Тайпэнто

Одна такая компания из трех парней как раз расположилась за угловым столом на солнечной стороне, разливая по пиалам ароматный черный чай с бергамотом. Одетые не слишком богато, но достаточно хорошо и со вкусом, даже по меркам столицы, молодые люди поминутно оглядывались на главные двери постоялого дома и перебрасывались сбивчивыми фразами, совсем не похожими на те степенные беседы, какие велись обычно в таких местах.

— Да с чего вы вообще взяли, что они именно здесь? — вроде бы безразлично, но с легкой дрожью в голосе, выдавшей его с головой, спросил невысокий черноволосый юноша у своих старших товарищей.

— Об этом уже весь город знает, не говори глупостей, — надменно бросил широколицый рябой верзила, явно верховодивший в этой компании.

Из верхней одежды здоровяк носил лишь стеганый жилет с гербовыми знаками одного из тысяч мелких семейств столичных цзун. Обнаженная грудь и руки, перевитые канатами бугристых мышц, были демонстративно выставлены напоказ.

— К тому же, они особо и не скрываются.

— Но неужели это не вызывает у вас ни малейшего страха? — удивился молодой.

— О чем ты? — выразительно хмыкнул третий, худой и невзрачный.

Засохшие чернила, не вычищенные из-под ногтей, и запачканные рукава серой рубахи красноречиво говорили об основном роде занятий этого парня.

— Ну как же, демоны в стенах древней столицы...

Верзила басовито расхохотался, а тощий удрученно покачал головой.

— Неужели ты думаешь, что вся наша надутая монашеская братия позволила бы таким существам разгуливать без привязи. К тому же, они ведь сражались с Юнь под знаменами Империи, а это что-то да значит вне зависимости от того, каким чародейством они привязаны к своему хозяину.

— Ну, если ты так говоришь, — робко согласился темноволосый.

— Эх, вот увидишь их и все поймешь, — откинулся на спинку плетеного стула цзун. — Это что-то, скажу тебе точно. Интересно, после ночки с такой, захочется ли потом вообще ложиться с обычными?

— Размечтался, — хмыкнул писарь.

— Так, где вы их видели? — жаждал подробностей самый младший.

— Ясно где, на торжествах по случаю возведения Императора на Нефритовый Трон. Они были с новым военным советником среди свиты Единого Правителя во время большого шествия через Цы-сэн!

— Ты еще мне скажи, что вы пробрались в первые ряды, — нахмурился молодой. — Там были в оцеплении имперские всадники, столичная стража и родовые воины чжэн-гун, и туда не пускали, кого попало.

— Салага, — беззлобно отмахнулся здоровяк. — Мы наблюдали за всем с крыши старого здания канцелярии, евнух-смотритель пускал всех желающих за четверть серебряка. И как ты думаешь, зачем мы потащили с собой Чонга и даже заплатили там за него?

— Ну, не знаю...

— Чонг у нас кто? Будущий морской лоцман, — объяснил тощий. — Поэтому папаша ему на прошлый день предков подарил настоящий "зоркий глаз". Большой, на треноге, ручной сборки, чтобы Чонг наш, как заправский лоцман, учился читать ночное небо по звездам.

— И вы...

— Да! — верзила хлопнул черноволосого ладонью по спине и широко улыбнулся. — Учись, паря. Вот так и делают дела, когда чего-то хотят добиться по-настоящему. Так что, мы все разглядели четко, ярко и в деталях. Но ничего, будешь держаться нас, и сам все скоро поймешь, это я тебе обещаю...

Цзун заливался самодовольным соловьем, не замечая, как всего в пяти шагах у него за спиной лучатся смехом зеленые глаза, скрытые под низким краем круглой камышовой шляпы. Лисья улыбка не сходила с губ посетительницы, облаченной в темно-серый дорожный костюм и просторный плащ из легкого "летнего" полотна. Девушка ожидала у деревянной стойки распорядителя, скрывшегося в складских дверях всего пару минут назад. И стоило бы группке незадачливых наблюдателей присмотреться к неприметной посетительнице хоть чуть-чуть внимательнее, и они, наверняка, заметили бы, что ломаная тень, падавшая на решетчатую стену закусочной, имеет совсем не человеческие формы. Однако старая поговорка не зря гласила, что заприметить кумицо в солнечный день, если она того не желает, не проще, чем отыскать несуществующую черную кошку в абсолютно темной комнате.

Тем временем из дверей склада появился слегка запыхавшийся, но очень довольный собой распорядитель купеческой чайной.

— Прошу, высокочтимая, все как вы и просили!

Прямоугольная коробка, обернутая в несколько слоев вощеной бумаги, легла на прилавок. Белый пар, поднимавшийся от свертка, ясно свидетельствовал о том, что его совсем недавно вынули из подвального ледника да-дяня. Тонкие пальцы, украшенные изящным рисунком из хны, аккуратно коснулись красного сургуча, скреплявшего толстую бечеву, которой был обмотан короб, проверяя целостность фигурной печати.

— Чудесно.

От этого чистого звенящего голоса немолодой уже распорядитель расплылся в глупой улыбке, как какой-нибудь пятнадцатилетний юнец.

— Разве мы могли уронить честь нашего торгового дома, уважаемая?

— О, я никогда не сомневалась в достоинствах славной семьи Кун Лай, — певуче ответила кумицо, мимолетно стрельнув своими малахитовыми глазами в собеседника. — Надеюсь, доставка не доставила вам особых неудобств? Все-таки вести такой редкий товар через четверть изведанного мира.

— Что вы, что вы, — излишне пренебрежительно замахал пальцами купеческий приказчик. — Конечно, в северных землях юнь сейчас не очень-то спокойно, но что касается больших торговых шляхов и морских путей, то здесь, смею вас заверить, все обстоит просто прекрасно. Хвала Императору и, особенно, новому тайпэнто О-шэй за столь выгодные условия, которых они добились от южных варваров для наших славных тэккэй во время заключения мирного договора.

— Да, многие торговцы хвалят их за это решение, но всё же не все довольны в полной мере.

— Это как раз вполне нормально, и подумайте сами, когда вы видели, чтобы все всем были довольны? — пожал плечами распорядитель. — Конечно, большая часть самых выгодных мест сразу досталась Гжень, а на океанских путях конкуренции практически нет у Ябэ, но все равно, сейчас каждый торговый дом имеет во владениях Ляоляна такие возможности, о которых раньше просто помыслить не мог.

— Весьма рада за вас, — совершенно искренне отозвалась кумицо.

— Не стоит, право! Это наша благодарность за ваши труды останется навсегда безмерной, — распорядитель согнулся в поклоне, едва не стукнувшись лбом о стойку. — Надеюсь, вы сочтете возможным передать всем вашим друзьям и знакомым, что для любого из них двери торгового дома Кун Лай всегда открыты, а уж если вам понадобится что-то из услуг и товаров, что мы предоставляем...

— То я прекрасно знаю к кому обратиться, — весело улыбаясь, лиса-перевертыш вежливо прервала благодарственную речь приказчика. — Скажите, а таких вот людей появляется много в последние дни?

Небрежный жест кумицо указал на компанию в углу, где по-прежнему продолжал вешать что-то широкоплечий цзун.

— Таких? — торговец хитро прищурился. — Ах, да, таких. Таких за эту неделю здесь и вправду побывало немало. Знаете, а ведь за четыре последних дней они уже сделали мне декадную выручку. Сейчас-то тут только эти, но к вечеру будут полны оба зала.

— Что ж, пусть удача и дальше сопутствует вам в ваших делах, — подхватив сверток, слегка поклонилась кумицо.

— С вашей помощью верховный попечитель Лай признает меня лучшим приказчиком за отчетный период, — с такой же хитрой улыбкой ответил купец.

Пройдя незамеченной с другой стороны закусочной через небольшую одностворчатую дверь, предназначенную специально для гостей, желавших скрыть свое появление или уход, Фуёко обменялась пожеланиями удачи с привратником постоялого двора и двумя купеческими наемниками, коротавших время за игрой в каргёцу. Провожаемая тремя взглядами, одновременно восхищенными и почтительными, кумицо бесцветным вихрем пронеслась по широкой лестнице на пятый этаж, представлявший собой единые покои для особо важных гостей.

Несмотря на то, что крадущиеся шаги лисицы-оборотня не расслышал бы, наверное, даже чуткий сторожевой пес, внутри большой и роскошно обставленной комнаты, игравшей среднюю роль между парадной приемной и гостевой трапезной, Фуёко уже поджидали. Устроившись среди пуховых подушек в самом дальнем и самом темном углу, къёкецуки при помощи длинного точильного камня с предельно собранным видом работала над лезвием своего даканя. Темный, практически черный металл, никогда не отбрасывавший ни единого блика, всегда был идеально гладок и не требовал полировки, так что все внимание кровопийцы было целиком уделено лишь остроте режущей кромки. Рукава дорогого фиалкового платья с золотой вышивкой были закатаны до локтя, демонстрируя неестественную белизну холодной кожи мертвого демона, и совсем не мешали ей заниматься делом, совершено неподходящим для такого рода наряда. Раскосые глаза с кровавой радужкой и вытянутыми вертикальными зрачками как у хищной птицы на мгновение мазнули взглядом по появившейся в дверях кумицо.

— Судя по довольному выражению на хитрой морде, ты либо задумала какую-то гадость, либо уже сделала ее, — констатировала Таката.

— Почему же сразу гадость? — наигранно возмутилась Фуёко.

— А то я тебя не знаю, — хмыкнула къёкецуки.

— Кстати, в имперском уложении "О законах и наказаниях" за необоснованную клевету полагаются весьма интересные штрафы, — сообщила перевертыш, бросая круглую шляпу поверх плаща, уже отправившегося на ближайшую софу, обтянутую бардовым бархатом.

— Лучше рассказывай, что принесла, — сверток в руках у кумицо не остался незамеченным.

— Редчайшее лакомство наших поверженных врагов, — с демонстративным предвкушением облизнулась Фуёко, ставя короб на стол и разворачивая шелестящую бумагу. — Маэси с Наёли говорили, что только ради этого одного стоило сохранить Юнь.

— Мне казалось, этим одним был для них Фанг? — протянула Таката и, не удержавшись, заинтересованно подалась вперед, пытаясь разглядеть, что же такого принесла кумицо.

— Ну, ты же знаешь этих непостоянных хвостатых врушек, — усмехнулась Фуёко.

От рассыпчатой желтоватой массы, заполнявшей небольшую коробку почти до краев, длинные острые ногти оборотня отщипнули буквально несколько хлопьев, отправив их прямиком в рот. Несколько секунд Фуёко прислушивалась к своим ощущениям, а затем довольно зажмурилась, издав звук похожий на кошачье мурлыканье.

— Хм, творог из соевых бобов? — присмотревшись, уточнила Таката. — Тоже мне шедевр человеческой кулинарии.

— Да что ты понимаешь! — отмахнулась кумицо. — Хотя, специально для привередливых, я могу накапать на это недостойное кушанье немного свежей крови, и возможно этот кое-кто сразу переменит свое предвзятое мнение.

— Может, чуть позже...

Къёкецуки вернулась к своему медитативному занятию с бруском, а Фуёко, насладившись еще несколькими щепотями творога, окинула подругу подозрительным взглядом. Уж как-то непривычно быстро, тихо и мирно закончилась очередная шутливая перепалка, какие давно стали привычной частью общения между ними.

— И что ты задумала?

От тихого вкрадчивого тона, которым был задан этот вопрос, мертвый демон неожиданно резко вздрогнула.

— Тебе-то что? — настороженно прищурилась Таката.

— Я буду участвовать.

— Ты даже не знаешь...

— Но догадываюсь, — перебила Фуёко. — Последние дни были такими скучными.

— С тех пор как эта девчонка наложила на Ли свои цепкие лапки, он безвылазно торчит в поместье у будущего тестя или ошивается в Золотом Дворце, в котором от охранных символов и оберегов жирного бурдюка, натыканных на каждом шагу, уже буквально тошнит, — немного шипящей злости, прорывавшейся в голосе къёкецуки, подчеркивали, насколько сильно она раздражена таким положением вещей. — Вот я и подумала, а кто это так решил? Или кто-то мешает мне нанести визит вежливости благородному семейству О-шэй этой ночью?

— В конце концов, маленькому Сэну так до сих пор никто и не представил двух любящих тетушек, — улыбнулась Фуёко.

Глаза къёкецуки нехорошо блеснули.

— И это тоже.

— А ты точно не боишься во время этой вылазки столкнуться случайно с Каори? Поймать фарфоровую пиалу или церемониальный светильник в голову, пущенный меткой женской рукой, было бы несколько... не эстетично, что ли?

— Ты не находишь, что для меня это не самая страшная угроза?

— Как знать, как знать. Девушки рода Овара славятся своим умением защищать то, что им дорого, причем любыми доступными средствами.

— На этот раз "что-то" принадлежит не только ей, и насильно я никого с собой не тащу.

— Знакомые слова, — по-прежнему улыбалась кумицо. — Только не забудь, Ли может сильно расстроиться, если ты оставишь его молодую невесту без головы.

— Ничего такого я делать и не собиралась, — буркнула Таката, отводя взгляд.

— А то я тебя не знаю! — серебряным колокольчиком рассмеялась Фуёко.

Обширные территории столичных поместий, принадлежавшие имперским семьям энь-гун, аккуратными участками растянулись с обеих сторон глубоководной Огоши, пологие берега которой были одеты в оклады из шлифованного гранита и мрамора. Высокие резные заборы, обшитые ошкуренными белеными досками, надежно хранили секреты представителей провинциальной знати, и подворье Го-Жен, еще с древних временем закрепленное за родом О-шэй, не было исключением.

Маленький ухоженный сад занимал почти треть территории поместья, раскинувшись между главным зданием резиденции и северной оградой, неприметная калитка в которой вела к речной набережной. Несколько тенистых аллей переплетались в причудливый узел, даруя тем, кто гулял по ним, отдых, покой и уединение, если потребуется. Для тех же, кто долгим прогулкам предпочитал вдумчивые беседы, в наличии имелась открытая терраса на втором этаже, расположенная на уровне раскидистых крон.

Пожилой слуга в темно-желтом облачении с черными вставками и вышитым гербовым знаком на левой стороне груди закончил неспешно разливать по пиалам свежий чай, добавив в ароматный напиток немного взвара из молотых ягод кассии, а также листьев тутовника и речного лотоса.

— Благодарю, Хёсей, как всегда, прекрасная работа. Больше нам ничего не нужно, так что можешь пока быть свободен, — распорядился мужчина в синем чиновничьем каймоне.

Бывший ну-бэй вежливо поклонился и, прекрасно поняв скрытый намек своего хозяина, послушно покинул террасу, оставляя дзито Ланьчжоу и военного советника Императора для приватного разговора. Несколько первых минут были потрачены на то, чтобы воздать должное чудесному напитку, и потому прошли в тишине. Внизу в саду были слышны веселые женские голоса и детский задорный смех, а в просветах между листьями изредка мелькали яркие дорогие одеяния. Тонг О-шэй и тайпэнто Хань невольно переглянулись, обменявшись понимающими улыбками. Несмотря на существенную разницу в возрасте, внешне и по фигуре оба мужчины были весьма похожи, а россыпь пепельно-серебристых "искр", покрывавшая их короткие черные волосы, еще больше усугубляла этот эффект. Единственным существенным отличием являлось то, что лицо Ли было чисто выбрито, а дзито носил длинные роскошные усы, уже несколько тысячелетий считавшиеся неотъемлемым символом аристократического сословия и высших армейских чинов.