Ренегат

— Люди Кондара славятся храбростью и преданностью, — бесстрастно подтвердил Джернес. — Особенно личная гвардия.

— Ну вот, потом мы добили их раненых, а их было мало, собрали лошадей... Тоже мало уцелело, они били не только по людям, но и коней не щадили. Только-только хватило наших раненых вывезти, где уж тут с трупами возиться! И клянусь тебе, он был трупом! Даже зрачок не сужался.

— Видимо, просто очень глубокий обморок. Ну как, нашёл что-нибудь? — окликнул Джернес Энсмела.

— Ага, — откликнулся тот с обочины дороги. — Вот тут он полз...

— Полз?

— Да, на четвереньках. А вот тут встал на ноги и пошёл в лес. Ну что, пойдём и мы?

— Пожалуй, только не в одиночку.

Где-то вдали послышался волчий вой. Дождь прекратился, только с деревьев по-прежнему иногда капало. Энсмел шёл впереди, нагибаясь к самой земле, впрочем, Джернес и без него отчётливо видел при пляшущем факельном свете отпечатки сапог для верховой езды. Оставивший их человек, судя по неровному следу, брёл шатаясь и не разбирая дороги. Преследователи молчали, Энсмел был слишком занят выглядыванием следов, Джернес не забывал чутко прислушиваться к окружающему, остальные следовали за ними, стараясь не мешать. Лес оставался тёмным и спокойным, но Джернес не ослаблял бдительности. От Кондара, даже раненного, можно было ожидать чего угодно.

— Вот сволочь! — с чувством сказал Энсмел. След упёрся в русло небольшого лесного ручейка и исчез. — По воде пошёл.

— Скорее всего, вверх по течению, — заметил Айрони. — Сомневаюсь, что он повернул обратно к дороге.

— Кто его знает? — Энсмел выпрямился. — Ну что, ждём собак, или рискнём?

— Собак придётся ждать полночи. Давайте рискнём.

— Ну, как пожелаете, — и Мел двинулся вдоль русла.

— Джернес, а как твоя нога? — запоздало спохватился Айрони. Даже магия не смогла выправить криво сросшийся перелом, разве что если сломать и срастить заново, но Джернес не мог себя заставить это сделать, предпочитая хромать.

— Пока ничего. Пошли, раз уж решили.

Через сотню-другую шагов они увидели родник. Как оказалось, Айрони не ошибся, Кондар и впрямь провёл здесь некоторое время, после чего ушёл опять же по руслу ручья. Энсмел устал идти, согнувшись, так что решено было вернуться на дорогу и дожидаться собак. Как оказалось, работа по сбору трупов была уже завершена, так что Джернесу оставалось только вызвать бездымный магический огонь, очень быстро и без запаха пожравший и человеческие, и конские тела. Убедившись, что всё окончательно сгорело, и на месте пламени остался только пепел, он устало вздохнул и присел на предусмотрительно расстеленный кем-то плащ. Прошедшие сутки выдались нелёгкими. Правда, большую их часть они только ждали известий, но ожидание выматывает, как ничто другое. Ведь сколько слабых звеньев было в их плане, и лопнуть могло любое из них. Вот и лопнуло...

Ему предложили поесть, и он сжевал кусок хлеба с копчёным мясом, не чувствуя вкуса. Время шло. Всхрапывали лошади, негромко переговаривались люди, передавая друг другу фляги с вином. Сидеть на земле стало холодно, и Джернес поднялся. Опять ожидание, опять неизвестность...

Наконец привели собак — целую свору вислоухих виснорских гончих. Ночь оживилась, наполнилась громкими голосами, лаем, звяканьем сбруи. Джернес тяжело влез в седло своего чалого, проклятая нога чуть не подвела. Наверное, правы те, кто говорит, что надо лечить заново. Но страх и память о пережитой боли были ещё слишком сильны.

Псы взяли след. Оказалось, что Кондар довольно быстро выбрался из ручья и действительно направился обратно, но, не дойдя до дороги, свернул и пошёл вдоль неё. Собаки рвались вперёд так, что их приходилось сдерживать, но через некоторое время вышла небольшая заминка. Прибывший вместе со сворой егерь спешился, осмотрел землю и авторитетно заключил:

— Здесь он сел на лошадь.

Энсмел оглянулся на Айрони, но ничего не сказал. Погоня опять тронулась бодрой рысью. Вскоре деревья расступились, и показался массивный двухэтажный дом, окружённый крепким забором. Над воротами висела большая вывеска: "Постоялый двор "Цветок и подкова". Собаки подбежали прямиком к воротам, с лаем задирая морды к внушительному щиту вывески. Энсмел подъехал вплотную к створкам и забарабанил в них рукоятью плётки. Остальные члены отряда быстро взяли дом в кольцо, рядом с Мелом остались Джернес, Айрони и пятеро стражников.

Ответили на стук далеко не сразу.

— Кого там Безымянный несёт? — раздался наконец из-за забора хриплый сонный голос.

— Именем короля! — крикнул Энсмел. — Открывайте!

— Ох ты! — сказали за забором. Потом на несколько минут воцарилась тишина, и, наконец, ворота с негромким скрипом приоткрылись. В проёме показались двое кое-как одетых мужчин, постарше и помоложе, быстро отскочившие, когда свора ворвалась во двор. Джернес ожидал, что собаки кинутся прямиком к конюшне или крыльцу, но они добежали до середины двора, немного там покрутились и с тем же энтузиазмом рванули обратно.

Джернес с Энсмелом удивлённо переглянулись.

— Скажи-ка, любезный, — обратился Энсмел к мужчине постарше, дав знак егерю придержать своих подопечных, — нет ли среди ваших постояльцев мужчины лет тридцати пяти, высокого, рыжего, в чёрной одежде и с мечом?

— Нет, нету, — качнул головой тот. Второй молчал, глядя на незваных гостей с удивлённой насторожённостью.

— Ты уверен?

— Уверен, господин. У нас постояльцев и десятка не наберётся, и рыжих среди них нет.

— А почему его следы ведут сюда?

— Ну, — мужчина, предположительно хозяин, почесал пальцем нос, — мы ворота дотемна открытыми держим, кто угодно мог во двор зайти. Только если и вошёл, то так же и вышел, потому как в дом никакие рыжие точно не заходили.

— А можно попасть в дом незаметно от вас? — вступил в разговор Джернес.

— Разве что на крышу забраться. В главном зале либо я, либо он, — хозяин кивнул на второго, — целый день по очереди сидим, а чёрный ход на кухню ведёт, там наша стряпуха с помощницами от зари до зари.

— Ещё какое-нибудь жильё поблизости есть?

— Не, нету. Почитай на день пути вокруг — леса и болота.

— Болота проходимые?

— Да жила там когда-то одна ведьма. Но только я вам, господа хорошие, туда соваться бы не советовал. Из Гнилой трясины, кроме той ведьмы, живым ещё никто не выбирался.

— Ладно, — Энсмел отвернулся, подозвал лейтенанта и приказал ему оставить половину отряда тут, с наказом не спускать глаз и с этого дома, и с его хозяев.

— Как ты думаешь, врут? — спросил он, когда они двинулись от постоялого двора за вновь взявшими след гончими.

— Мел, я не телепат.

— А всё-таки?

— Кто их разберёт. Может, и врут. Сомнительно, что кто-то мог зайти на их двор так, чтобы его никто не заметил. Но, с другой стороны, по такой погоде все, кто могут, сидят под крышей. Так что, возможно, и впрямь не заметили.

— Но зачем бы ему понадобилось входить и сразу выходить?

— Наверно, вовремя сообразил, что здесь его будут искать в первую очередь.

— Ладно, — Энсмел тряхнул головой. — Но дом мы всё равно обыщем.

— Если не найдём Кондара раньше.

— Чует моё сердце, что не найдём.

— Сделай милость, не каркай.

Разговор прервался. След вёл всё дальше, вокруг забора, потом повернул и снова углубился в лес. Вскоре деревья стали реже, а под копытами подозрительно захлюпало. Конские следы сразу заполнялись водой, жухлая трава под ногами сменилась болотной осокой, и откуда-то спереди потянуло явственным гнилостным душком.

— Сдаётся мне, это и есть пресловутая Гнилая трясина, — заметил Энсмел.

Джернес кивнул, невольно морщась от запаха. Земля стала неровной, и его конь оступился на кочке. Вокруг стал собираться туман, сначала почти незаметный, стыдливо прячущийся между искривившихся древесных стволов, но быстро становившийся всё гуще. Даже собаки замедлили бег, и люди их не торопили. Влететь на полном ходу в топь не хотелось никому.

Между тем ночь кончалась. Туман и лес мешали разглядеть горизонт, но становилось заметно светлее. Молочно-белое туманное облако клубилось вокруг, не давая разглядеть что-либо дальше десяти шагов, и из него выныривали всё более уродливые деревья, покрытые белёсыми наростами. Будь дело летом, тут было бы уже не продохнуть от комариных полчищ, но в осени есть свои преимущества. Воздух стал таким влажным, что казалось, его можно пить. Отряд ехал медленным шагом. Прошелестел ветер, невдалеке плеснула вода. Потом одна из лошадей с шумом провалилась по колено в заполненную водой яму и выбралась оттуда, недовольно фыркая. Зашелестели камыши, деревья расступились, и собаки, повизгивая, остановились на краю обширного пустого пространства. Туман мешал рассмотреть, насколько оно на самом деле велико. Только выступали иногда из белой пелены маленькое корявое деревце или поросшая осокой кочка, да поблёскивала вода в бочаге.

Несколько минут сгрудившиеся на краю топи люди молча созерцали открывшуюся им картину. Потом Энсмел повернулся к Джернесу:

— Ну что, идём вперёд или возвращаемся?

— Возвращаемся, — вздохнул Джернес. Бросать погоню не хотелось, но лезть в трясину хотелось ещё меньше. Положим, он сможет сделать так, что пяток всадников удержатся на поверхности даже в самом сердце топей. Но обшарить с ними всё болото невозможно, а от собак здесь толку чуть. Если Кондар сунулся сюда, то он либо утонул, либо благополучно миновал гиблое место... либо затаился в любой части болот.

Люди со вздохами облегчения развернули коней.

— Послушай, — спросил Айрони, — а можно сделать так, чтобы твой след вёл в одну сторону, а сам ты отправился в другую?

— Можно, — кивнул Джернес, — и даже не очень трудно, но надолго такого ложного следа не хватит. К тому же я нигде не чую следов колдовства.

— Ты же говорил, что амулет скрывает не только его самого, но и творимую им магию.

— Я говорю не о самой магии, а об её следах. Их амулет скрыть не может, особенно если его владелец уже ушёл. Впрочем, достаточно умелый маг и сам может их затереть, а детально проверять на скаку у меня, сам понимаешь, возможности не было.

— Значит, придётся обшаривать все окрестности, — подытожил Энсмел. — И начнём с "Цветка и подковы".

Обитатели постоялого двора уже проснулись и столпились в главном зале. "Цветок" содержала одна большая семья, включавшая, помимо хозяина, двоих его сыновей с жёнами, дочь с мужем, вдовую сестру-стряпуху, её незамужних дочерей и женатого сына, а также нескольких хозяйских внуков. Постояльцев у них и в самом деле было меньше десятка: торговец с помощником, отставной офицер, направлявшийся домой, приказчик большого торгового дома с двумя охранниками, ехавший по делам, пожилая супружеская пара, собравшаяся в гости к родне в ближайший город, да молодой деревенский парень, надумавший завербоваться в армию. Надо же, в былые времена вербовщикам приходилось тащить рекрутов силой и хитростью, а теперь сами идут. И не боятся путешествовать в одиночку. Этого у Кондара и его "ястребов" и впрямь нельзя было отнять: порядок в стране они навели и поддерживали его железной рукой. Хватит ли у теперь у Рисарна сил продолжать в том же духе?

— А что случилось? — подал голос хозяин, когда опрос постояльцев закончился.

— Есть подозрение, что где-то в этих местах скрывается государственный преступник, — ответил Айрони. — А потому просим прощения за временные неудобства, но вам придётся задержаться здесь.

Люди переглянулись.

— И надолго? — спросил приказчик.

— На полдня, может быть на день.

— Тогда, может, разрешите завтрак приготовить? — спросил хозяин. — Люди же голодные.

— Подождите, пока мы закончим обыскивать дом. А потом, если не возражаете, позавтракаем вместе с вами. Разумеется, мы заплатим.

Обыск большого дома от чердака до обширного подвала занял около часа. Потом отпущенная на кухню вместе с дочерьми стряпуха начала готовить обещанный завтрак, а люди Энсмела и Айрони занялись конюшней и прочими хозяйственными постройками. Джернес сидел на лавке у стены, чувствуя, как у него начинают слипаться глаза. Напряжение слегка отпустило, и бессонные сутки начали сказываться.

— Послушайте, любезный, — окликнул он проходившего мимо хозяина. — Как вас зовут?

— Робар Стром, господин.

— Любезный Стром, боюсь, что по крайней мере некоторым из нас придётся задержаться здесь на несколько дней. Будьте добры, приготовьте комнаты, всё будет оплачено.

Судя по всему, Робар Стром не пришёл в восторг от этого сообщения, однако возражать не стал, только спросил, сколько комнат понадобится господам. Джернес пообещал сообщить ему об этом после завтрака.

Энсмел и Айрони вошли в зал как раз тогда, когда на столах появилась яичница с чёрным хлебом и ветчиной, жареные колбаски, вчерашний белый хлеб, масло, сыр и солёные грибы. Стром спросил, что господа желают пить.

— Кофе здесь есть? — спросил Энсмел.

— Нет, господин, кофия не держим.

— Жаль. Тогда на ваше усмотрение, но не крепкое.

— Есть пиво, молоко и горячий ягодный отвар с мёдом.

— Согрейте мне молока, а моим людям подайте пива. Джернес, ты что будешь?

— Пиво.

— Хорошо, господин.

Некоторое время они ели молча.

— Нам нужен отдых, — наконец сказал Айрони. — Я бы отправил часть отряда обратно, с приказом прислать смену, часть оставил здесь. Лучшего штаба, чем этот двор, не найти, Самфел всё-таки далековат.

— Я уже обрадовал хозяина, — Джернес прожевал грибочек. — И надо отправить гонца в Хамрах. Король ждёт доклада.

— Верно. Представляю, как обрадуется Его Величество. Как ты думаешь, он решится объявить Палача в розыск?

— Вряд ли. Скорее объявит мёртвым. Зачем ему живое знамя? К тому же, если Кондар всё же выжил, можно будет объявить его самозванцем.

— Думаешь, поможет? — спросил Энсмел.

— Во всяком случае, не помешает. Люди устали от войн. Активно против будут только самые непримиримые, остальные вздохнут и махнут рукой. Тем более что власти магов всё равно конец, к тем из нас, кто вернётся в Мейорси, станут относиться как к неизбежному злу, а когда поймут, что от магов есть польза — то уже и не только как к злу. Всё же есть беды, для преодоления которых магия необходима — эпидемии, стихийные бедствия...

— Угу, — невнятно сказал Айрони. Проглотил то, что было у него во рту, и поинтересовался: — А ты что будешь делать?

— Лягу спать.

— А потом?

— А потом попробую всё-таки задействовать магию.

Сквозь мелкие оконные стёкла проник бледный солнечный луч. Джернес выглянул в окно. Тучи расходились, сквозь них проглядывало голубое небо. Первый день без "Мархановых братьев" обещал быть ясным.

На этот раз его привёл в себя запах. По крайней мере, именно его он первым делом и почувствовал, когда очнулся. Непередаваемый аромат гнили, сырости и образующихся в глубинах болот газов. Почему-то он не на минуту не усомнился в том, что этот газ — болотный. Рыжий поморщился и открыл глаза.

Над головой нависал покатый потолок. Именно нависал, потому что кровля хибары, где он находился, спускалась почти до самой земли, а он лежал на лавке у стены, и дранковая крыша была ближе, чем на расстоянии руки. Под ним была постель из свежего сена, накрытого чистой простынёй, голова покоилась на подушке, а тело укрывала тёплая овчина. Память подбросила смутную картинку того, как его сюда привели, раздели и уложили, а привели точно через болото. Но вот кто это сделал?