Тропой мужества. Рубежи бессмертия

— Это дело хорошее, — согласился Сергей и потянул друга в раздевалку.

Открыв шкафчик, Жуков первым делом схватил мобилу.

— Ого, двадцать одна эсемеска! — Сергей поколдовал над экраном. — Одна от отца, три от мамы и семнадцать от Паши.

— Что пишет наш технический гений?

— Пишет он... — Жуков начал открывать смс подряд. — 'Вы где?', 'Может, подъедете пораньше?', 'Не забывайте — в четыре'. И, так далее, но уже злобно и с неформатными терминами. Последняя — 'Я начинаю без вас!'.

— А неформатными это как? — спросил Маргелов направляясь в душ.

— Поверь, Вася, ты так технологично выразиться не сумеешь!

На выходе из фитнес-центра их перехватили девушки.

— Привет, мальчики!

— Привет!

Одна девушка подхватила Жукова под руку, а её подруга чуть ли не повисла на Маргелове.

— Вася, ты сегодня был неподражаем!

Маргелов приобнял девушку и вкрадчиво сообщил:

— А я еще и вышивать могу, и на машинке, тоже...

Девушки прыснули, а Сергей чуть улыбнулся, отлично зная армейский сленг. Знали бы что значит шить и на машинке работать...

— Вы сейчас куда?

— По делам Оленька, по делам.

— Очень срочным? — надула губки та.

— Срочным, — подтвердил Сергей. — Давайте завтра вечером погуляем. В баре посидим...

— Ловим на слове! — воскликнули девушки, чмокнули парней и ушли.

Подойдя к машине, Сергей нажал на кнопку сигнализации, и БМВ приветливо моргнула габаритами. Парни закинули сумки на задние сидения и только собрались сесть в машину, как их окликнули:

— Эй, мужики!

Друзья обернулись. К ним быстро шел Юра-морпех и нес коробку.

— Вот, — подойдя, сказал он, — водка. Десять бутылок.

— Юр... — начал было Маргелов, но его перебили:

— Не, мужики, берите, не обижайте. Я все понимаю — повел себя как пацан неразумный. Выпендрежник с дешёвыми понтами.

— И я тоже хорош, — согласился Маргелов.

— Но поступил по-мужицки! Так что держи, — и Юра вручил коробку Маргелову. — И еще, мужики, вот мой телефон. Звоните, если что, помогу.

Забрав карточку с номером телефона и попрощавшись, друзья поехали к институту.

* * *

Паша смотрел в монитор, раз за разом проверяя и тестируя программу управления аппаратом. А чем еще заняться? Эти два оболтуса, эти разгильдяи, эти... словарный запас давно закончился. Ведь договаривались! Два часа коту под хвост! Чем себя занять? Опять что ли проверить соединения и протестировать работу программ? Раз в пятнадцатый?! Да ну... к черту! Закрыв окно программы, Свешников посмотрел на часы и выругался.

А чего я жду? — подумал Паша. Обойдусь без них. Приедут, а я в одиночку полностью проверил полную работу аппарата и все результаты получил.

Решено! Свешников вновь запустил программу, затем включил питание блока управления, проверил параметры, удовлетворенно хмыкнул, нажал пуск, и быстро лег на кушетку аппарата.

Над ним часто замигал светодиод и... сознание погасло.

Какое-то время вокруг была абсолютная темнота. Затем начали мерцать огоньки, становясь ярче и ярче. Потом огни начали закручиваться в спираль, постепенно ускоряясь. Стало светло до рези в глазах. Внезапно весь свет свернулся в одну точку, пропал и все тело наполнило болью.

Невозможной.

Невыносимой.

Левую руку дергало так, что отдавало красными вспышками в глазах. Боль в ногах настолько отупела, что их и не чувствовалось вообще, а в животе словно костер пылал.

Во рту солоно и сухо, а еще глаза режет, будто песка насыпали. Что-то и вправду ощущалось на лице. Удалось шевельнуть правой рукой. С большим трудом поднял её и смахнул с лица землю. Потер глаза и мелко моргая осмотрелся.

Паша лежал в какой-то яме. Больше ничего не видно. Посмотрел на тело...

Все что ниже груди — кровавое месиво.

— А-а-а! — крик... даже не крик, еле слышный сип длился пару секунд, затем внутри скрутило болью, и Паша затих, впал в ступор от вида собственных потрохов.

— Этого не может быть... — прошептал он, — этого не может быть...

Где я? Как тут оказался? Что произошло? Что тут происходит?

'Война тут'. — Ответ поставил Пашу в тупик. Это не было сказано. Это была мысль. Не его мысль. Чужая. Именно чужая. Не веря в происходящее Свешников огляделся, в яме он один.

Крыша поехала — подумал Павел, — никак я в настройках аппарата накосячил...

'Какой аппарат? Какая крыша? — появилась злая мысль, — ты вообще кто такой?'

— Я? — удивился Свешников.

'Ты, не я же!'.

— Я Паша, то есть Павел Анатольевич Свешников, — сказал мысленно Свешников. — Студент третьего курса... стоп, а вы кто?

'Лейтенант Иван Федорович Григорин сто пятьдесят пятая стрелковая дивизия'

— С ума сойти!

Это сон? Кошмар? Ущипнуть себя, но толку... больно и так...

Сквозь звоны и шум в голове пробивались отдельные слова. Кто-то недалеко разговаривал по-немецки. По-немецки?

'Да, там немцы. Я уже говорил — война тут. Немецкая провокация, но ничего, скоро наши подойдут и...'

— Не подойдут. Не будет наших! — Решительно сказал Свешников. Он поверил в реальность происходящего. Просто быть больше нечему. И не сон это. Не бывает так больно во сне.

'Как это не подойдут?' — возмутился Григорин.

— А вот так, — ответил Паша. — Немцы уже Минск окружают...

'Врешь, падла!' — и чужая злость заполнила весь мозг, подавляя волю. На краткий миг два сознания слились воедино. Свешников даже боль перестал чувствовать. Потом сознание лейтенанта затихло.

'Правда... это правда. — Лейтенант был потрясен. — Я видел... читал... я не знаю, как это назвать. Твоя память... я видел'.

— Да, я не врал. Эту войну назвали Великой Отечественной...

Неожиданно раздался выстрел. Свешников насторожился.

— Что там? — осторожно спросил Паша.

'Немцы кого-то из раненых застрелили' — и правая рука начала шарить вокруг.

— Ты чего?

'У меня в подсумке граната была, — ответил Иван. — Эф-один, у бойца отобрал, но воспользоваться не успел, взрывом накрыло. Очнулся тут... с тобой в голове... ага, вот'

С трудом вытащив из сбившегося за спину подсумка гранату, лейтенант свел усики, затем выдернул кольцо, зажав его зубами. Гранату он спрятал в собственных кишках.

'Так не сразу увидят'.

— Так ты подорвать себя хочешь? — испугался Паша.

'Не дрефь, студент. Все едино помирать. Не жилец я. Так с собой хоть одного гада да утащу...'.

Павел не ответил. Немцы приближались постоянно переговариваясь.

— Интересно, о чем они говорят?

'О женщинах вроде. Да, что-то про своих баб'.

— Ты знаешь немецкий?

'Я немец. Моя фамилия Григорин, но у моего деда она была Грегори. Поменяли во время Первой Мировой ... Вот твари! Про нашу землю заговорили...'.

Павел прислушался и удивился, он тоже понимает!

— ... хочу после войны получить тут надел, — голос пьяно растягивал слова.

— Хотеть не вредно, — ответил другой. — Наделы первыми получат камрады из строевых, что заслужили это право в боях.

— Земли у русских много, — возразил первый. — Всем хватит.

В этот момент на краю воронки появилась маленькая щуплая фигура в обвислом сером мундире.

— О! — воскликнул щуплый немец. — Еще один живой 'Иван'.

'Он меня знает? — растеряно удивился Григорин.

— Нет, — подумал Паша, — немцы всех русских называют Иванами... ой, извини'.

Следом появился еще один немец. Упитанный. Он с любопытством заглянул в воронку.

Неожиданно Ивану стало смешно — русский Иван! Он и рассмеялся. Сначала отрывисто, боль вспухала с каждым выдохом, затем ниже груди все онемело и смех стал ровней. Иван смеялся, придерживая выпадающие потроха. Кровь сочилась сквозь пальцы, и он со всех сил сжимал гранату. Не время пока, пусть ближе подойдут...

— С ума сошел, — ёжась, сказал щуплый.

— Пристрели и дело с концом, — буркнул толстяк и шагнул ближе. — У нас еще много работы.

Щуплый скинул с плеча карабин.

Убьют! — испугался Свешников. Он забыл про спрятанную гранату, про Ивана и про то что он вообще в чужом теле, которое почти умерло...

— Вы мертвы! — прохрипел он первое, что пришло в голову.

Немцы оторопели.

— Вы уже мертвы! — продолжил Паша. — Сдохнете. Пусть не сейчас, но все равно сдохнете. Не будет никакого земельного надела на Священной Русской Земле! Будет лишь березовый крест, или вообще ничего. Один лишь прах. Да, от вас останется только прах! — Паша замолчал, вдруг почувствовав приближение смерти и впал в ступор, но Иван, не сделав паузы из последних сил закричал, торжествуя:

— А мы придем на вашу землю! Все придем! Ваш бесноватый фюрер застрелится, когда наша армия будет штурмовать рейхстаг. Восьмого мая Германия капитулирует. А девятого мая будет Победа! Это будет! Будет!

Силы быстро таяли, Иван разогнул пальцы, скоба слетела и хлопнул капсюль. Слабеющей рукой он толкнул гранату в сторону врагов. Немцы что-то заорали, но лейтенант уже ничего не слышал. Пульсирующая боль уходила, уволакивая сознание за собой, куда-то вверх...

'Студент... Паша, ты если назад вернешься, так помни...'

Взрыв...

* * *

— Позвони еще раз.

— Толку... — ответил Маргелов, но телефон достал.

После непродолжительного прослушивания мелодии ожидания, Вася констатировал:

— Или мобила на бесшумке, или Паша спит.

— Сомневаюсь, — усмехнулся Сергей.

— В чем?

— Чтобы профессор спал, когда единственная его идея так близка к завершению.

— А я не помню случая, чтобы он выпускал мобилу из рук, — пробормотал Маргелов и потер подбородок. — Ладно, пошли к центральному входу.

Попытка пройти через эвакуационный выход провалилась, а на главном могут и сумку осмотреть. Водку взяли чтобы отметить первый запуск аппарата, а если все пройдет как задумано, то удачу. А в том, что у них все получиться, Маргелов был уверен на все сто.

У входа к ним подошел охранник.

— Здравствуйте, что у вас в сумке?

— Спортивная форма, и мыльно-рыльное.

— Покажите пожалуйста.

Маргелов предъявил сумку и многозначительно посмотрел на Жукова. Охранник досматривал тщательно.

— Сергей?!

Жуков повернулся. К ним подходил декан.

— Сергей, здравствуй. Почему ты не в лаборатории?

— Пробки, дядь Вить, будь они не ладны. Но мы все успеем. Если надо, посидим допоздна.

— Ладно, я в понедельник к вам зайду. Но если все пройдет как запланировали, то звони сразу.

— Хорошо, дядь Вить.

— Свешникову передай, что на завтра я его отпустил, — и декан направился на выход.

Охранник, пока они разговаривали отошел в сторону. Маргелов подхватил сумку, и друзья пошли к лестнице.

— Фух, пронесло, — выдохнул Вася. — Я ж говорил сумку хорошо просмотрят. И как только бутылки не съехали. Вот хохма бы была.

— Ты главное пресс не напрягай, — усмехнулся Сергей, — а то ремень лопнет.

— Кстати, — оживился Вася, — а дядя к проекту каким боком?

— Не боком, а паровозом. Думаешь, кто-то даст простым студентам тащить перспективный проект? Вот получим положительные результаты, и дядя возглавит нашу группу. Соответственно придется выделить процент. Солидный. И вообще, без его помощи не обошлось бы, и лабораторию он выделил, и с нужные детали помог найти...

— Да-а-а, — протянул Маргелов, — селяви, без паровоза никак.

— Погоди, когда это будет...

— Скоро, Серега. Может сегодня. Вот чую, у нас все получится!

— Погоди, как мы в лабораторию попадем, если Паша не отвечает? Вдруг он вышел, а мобилу оставил...

Вопреки ожиданиям, дверь лаборатории оказалась не закрыта на замок, что уже было странно. В институте ходили всякие слухи, но чем именно занимаются тут трое друзей знал только декан. Для всех остальных, тут проводили опыты по особому заданию деканата. И двери всегда были заперты, а тут... пройдя маленький тамбур, друзья удивились еще больше.

В помещении почему-то царил сумрак и хаос. На всех столах в беспорядке лежали платы, катриджи, пучки проводов, катушки кабелей, разные датчики, радиодетали россыпью...

Ладно хаос, в создании оного принимали участие все, но зачем Паша закрыл окна и еще жалюзи опустил? Чтоб с улицы не подглядели? А почему аппарат в работе?

На мониторе рабочая программа, рядом блок светодиодами мерцает, а за ними кушетка с монтажной рамой на которой разместились несколько рядов датчиков. А среди них взъерошенная голова 'Нимнула'. Свешников лежал на кушетке приспособленной под неподвижный стол пациента.

— Оп-па! — воскликнул Жуков. — Да он без нас начал. Паша! Эй, профессор!

Но Свешников не ответил, даже не пошевелился, лишь громко сопел.

— Спит, — констатировал Маргелов. — А ты говорил — идея-идея! Серег, ты дверь запер?

— Ага.

Вася вынул две бутылки и поставил их рядом с монитором.

— Что будем делать?

Но ответить Жуков не успел, Свешников вдруг дернулся, захрипел, выгнулся дугой, свалился с кушетки и забился словно в припадке.

Друзья лишь мгновение стояли в ступоре. Маргелов плюхнулся рядом, схватил голову Паши и положил её на свои колени.

— Окно открой!

— Эпилепсия? — раскрывая фрамуги спросил Сергей.

— С чего бы, хотя... не знаю. У Паши такой букет болезней...

Свешников перестал вздрагивать, замычал и начал шарить руками по животу, затем открыл глаза и выдавил:

— Я... он... где я?

— В лаборатории. Что случилось, Паш? Сон плохой приснился?

Тот тяжело дыша ответил не сразу, но друзья не ожидали такого:

— Мужики, меня только что убили.

Жуков и Маргелов переглянулись.

— Ну, это бывает, — наконец произнес Вася. — Кошмары и мне снятся иногда. Скажи, Серег...

— Ага, такое приснится, Хичкок отдыхает!

— Нет, ребят, это был не сон. Я не знаю, как, но моё сознание вдруг оказалось в чужом теле и... — Паша на немного задумался, — и там была война. Тот парень, в кого я попал, был тяжело ранен. В живот. Он... он...

Глаза у Свешникова расширились.

— Он гранатой себя подорвал! — выпалил Паша. — Там немцы, ребята. Там... там...

Сергей и Вася опять переглянулись. Рука у Жукова потянулась было к голове, чтобы у виска покрутить, но он передумал и так все понятно — профессор перетрудился. Неделю от аппарата не отходил.

— И что немцы?

— Убиты, наверное...

— Конечно убиты! — тут же согласился Сергей. — Лет так семьдесят пять назад. Отдохнуть тебе надо Паша. Отдохнуть.

— Но...

— Никаких, 'но'! — Маргелов поднял Свешникова и с помощью Жукова усадил Павла в кресло. — Ты посиди, а мы поработаем.

— Вы мне не верите... — поник Павел.

— А ты думал! Приснилось это тебе от переутомления и прочих нагрузок.

Жуков сел за монитор и начал кликать по настройкам.

— Так, где тут... Паша, ты сохранение снимков не включил!

— Как не включил?! — возмутился Свешников. — Я пятьсот раз наверно проверил.

— Проверил он, — проворчал Сергей. — Папка-то пустая.

— Ладно, Серег, запускай программу, — и Маргелов улегся на кушетку.

— Опыт номер два! — сообщил Жуков. — Сохранение снимков включено. Обследуется Василий Маргелов!