Бажец немного расслабился, даже усмехнулся, — вам бы легатом стать, брат Даймир, а не стрелком. Учили бы других, как следует трактовать слова Абеля Святого... хм-м... Который, между прочим, заповедовал Бастиону не терять бдительности и приглядываться к эльморфам. "Никто не ответит нам на вопрос, куда может привести Изменение" — так записано в "Рассуждениях о природе людей и нелюдей". Мы защищаем эльмов, как и людей, но доверять им безоглядно не следует. Пара сотен лет — не пустяк, брат Даймир. Кто может сейчас сказать, насколько они ещё изменились?

— Никто, — буркнул Малеш. — Но что мы должны их бояться, покамест тоже никто не доказал.

Даймир поднял одну из подготовленных для спуска верёвок, дважды обмотал её вокруг запястья и с силой дёрнул — клинья держали крепко.

— Как бы то ни было, — сказал он, прежде чем шагнуть за срез обрыва, — придётся довериться этому малому. Хотя бы и всего на сотню шагов.

3.

Вход в "Гнездо" здорово походил на пещеру. Стены неровные, никак не поймёшь — вырублены ли в камне руками людей или выточены водой и ветрами. Неудивительно, что этот паренёк — Гальбо — не сразу понял, куда попал. От узкой площадки вглубь скалы вёл туннель — достаточно широкий, чтобы по нему свободно шли два человека в ряд, и достаточно высокий даже для рослого Даймира. Освещая себе путь масляными фонарями, четверо пастырей и эльморф осторожно продвигались вперёд. Под ногами шуршал мелкий щебень, где-то журчала вода, издалека ритмично накатывался гул прибоя.

— Здесь, — Гальбо Линт остановился.

Луч фонаря скользнул по стене. И впрямь, слишком ровная — сразу ясно, что над ней поработала не вода. Рогер ковырнул пальцем осыпающийся бетон, негромко хмыкнул. Туннель здесь круто изгибался влево, видимого пространства было всего шагов на десять-двенадцать.

— Ну, что ж, дальше идём на цырлах, — Рогер потянулся, хрустнув суставами. — Даже дышать — через раз. Глаза держать широко открытыми, если необычное примечаем — сразу говорим.

Он присел на корточки и с минуту молчал, поводя фонарём то влево, то вправо.

— Ясное Небо, освети нам путь... Двинулись.

Медленно, и впрямь почти крадучись, они прошли до поворота и вновь остановились. Перед ними было ещё шагов двадцать пустого туннеля, а дальше — поворот направо. Прямо на повороте проход перерезала широкая — в добрых три фута — чёрная трещина. Камней и обломков бетона на полу лежало немного — видно, большая их часть осыпалась вниз. Когда Рогер подошёл ближе и посветил, луч фонаря бессильно скользнул по неровным каменным уступам. Торчащая из стен арматура в дрожащем жёлтом свете до омерзения напоминала мёртвые скрюченные пальцы. Снизу из чернильной темноты доносился шум текущей воды.

Ментат аккуратно перешагнул трещину, заглянул за поворот.

— Дальше чисто. Ещё полсотни шагов и, кажется, дверь. Идём.

— Стой! — громко и резко бросил Даймир. На свету что-то серебристо блеснуло — тонкое, косо натянутое поперёк тоннеля.

— Что там? — Рогер не обернулся и голос его был спокоен.

Несколько секунд Даймир изучал находку, потом буркнул:

— Паутина.

— Чья? — ментат не удивился.

— Ну, всего вернее — паучья. Ты ничего не чуешь?

— Нет. На добрую лигу вокруг пусто, как у скрайта в брюхе.

— Ладно, топаем дальше.

Всё же, от греха, паутинки Даймир касаться не стал. Как и оба шедших за ним пастыря. А вот Гальбо, полюбовавшись серебристой ниточкой, вытянул губы и дунул на неё. Та задрожала сорванной с колков струной.

— Эй, почему ты всё ещё здесь? А ну, топай на выход.

— Я... — эльм замялся. — Позволь мне...

— Нет, — отрезал Даймир, — дальше тебе делать нечего, парень.

— Давай, давай, — поддержал Рогер, — выбирайся отсюда. Конец приключению.

Однако упрямец не сдвинулся с места.

— Сам вас позвал. Сделал, как положено. Не гоните. Если нельзя идти — здесь подожду.

— Зачем? — удивился Даймир.

— Мне... Любопытно. Посмотрю издалека.

Секунду пастырь раздумывал, потом покачал головой:

— Не пойдёт. Ты — это лишняя мысль в моей голове. Хватит возражений, марш на выход.

Когда свет фонаря эльма скрылся за поворотом, Рогер негромко сказал:

— Славный малый. Даром, что выродок.

Но не прошли они и десятка шагов, как ментат снова присел на корточки.

— Так-та-ак... Заня-атно...

— Клад нашёл? — фыркнул Сайгос, заглядывая командиру через плечо.

— Вроде того... Слышишь, Даймир, либо наш бледный друг нам немножко соврал, либо он не единственный, кто побывал в этом месте. Здесь песок, подошва видна чётко. Палец в заклад ставлю, это был сапог. Причём, старый, поношенный, три гвоздя в каблуке. А у нашего парня...

— Боты с высоким голенищем. Из замши. Мягкие, должно быть.

— И без каблуков. Нет, это точно не он.

— И давно здесь наследили?

— Спроси чего полегче. Песок плотный, слежавшийся. Может, час назад кто-то прошёл, а может, и месяц уже.

— А может, и год. Хорошо бы узнать, кого сюда нелёгкая принесла.

— Ну, кто бы он ни был, мимо вон той двери вряд ли прошёл.

И Рогер не ошибся. Скоро они нашли не только следы сапог, но и сами сапоги... то, что осталось от них и от их хозяина. Массивная створка, сплошь покрытая ломкой бурой бахромой, была приоткрыта на ширину ладони. Ржавчина густо усеивала пол, покрывала разбросанные кругом осколки костей и обрывки одежды. Наклонившись, Даймир поднял кусок толстой кожаной подошвы, в сохранившемся каблуке торчали три неровно вбитых гвоздя.

— Нет, — пробормотал он, чувствуя, как по спине пробегает знакомый неприятный холодок. — Это не год. Это недели две, от силы... Туча!

— М-м-мать! — Рогер вдруг повернулся, луч его фонаря ударил вглубь туннеля — туда, откуда все они только что пришли. У самого поворота возле трещины дёрнулось нечто тёмное и угловатое, приподнялось, взмахнуло лапами... или руками? Хетч — второй стрелок группы, рыжеволосый и конопатый, как мальчишка — выпрямился, точно отпущенная пружина, и вскинул оба своих пистолета.

— Не стреляй! — крикнул Даймир.

— Сюда! — Рогер тоже смекнул, кого видит в рассеянном свете фонаря. — Живо сюда, придурок камнерожий!

Надо отдать парню должное: если он и оскорбился, то медлить всё же не стал. Была ли виной тревога в голосе Рогера или помогла великолепная реакция эльморфа, но Гальбо будто только и ждал когда его позовут: подскочил и сорвался с места вспугнутым зайцем. А секунду спустя из трещины выплеснулась в туннель сама темнота. Огромное, но вместе с тем очень гибкое и стремительное тело вытекало сквозь пролом, перебирая десятками суставчатых ног.

— Плеть! Это плеть!

— Хетч, стреляй!

— Дверь! — рявкнул Даймир. — Нужно открыть дверь!

На миг он прикипел взглядом к бегущему эльморфу: тот мчался, не оборачиваясь на жуткого преследователя, сосредоточенный и быстрый, как порыв ветра. Ох, Ясное Небо! Даймир и сам не дурак был побегать, но тягаться с этим малым...

Тут они с Рогером вцепились в ржавую створку, и ему стало не до эльма. Гулко захлопали пистолетные выстрелы: Сайгос и Хетч едва ли надеялись остановить атакующую тварь, но пытались хоть немного её задержать.

— Сила бесовская! — выдохнул Рогер. — Никак!