Страница произведения
Войти
Зарегистрироваться
Страница произведения

Эоган О’Cалливан


Жанр:
Опубликован:
28.12.2006 — 17.02.2009
Читателей:
1
Предыдущая глава  
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
  Следующая глава
 
 


* * *

Как ни крути, нельзя сказать, чтобы Эоган был особенно усидчив. Уроков он обыкновенно не учил, но заставить его признаться в этом не смог бы и сам Господь. Как-то Мак Кенна задал всем перевод из второй книги Энеиды, — то место, где говорится про троянского коня. Эоган книги не открывал и наутро, весёлый, как птица, появился в развалинах форта и бодро спрыгнул со стены на заросшую травой площадку, где под ясным небом Мак Кенна вёл свой урок. Другие мальчики подготовились и, когда Мак Кенна велел всем написать тут же, под его присмотром, перевод про троянского коня, из-за которого пала Троя, погрызли чуть-чуть перья, собираясь с мыслями, и принялись за дело. Эоган почесал в затылке, но сдаваться и не думал, и, достав из-под рубашки висевшую на шее чернильницу и обтерев перо о штанину, сел за работу. История заключалась в том, что в Трое был конь. Конь был необыкновенно красивый, породистый, и копыта у него были из чистого золота. Сказать правду, он был даже немножко волшебный, этот конь, и такой знаменитый, что всю Элладу лихорадило от желания заполучить его, и из-за него началась Троянская война. Ахейцы стали лагерем под Троей, и в осаждённом городе, как водится, скоро стало нечего есть. А конь был хитрый и прожорливый, с гадким характером. В осаждённом городе ему скоро надоело, поскольку он очень любил поесть, и однажды на рассвете он пробил копытом дыру в стене и сбежал через пролом. Приам с Гектором бросились его ловить, с ними — половина защитников Трои, и ворота случайно остались открытыми. Ахейцы спокойно вошли в эти открытые ворота и заняли город. Так пала Троя. Мак Кенна так смеялся, что у него даже не было сил как следует отругать Эогана.

Но Эоган любил Мак Кенну, и однажды, когда тот был тяжело болен, поклялся себе, что всё-таки выучит урок и порадует учителя. Он забрался на скалы Финнтра, чтобы ничто его не отвлекало, уселся там и зубрил, и зубрил. К вечеру он появился в лачужке, где Финниан Мак Кенна валялся в горячке, присел к нему на постель, пригладил рукой вихры и с выражением прочёл на память весь заданный урок — и из Вергилия, и из Псалтыри. Мак Кенна застонал.

— Кажется, на сей раз мне не выкарабкаться, — слабо сказал он. — Такого явственного и дурного бреда у меня никогда ещё не было.

Больше Эоган не пытался учить уроков, а оставлял всё на волю Божию.


* * *

Когда Эогану было не более двенадцати, его друзья как-то решили злостно подшутить над ним. Они разок-другой намекнули Эогану, что дочь миссис Лавли, мол, испытывает к нему большой интерес. Но чтобы Эоган вконец воспламенился и уже без промаха попал впросак, они состряпали письмецо якобы от неё к Эогану, заранее предвкушая картину, как Эоган при встрече с ней снимет свою потрёпанную шляпу и сообщит ей, как он польщён. Все заранее бились об заклад, рискнёт ли Эоган преподнести ей цветок или же ему слабо. Письмецо, розовое и надушенное, было вручено Эогану на другой вечер в компании мальчишкой садовника Лавли, который был в сговоре и сделал вид, что прибежал от самой усадьбы и очень запыхался.

Эоган встряхнул записку, пробежал глазами и безошибочно сказал:

— Тебе бы надо начистить рыло, Микки, и если я этого не делаю, то только потому, что у меня болит плечо.

Микки О'Брайен, придумавший эту затею, осознал всю глубину своего провала и смиренно спросил:

— Как ты догадался?

— Очень просто, — сказал Эоган. — Во-первых, третьего дня ночью, когда я влез к ней в окно спальни и имел с ней нежный разговор, мне не показалось, что она ко мне благосклонна. Во-вторых, моя спина до сих пор помнит порку, которую мне задал их привратник, выволакивая меня за ухо из этой святая святых. А в-третьих, хотя я и не сомневаюсь, что она рано или поздно безумно меня полюбит, не думаю, что она выучит ирландский ради того, чтобы сказать мне это.

Пристыженные друзья молча разошлись, поняв, что Эогана им не переплюнуть.


* * *

В день, когда Эогану исполнилось четырнадцать лет, Мак Кенна поманил его за стену сарая и сказал без преувеличений следующее, поглядывая в заманчивые лиловые дали и прочищая себе ухо щепкой:

— Вот что, Эоган, — сказал Мак Кенна, не особо заботясь о подборе слов. — Я вроде уже научил тебя всему. По-моему, так ты даже знаешь много лишнего. И вообще, ты мне до смерти надоел. Держи, — и он сунул ему свёрток неразборчивых манускриптов. — Я ухожу.

На полтропинки по пути к большой дороге Мак Кенна что-то вспомнил и вернулся.

— Да, вот ещё что, — сказал он, проникновенно глядя Эогану в глаза. — Если тебя будут бить в челюсть слева, делай так, — он показал приём и после этого ушёл окончательно и больше не оборачивался.

С той самой поры Эоган больше не встречал Мак Кенну, и только свежий ветер из-за моря иной раз напоминал ему о нём.


* * *

Классическая академия в Фахе не смогла ни приглушить талант Эогана, ни заткнуть ему рот, разевать который он научился у Мак Кенны.

Фаха, деревня из двух десятков разбросанных ферм, ещё принадлежала клану Мак Карти, когда все земли вокруг давно уже заселили какие-то выскочки. Принадлежа Мак Карти, Фаха не облагалась налогом и оттого могла бросить кое-какие деньги на содержание академии. Преподавали там всё те же бродячие учёные, которые охотно стекались на огонёк и, засучив рукава, закладывали в юные умы премудрость добротными средневековыми методами. Эоган, правда, иной раз спасал свою шкуру тем, что, опоздав безбожно на урок, застывал в дверях и, кинув отчаянный взгляд по сторонам, выдавал поэму о том, в какую небывалую рань он вышел сегодня из дому, изнывая от жажды знаний, и какими терниями был усеян его путь, по сравнению с которым плаванье аргонавтов — просто приключение детского кораблика в луже. И зная, что Эоган ещё со школьной скамьи прослыл недюжинным сочинителем, мы можем только догадываться, насколько часто ему приходилось это проделывать.

По обе стороны реки жители увлекались поэзией, причём восточный и западный берега реки соревновались между собой в стихосложении, а уж послать соседу записку ямбическим триметром считалось просто хорошим тоном. Эоган принадлежал восточному берегу, так как речушка О'Кря протекала к западу от Минтогс — места его рождения, и отстаивал честь восточного берега в стихах, танцах и хоккее на траве с жаром, свойственным его натуре. В роду О'Рахилли, О'Салливанов и О'Сканнелов каждый второй писал стихи, и каждый третий — очень недурные. Лучшие вещи, если им удалось благополучно проскочить придирчивое и ехидное обсуждение, торжественно записывались в огромную амбарную книгу. В книгу мало что попадало, книга заполнялась медленно и лежала на почётном месте. Зимой все собирались и смотрели, что добавилось в книгу за лето.

В те времена классическое образование открывало перед ирландским школяром широчайшие перспективы: получив его, человек откладывал в сторонку Гомера с Овидием, не теряя времени хорошенько затачивал свою лопату и отправлялся рыть торф за шесть пенсов в день на старые деньги, и широкие перспективы открывались перед ним всякий раз, когда он взбирался в пути на гребень очередного холма.

Учёные мужи говорят, что родись Эоган в другое время, не омрачённое английским законодательством, уж он дал бы всем пороху, он написал бы и то, и это, и до икоты удивил бы весь мыслящий мир. Кто спорит: будь Эоган наследным принцем, или родись он подальше от Ирландии, или будь у него чернил в чернильнице побольше, или будь у него голова покрепче, он бы намного больше всего написал. Но сырой и промозглый воздух Ирландии тоже может пойти на пользу: нигде так не били морду за плохие стихи, как в классической академии в Фахе!


* * *

В раннем возрасте к Рыжему Эогану пришло понимание того, какую силу имеет поэтическое слово, и в расцвете юности он уже пользовался этим напропалую.

— Бриди, я помру, если ты не ответишь мне взаимностью, — сказал как-то Эоган, окуная палец в сметану. — Я выброшусь в окно.

— Легко тебе выброситься в окно, Эоган, — отвечала Бриди, обтирая полотенцем кувшин. — Оно в двух ярдах от земли.

— Я брошусь в море со стены старого форта, — поправлялся Эоган, облизывая палец. — Будь добра, налей мне сидра.

— Вот когда бросишься, тогда и поговорим, — флегматично отвечала Бриди, размышляя, как бы турнуть с лавки этого оборванца без гроша в кармане.

— Бриди, ты пожалеешь.

— Ничуть, с чего это вдруг?

— Раньше, чем идти к форту, я напишу такие стихи, что ты вовек не докажешь, что они не про тебя.

Бриди некоторое время разглядывала Эогана в упор, потом вздохнула, закинула полотенце на плечо, и, разразившись громкой бранью, поманила нашего героя за собой в кладовку.

"Ей-богу, пошутил, — тем же вечером говорил себе, оправдываясь, Эоган. — Но раз уж Мегги, хочу сказать, Пегги, то есть Бриди, настолько увлеклась моей скромной особой — никогда бы не подумал! — то неловко было сопротивляться, да и недостойно это мужчины — сопротивляться, когда тебя тащат в кладовку. Кладовка — это не то место, где нужно показывать характер".

Последнюю мысль Эоган не додумал, так как опрокинулся назад на свою постель, как был, без сил даже взбить подушку, и ему приснился кошмарный сон.


* * *

Поэтическое состязание — любимое развлечение жителей Керри. При том, что во всём Керри живёт, на первый взгляд, полтора человека, стоит пришлому поэту встретиться с местным и затеять поэтический спор, послушать их откуда-то сбегается громадная толпа. Что до поэтов, то они делают вид, будто вовсе не замечают наплыва народа, так как находятся в более высоких сферах, и задают друг другу поэтические головоломки до тех пор, пока окончательно не установят, кто же из них лучше. И если, скажем, Анагиллимор побьёт в этом деле Минтогс, это будет не менее позорно, чем проиграть всей деревней в хоккей на траве, и даже, пожалуй, хуже, так как в хоккей ещё можно отыграться, тогда как тут уж ничего не попишешь. Уклониться от такого состязания невозможно; не владея даром импровизации, в него лучше не ввязываться; раз проиграв на нём, не отмыться уже никогда. Словом, когда Эоган в свои неполные двадцать вызвал на состязание знаменитого О'Рахилли и назначил ему встречу в последнюю неделю июня на конской ярмарке в Трали, все так и думали, что парнишка спятил, сердечный.

Эоган опаздывал на место состязания вместе со своим другом Доннхой. Друг тащил Эогана под локоть, а тот поминутно оглядывался и стрелял глазами по сторонам, в надежде заглянуть хоть под какую-нибудь юбку.

— У тебя сейчас состязание с О'Рахилли, — напоминал Доннха, но Эоган и бровью не вёл. — О'Рахилли — величайший поэт в Ирландии.

— Ему сто пятнадцать лет, у него уже ум за разум заходит.

— Ничего подобного. Ему только сорок.

— Я это и говорю, — сказал Эоган.

— Он выиграл уйму таких состязаний.

— Так там меня не было.

С этими словами они достигли назначенного места, где уже стоял О'Рахилли в окружении свиты, в чёрной шляпе и чёрном с серебром камзоле, устало опершись о коновязь, и лицо его было насмешливо. Завидев Эогана, толпа расступилась. О'Рахилли, как тот, кто был вызван, имел право начинать первым и выбирать размер. Он удивлённо поднял одну бровь при виде Эогана и, не меняя расслабленной позы и стряхивая щелчком пылинку с полей шляпы, сказал:

Да здравствует резвая юность, когда в голове у нас ветер,

Когда наш наряд неопрятен, а взгляд безрассуден и светел,

Да славится бурная юность, подобная яблони цвету,

Когда житейская мудрость бывает в тягость поэту,

Когда словесной стряпнёю мы злим Минерву и Феба,

Когда океан по колено и ярдов двадцать до неба,

Когда при виде красотки язык прилипает к гортани,

Когда в голове ни шиша, и ещё того меньше в кармане!

Эоган, ничуть не смущаясь, не двигаясь с места и не думая ни одной секунды, сказал:

Я же хвалу воспою многоопытной щуке в Лох Гарман:

Много застряло острог в спине её твёрдой, как камень,

Сотня-другая крюков, гарпун О'Нейла из Армы

И обломки багров в ракушках позеленелых, —

Всё, чем в прежние дни пытались её потревожить.

Греется на мелководье она, шевеля плавниками,

И сквозь воду видать её обомшелую спину.

Да славится щука в Лох Гарман, моя похвала ей навеки,

За то, что сто пятьдесят ей годков, а будет и больше.

Вот орёл в Балливорни парит над озёрами в небе:

Пусть он немало пожил, и все перья его побелели,

Всё так же остёр его клюв, крючковаты когтистые лапы,

И завис он не ниже, и взгляд его не подводит,

Слава орлу в Балливорни, шапку пред ним я снимаю,

За то, что уже триста лет ему, а будет и больше.

Слава могучему тису, что в Килл Мантан, в Глендалохе,

Тёмным разросся шатром тринадцать ярдов в обхвате,

Он в листве приютил семейство сов из Килдаре,

Он укрывал от дождя под ветвями ещё Кольма Килле,

Да здравствует тис в Глендалох и пусть себе зеленеет,

И так ему тысяча двести уже, а будет и больше.

Но проклинаю я тех, кому годы идут не на пользу:

Иному чуть только за сорок, а плесенью уж потянуло.

Взять хоть О'Рахилли вон: кого он тут осчастливил?

Пару метафор он спёр у Катулла, когда был шустрее,

Ныне читать разучился, и пусть покоится с миром.

Если случится кому на закате дней его хилых

Жену себе приискать моложе его лет на сорок,

Не нужно в брачную ночь мешать окружающим людям:

В спальню к жене не ломись, там без тебя разберутся.

Моё проклятье тому, кто пляшет на вечеринках,

Суставами громко скрипя, на ходу распадаясь на части;

Будь также проклят я сам, если так зажиться сподоблюсь.

Я проклят стократ с потрохами за то, что здесь время теряю,

А не бегу со всех ног за той вон чудной красоткой!

Едва вымолвив последнюю строчку, Эоган повернулся на каблуках, проскочил у Доннхи под локтем и, не заботясь о публике, кинулся во всю прыть в указанном направлении. Исход состязания, однако, был и без того уже ясен всем.

Красотку эту звали Мэри Хью, и знакомство с ней Эогана было знаменательно для обоих: Эоган научил Мэри Хью свистеть в два пальца, а она его — наклеивать слюной лист подорожника на нос, чтобы нос не обгорел. Правда, умение это не очень пригодилось обоим в жизни, поскольку Мэри Хью хотя и умела с тех пор свистеть в два пальца, но только в два пальца Эогана, а Эоган в большую жару начинал разыскивать взглядом нос Мэри Хью, чтобы наклеить на него подорожник, да ведь не могла же Мэри Хью быть при нём каждый день! А с тех пор, как она уплыла в Ливерпуль, Эоган и вовсе видел её только в мечтах. Мэри торговала форелью и треской, и так как священники сурово осуждали её за это занятие, в одно прекрасное утро она зашила в подол пять фунтов, подоткнула свой капот и села на корабль до Ливерпуля.


* * *

Бывает, Эоган усядется в дальнем углу заведения вдвоём со старым, проверенным другом Доннхой и думает честно отдохнуть после целого дня добычи торфа, потому что когда ты режешь торф и складываешь его до самого заката штабелями, пока вечером за ним не придёт повозка, а потом ещё и грузишь на повозку, потому что у возницы разыгрался радикулит, а потом идёшь пешком три мили до городка, потому что повозка ушла без тебя, то ты хочешь отдохнуть, а тут вдруг честнейшей души Доннха, Доннха Фитцджеральд, которого ты знаешь, казалось бы, как собственную пятку, вдруг заявляет тебе, что ты просаживаешь свой талант неизвестно на что.

Предыдущая глава  
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
  Следующая глава



Иные расы и виды существ 11 списков
Ангелы (Произведений: 91)
Оборотни (Произведений: 181)
Орки, гоблины, гномы, назгулы, тролли (Произведений: 41)
Эльфы, эльфы-полукровки, дроу (Произведений: 230)
Привидения, призраки, полтергейсты, духи (Произведений: 74)
Боги, полубоги, божественные сущности (Произведений: 165)
Вампиры (Произведений: 241)
Демоны (Произведений: 265)
Драконы (Произведений: 164)
Особенная раса, вид (созданные автором) (Произведений: 122)
Редкие расы (но не авторские) (Произведений: 107)
Профессии, занятия, стили жизни 8 списков
Внутренний мир человека. Мысли и жизнь 4 списка
Миры фэнтези и фантастики: каноны, апокрифы, смешение жанров 7 списков
О взаимоотношениях 7 списков
Герои 13 списков
Земля 6 списков
Альтернативная история (Произведений: 213)
Аномальные зоны (Произведений: 73)
Городские истории (Произведений: 306)
Исторические фантазии (Произведений: 98)
Постапокалиптика (Произведений: 104)
Стилизации и этнические мотивы (Произведений: 130)
Попадалово 5 списков
Противостояние 9 списков
О чувствах 3 списка
Следующее поколение 4 списка
Детское фэнтези (Произведений: 39)
Для самых маленьких (Произведений: 34)
О животных (Произведений: 48)
Поучительные сказки, притчи (Произведений: 82)
Закрыть
Закрыть
Закрыть
↑ Вверх