Жажда огня

— О, графиня!— к ним тут же подошел генерал Корнель, старый балагур. Он поцеловал маленькую руку графини и улыбнулся.— Вы, как всегда, великолепны, не правда ли, Патрик, друг мой?

Граф сдержанно кивнул.

— Но почему вы так бледны, дитя мое? Вам нездоровится?— генерал со строгостью взглянул на графа.— Патрик, неужели ваша жена опять беременна?

— Нет, что вы!— запротестовала графиня.— Просто здесь душно.

Мортьер сразу на это отреагировал: через минуту все окна в зале были отворены. Графиня в сопровождении мужа и незаменимого генерала обошла всех гостей, дабы соблюсти этикет. Она говорила пустые и ненужные слова, но мысли ее вертелись вокруг больной Эмили и мужа. Этот высокий властный человек имел над ней превосходство во всем, рядом с ним она чувствовала себя уязвимой и хрупкой.

Она с детства была небольшого роста, с красивыми руками и белой кожей, что рядом с темным, огромным в своем теле графом придавало ей еще большую воздушность и простоту. Мало кто мог смело назвать ее красивой: она ничем не выделялась со своими вьющимися русыми волосами, светлыми бровями и ресницами, впалыми щеками, изредка покрывавшимися румянцем, небольшим коралловым ртом. Единственное, что привлекало в ее внешности — это были ее светло — зеленые, почти изумрудные глаза. Ничто не сказалось на ее девичьей фигурке с тонкой талией и небольшой грудью — ни прекрасные блюда искусного повара, ни двое детей, которых она родила и вскормила. Все в ней, в этой 23-хлетней графине, было небольшим, умеренным, робким, кроме любви. Любви к своим детям: восьмилетнему Ричарду и трехлетней Эмили, а также к пасынку Альберту, который был моложе нее всего на три года. Альберт с радостью и теплотой встретил новую жену своего отца, когда тот привел молодую графиню в дом девять лет назад еще девчонкой. За эти годы они искренне полюбили друг друга, как родные, и между ними не было ни тайн, ни недомолвок.

— Сабрина, вы меня слышите?— раздался у нее над ухом требовательный голос графа. Она виновато улыбнулась и кивнула. Мортьер взял жену под руку и подвел к новоприбывшим гостям: маркизу Кассету, деловому партнеру графа, и его спутнику, молодому человеку лет двадцати с ясными глазами и приятной улыбкой.

— Позвольте представить вам, графиня, моего протеже, Кевина Монтегью, виконта Д` Арно,— улыбнулся с почтением Кассет.

— Виконт, вы француз?— изумилась Сабрина, подавая руку для поцелуя.

— Да, графиня, и только недавно из Парижа,— ответил Д` Арно, обволакивая ее своим изумительным взглядом.

— Кстати, графиня, ваш муж еще не сказал...?— загадочно спросил маркиз.

— Чего?

— Виконт — мой новый бухгалтер,— сдержанно сказал граф, взглянув на жену. Та ответила ему холодным взглядом.

— Виконт, как вам наша страна после блистательной Франции, веселого, опьяняющего Парижа, как говорят о нем люди?— Сабрина одарила нового бухгалтера своей солнечной улыбкой.

— О, графиня, вы преувеличиваете, говоря о Франции такие слова! Там не так уж все прекрасно, да и в этой стране слишком большая конкуренция в сфере морской торговли. А у вас всего три компании занимаются этим прибыльным делом, и одна из них принадлежит вашему мужу и барону. Поэтому я здесь.

— Ох, виконт, вы такой же делец, как и мой муж!— вздохнула графиня.— Вы плавно ушли от ответа на чисто женский вопрос и перевели разговор в сферу деловых отношений. Поэтому позвольте мне удалиться.

Все трое кивнули, и Сабрина с радостью освободилась от рук графа, гнета его огромной фигуры и оценивавшего каждое ее слово взгляда. Она увидела, что к ней идет Альберт, и ласково ему улыбнулась. Он был так же красив, как и его отец, но не холоден и тем более не жёсток. На его открытом лице всегда царили спокойствие и доброжелательность. Альберт был слишком умен и рассудителен для своего возраста, но в нем еще оставалось что-то от ребенка. Его характер был не менее упрямым и твердым, чем у его отца. Именно поэтому граф Мортьер пока так и не смог подобрать невесту для наследника: Альберту всегда хватало сил и упорства, чтобы доказать отцу, что любая из представленных ему девушек не подходит на роль его жены. Ежемесячно между ними вспыхивали ссоры по этому поводу, но всегда Альберт выходил победителем. А неделю назад он ворвался к Сабрине и с горящими глазами сказал, что влюбился. Она обрадовалась и предложила тут же сообщить Мортьеру о выборе сына, но Альберт остановил ее. Оказалось, что его возлюбленная — простая девушка.... Сегодняшним вечером он шел на свидание к ней, и ему необходимо было незаметно ускользнуть.

— Сабрина, как Эмили?— первым делом спросил Альберт, приветствуя мачеху.

— Все еще с жаром и с сильным кашлем,— грустно сообщила она.— Ты уже уходишь?

Молодой человек кивнул. Сабрина улыбнулась:

— Любовь не дает тебе покоя.

— Так же, как и тебе,... временами,— ответил Альберт.— Я слышал, что скоро во дворце бал. Значит, вы, наконец-то, увидитесь.

— Перестань! Он, наверняка, уже забыл обо мне. Мы не виделись почти два года, а вокруг него так много незамужних дам.... Тем более что, пока не поправиться Эмили, я никуда не поеду.

— Сабрина, мне так хочется, чтобы ты была счастлива. Мой отец только мучает тебя,— сказал Альберт, взглянув на графа.— Он мучает всех вас.

— Да, но это мой крест, и я должна нести его через всю жизнь.

— Так не должно быть!

— Но так есть. Я его жена, и только король может расторгнуть наш брак. Но ты же понимаешь, что он этого не сделает.

— Беги от него, Сабрина!

— Сейчас — нет. Пусть он хоть убьет меня, но у меня двое детей, и никто не может позаботиться о них лучше, чем я.... Ну, иди же, пока отец занят гостями.

Она с улыбкой глядела на уходящего пасынка. С той самой минуты, как он зашел в зал, с него не сводили глаз томные незамужние барышни, мечтавшие выйти замуж за молодого и богатого виконта Баранье, сына самого графа Мортьера — одного из самых состоятельных и влиятельных людей страны, владельца девяти торговых судов и нескольких магазинов и лавок по всей стране. Но сейчас сердце Альберта было уже занято.

Было занято и сердце самой графини. Занято с тех пор, как она впервые побывала при дворе короля. Она стала лучшей подругой младшей принцессы, Анжелики, которую очень любила. При дворе Сабрина получала почти полную свободу, поскольку Мортьер был всегда занят делами — торговлей, переговорами, договорами — а она была предоставлена самой себе и Анжелике. Так и получилось, что в ее жизни появился Он. Сначала это было лишь взаимное уважение: они были незнакомы. А на виду всего двора их быстрое сближение выглядело бы странным. Но даже когда она появилась при дворе второй раз, они лишь смотрели друг на друга издалека, не смея мечтать о чем-то большем. Она была замужем, у нее уже было двое детей, а он был не свободен по долгу рождения. Анжелика же, заметив их взаимный интерес, просто свела их у себя в комнате. Они весь день напролет проболтали, сидя рядом на софе. При прощании он сказал, что будет ждать их следующей встречи.... Это было два года назад, как раз после первого дня рождения Эмили. С тех пор Сабрина не бывала при дворе, поскольку дочь часто болела. Сабрина очень хотела его увидеть, но боялась, что за это время Он просто забыл о ней. Ведь Он не говорил ей о любви и верности. Тогда они говорили о повседневности, о семье и поэзии. Не было ни слова о любви. Она витала в воздухе, но боялась проявить себя. Может, так лучше для них обоих?

Сабрина рассеяно окинула взглядом зал, сразу наткнувшись на злобное лицо мадам де Виль. Графиня отвернулась, не желая даже смотреть на старую ведьму. Эта женщина стала кошмаром для Сабрины с того момента, как юная графиня переступила порог дома Мортьера. Его сестра поздно вышла замуж, но через два года ее муж — француз — погиб, возвращаясь с войны, и теперь эта вдова не давала покоя графине, преследуя ее и изводя своими намеками и подозрениями. Мадам де Виль считала, что Сабрина, выросшая без родителей и не получившая должного воспитания, а, следовательно, вульгарная и развратная, в конце концов, соблазнит пасынка и станет его любовницей. Старую барышню сжигала зависть и ревность к более удачливой родственнице: ее, несмотря ни на что, любил граф, у нее было богатство, титул, двое детей и долгая жизнь впереди. Сабрина была желанным гостем при дворе короля: там ее знали и любили. Сама же мадам де Виль была никем, поэтому ее присутствие во дворце было нежелательно. Все это зародило в ее душе жгучую ненависть, и это чувство она бережно несла в себе все девять лет, что они жили под одной крышей.

Сабрина увидела мужа, который был занят беседой с одним из важных гостей. До ужина оставалось полчаса, и графиня, никем не замеченная, ускользнула наверх, в спальню дочери.

Эмили спала, засунув в рот палец. У нее все еще была температура, но девочке стало лучше. Она не стонала и не хныкала, а спокойно дремала. Сабрина заглянула в соседнюю комнату: Ричард спал, раскинувшись посреди огромной кровати. Мальчик внешне был похож на своего отца, несмотря на светлые волосы и очень большой рост. С каждым годом он все сильнее напоминал Мортьера. Он был живым и любопытным, на все реагирующим с той чистотой чувств, какие присущи только детям и прямым в своих порывах людям. Ричард был очень непоседлив и старался все узнать и увидеть. Он без памяти любил сестру и обожал Альберта. Сабрине казалось, что он сторонится отца, холодного и не склонного к эмоциям графа. Они были чужими друг другу.

Графиня села у кроватки дочери и задремала, чутко прислушиваясь к дыханию малышки. Она знала, что, когда гости уйдут, граф найдет ее. И тогда она получит по заслугам за то, что пропустила ужин и ушла без его согласия.

С первых дней их супружеской жизни он ограничил ее свободу. Он хотел контролировать каждое ее движение, каждое слово. Она долго не могла примириться с этим, но постепенно научилась жить. Привыкла подчиняться, приспособилась. Она задавила в себе свой вольнолюбивый характер. Только в одном она никогда не смирялась — тогда, когда дело касалось ее детей — единственной радости, что еще была в ее жизни. Да, Мортьер был жесток и страшен, но она умела биться до конца. Когда речь шла о ее детях, она становилась львицей, защищающей своих детенышей.

Часы пробили полночь. Сабрина очнулась от дремы, и в ту же минуту на пороге комнаты возникли граф и Клоти.

— Графиня, удалитесь в свои покои,— Мортьер сказал это громко и с таким лицом, что Сабрина даже испугалась. Конечно же, он разбудил Эмили. Девочка заплакала. Сабрина рванулась к дочери, но голос графа остановил ее:— Вы слышали, что я сказал. Идите.

Сабрина с тоской посмотрела на плачущую дочь и выбежала из комнаты, лишь бы не слышать ее хныканья. Она с силой хлопнула дверью, войдя в свои покои, и бросилась в кресло. Почти сразу за ней пришел Мортьер, неся с собой поднос с едой. Он поставил его на столик возле камина, что ярко пылал в неосвещенной комнате.

— Ешьте, Сабрина.

— Я не голодна,— огрызнулась девушка, отворачиваясь от мужа. Он покачал недовольно головой и встал, нависнув над ней огромной фигурой:

— Вы же не ужинали.

— Плевать.

Он со злостью выдернул ее из кресла и поставил перед собой.

— Вы сегодня решили мне перечить?

— О, даже не пыталась.

— Что с вами, графиня? Вы ушли с ужина, хотя я запретил вам покидать гостиную до ухода гостей. За ужином мне пришлось всем объяснять, что случилось с моей женой. Мне пришлось лгать, что вы занимаетесь сборами для поездки в столицу.

— Вы могли сказать правду о том, что наша дочь больна.

— Состояние здоровья девочки не касается наших гостей. Это сугубо внутреннее дело нашего дома. Почему ты ушла, Сабрина?

— Вопрос, не требующий ответа,— девушка смело посмотрела в глаза мужа.— Я не могу так просто забыть о больном ребенке.

Мортьер спокойно улыбнулся:

— Тебе придется.

— Что это значит?— насторожилась Сабрина.

— Завтра мы отъезжаем во дворец. Мне пришло личное приглашение от Его величества короля.

— Мы не можем! Эмили болеет!

— Это и будет твоим наказанием за сегодняшнее поведение: мы уезжаем на две недели, а дети остаются здесь.

— Нет!— Сабрина смахнула его руки со своих плеч.— Ты же знаешь, что Ричард ненавидит твою сестру! У него опять будет нервный срыв. Ведь Альберт не может все время быть при нем!

— Альберт едет с нами. Пора ему опять появиться в обществе,— невозмутимо сказал граф.— И мы поедем, даже если кто-нибудь завтра умрет.

Сабрина задохнулась от негодования:

— Ты подлец! Жестокий зверь! Я не поеду, пока Эмили не станет лучше! Пойми же: этим ты наказываешь не меня, а детей,— на ее глаза навернулись слезы.

Мортьер крепко обнял ее:

— Сабрина, я же знаю, как тебе противна мысль расстаться с детьми. И я знаю, что это послужит хорошим для тебя уроком. Да и мальчик должен хоть немного стать мужчиной.

— Я не поеду.

— Я увезу тебя силой.... В чем дело, жена? Ведь я придумал для тебя довольно слабое наказание. Ты же всегда любила бывать при дворе.

Девушка попыталась вырваться из его цепких объятий, но у нее ничего не вышло.

— Ты не знаешь, что такое настоящая любовь к детям.

— Мне это и не к чему. Главное — я знаю, что значит настоящая любовь к женщине,— он немного отстранился.— А теперь, если ты не будешь есть, то я хочу в постель, с тобой.

— Это что — тоже часть наказания?— огрызнулась Сабрина, краснея.

Граф скрипнул зубами:

— Спать со мной для тебя наказание?

— Только не говори мне, что ты этого не знал,— она отвернулась.— На награду это мало смахивает, особенно после первой брачной ночи.

Граф полоснул полным ярости взглядом. Эти воспоминания задевали его гордость. Тогда он, пьяный, просто набросился на невинную девушку, которая сопротивлялась, громко кричала и плакала. А он, как нетерпеливый юнец, задавил ее телом прямо на полу. Было много крови, Сабрина стонала от боли. Сабрина так и оставила это на совести мужа, хотя пришедшая к ней акушерка объяснила, что такое количество крови связано с индивидуальными особенностями молодой графини, а вовсе не вина неистового графа. Конечно, после девяти лет брака, Сабрина не раз испытывала удовольствие в объятиях мужа, но сама эта процедура не вызывала у нее бурного восторга. И она знала, как можно избежать ее. Вот и сегодня муж оставил ее, хлопнув дверью. Она была слишком зла и почти ненавидела его, поэтому не могла сейчас позволить ему касаться себя. Она тихонько выскользнула из комнаты и провела ночь с дочерью, у ее постели.

Долгие одинокие вечера навивали на нее воспоминания. Их было много, они в беспорядке всплывали в ее голове, вызывая то печальные вздохи, то задумчивый взгляд, то тихую улыбку. Она стояла у окна, обернувшись в теплый платок и обхватив себя руками. На улице было очень темно, только светился вдали огонек у избушки привратника. Все было тихо.

Вот такими же долгими вечерами она, еще маленькая девочка, сидела у камина в отцовском доме и играла с собакой, которую иногда позволяли брать в дом. Ее красивая, молодая мама вышивала в кресле, иногда поглядывая на крошку-дочку. Напротив нее сидела старая няня и, быстро перебирая спицами, напевала какую-нибудь старинную песню. У окна, за рабочим столом, писал отец, барон де Сад. Бывало, в такие вечера к ним приходил старинный друг барона, ближайший сосед. Он приводил с собой своего сынишку, Пауля. Тогда маленькая Сабрина оставляла свою собаку и долго играла с веселым мальчиком. Их родители мечтали, что когда-нибудь дети смогут пожениться. От этой мысли маленькой Сабрине становилось тепло и хорошо.