Опасные темные артефакты, которыми был наполнен особняк, дали возможность хорошенько поразвлечься Пагсли с Уэнсдей, потом они прихватили некоторые в качестве сувениров. Также были найдены несколько флаконов с кровью для бабушки Фрамп и приличное собрание засушенных голов, которое отлично дополнит коллекцию Матери. Там еще была куча разнообразного холодного оружия, и некоторые лезвия даже были смочены в каком-то экзотическом яде, что точно заставит Отца хлопать от радости в ладоши. Нашлось также несколько емкостей со взрывчаткой, что было довольно неожиданно, если учесть, насколько, по словам Сириуса, в семье было велико отвращение ко всему маггловскому. Очевидно, и превосходящей чистокровной расе иногда нужно было выпускать пар. Дядя Фестер будет доволен.

Они переходили из комнаты в комнату, где их поджидали стайки расплодившихся докси и пикси, и всевозможных других мелких вредителей. Гарри позволил своей сестре, фигурально выражаясь, распустить руки и перетрясти весь дом вверх дном. Ее густые длинные волосы сослужили ей как всегда верную службу, так же как ему — его юбки. После года в школе она ничуть не изменилась. Бобатон, презрительно заметила Уэнсдей, изобиловал легкими мишенями.

Во всем этом изобилии темной магии, вызывавшем легкое головокружение и чувство эйфории, Гарри все же уловил кое-что особенное. Знакомое по прошлому году неприятно тянущее, немного покалывающее ощущение концентрировалось вокруг довольно вульгарного медальона, с большой стилизованной буквой "С" на крышке. Интересно, что можно сказать о личности Тома, если судить по тому, какие вещи он использовал как вместилища своей души — все они были массивными, броскими артефактами, весьма ценными в магическом мире. Словно он пытался этим что-то компенсировать.

Он подхватил медальон и направился в другую заброшенную комнату, предоставив своей семье продолжать экскурсию без него. Серебро медальона вдруг опасно заблестело в пыльном свете, лившемся из заросшего паутиной окна, и пульсирующая исковерканная магия хоркрукса попыталась атаковать его.

"Эх, старина Том, — мрачно улыбнулся он. — И что за характер!"

Как и в прошлый раз, вкус хоркрукса был довольно необычным, даже более странным, чем те весьма оригинальные блюда, что предпочитала готовить бабка Фрамп. К нему определенно надо было привыкнуть. Зубы Гарри вонзились глубоко в поржавевшее серебро, и он получил особое удовольствие, когда услышал еле различимый в тишине тонкий болезненный вопль.

* * *

Чувствуя себя приятно сытым, Гарри вернулся к своим спутникам, которые столпились в очередной заброшенной комнате вокруг постамента с широкой каменной чашей. Чаша была древней, словно высеченной из цельного куска скалы, и вязь незнакомых рун, врезанных накрепко в камень, украшала ее края. Внутри какая-то вязкая непрозрачная жидкость лениво плескалась о стенки сосуда, хотя ее поверхности никто не касался.

- Это можно выпить? — поинтересовался Гарвесте, присоединяясь к членам семьи.

- О, нет, боги, — Сириус даже немного позеленел от такой идеи. — Это воспоминания, те, которыми дорожили в моей семье и хранили их здесь специально, чтобы делиться друг с другом. В этом думосборе они собирали все убийства, свидетелями которых стали, все пытки, в которых принимали участие, вообще все свои отвратительные, аморальные, жуткие поступки, которыми они гордились и были не прочь похвастать перед всей семьей по особым случаям.

- Что, правда?

- Гарвесте Аддамс, даже не думай об этом...

Но было уже поздно. Трое ребят одновременно, не теряя ни секунды, нырнули вниз головой. Через некоторое время Сириусу все же удалось их выловить. У всех троих на лицах расплылись одинаковые широкие улыбки.

- Сколько новых идей!

* * *

Гарри наблюдал за двумя мохнатыми тварями, рыскавшими по семейному кладбищу при свете полной луны. Они носились меж могильных плит, изредка игриво покусывая друг друга за лапы. У одной был густой бурый мех в серебристых подпалинах, другая была черной, как смоль.

- Снова приглядываешь за нашим дорогим оборотнем, моя змейка?

Гарри повернул голову и улыбнулся Матери, шагнувшей из густой тени навстречу ему. Наверху на крыше воздух был сладок и свеж, пахло болотным илом, гниющими водорослями и еще чем-то, что, по-видимому, решила приготовить сегодня на ужин бабушка. Прекрасно бодрит.

- И за дядей Сириусом. Или, лучше сказать, Ливервортом. — Он тепло улыбнулся Матери, когда она положила руку ему на плечо. Свет луны всегда придавал ее коже неживое свечение, тогда как глаза ее углублялись и становились еще выразительнее. — Спасибо, Мама, что позволили им остаться.

- Они часть Семьи. - Все, что сказала она в ответ, одарив его своей замораживающей улыбкой. И действительно, Гарри знал, что этого достаточно.

* * *

Гарри снова вздохнул. Квиддич оставался одной из тех немногих вещей, что из года в год умудрялась портить ему жизнь.

Сириус носился по дому как сумасшедший, в полном экстазе крича во всю мощь своих легких:

- Кубок мира по квиддичу! Кубок мира по квиддичу!

Ремус, наблюдавший эту сцену за завтраком, закатил глаза и снова вернулся к блюду из морской капусты. Та приветливо помахала ему кончиком водоросли.

- Что это за Кубок мира такой? — с любопытством спросил Отец, сворачивая газету и наблюдая, как их "дядя Ливерворт", перепрыгивая ступеньки, скачет вверх по лестнице, делает пируэт вокруг Ларча и спускается обратно, перепрыгивая две ступеньки за раз.

Пагсли объяснил:

- Квиддич — это игра, Отец, в которую играют, летая на метлах. Я был как-то вышибалой в школьной команде Салема, но меня дисквалифицировали за нарушения. Не пойму, зачем тогда нужна бита, если ей нельзя хорошенько заехать по чьей-нибудь голове?

- Драко выслал нам билеты на финальный матч, — печально объявил Гарри своей тарелке с апельсиновой кашей. — Опять жариться на солнце. Как здорово.

- Но это же чудесно!

Гарри поднял голову и встретился взглядом с еще более безумными, чем обычно, глазами Отца. Гарвесте стал отмечать, что в последнее время Сириус становился все ближе по характеру к Отцу. Такие мысли были приятно пугающими.

- Нам надо непременно пойти. Maman, готовьте зелье! Мы отправляемся в Британию!

Гарри переглянулся с Пагсли. Когда в последний раз Отца заинтересовал футбол, в итоге целый стадион сравняло с землей, а окрестные больницы еще несколько недель были переполнены.

Гарри заулыбался. Возможно, ему все-таки удастся повеселиться.

* * *

- Что за отвратительная вонь!

- Что это за... почему у ее куклы нет головы?

- Это Сирена Забини?

- Это рука?

Блейз поморщился и поборол желание заткнуть уши, чтобы не слышать нарастающе громких комментариев столпившихся зевак. Впереди, весело воркуя, его мать шла под руку с Мортишей Аддамс и бабкой Фрамп, за последней тянулось привычное амбре из смеси пороха, водорослей и недержания. Рядом с ним Гарвесте и Уэнсдей оживленно обсуждали последнюю пыточную сессию, которую они смотрели в думосборе Блеков. Дядя Ливерворт, буквально вибрируя от восторга, шел позади, а рука дяди Люмено удерживала его на месте, не давая снова сорваться на бег.

- Люциус Малфой! — размашисто прошагав по газону, поприветствовал надменного аристократа как всегда радостно-возбужденный Гомес.

Люциус Малфой был застигнут врасплох второй раз в своей жизни.

Стоявший рядом с ним Драко просиял, завидев поднимавшуюся на холм процессию.

- Гарвесте! Блейз!

- Ты не представишь нас, Драко?

Что касалось их матерей, тут Блейз не завидовал Драко. Нарцисса во многом напоминала Мортишу, но была начисто лишена ее приветливости. Своим драконовским взором она обвела представшую перед ней разношерстную группу.

- Естественно, мама. Позволь представить тебе мистера Гомеса, миссис Мортишу и мадам Эсмеральду, Перикла...

- Честное слово, Мама, ты не могла для меня выбрать имени получше? Оно звучит так полно.

- ...Гарвесте, Уэнсдей и мистера Фестера, мистера эээ... Ливерворта, мистера Люмено и Пуберта Аддамс. И Вещь. И Ларч, их мясник. И миссис Забини и Блейз Забини. — Драко сделал глубокий вдох, прежде чем продолжить. — Дамы и господа, это моя мать, леди Нарцисса Малфой.

Бабушка Фрамп хихикнула:

- У тебя ее фигура. Очень гибкая, тонкая. Прекрасно смотрится на дыбе.

- Maman, — предупредила Мортиша. Она плавно приблизилась к суровой госпоже и протянула тонкую бледную руку с длинными алыми ногтями. — Это честь для нас.

Нарцисса пожала ее руку и не вздрогнула. Блейз был невольно впечатлен. Затем миссис Малфой выхватила взглядом шрам на лбу Гарвесте и приоткрыла рот от удивления. Только бы она...

- Пойдемте, посмотрим стадион поближе! — воскликнул Драко из чувства самосохранения, хватая Гарвесте за руку и тем самым, возможно, предотвращая преждевременную мучительную смерть матери.

* * *

- Драко, — прошипел Блейз, как только они немного отошли от остальных. Он, тем не менее, продолжал кидать осторожные взгляды в сторону взрослых, еще не успевших спуститься с холма. — Как ты думаешь, твоя мать... или отец...

- Не знаю я, — прошептал в ответ Драко. — Просто они.... Отец говорил, что темная метка на его руке начала темнеть. Я хотел...

- Дорогие?

Драко с Блейзом тут же замолкли, чувствуя, как внутри у них все переворачивается. Гарвесте склонил голову на бок, раздумывая, что бы могли значить выражения их лиц. Они прошли глубже в лес, чтобы избежать подслушивания. Гарвесте легонько провел кончиками пальцев по щеке каждого.

- Что случилось?

Блейз ничего не сказал. В конце концов, его мать никогда открыто не поддерживала Темного лорда, а теперь, после встречи с Аддамсами, уж тем более не собиралась этого делать. Аддамсы, погруженные по пояс в магию крови и служащие древним богам, были по-настоящему "темными".

- Мои родители... мой отец, — начал нерешительно Драко, затем продолжил, еще невнятнее, — я сам бы никогда, но мой отец, он...

- Он ведь был одним из Пожирателей смерти старины Тома, не так ли?

- Он тут ни при чем, — попытался оправдаться Драко. — Это... это все идеология чистокровных, влияние рода, но я бы не стал — ведь Гермиона моя подруга — но...

Его лба коснулся ледяной поцелуй, затем та же успокаивающая ласка досталась и Блейзу.

- Ты слишком переживаешь, дорогой, — тепло, с заботой в голосе сказал, отстраняясь, Гарвесте. Уэнсдей все это время внимательно следила за дружеским разговором. — Моя семья никогда не причинит вреда твоей.

- Но ты был Гарри Поттером, — в свою очередь, с заботой в голосе сказал Блейз, затем заметил потемневший взгляд Уэнсдей. — Я сказал, "был". Мы просто оба о тебе беспокоимся.

- Какие хорошие у меня друзья, — вновь улыбаясь, сказал Гарвесте и, подхватив Уэнсдей под руку, двинулся к выходу из леса. — Давайте сейчас не будем об этом, ладно? Нас ждет ваш драгоценный квиддич.

* * *

Блейз остановился перед палаткой. Умом он понимал, что внутри она будет просторной и крепкой — должна быть, если в ней собираются разместиться Пагсли с Ларчем, но, честно говоря, судя по наружному виду, было похоже, что она не простоит и пяти минут, не развалившись, даже при полном штиле. Ткань брезента была покрыта слоем многолетней грязи, и когда хлопали края, раздавался надрывный скрип. Пахло так, будто кого-то, завернув в эту палатку, утопили, а затем порубили, не разворачивая, на куски и потушили, щедро приправив луком и валерианой. Зная стряпню бабки Фрамп не понаслышке, Блейз думал, что это предположение недалеко от истины.

На матч приехала делегация из Салема — все как на подбор высокие мускулистые парни, мечта любого спортивного тренера и кошмар каждого уважающего себя ботаника — разбежавшиеся в панике, едва завидев Пагсли. Ту же картину они наблюдали при встрече Уэнсдей с представительницами Бобатона.

Впрочем, было бы странно ожидать другого. Все попадавшиеся им по пути ученики Хогвартса вели себя так же, мгновенно прячась при виде Гарвесте, все, за исключением Седрика Диггори, этого миловидного хаффлпафца-садиста, капитана квиддичной команды. И, конечно, Четверки Идиотов.

Уэнсдей уже было направлялась в их сторону, когда Гарвесте остановаил ее, укоризненно покачав головой и погрозив ей пальцем:

- Чур, не играть с моими игрушками, валькирия. У тебя своих хватает.

Блейз нежно любил Аддамсов, по-настоящему любил, но иногда даже он не мог отрицать, что они все были немного не в своем уме.

* * *

- Ау-у! Есть здесь кто-нибудь? — спросила Сирена, заглянув внутрь палатки. С ее невысоким ростом, она была всего на пару дюймов выше своего сына-подростка, ей даже не приходилось нагибаться, чтобы ступить в промозглые темные глубины временного пристанища Аддамсов. — Кто-нибудь?

- Сюда, дорогая, — раздался замораживающий внутренности клич. Клич вроде того, что слышит несчастная жертва, прежде чем получить фатальный удар окровавленным топором по хребту.

- Бабушка Фрамп? Что сегодня на обед? — морщинистая старуха презрительно поморщилась, затем сплюнула в мутную жижу, булькавшую на дне ее стального нержавеющего котла.

- Да так, одна падаль. Ничего путного. Чего бы я ни отдала за хороший кусок свежезарезанного мясца.

- Правда? Буду рада помочь, — с энтузиазмом отозвалась женщина. Ей рука уже потянулась к ножу, закрепленному на бедре.

Она никогда не прибывала на такого рода мероприятия неподготовленной. Кто его знает, из-за какого угла появится очередной муж. А тогда могут возникнуть разного рода неожиданные препятствия в виде "действующей" жены, от которой нужно будет быстро и незаметно избавится. Она улыбнулась той улыбкой, которая неизменно посылала мурашки по коже Блейза. Сирена Забини была милой женщиной, но Магия крови возводила тебя на высоту, недоступную ни светлой, ни темной магии, и как только ты успевал ее распробовать, ты больше не мог удовлетворяться чем-то меньшим. Преимущество было еще в том, что она не вызывала зависимости, не повреждала душу и не сковывала разум. Она просто... дарила тебе свободу.

- Мясо белое или темное?

3 глава

* * *

Вскоре Аддамсы добрались до своих мест на трибунах, оказавшись в VIP-ложе по соседству с Уизли и Малфоями. Гарри кивнул Рональду и Джиневре, которая, увидев Вещь, тут же упала в обморок. По неизвестной причине Нарцисса не могла без содрогания взглянуть на Мортишу.

Гарвесте спрятал улыбку за лезвиями раскрытого веера и, легонько коснувшись руки Драко, чуть склонил голову в сторону дам в ответ на вопрошающий взгляд блондина. Глаза Драко метнулись к сидящим неподалеку матерям, и спустя мгновение легкая улыбка также заиграла на его губах.

Гомес до сих пор о чем-то вещал Люциусу Малфою, в эту минуту, похоже, страстно желавшему, чтобы его настигло проклятие полной глухоты.