Архивар

— Без колебаний, — спокойно произнес Главнокомандующий. — Ты совершаешь добро. Закрыв глаза и выдохнув, юнец рубанул мечом, но в тот же миг, от дикой боли в руке и, испугавшись собственного крика, открыл глаза так широко, как только мог. Гавриил, свободной от оков рукой, держал своего несостоявшегося палача за запястье и сверлил его неистовыми, переполненными злобой глазами. Он сжал руку юнца настолько сильно, что послышался треск ломающейся кости. Меч выпал из его рук и с раздражающим звоном рухнул наземь. Двое в балахонах, стоявших позади Гавриила, от ужаса увиденного перестали бормотать себе что-то под нос. Главнокомандующий с кошачьей ловкостью, почти удивительной для человека его возраста, бросился поднимать меч, но едва успев коснуться рукояти, увидел элегантный сероватый сапожок, наступивший на огромное лезвие меча.

— Годы затмили твой рассудок, Главнокомандующий серафим? — спокойно и умиротворенно поинтересовался приятный слуху молодой женский голос. Человек со шрамами на лице узнал его. Он медленно поднял голову и с некоторой неприязнью бросил взгляд на пожилую женщину, наступившую на меч.

— Казнь архивара вряд ли останется незамеченной, — продолжила она. Ее дивный, нежный молодой голос полной сил девушки совершенно не соответствовал ее облику. Перед Главнокомандующим изящно стояла женщина лет шестидесяти, одетая в светлое и свободное платье больше напоминавшее тунику. Кожа ее лица была покрыта старческими морщинами, аккуратно собранные в хвост белоснежные волосы, через правое плечо падали на не пощаженную старостью грудь. Пожилая женщина снисходительно, и слегка улыбаясь, смотрела на Главнокомандующего своими ярко-голубыми, цвета чистого неба, глазами. Вопросительно подняв свои тонкие брови, она ожидала ответа.

— Знай свое место, Лидия! — поднявшись, рявкнул Главнокомандующий серафим. — Ты всего лишь человечишка, служащая ему подобным бесчувственным тварям и живущая непозволительно долго. Это претит природе человеческой!

— Рожа твоя претит природе человеческой, — выпалил Гавриил, сплюнув кровью, которая к его удивлению оказалась очень вязкой.

— Человеческой, может быть, но не нашей, — Лидия еле заметно улыбнулась и отступила с меча.

Главнокомандующий поднял меч и ловко швырнул его двум серафимам, стоявшим позади Гавриила. Юнец, лежа на полу, стонал, скорчившись от боли, зажав в своей здоровой руке переломанную Гавриилом в запястье руку. Главнокомандующий указал на юнца раздраженным взглядом, и двое в балахонах, подойдя к нему, аккуратно подняв его за подмышки, увели куда-то в темноту, впрочем, Гавриил отчетливо видел их, пока они не покинули помещение.

— А теперь, — начала Лидия, — поскольку я спасла тебя и твоих серафимов от губительной, и самой большой ошибки в ваших скоротечных жизнях, будь любезен отплатить взаимной добротой. Отдай его мне, — твердо и решительно заявила она, указав на Гавриила.

— Отдать?! — воскликнул серафим, — Ты не в праве и не в том положении, чтобы указывать мне, женщина! Позади него, со скрежетом и под звон железа, появились силуэты мужей, облаченные в балахоны. Их натянутые до бровей капюшоны скрывали лица. Каждый из них ладонью обхватил рукоять меча, вложенного в ножны и после слов своего командира они почти синхронно, со звоном обнажили клинки.

— Я имею полное право исполнить данную мной клятву и...

— Имел бы, — быстро перебила его Лидия, — но сейчас, ты и твои клятвы бессильны. Ты не вправе лишить его жизни, пока он не отнимет чужой. Тебе это прекрасно известно.

— Да они и не смогут, — встрял Гавриил. — Ты глянь на них, за капюшонами ведь ни черта не видно. Лидия окинула Гавриила предостерегающим взглядом, а затем медленно приблизилась к Главнокомандующему и обошла его за спиной. Он поворачивал голову вслед за ней, стараясь не терять ее из виду, будто бы опасался чего-то.

— Своими деяниями сегодня ты мог разрушить шаткое соглашение мира и развязать войну, которую переживут единицы, — еле слышно, на ухо прошептала ему Лидия, — и мы оба прекрасно знаем, кто переживет ее в любом случае.

— Тварь, ради которой ты рискуешь собственной жизнью, еще не обрела полной силы, а уже покалечила моего воина! — раздраженно оборвал Главнокомандующий. — Он больше не сможет держать в руках оружия!

— Оно и к лучшему, — с нежной успокаивающей улыбкой на лице проговорила Лидия, — Дольше проживет. Назначишь его хроником.

— Хроником?! — фыркнул Главнокомандующий, развернувшись к Лидии, гневно смотря на нее своими потускневшими глазами. — Да как смеешь ты... я... я могу убить вас, — он уже почти захлебывался нахлынувшим гневом. — Убить вас обоих здесь и сейчас!

Он грубо ухватил ее за шею:

— Так скажи мне, провидица, что же меня остановит?

— Аденома простаты, — вмешался Гавриил, пытаясь высвободить руку от второй оковы, но по какой-то причине ему не удавалось. Неожиданно появившаяся сила так же неожиданно исчезла и железо не поддавалось.

Улыбка на морщинистом лице Лидии сменилась выражением покоя, на котором необъяснимо читалось ощущение полной безопасности и совершенное отсутствие боязни. Она смотрела не на изуродованное шрамами лицо схватившего ее человека, а прямо перед собой, устремив свой взгляд в темноту, из которой начинал доноситься звук глухих тяжелых шагов. Гавриил повернул голову, проследив за взглядом Лидии и увидел, как из непроглядного мрака показалась огромных размеров фигура под два метра ростом, медленно направлявшаяся к нему.

Главнокомандующий незамедлительно освободил шею Лидии, скривился лицом и еле выдавил из себя:

— Прихватила с собой зверюшку, женщина? — а затем едва разборчиво, вскользь добавил: — Жаль, время моего зверя еще не настало.

Лидия не ответила, а брошенный комментарий о некоем звере Главнокомандующего и вовсе оставила без внимания.

— И как же Верховный Хранитель Виктор расстался с ним? Неужели перестал бояться за свою бесконечную, ценную жизнь? — продолжал язвить Главнокомандующий.

Существо подошло ближе. Опустившись на колено, оно легким движением своей огромной руки, отогнуло и освободило от оков запястье Гавриила. Ему удалось разглядеть это нечто, облаченное в некое подобие осовремененных облегченных панцирных доспехов угольно-черного цвета, поверх которых был одет неаккуратно сшитый из неряшливых клочьев кожи плащ, с высоким несимметричным воротом, придававший существу еще более громоздкий и угрожающий вид. Гавриил посмотрел великану в его крупное будто выбитое из камня лицо. Черствая кожа отдавала сероватым оттенком. Редкие морщины на лице были больше похожи на глубокие трещины, а глаза его, казалось, были удалены хирургически, но присмотревшись, Гавриил понял, что они есть — черные, как сама ночь, в которых отражалась лишь бесконечная пустота.

Разобравшись с оковой, великан поднялся с колен, вытянувшись в полный рост. Плавными и неспешными движениями размяв свое тело, он пристально посмотрел на Главнокомандующего серафима и его воинов. По его абсолютно пустому ничего не выражающему взгляду невозможно было понять, что он собирался делать, но что-то подсказывало поднявшемуся на ноги Гавриилу, что ничего хорошего от него ждать не стоит.

Серафимы Главнокомандующего невольно попятились назад.

— Стоять! — не оборачиваясь, воскликнул им Главнокомандующий, — Ни шагу назад!

Его воины тут же остановились и встали как вкопанные.

— Попомни мои слова, женщина, — предостерег серафим, глядя в бесстрашное лицо Лидии, — мы все поплатимся жизнями за твое слепое милосердие и, когда-нибудь, ты сильно пожалеешь о том, что не позволила мне обезглавить его. Запомни! — Главнокомандующий кивнул своим воинам и те, в туже секунду, растворились во мраке. Уходя вслед за ними, серафим произнес как можно громче: — Каждая жизнь, которую заберет эта тварь, станет карой твоей, за глупость, тобою совершенную.

После этих слов Главнокомандующий исчез где-то в темноте. Лидия, провожая его взглядом и легкой улыбкой, понимала, что в словах его, возможно, крылась доля истины и тот, кому она принесла спасение, может принести боль, страдания и смерть и принесет.

Предостережения серафима все же никак не повлияли на дальнейшее настроение Лидии. Повернувшись к Гавриилу, она изобразила неподдельно приветливую улыбку, а ее излучающее доброту лицо многократно усилило эффект радушия. Гавриил почувствовал спокойствие, а затем, твердую руку великана на своей шее и едва он успел отметить его холодную и грубую кожу, как вдруг, потерял сознание.

ГЛАВА 2

Придя в чувство, Гавриил обнаружил себя заботливо усаженным в большое, сделанное из ореха глубокое кресло, обитое красной кожей, то и дело поскрипывающей от каждого его движения. Ему так и не удалось вспомнить момент, когда он потерял сознание.

Мысли все еще были словно в тумане, зато видел Гавриил отчетливо, как никогда. Он не был знатоком в области дизайна помещений, но заметил, что темная комната лишена окон; она была в принципе лишена всего за исключением нескольких предметов интерьера. По-видимому, хозяин этого места имел странный вкус. Гавриилу не удалось обнаружить в просторной комнате и источника света; не было ни люстр, ни ламп, однако, комната хоть и тускло, но необъяснимым образом освещалась, а тот факт, что помещение было несколько мрачным, не лишало его непередаваемого уюта. Гавриила не покидало ощущение того, что он без труда мог бы провести здесь часы напролет, а то и годы.

Неспешно оглядывая комнату, он заметил, что одна из стен выделялась особенно черным оттенком, настолько, что чернота вселяла некий страх, и казалось, будто оттуда, в любой момент может выпрыгнуть что-то ужасное. Пытаясь вглядеться в нее, ему показалось, что это возможно проход, или очень плохо освещенный коридор, да и царящая вокруг абсолютная тишина не внушала доверия. Черная стена и ее непроглядный мрак на несколько мгновений приковали взгляд Гавриила, однако, позже, его внимание привлек огромных размеров письменный стол, искусно сделанный из красного дерева, на котором были аккуратно и явно по определенной системе разложены какие-то бумаги, а после то, что висело за ним, на стене. Большой двуручный меч, очень похожий на тот, которым недавно чуть не отсекли голову Гавриилу, но этот был выкован намного искуснее и для человека куда более сильного физически. В отличие от того, лезвие этого меча, висевшего на стене как перевернутый крест, было полностью покрыто изогнутыми иероглифами, а ближе к эфесу, по обе стороны виднелись острые, как показалось Гавриилу, зазубрины. Всем своим видом меч внушал ужас, но, в тоже время, поражал своей красотой.

Мысли Гавриила о том, кому мог принадлежать этот клинок, оборвал звук распахнувшихся дверей, в которые решительно вошли две стройные девушки. Их привлекательность и идеально повторяющие форму тела темные костюмы немного омрачали каменные выражения лиц. Они вошли в комнату стремительным и почти беззвучным шагом, а дойдя до Гавриила и встав по обе стороны от него, будто готовые отсалютовать кому-то, устремили свой взгляд туда, откуда пришли.

Воцарилась неловкая тишина и молчание.

— Девочки, — начал Гавриил, нарочно немного поскрипев кожаным креслом, подчеркивая тем самым неловкость ситуации. — У меня еще никогда не было опыта втроем, так что если что-то не будет получаться, не сердитесь.

Они молчали, смотрели прямо перед собой и никак не реагировали, пока в комнату плавно, точно по ветру, не вошла Лидия. С неизменной умиротворенной улыбкой на лице, она медленно подошла к Гавриилу.

— Как ты себя чувствуешь? — поинтересовалась Лидия. — Боли прошли? Поначалу Гавриил не заметил, но сейчас понял — тело чудесным образом не испытывало жуткого дискомфорта и боли, хотя он был абсолютно уверен в том, что болеть должно, как минимум, очень сильно, ведь приложились по нему не слабо. Гавриил, наученный собственным горьким опытом, знал, как должен был себя чувствовать, и никак не мог уразуметь, почему сейчас все совершенно иначе.

— Ну, теперь, в компании чудесных юных дев, я чувствую себя более чем замечательно. Единственное, — он старательно изобразил страдальца, разминая шею и съежившись, продолжил: — эта жуткая боль в плечах и области шеи, она сводит меня с ума. Если бы одна, а лучше сразу две эти красавицы, слегка меня помяли, уверен, боль моментально отступит и мне станет намного легче.

— Они здесь не для этого, — улыбаясь, добавила Лидия. Она собиралась осмотреть его, но прервалась, услышав знакомый звук тяжелых шагов. Лидия обернулась в сторону двери и уже ждала того, кто войдет в нее. Гавриил надеялся вновь увидеть огромное существо, чтобы лучше разглядеть его, но вопреки всем ожиданиям, в комнату вошел человек, куда более мелких размеров.

Девушки, стоявшие подле Гавриила, моментально склонили головы. Худощавый блондин, с прямой осанкой, одетый в темно-серый костюм, напоминал собой некую смесь представителя русской знати и английского аристократа. Что-то в его костюме показалось Гавриилу странным, непривычным — он был лишен малейших складок, будто бы его тщательно отутюжили прямо перед его появлением.

Блондин быстрым и уверенным шагом направился к сидящему в центре комнаты Гавриилу. Очевидно, тяжелый звук шагов не мог принадлежать ему, аристократичный блондин был слишком мал и легок для них и несколько позже, следом за ним, в дверях показался великан, тот самый, что высвободил Гавриила. Он медлительно вошел в комнату, казалось, передвижение ног стоило ему титанических усилий. А блондин был уже рядом, и чем ближе он подходил к Гавриилу, тем осторожнее становились его шаги. Шел он совершенно беззвучно. Или, быть может, звук его шагов заглушали шаги великана. Подойдя к креслу, он очень внимательно рассматривал сидящего в нем, абсолютно растерянного Гавриила, который в ответ, с таким же интересом смотрел на него. Гавриил невольно сравнил блондина с восковой фигурой: бледная, идеально гладкая почти белая кожа, лишенная мельчайших морщин. Казалось, будто красящие пигменты полностью отсутствовали в его организме. Волосы цвета соломы аккуратно зачесаны на бок, тонкие брови были еле заметны на фоне белой кожи. Выделялись лишь полностью черные и хищные акульи глаза, поблескивающие от интереса и немного выпуклые губы, будто прикусившие маленькую капу. Черные, как пропасть глаза, мертвым взглядом смотрели на Гавриила. Он не мог избавиться от ощущения того, что эти черные-на-черном глаза бегают по нему точно сканер, выискивая и считывая с него какую-то информацию. На несколько секунд они замирали, анализируя определенные детали, а затем продолжали свой броуновский танец.

— Что-нибудь прояснилось? — не отрывая взгляда от Гавриила, спросил он сильным и властным голосом, давно привыкшим повелевать. Лидия отрицательно покачала головой. Видимо, они пытались выудить из него какую-то информацию, пока он был без сознания, но какую именно и для чего, а главное каким образом, Гавриил решительно не представлял.

— Значит нужно войти глубже, — продолжил он, — Я хочу знать все, каждую мелочь, каждую...