Тень Пламени

— Сестра, — я оторвался от своих мыслей с неохотой и прикоснулся пальцами правой руки к её уху, а затем провел пальцами по щеке. — Я так не хочу отдавать тебя замуж. Не хочу. Таргариены должны быть вместе. Скоро ты увидишь кхала Дрого. Не хочу отдавать тебя этим дикарям. Ты пойми, нам просто придется пойти на это, — я прикрыл глаза и склонился к её лицу. — Дейенерис...

Я коснулся своим лбом её лба, до этого чуть приподняв её лицо за подбородок, и замер.

Телу совершенно не по-королевски хотелось блевать от количества выпитого — Визерис на самом деле не очень-то хотел предавать традиции предков, насколько я это знал из книг, да и сестренку давно считал своей собственностью — я смутно помню рассказ кого-то из помощников Матери Драконов о том, что парень даже хотел её невинности лишить до свадьбы с Дрого.

А мне вот сейчас и здесь, слегка с бодуна и очень иррационально, если подумать — хотелось обнять эту совершенно мне незнакомую малышку и никому не дать ею больше воспользоваться. Визерис ведь предает и продает её, если подумать категориями моего цивилизованного мира, не правда ли? Я наверное отчасти перенял бы это собственническое отношение змеёныша, будь я в самом деле на его месте, но всё же сейчас она была мне никем. Я пока что не знаю, но возможно у меня получится занять более выгодное для выполнения миссии тело — в прошлые разы я мог переселяться к другим в случае смерти владельца. Но, может, раз в этот раз что-то поменялось с реципиентом, то и с остальным изменилось?

Да и, возвращаясь к возрасту Дейенерис, настолько юные девочки, будь им хоть тринадцать, хоть все семнадцать лет, несмотря на столь ошеломляющую красоту, никогда не входили в число моих неистребимых слабостей. Дите ведь. Тем более — сестра! И теперь я очень четко понимаю — этот мир и мои семейные ценности совмещаются мало.

Придется с этим бороться.

Снотворное

КОЛЬЦО. Город Пентос. Дом Травницы. Середина ночи.

Плюс этого тела — гибкое и достаточно ловкое, чтобы цепляться кинжалом за выемки между камнями и сползать вниз весьма уверенно. Я всем сердцем надеялся, что меня не примут за вора, если увидят, ну а лучше, конечно, чтобы вообще никто не заметил, но надежды юношей питают, а я со всеми этими перескоками из мира в мир уже давно не юноша.

В городе мне нужна была лавка травника. Снотворного у Визериса не имелось, а для исполнения хотя бы каких-нибудь, даже самых незначительных моих планов, отсутствие сознания Визериса в нормальном состоянии мне попросту необходимо.

Травницу звали Батела, как я минутой позже узнал, и она очень сильно рассердилась на меня за поздний визит — если я правильно, конечно, интерпретировал её ругань, которая раздавалась из её уст до того самого момента, когда она увидела моё лицо. Далее её слегка помятое лицо исказилось в странной гримасе, и она пустила меня внутрь дома. Но злотый меняет дело в любых мирах и измерениях. Сказал ей, что не в силах заснуть, вот и нуждаюсь в помощи величайшей травницы, которую за всю свою историю знал Пентос. Так она мне ещё и заварила чайку, после того, как продала необходимую траву. И вроде все бы хорошо, но...

Я дул на чашку и довольно улыбался — всё не так плохо, как казалось, так ведь? Ведь когда чаек в руках — живых руках здорового и относительно нормального мужика — даже сестринская ненависть в исполнении Дейенерис Таргариен — и то не так плохо. Нет, русскую любовь к чаю из меня ничего не выживет, ни Игра Престолов во плоти, ни какая-то там смерть, даже если их было несколько. Именно таким образом двигались мои мысли, пока я ожидал остывания напитка, но всю малину испортила девица, проскользнувшая с верхнего этажа вниз, туда, где меня принимала её, видимо, матушка. Девушка громко ойкнула и уставилась на меня, обломав травнице все вероятно не самые благочестивые планы своим узнаванием меня. Причем крайне негативныым узнаванием — это я понял по явному страху в её глазах.

— Мы знакомы? — я пристально взглянул вначале на испугавшуюся девчонку лет пятнадцати на вид, чьи динные золотистые волосы были убраны в две косы, но немного рябое лицо меняло всю картинку кардинально. — Батела? — я посмотрел в глаза напрягшейся травнице.

Её страшный взгляд готового на всё человека заставил моё тело выбросить руку с мгновенно скользнувшим в ладонь кинжалом в её сторону, тем самым не давая ей ни малейшего шанса броситься на меня. Я видел, как раздуваются её ноздри, как скрючились её пальцы от испытываемой ненависти — и понимал постепенно одну единственную вещь. Не будь чай столь горяч — мне бы отсюда сегодня не уйти.

Девочка с золотыми косами закрыла лицо ладонями и рухнула на колени, завывая и размазывая сопли по лицу.

— Пожалуйста, делай что хочешь, но не трогай маму! Делай что хочешь! Я могу быть Дени! Я могу быть Дени! Делай что хочешь! Не тронь! Пожалуйста, только не маму!

Я поднялся с места и вложил кинжал в ножны на правом бедре.

В горле моём стоял странный и давно позабытый комок из гнева и слёз, которые я никогда никому не дам увидеть. Не знаю, что именно эта травница увидела в моём взгляде, но это было явно не то, что я на самом деле ощущал. Она бросилась мне в ноги и дернула за штанину, заставляя посмотреть себе в глаза.

— Прошу, не убивай! Ты взял от неё всё, что мог! Оставь её! Прошу! Давай позабудем всё, милорд!

Я сделал над собой усилие и снял ладонь своего тела с рукояти меча, за которую оно схватилось совершенно без моего участия — на это и среагировала травница, ведь её оружие — яд и нож, но вот лорду с мечом наперевес её вряд ли кто-то когда-то учил противостоять. Я смотрел в её глаза и думал, что же мне делать. С одной стороны, это тело причинило её дочери какую-то гадость, раз реагирует эта дочка так жутковато для меня, всё ещё не отвыкшего от реалий двадцать первого века вполне себе адекватного техногенного и, главное, не напоминающего средневековье мира. С другой — было необходимо вести себя как чертов лорд, для которого подобные гадости — в порядке вещей...

— Ты что же, Батела, думаешь, что я позабуду об этом... случае с чаем? Я требую виру, Батела!

— Пожалуйста, не тронь маму!

— Пожалуйста, не тронь Миэри!

Я промычал что-то недоступное для понимания обычными смертными и сделал вид, что задумался, а на самом деле начал блуждать взглядом по лавке, дабы просто указать на что-то пальцем и забрать это в качестве откупа за попытку отравления. Мне казалось крайне неуместным убийство двух женщин прямо как по Достоевскому. Потому — вира для шизанутого лорда в качестве какой-то стремной скрипки во-он в тому углу бокового шкафчика — это самое то! Всё же кольцо — слава тем богам, что пропихнули меня на этот квест — давало мне из прошлых миров какую-то способность, которую имело тело, носившее моё пристанище на себе. В одном из миров я попал в руки девушки, обитавшей в огромном особняке и учившейся играть на подобном инструменте, а затем сбежавшей вместе с учителем танцев, который так и не научил её танцевать. Но вот в скрипке эта девица была крайне талантлива, что дало мне возможность закрепить за этим звание «способности» и пронести с собой через пару-тройку миров как милый такой бонус.

— Отдай мне эту скрипку, — я указал ладонью на инструмент и ухмыльнулся. — И я уйду!

— Да ты ведь убил её хозяина за песню, которая тебе не понравилась, за песню Ланнистеров! Это был её суженый! — Батела смотрела на меня с физически ощутимой ненавистью, от которой мне становилось будто ещё поганей, чем было до этого — я и не подозревал, что есть куда. — Ты...

— Не говори того, о чем пожалеешь, — я перебил её совершенно спокойным голосом и, взяв мешочек с травами, подкинул его на ладони. — Они те, что нужны для спокойного сна?

— Да, милорд, я не обманула. В чае тоже было снотворное, — она насторожено и пристально взглянула мне в лицо, будто ожидая от меня какого-то взрыва или ещё чего-то в этом роде. — Бери скрипку, если желаешь, милорд. Ты другой, я это вижу.

— Но он же убил Алайна! — снова заревела девочка. — И он меня... я не Дени... я же не Дени... почему так больно... я же не Дени...

— Успокойся! — прервала её причитания тетка и широкими шагами преодолела расстояние между собой и полкой со скрипкой. — Бери, Таргариен. Я вижу, что ты другой. Но не думай, что все видят.

— Я надеюсь, что видят не все, — я скривил рот и аккуратно выхватил у неё скрипку со смычком. — Это даст мне шанс таким остаться, Батела. Хотя бы мизерный. Ты ведь знаешь, травница, что Зима близко?

— Я знаю это как никто. Я бежала от Зимы более десяти лет назад сюда, из зимнего края... Оттуда, откуда ты родом, сын Безумца. Я дочь северного бастарда, а она — дочь южного. Мы вытравили твой плод, мальчик, — она посмотрела на меня так тяжко, как не смотрела на меня даже Дени. — Но тебе не вытравить плод сестры твоей. Я вижу...

— Забудь о своих видениях, травница. Я оттуда, куда не проникнет твой взгляд. Забудь о будущем, которое видела до того, как встретила этого человека опять...

— Ты безликий?! — травница прицепилась к случайно выскочившему из моего рта обращения к этому телу как к не своему, и я понял, что мне это её заблуждение очень даже выгодно. — Но я вижу, что ты что-то, а не ничто... — она схватила меня своими до сих пор скрюченными пальцами за предплечье и притянула к себе, втягивая носом воздух и глядя на меня в упор. — Ты... Кто ты?

— Давай обойдемся без прикосновений, — я не очень любил касания людей в прошлой жизни, потому почти с силой отодрал её ладонь от своей рубашки. — Батела, ты пойми пожалуйста, мне не нужна твоя смерть...

Но мою проникновенную, ну, наверняка обещавшую таковой быть, конечно, речь прервал громкий стук в дверь. Да что это я, дверь почти вышибли на хрен. А тот, кто стучал, прорычал гундосым басом то, что я принял за признак прямой слежки за собой.

— Откройте! Иллирио Мопатис требует!

— Это Разбитый Щит, — Батела, сощурив глаза, взглянула на меня, пялившегося на дверь, как на врага всего человечества. — Он правая рука начальника личной стражи Мопатиса. Безупречный.

— Следил за мной, — я встал к двери и взялся за засов. — Я открою.

— Мой мастер приказал убить ту, к кому ты пришёл, — монотонно проговорил страж, глядя мне в глаза, и добавил. — И он приказал сообщить тебе об этом, чтобы ты ушёл с пути моего клинка. У дома Таргариенов не должно быть бастардов. И мой мастер предоставляет дому Таргариенов приют только с таким условием.

— Ты никого не убьешь, — я покачал головой. — И никаких бастардов я не делаю здесь. Я за снотворным пришёл. И я проследую за тобой в особняк к твоему хозяину, но не убивай здесь...

— Ему был отдан приказ, — просипела Батела и попятилась назад, закрывая собой Миэри. — Он убьет, что бы ты сейчас ни сказал.

— Да? — я отошёл с пути стражника-кастрата и дал ему пройти к Бателе, вглубь комнаты. — Тогда я ничего не могу поделать.

Я выглянул из дверного проёма, проверив улицу на наличие ещё кого-то неучтенного, но этот Безупречный, как оказалось, был один. Придурок, что ли? Я закрыл дверь и обернулся к плачущим женщинам и этому Безупречному кастрату, который меня уже и за угрозу не считал. Я приготовился к рывку, когда Безупречный обнажил меч.

Спустя несколько мгновений его меч выпал из ладони, а изо рта выплеснулось некоторое количество крови, прежде чем он начал свои судорожные попытки выкашлять клинок из своих легких.

Я ушёл в особняк, даже не думая оборачиваться на закрывшуюся за мной, мне кажется, с огромным облегчением дверь лавки травницы. Эта Батела знала, что делать с трупом, а у меня были другие дела на остаток ночи и следующий день.

Хотя какая ночь? Часом позже уже занимался рассвет.

Признания и Жалобы

КОЛЬЦО. Город Пентос. Особняк Иллирио Мопатиса. Термы.

Я, как только мог, оттягивал этот момент. Происходящее было странно страшным, отдавало дежавю и совершенно мне не нравилось. К сожалению, я признавал, что сейчас, вечером второго дня моего пребывания в теле Визериса III Таргариена ничего поделать уже было нельзя.

— Привет сестрица, — я улыбался напряженной улыбкой, смотря в её слишком усталые для такого возраста глаза, и поглаживал невесомую ткань платья в своих руках. — Смотри. Платье для смотрин. Магистр Иллирио расстарался, — я не смог не сказать это без сарказма, что вызвало несомненный всплеск удивления у моей дорогой будущей повелительницы драконов. — Под цвет глаз подбирали. Делаем из тебя принцессу... Но знаешь, Дени...

Я привлек её немного рассеявшееся от прикосновения к новой для неё ткани внимание щелчком пальцев, всегда напоминавшем мне нечто крайне подходящее надменному принцу, коим и был Визерис в глазах всех людей вокруг, в том числе и его сестрицы.

— Да, я тебя слушаю, брат, — поспешно сказала она и отняла ладошку от платья.

— Запомни то, что я скажу, Дейенерис, — я наклонился к ней и почти что интимным шепотом, не пряча снисходительной, но всё же беззлобной ухмылки на лице, продекламировал стишок, который мне вспомнился в связи с положением, в котором находился Визерис с самого побега из Вестероса. — Всё, что из золота, не сверкает. Не всяк, кто скитается — пал. Древняя кровь не ослабевает — Глубокие корни мороз не достал. Из пепла пламя возгорится. А свет из теней взойдет! Клинок, что сломан, возродится. Король без короны престол займёт! [1]

— Что... что это? — Дейенерис была слегка под впечатлением, глядела на меня немного расширившимися зрачками. — Кто-то придумал песню о тебе?

— Это я придумал песню о себе. И пока не придумал музыку, потому её ещё нигде не поют, — я закатил глаза, а затем уже привычным для себя и крайне приятным движением погладил сестрицу по макушке, на что та едва заметно даже для самой себя, наверное, улыбнулась, отвечая на мою улыбку, но тут же одернула себя, зажавшись и чуть сгорбившись.

— Брат, а зачем ты придумал этот стих? — всё же задала она интересовавший её вопрос, подняв лицо, но избегая взгляда глаза-в-глаза.

— Мне казалось, ты умная девочка, Дейенерис. Я однажды убил барда, который спел при мне песню Ланнистеров. Опрометчивое убийство, конечно, но всё же знаешь, сестрица, — я перенес руку с её макушки на щеку, а затем и на шею, мягко поглаживая, но наверняка пугая, потому как она вздрогнула и снова избежала прямого зрительного контакта, — Ты ведь понимаешь, что нам нужны люди? Кхалассар — черт с ним, единственная надежда на обученное и огромное войско, и я только надеюсь, что меня не обманет этот кхал, в пекло бы его, Дрого. У Таргариенов слишком большая история со всеми городами Эссоса, чтобы нам предоставили людей для военных действий, что будут вестись за пределами Эссоса. Нам будут нужны люди из наших земель, которые будут готовы за Пламя и Кровь в огонь и воду, Дейенерис. Заговоры зреют, но там все хотят просто воспользоваться нами, а не верно нам служить. Это всего лишь маленький шаг, всего лишь камешек в том замке, что предстоит нам построить, сестра. Тебе ясно?