Магистр Разрушения. Главы 16 -17

Перевертыш развивать дискуссию не пожелал и Повелитель Шоканги перенес внимание на Ребенгена.

— Сам-то чего-нибудь понял?

— Нет. Я не силен в боевке.

— Великолепный поединок! — вклинился в разговор знаток стахийских нравов. — Ваш противник полностью раскрыл свою сущность. Не остается никаких сомнений, что перед нами шаман!

— Не вижу причин для оптимизма, — могильным голосом объявил Лорд. — Среди использованных им заклинаний я обнаружил три совершенно незнакомые конструкции.

— Да, я заметил. Но особой искусностью они не отличаются.

— Не понял, да? — поинтересовался Драконис почти ласково, от чего по спине Ребенгена толпой побежали мурашки.

— У вас эти магемы затруднений не вызвали! — запротестовал заметивший странные взгляды знаток.

На лице Повелителя Шоканги расцвела счастливая улыбка.

Теперь даже Мурмалин осознал, что конец света, может быть, еще не наступил, но где-то там уже виднеется.

— Вообще-то, вправлять мозги волшебникам не является моим Долгом, но раз уж тут больше нет никого... Начнем с того, что при тех же природных способностях шаман сильнее мага, причем, свои возможности получает через три месяца после посвящения, а не через двадцать лет непрерывных тренировок. Скажем прямо: это идеальные солдаты, дешевые в обучении и не способные отвлекаться на что-то еще. К мощному атакующему удару добавьте ритуальную магию, заточенную под жертвоприношения и емкие накопители. А теперь ответьте, почему стахийские шаманы сидят в своей пустоши и даже на границе с Тирсином почти не появляются?

Ребенгена такая постановка вопроса смутила, председатель счел ниже своего достоинства вступать в дискуссию, и защищать честь Ордена досталось Мурмалину.

— Потому, что с этим их рукомашеством они нормальному магу не противники, — буркнул Глава целителей.

— Не совсем так, — Лорд поднял вверх палец. — Все стахийские шаманы используют в работе один и тот же набор ключевых фраз и жестов, вследствие чего любой тирсинский маг заранее знает, какое действо от них ожидать. Стахийцы ничего не могут с этим поделать — сами они не владеют секретом создания артефактов-матриц. Предсказуемость не дает шаманам реализовать свои преимущества. Но у этого типа было три новых ключа! Либо тот, кто его послал, владеет набором, альтернативным стахийскому, либо способен создавать матрицы по своему выбору. Предлагаю ориентироваться на второе. Значит, нам будут противостоять полчища людей-амулетов с непредсказуемыми свойствами. Уверенно противостоять им способен только опытный маг пятого-шестого уровня, таких за один год не выучишь, а умирать они могут не только от колдовства.

— При массовом обращении одаренных они лишатся магов за два-три поколения! — не утерпел Ребенген. — Пример Стаха у нас перед глазами. Ритуальная магия в первую очередь бьет по потомству, а на восстановление популяции потребуются века!

— Но то будут поколения, а нас они задавят здесь и сейчас!

— Наши ученики погибнут раньше, чем получат необходимый опыт, — спокойно кивнул Нантрек. — Если война затянется, нас завалят мясом. Овцы затопчут волков.

Вот теперь-то мысли присутствующих заработали в полную силу и в нужном направлении.

— Значит, необходимо реализовать наш потенциал сразу и в полную силу, — резюмировал Мурмалин. — Будем готовить превентивный удар.

— Вот-вот, — удовлетворенно кивнул Драконис. — И надеюсь, по возвращении с юга мой сын будет смотреть на жизнь более реалистично.

— Ась? — встрепенулся Нантрек.

— Гэбриэл просил меня воздержаться от поголовного истребления соплеменников Сандерса, а нам потребуется именно это — полное уничтожение. Не должно остаться ни учеников, ни наставников, вообще никого, кто может воссоздать впоследствии эту школу. Я бы даже нашему уважаемому королю не говорил о ней — слишком уж велико искушение.

— Удобно для войны, но убийственно для волшебной традиции. Думаю, Основатели не зря сделали запретными некоторые области магии, не связанные с самотворящимся колдовством. Я понял вас, милорд.

Глава 17

Племя горных дикарей приняло нас не то, чтобы радушно, но с воодушевлением. Нет-нет, вождь племени, одноглазый бандит по имени Варайя, не страдал наивностью: после стольких лет суровой борьбы за существование безоглядное доверие к чужакам стало бы признаком слабоумия. Но одного намека Иракеля на возможность избавления от демонов было достаточно, чтобы нас готовы были носить на руках, периодически подкидывая. Ручные твари Вечных владык всех вусмерть замумукали.

Воспользоваться гостеприимством Варайи меня заставила крайняя нужда — необходимость изучить местное наречие. То, как легко мы смогли объясниться с Иракелем, ввело меня в заблуждение, оказалось, что правильным выговором шаман обязан исключительно амулету, а все его соплеменники хрипели, шипели и чмокали на безумной смеси далийского, арабийского и еще непонятно, чьего. Проще было рассматривать ее как отдельный язык, чем пытаться сравнивать с уже известными. Если бы ни это, я бы ни на один лишний день в горах не задержался.

Начнем с того, что верхние горизонты древних выработок, в которых племя разместилось после отступления ловцов, в принципе не предназначались под жилье и не обеспечивали даже минимума комфорта. Сами дикари обработкой камня не занимались, поскольку на одном месте долго не задерживались. Кочевники подземных лабиринтов расстилали войлоки и шкуры прямо на полу заброшенных штреков, поперек прохода натягивались занавески, призванные имитировать уют, а между ними размещались люди — семьями, компаниями или по одному. Отдельная стоянка полагалась только шаманам (из-за пристрастия к вонючим зельям) и самому вождю. Что хуже: в плохо проветриваемых подземельях не было ни места, не материала для хорошего костра, поэтому пищу готовили один раз в несколько дней и ели холодной, а три четверти рациона составляли пресные сухари и солонина. Великий Лорд в принципе не может насытиться такой дрянью. Я съедал все, что готовы были выделить мне эти нищие бродяги, и никак не мог заглушить урчания в животе. А что такое голодный Разрушитель... Короче говоря, у меня тоже быстро появилась отдельная стоянка.

Меж тем, Третий Ракш процветал. Его поведение изменилось разительно, словно бывший демон еще раз попал во Тьму — моим спутником овладела необыкновенная общительность. Языковой барьер его не сдерживал — любую проблему Ракш все равно решал так, как сам считал нужным, а окружающим оставалось либо смириться с этим, либо оказывать физическое сопротивление. Сначала дикари ругались и жаловались на Третьего вождю, потом заметили, что охотиться, шить гамаши и играть в нарды (суровую мужскую игру) у него получается ничуть не хуже, чем у местных. Прошло две недели, и Ракш уже на равных принимал участие в жизни племени, а я все еще набирал словарный запас.

Когда Третий присоединился к охотничьей партии и заслужил всеобщее уважение, добыв какого-то козла, моя любознательность взяла верх над воспитанием. Я пристал к нему с расспросами:

— Что это ты так с этими дикарями возишься? В Арконате я не заметил у тебя подобной широты души.

Третий смерил меня мрачным взглядом.

— Говорить буду один раз: я феллийцев никогда не любил и любить не собираюсь. Освободим брата и разойдемся, как в море корабли. Усек?

Я попытался представить себе море, бегающие по нему корабли, и неожиданно понял, что для Третьего тысячелетий, прошедших после его превращения в демона, все равно, что не существует — Немертвые не способны меняться. Он помнит себя человеком и в его понимании наши феллийские предки трансформируются в арконийцев без всяких промежуточных стадий. От необычности такого ракурса кружилась голова.

— А как это тебе удается? Я имею в виду сочетать человеческую память с тысячелетиями демонической жизни? Помнить, как все было до и как стало потом...

Взгляд Третьего потяжелел.

— Хочешь еще один шрам?

— Спасибо, не надо! Я же только поговорить хотел.

Но со мной общаться Ракш не пожелал, впрочем, это не означало, что мне не хватает общества.

Ежевечерне за стаканом сомнительного отвара мы с Варайей обсуждали план дальнейших действий. Тема каждый раз была одна и та же: сколько демонов мы отправим к Ракшам в обмен на помощь следопытов племени.

Я недоумевал:

— Зачем охотиться на мелочь? Нам надо попасть на острова, главный демон — там! Если его освободить, власть Вечных владык падет.

Потому что Первый их в порошок сотрет и пеплом пересыплет.

— Однако, долго очень, — качал головой практичный Варайя. — Ничего мы с того иметь не будем — раньше умрем.

— Если демоны начнут выходить из повиновения, враги могут забеспокоиться и пошлют сюда дополнительные силы!

— Главное, чтобы монстров с ними не было, а с ловцами мы управимся.

— Ну, вот как вы себе представляете мою охоту на демонов? Я же не могу бегать за ними по всему побережью!

— Что-нибудь придумаем.

Все шло к тому, что дальнейший путь мне придется проделать самостоятельно.

Третий в переговорах с вождем не участвовал. Постепенно я приходил к выводу, что его стиль поведения — самый правильный. Никаких компромиссов! Стоит проявить хотя бы тень сострадания, и тебе немедленно садятся на шею. А так, если Ракш не сможет привлечь дикарей на нашу сторону, то хотя бы будет знать, как нам от них скрыться.

Незаметно промелькнул месяц. Я начал понимать местную речь достаточно, чтобы объясниться с дружелюбным аборигеном, большего не требовалось — у так называемого "общего" языка тоже имелись свои диалекты, и совершенное владение наречием горцев не помогло бы мне в пути. Пора было выяснить, сумел ли Ракш разузнать дорогу хотя бы до ближайшего селения на поверхности, а еще лучше — до какого-нибудь караванного пути.

Однако Провидение вновь решило поиграть с Разрушителем в игры.

Я чинно обсуждал с молодыми шаманами возможности арконийской магии (это приблизительно как безрукий учил бы слепых вышивать крестом), но тут в пещере началась суета и моих собеседников куда-то позвали. Парни смылись, даже не пытаясь скрыть облегчение, но я знал, что завтра они все равно вернутся: даже пересказанные с чужих слов, традиционные для меня взгляды на магию были для них откровением. Например, забавные завитки простейшего опорного знака (такими балуются детишки, когда играют в волшебников) вызвали долгое сосредоточенное сопение. А в то, что чародеем можно стать, не нанося себе каких-то неисцелимых увечий, дикари так до конца и не поверили. Но это, по крайней мере, объясняло, почему местные женщины меня сторонятся (колдун — урод по жизни). Да было бы у них на что зариться...

Шум в дальнем конце стойбища нарастал, и любопытство пересилило лень — я пошел выяснять, в чем там дело.

В самой большой окрестной пещере собралось едва ли не все племя, в центре толпы переминались с ноги на ногу незнакомые мне люди, одетые гораздо цивилизованнее горцев, но при этом еще более грязные и оборванные. Преимущественно — старухи, окруженные оравой маленьких детей, с младенцами на руках и за спиною, несколько сгорбленных стариков с какими-то узелочками, один взрослый парень, но явно дебил. Необычная компания!

Я не стал толкаться локтями (хотя мог), а остановился у стеночки, воспользовавшись острым слухом Тени. Радовало, что происходящее перестало быть для меня бесконечным "бу-бу-бу". Говорить я, может, еще и не очень, а вот понимать — вполне.

Пришельцы просили у племени убежища, но им отказали в грубой форме. Суть их разногласий с дикарями и причину бегства в горы я упустил, застав только вынесение вердикта.

— Возвращайтесь в свою долину, — сурово постановил вождь.

— Но дети не одолеют обратный путь! На перевале снега по колено. Да и не сможем мы их там прокормить, нас осталось всего четверо!

Старухи, как я понимаю, у них за работников не шли.

— Нам самим нечего есть, и тут нет для вас места.

— У вас находится место для чужаков, — заверещал оборванец, тыча в меня пальцем (как углядел-то!). — А кровным родичам — от ворот поворот?

Я отчаянно соображал, как мне послать его так, чтобы Ракш не обиделся, но тут Варайя пришел мне на помощь:

— Да иди ты к Владыкам, Пепе! Когда нас ловцы одолели, твой Йокабе хвост задрал и — в сторону. Конечно, куда проще чужими-то детьми от смотрителей откупаться! А теперь, когда вас самих в оборот взяли — бежите назад, мол, помогите, братцы. Бог поможет!

— Пощади, Варайя! — заныл пришелец. — Нас самих селяне еле терпели, куда нам было твоих принимать.

— Да заработать твои селяне хотели, одаренными налоги отдать. Тогда Йокабе согласился, вот пусть и получает то, что заслужил!

Племя согласно роптало. В толпе я заметил Иракеля — на лице шамана мстительное злорадство мешалось с сочувствием. Интересно, а как он сам в рабы угодил?

— Смилуйтесь! — Пепе на коленях ползал перед бывшими соплеменниками, хватаясь за полы халатов и зарабатывая пинки. — Йокабе всем сказал: "Малой кровью откупимся, а в горах да пещерах — всем не жить".

Я уже представлял себе, как здешние холод и сырость влияют на здоровье, но, если бы мне приходилось выбирать, предпочел бы замерзнуть насмерть. Однако Великих Лордов учат жертвовать малым ради большего, так что, позиция Йокабе тоже была мне понятна — в конце концов, клан Варайи уцелел практически чудом. В жизни не существует простых решений.

— Что мешает вам убить двух баранов? — раздалось из задних рядов и разгоряченные спорщики стали оборачиваться на Третьего. — Я правильно понял, с ловцами была тварь? Ушли они все вместе. Отнимем у них демона и поможем семьям воссоединиться, пусть родители сами заботятся о своих детях. Если узнать, каким путем они уходят...

— Это-то как раз известно — дорога одна, — Варайя колебался, победила ненависть. — Освободим пленников, а ловцов — в пропасть. Мы покажем этим ублюдкам, что такое честная сталь!

Новая идея быстро овладела толпой. Мое мнение эту компанию в принципе не интересовало.

— Сколько у них бойцов? — потребовал Третий от ошарашенного Пепе.

— Две дюжины и еще маги!

— Колдунами займется демон. Две дюжины бойцов вам по силам?

— Справимся, — оскалился Варайя. — Особенно если из засады.

— А если демон рассыплется? — не удержался я. — Или сбежит, оставив нас колдунам?

— Никуда ему от Слияния не деться, — отмахнулся Ракш. — А ты уж постарайся его не испортить.

Прелестно! Он так говорит, будто результат воздействия Тьмы можно предсказать.

Но обсуждать что-то было уже невозможно — все загомонили и засуетились, готовясь к вылазке. Я плюнул и пошел вытаскивать тюк с доспехами. Ненавижу энтузиазм!

Под шумок женщины унесли плачущих младенцев в жилые пещеры и разговорами увлекли туда же испуганно таращащих глазенки детишек постарше. Изможденные старухи, при ближайшем рассмотрении оказавшиеся женщинами лет по тридцать, робко присоединились к общей суете.

Сборы были завершены с немыслимой скоростью (особенно учитывая, что бойцы племени в казарме не сидели), отряд собрался у ведущего к поверхности коридора часа через два. Стоило мне посмотреть на пещерное воинство, как я понял, что готовность Варайи разделаться с двумя дюжинами хорошо вооруженных людей... мягко говоря, слишком оптимистична. Всего собралось человек тридцать, что уже было удачей (не думал, что у племени столько боеспособных мужчин), так что о численном превосходстве можно было забыть. Железных доспехов или хотя бы кольчуг не имел никто, их заменяли плотные кожаные жилеты. Мечей хватило чуть больше, чем половине бойцов, а остальные были вооружены помесями кирки и топора, воинственно поблескивающими начищенными остриями и гордо именуемыми "клевец". Не спорю, убить такой штукой можно, если только противник согласится ждать, когда ты его стукнешь. Единственным серьезным оружием дикарей оказались составные луки из рогов какого-то местного животного. Да, такую красоту и серым оружейникам показать не стыдно! Но стрел к лукам было по семь штук на брата.