Правда, этому божественному подарку оказались рады далеко не все — в стране и так ощущался традиционный переизбыток женского населения, который сложился изначально, ведь среди прибывших колонистов почти три четверти составляли женщины. Перекос со временем стал уменьшаться и грозился вскоре совсем исчезнуть — у магов, в отличие от простых людей, мальчиков и девочек рождалось практически поровну, но вернувшие себе молодость женщины сломали нарождающееся равновесие. Ведь мужчинам-то возвращения молодости никто не обещал!
Ситуацию изменила мать Дэнни, лэри Алайя — она, прибывшая в Лияру в числе первых колонистов и ставшая второй женой лэру Райну, опытному боевому магу, занявшему со временем кресло заведующего кафедрой боевой магии недавно построенной Тарийской магической академии, получив после рождения своего шестого ребёнка обещанную молодость, не побоялась заявиться в храм Одина повторно и потребовать возвращения молодости также своему мужу. Диалог с верховной жрицей Одина, богиней Таней, вошёл в лиярские хроники как пример того, как не надо разговаривать со своими богами, и, будучи перенесён на бумагу современными летописцами, выглядел примерно так:
— Госпожа Таня, я хотела бы поговорить с Создателем!
— Можешь говорить со мной, дитя, муж мой занят и не может ответить на твои мольбы.
— Я пришла не молиться, а требовать справедливости!
— Ты смеешь утверждать, что твой бог несправедлив к тебе?
— Возможно, госпожа, речь идёт не о допущенной им несправедливости, а о простой забывчивости. Возможно, о невнимательности. Точнее можно будет сказать после того, как Один выслушает меня.
— Мой муж позволил мне решать любые вопросы от своего имени, так что повторно предлагаю высказать свою просьбу мне. Отказывая мне в праве решать, ты выказываешь неуважение в первую очередь к своему богу.
— Один пообещал каждой женщине, родившей шестерых детей, вернуть молодость...
— И чем же ты недовольна, дитя? Сейчас, после рождения шестерых детей, ты выглядишь так же молодо, как и до замужества. Тебя это не устраивает? Так ведь никто не неволил — могла и отказаться.
— За мою молодость я приношу Создателю свою искреннюю благодарность, но почему он отказал в возвращении молодости моему мужу?
— А он что, тоже родил шестерых детей? Или расщедрился хотя бы на одного? Я что-то не видела процесса рождения твоим мужем ребёнка. Возможно, я просто была невнимательна?
— Но в рождении детей участвуют двое!
— Ты не права, дитя. Это в зачатии ребёнка участвуют двое, причём мужчина в этом процессе вовсе не является обязательным условием, достаточно наличия семенного генетического материала. А в рождении участвует одна женщина. Она вынашивает, рожает и выкармливает младенца. Так было, так есть и так будет. Так что награда соответствует проделанной работе.
— Я могла бы сказать, что в то время, пока женщина вынашивает и выкармливает младенца, её саму кормит её муж. Но даже не это главное — если женщины этого мира и продолжат рожать, то вскоре рожать им будет не от кого! Все мужчины перемрут от старости, и в стране останутся одни молодые вдовы. Которые тоже вскоре помрут, если не озаботятся запасами, как вы выразились, семенного материала. Или им вступать в браки с собственными детьми? Среди тех, кстати, тоже будет наблюдаться повышенная смертность мужского населения по причине неизбежной старости!
— В твоих словах есть смысл, дитя. Но что ты хочешь? Вернуть твоему мужу молодость просто так я не могу — ничего и никому в этом мире не даётся даром, это закон, введённый Создателем. Нужна плата. С тебя плата уже взята — ты принесла миру шестерых детей.
— Я могу родить ребёнка в уплату за возвращение молодости моему мужу!
— Одного? И ты считаешь подобное предложение справедливым? Для тебя молодость стоила шестерых!
— Но вы же сами только что сказали, что мужчина в рождении детей принимает значительно меньшее участие — он не вынашивает и не вскармливает детей, а, значит, молодость моего мужа стоит не более двоих детей!
— Четверых! И я верну твоему мужу молодость.
— Троих, госпожа, причём авансом — сначала вы вернёте моему мужу молодость, а потом я расплачусь за этот подарок тремя своими детьми. Мой муж уже достаточно стар — если вы не вернёте ему молодость сейчас, то вскоре может оказаться, что рожать мне будет не от кого.
— Мне нравится твоя дерзость, дитя, и я исполню твою просьбу — приводи завтра своего мужа в храм, и он получит просимое. Однако помни, что каждая последующая молодость для тебя и твоего мужа будет дарована после рождения тобой девяти детей! И так отныне будет для всех, кто захочет видеть своего мужа молодым ...
Вот так Дэнни оказался членом дружной семьи немногочисленных старожилов империи — его мать выпросила у бога для его отца сначала вторую, а потом и третью молодость. Сейчас его отец, уже четырежды пройдя в храме омоложение, выглядел молодым красивым мужчиной, которому на вид не дашь и тридцати лет. Мать Дэнни, после последнего омоложения родившая своему мужу уже пятерых детей, биологически оказалась немного постарше — если считать годы последнего цикла, но, как сильная магиня, продолжала прекрасно выглядеть. Многочисленные братья и сёстры Дэнни, все сильные маги, в большинстве своём не только давно выросли, выпорхнули из родительского гнезда и свили своё собственное семейное гнёздышко, но и сами давно уже имели длинную вереницу детей и внуков. В семейном архиве тщательно хранился документ, в который Алайя постоянно заносила имена вновь родившихся родственников, и долгие часы Дэнни провёл за его изучением — свою родословную, как постоянно твердили родители, знать было необходимо.
Дэнни являлся не самым последним ребёнком в семье — трое его младших братьев и двое сестёр каждый день встречали его, возвращающегося со школы, радостными визгами, — и вскоре должна была появиться на свет ещё одна сестрёнка. Все родственники юноши являлись сильными магами, однако в семье Дэнни оказался особенным — свои магические возможности он проявил ещё будучи новорожденным. На самом деле не только в семье Райна и Алайи, но и вообще в истории Лияры рождение ребёнка с активным, полностью инициированным магическим даром являлось уникальным, нигде и никогда ранее не зарегистрированным случаем — обычно магия у детей начинала активно проявляться в период полового созревания, и только у самых сильных магов способности пробуждались в раннем детстве. У грудных детей магических способностей до этого случая не было зафиксировано ни разу, из-за чего в среде медиков даже разгорелся спор по поводу новорожденного: что это — аномалия или рождение особо сильного мага? Большинство врачей склонялось к мнению, что проявление магических способностей в столь раннем возрасте — скорее аномалия, тем более что, повзрослев, Дэнни, оставаясь обладателем самого большого магического резерва, перестал по его величине кардинально отличаться от своих сверстников — у тех развитие магического дара протекало даже быстрее. Однако имелись и свои плюсы — сколько Дэнни себя помнил, он постоянно ощущал вокруг себя разлитую в окружающем пространстве магию и воспринимал её как что-то естественное, само собой разумеющееся. Как воздух, которым дышишь, как свет в яркий солнечный день. Он мог в любой момент зачерпнуть из мира столько магии, сколько ему было нужно, и использовать её для своих целей. А какие могут быть цели у ребёнка? Только игры. Вот так и получилось, что, пока его сверстники обменивались игрушками в песчаных кучах, Дэнни игрался с магией в компании со старшими братьями и сёстрами, уже изучающими в школе магические дисциплины. Это потом, повзрослев и поступив в школу, мальчик узнал, что магия на самом деле является одной из форм окружающей его мировой энергии. Владение магией с пелёнок сильно помогло Дэнни в школе — воспринимая подаваемую учителями информацию через призму своих ощущений, он по-иному перерабатывал и усваивал получаемые знания. Знания структурировались и систематизировались в его детской голове и, усваиваясь, тут же находили своё практическое применение — мальчик, в отличие от своих сверстников, редко принимал рассказываемое учителями на веру, и, как только появлялась возможность сбежать после уроков в прилегающий к столице лес, проверял полученные в школе теоретические знания на практике. Не всегда проводимые им опыты оказывались безобидными — за некоторые он бывал серьёзно наказан суровым, но справедливым отцом, причём с применением весомого аргумента в виде отцовского тяжёлого кожаного ремня, а после проведения отдельных экспериментов Дэнни вообще оказывался в больнице. Наиболее травмоопасны для мальчика оказались такие предметы, как химия и физика — домашнее изучение реакций окисления редко проходило без взрывов в прилегающем к городу клочке первозданного леса, куда мальчик регулярно сбегал после уроков для реализации на практике полученных теоретических знаний. А разделы оптики, электричества и гравитации обычно заканчивались для леса множеством сожжённых, побитых молнией и выдернутых с корнями деревьев. Настоящим мучением для Дэнни стало изучение в школе основ магии — показываемые наставниками готовые магические плетения не устраивали пытливый ум ребёнка, ему требовалось подробно узнать, как и почему это работает. Учителя, сами не всегда в состоянии объяснить, почему магические формулы выглядят так, а не иначе, только разводили руками и заставляли зубрить поданный материал, что мальчику и приходилось делать, причём делать, пусть без проявляемого рвения, но исключительно на "отлично". Попытки понять поданный в школе материал, изложенный в виде догмы, плавно переходили от теоретических расчётов и обоснований в эксперименты... И в лесу за городом опять звучали новые взрывы, ночное небо над Тарией озарялось очередной порцией всполохов, а филейная часть экспериментатора, вошедшая в плотное соприкосновение с известной частью отцовской одежды, предсказуемо оказывалась в состоянии, требовавшем срочного обращения к медикам. Тут некоторую помощь неожиданно оказала школа с очень вовремя появившимися уроками биологии — полученных там знаний Дэнни оказалось достаточно, чтобы самостоятельно разработать несколько лечебных формул, как снимавших болевые симптомы, так и практически мгновенно устранявших наиболее тяжёлые последствия воспитательных процедур. Самостоятельные попытки разобраться в плетении магических формул, выявившие даже, на взгляд Дэнни, несколько неправильно излагаемых учителями моментов, привели к демонстрации этих моментов в классе перед учителями. К этому времени мальчик уже достаточно хорошо овладел основами магических плетений, чтобы вступать с наставниками в аргументированные дискуссии. Попытки поиска истины в спорах с учителями не всегда заканчивались благополучно — некоторые, как и эксперименты в лесу, приводили к взрывам и разрушениям, но уже не в лесу, а в школьных аудиториях. От окончательного разрушения школы учащихся и преподавателей спас случай — очередной взрыв в школьной аудитории заметил случайно проходящий мимо преподаватель кафедры теоретической магии Тарийской магической академии, и молодое дарование стало после школьных занятий посещать академические факультативы по теории магии. Правда, под данное им честное слово — любой эксперимент проводить только на территории полигона академии, а перед этим — обсудить условия его проведения с кем-либо из преподавателей. Тогда же для преподавателя, приведшего талантливого школьника в академию, неожиданно открылось, что отец Денни, лэр Райн, в своё время избранный Создателем для обучения в мире богов, занимал в той же академии кресло заведующего кафедрой боевой магии — без его подписи юное дарование не могло получить допуск на закрытый полигон академии, а своё родство с одним из первых лиц академии юноша от преподавателя благоразумно скрыл. Тем же вечером Дэнни в последний раз был наказан, правда, уже без применения кожаного аргумента. Зато поступление сына в академию стало практически решённым вопросом — заниматься на факультативах с Дэнни начали те преподаватели, которые впоследствии должны были принять участие в работе приёмной комиссии. Впрочем, за будущее сына Райн и так не особо волновался — почти все его дети, успешно пройдя жесточайший конкурс, спокойно поступили в столичную академию и успешно её закончили, а те, которые пока не поступили, были для академии ещё слишком молоды. Сказывалась наследственность родителей...
И вот наступил тот долгожданный день, к которому Дэнни готовился всю свою жизнь — день поступления в Тарийскую магическую академию. Волнующий день... Но волновался юноша абсолютно зря — все необходимые вступительные экзамены им были сданы накануне одним из первых, и приёмная комиссия, из огромного потока абитуриентов выбирающая единицы достойных продолжить учёбу и получить высшее образование, единогласно посчитала его достойным, поставив по всем предметам высшие оценки, лишь подтвердившие аналогичные оценки в школьном аттестате. Уже выйдя из академии, в которой ему предстояло учиться последующие семь лет, Дэнни осознал, как сильно он волновался. Сейчас же в душе юноши уже царили спокойствие и какая-то неуловимая лёгкость — ему казалось, что в этот день сбываются все его мечты, жизнь прекрасна и безоблачна, как осеннее ясное небо над его головой. И Дэнни, улыбаясь всем встречным прохожим, радовался и своему поступлению, и нежаркому осеннему солнцу, и безоблачному голубому небу, и приятному, насыщенному запахами моря тёплому ветерку. Эту радость Дэнни нёс домой, шагая по широкой и прямой, как стрела, храмовой улице, чтобы разделить её со своими родителями и братьями-сёстрами. Перед мысленным взором юноши проносились картины его предстоящей учёбы, лекции, опыты, практика, а потом, по окончанию академии — Дэнни в этом почему-то совсем не сомневался, — научная работа в стенах академии по вопросам теории магии, затем диссертация, признание в научных кругах, заслуженная слава и известность...
И вот двери родного дома, и на ступеньках крыльца стоят отец с матерью... С радостным возгласом Дэнни бросается к матери, обнимает её, целует и говорит:
— Мама, меня приняли! Я буду учиться в академии! Я мечтал об этом всю жизнь, и вот моя мечта сбылась! Завтра я иду в академию на первые уроки!
Но улыбка матери гаснет, а стоящий рядом отец говорит:
— Я только что из храма, сын. Ты не идёшь завтра в академию. Забудь про неё — у тебя другая судьба, ты избран жрецом Одина и сейчас мы с тобой вместе отправляемся в храм. У тебя есть полчаса — попрощайся с родными и близкими, в следующий раз ты увидишься с ними нескоро. Уже сегодня тебя перенесут в другой мир, где ни я, ни твоя мать ничем не сможем тебе помочь. Возьми этот амулет Одина и носи его, не снимая. Там, в мире богов, у тебя не будет друзей — миром там правит жестокость, а среди людей процветают законы волчьей стаи. Каждый встреченный тобой незнакомец может оказаться твоим врагом, который попытается тебя убить за один твой насмешливый взгляд. Применять магию в мире богов непросто, а за её применение тебя тоже могут попытаться убить. Надеяться там ты можешь только на себя и на бога в своей душе. Береги себя и постарайся вернуться живым, сын...
