Прода Императора мира

Принцесса вдруг замерла, пораженная. А ведь как точно подогнан мундир под ее фигуру! А такое сделать на глазок невозможно. Значит, мундир шили в Риме и причем либо у ее портного, либо получили от него все требуемые мерки и лекала. Впрочем, вероятно, для князя Волконского, сумевшего организовать пошив нескольких тысяч комплектов нового обмундирования для четырех идущих из Франции полков, это не было настолько уж сложной задачей. Просто поразительный человек этот князь! Как мудро поступил Царь Михаил, прислав в Рим именно его!

Ладно, вопрос с мерками и портным можно отложить и до завтра.

"Екатеринбург". Наверное, это символично, что солдаты полка, носящего ее имя, из окрестностей города, названного в честь одной из женщин, которые правили Россией. Иоланда помнила историю бедной принцессы из крошечного немецкого государства, которая стала Екатериной Великой. Что ж, было время, когда Россией правили почти одни женщины, сменяя друг друга на троне Империи. И почти каждая из них внесла свой вклад в величие государства. Но потом законы престолонаследия изменили и далее корона передаваться стала только по мужской линии.

Впрочем, судя по новостям, Царь Михаил взялся проводить большие реформы, в том числе и расширяя права и возможности для женщин. А уж какой фурор произвели известия о майском параде в Москве, где над площадью пролетел четырехмоторный военный аэроплан, весь экипаж которого составляли офицеры-женщины и среди них была даже одна княгиня! Неслыханное дело для Европы — дозволить дамам служить в армии и на государственной службе наравне с мужчинами!

В аристократических салонах Рима (и не только Рима!) только и было разговоров об этом. И разумеется, мнения разделились, поскольку мужчины смотрели на это крайне скептически, зато леди были в восторге. Нет, всем избирательные права не нужны, зачем беднякам права, что они в этом понимают? Но вот достойным дамам обязательно нужно дать избирательные и прочие права!

Долистав до последней страницы и с улыбкой изучив какого-то азиатского эмира с русскими погонами и орденами поверх цветастого халата, Иоланда закрыла альбом. Да, Россия огромная страна. Абсолютно незнакомая и непривычная. Впрочем, всякая колониальная империя имеет в своем составе множество экзотических или просто диких колоний, в которых можно увидеть совершенно невообразимые вещи. Хотя, сравнение не совсем верно, ведь у большинства европейских империй колонии где-то там, за морем, а в России все ее земли постепенно перетекают одна в другую, да и народ, наверняка, точно так же плавно изменяется километр за километром.

Принцесса подошла к огромному глобусу, стоявшему в ее комнате. Ей нравился глобус. Он всегда настраивал ее на что-то большее, чем какая-то мелочная суета и ничтожные обиды, которые так часто случаются в жизни юной девушки. Она любила вращать его и мечтать.

Но сейчас она не мечтала. Сейчас Иоланда вращала глобус то туда, то сюда, прокручивая Россию от одного края до другого. Читала названия городов, имена рек, шептала, читая сложные русские наименования, прикидывая расстояния и замечая географические возможности. Да, в России есть где развернуться. Особенно, если в стране мудрый Император. И...

Девушка решительно вернулась в кресло и, достав лист бумаги, начала писать письмо.

* * *

ТЕКСТ ВИТАЛИЯ СЕРГЕЕВА:

Письмо В. Ульянова жене Н. Крупской. Париж. 2 июня 1917 года.

Дорогая Надюшка! Вечером прибыли в Париж. Вокруг подъем и революционный восторг.

Добирались с заминками, но без приключений. Наши немецкие товарищи шли за швейцарцев, но до Парижа за "демаркационные линии"1 выходили только в уборную. Впрочем, и мы не стремились покидать вагоны. В идущих на станциях митингах можно было отстать от поезда и совсем потеряться. У нас, впрочем, у всех было много дел. После Циммервальда надо было о многом поговорить.

Только в Париже мне и Кларе2 удалось выступить перед толпой. Встречали шумно и воодушевлённо. Но публики было мало. Подали нас на Лионский вокзал.

На такси довезли нас до Lutetia. Здесь и разместили. Сразу включились в работу. Французские товарищи почти все заняты делами Коммуны, да и делегаты в основном в её секциях и на митингах. Конгресс тянут Жанна с Шарлем3. Открытие уже завтра, а подготовка запущена. Впряглись с прибывшими товарищами "за троих". Выйти на улицу времени нет. Как и времени на нас у Садуля. Сегодня он примет Клару. Надеюсь переговорить перед Конгрессом.

Очень тебя не хватает Наденька! Но доктор Салли прав. Лечись4. После пансиона вывезу тебя к себе. Здесь пока все не определено. Но главное — Революция! Ещё два месяца ни один, какой угодно опытности и знания, революционер, никакой знающий народную жизнь человек не мог точно предсказать, когда и какой случай взорвет Францию. В России этот наполеончик Мишка Романов задушил в крови "освобождения" и "служения" русскую революцию. Но я и не верил, что мы сможем сейчас победить там. Мировую Революция сделает пролетариат Европы. Из Парижа и Берлина подлинное освобождение придет в Россию на штыках европейского пролетариата. Я полон надежд. Думаю, будет и на личной нашей улице будет праздник!

Крепко обнимаю и целую. Прошу больше отдыхать, меньше работать.

19 мая 1917 г. Твой В. Ульянов

Примечания:

1)Во время движения вагона с иностранными социалистами французские товарищи не ограничивали передвижения пассажиров из союзных и нейтральных стран. В части же подданных Германской и Австро-Венгерской Империй были предприняты дополнительные меры безопасности. Они были снабжены швейцарскими паспортами и не могли покидать вагонов, даже выходить в их тамбуры. Границы их передвижений были отмечены белыми "демаркационными линиями".

2) Клара Цеткин — от НСДПГ, возглавляла делегацию Германии.

3) Знакомые Ленину Жанна Руссель (членом постоянной административной комиссии Французской социалистической партии) и Шарль Раппопорт (французский журналист, философ марксист, сотрудник Жореса, родом из России)

4) У Крупской обострилась базедова болезнь и она проходила очередное лечение.

* * *

МОСКОВСКАЯ ГУБЕРНИЯ. ИМПЕРАТОРСКАЯ РЕЗИДЕНЦИЯ "МАРФИНО". 20 мая (2 июня) 1917 года.

— Честь в Служении!

— На благо Отчизны, Ваше Императорское Величество!

Я указал на стул и Гурко, поблагодарив, присел за стол и сразу принялся сортировать бумаги из весьма обширной папки. Не тороплю главковерха, вопрос серьезный и мне совсем не хочется упустить что-то важное только потому, что генерал поторопится и что-то напутает. Нет, величие и прочий апломб поддерживать необходимо, но меру знать следует даже Императору.

Увидев, что приготовления завершены, даю отмашку на доклад.

— Слушаю вас, Василий Иосифович.

— Благодарю, Государь. Русская Императорская армия, судя по докладам и отчетам, находится в значительно лучшем состоянии, чем она была еще месяц назад. Но насколько эти выводы соответствуют действительности, я не могу сказать ни с какой долей уверенности. Да, количество дезертиров и количество случаев неповиновения приказам резко сократилось. Практически исчезли агитаторы во фронтовых частях, хотя в тыловых подразделениях отдельные случаи все еще имеют место. Серьезно улучшилось снабжение. Поступают орудия и пулеметы. Создаются резервы. Идет ротация частей и их реорганизация по новым штатам. Из более-менее устойчивого и опытного личного состава формируются полки передовой линии. Всякий неустойчивый элемент отправляется в батальоны Инженерно-строительного корпуса, где занят на работах по укреплению оборонительных рубежей и по прокладке дорог. На первый взгляд улучшения налицо. Но настроения в войсках вряд ли можно считать хорошими. Широко распространено мнение, что фактически война закончена и лишь обещанные Вашим Величеством блага и награды фронтовикам за каждый месяц в окопах, удерживает эту массу от полного падения дисциплины. Приказы выполняются, но с некоторым небрежением. И карательные дисциплинарные меры лишь ухудшат общую ситуацию. Тем более невозможно предсказать, как поведут себя войска при активизации боевых действий, и уж, особенно, в случае приказа о наступлении.

Откидываюсь на спинку кресла.

— Мне представляется, Василий Иосифович, что это проблема характерна сейчас не только для русской армии.

Главковерх кивает.

— Так точно, Ваше Величество. Это общая проблема практически для всех воюющих армий в Европе. Но это создает условия для совершенно непрогнозируемого обрушения любого фронта. Солдаты просто откажутся воевать. Не факт, что даже в обороне они сохранят устойчивость. Бацилла пацифизма разложила все армии в Европе. И не только. Но главную опасность для нас несет ситуация во Франции. Можно ответственно утверждать, что Западного фронта в реальности больше нет. Британцы удержать германцев сами не смогут, тем более что у них у самих в Ирландии сейчас очень неспокойно, а значит, резервов не будет. Более того, англичанам приходится выводить с континента все новые и новые дивизии, в надежде погасить ирландский мятеж. Французская же армия воевать более не способна. Целыми батальонами снимаются с фронта и отправляются кто куда. Парламент, как и генерал Петен, пытается сформировать так называемые офицерские полки, в штате которых хорошо если есть две-три полнокровные роты. Такая же ситуация и в Орлеане. Полки Белой армии формируются с огромным трудом и судя по информации от графа Игнатьева, Петен всерьез рассматривает вопрос принудительной мобилизации, благо сейчас, если так можно выразиться, бесхозных офицеров в Орлеане насчитывается несколько тысяч.

— Принудительная мобилизация? Это каким же образом они хотят сделать, чтобы при их ситуации мобилизованные не разбежались?

— Смею предположить, что для этих целей Петен и его генералы планируют задействовать прибывающие части Русского Экспедиционного корпуса.

Задумчиво набиваю трубку табаком. Раскуриваю. Гурко терпеливо ждет моей реакции.

— Вам это известно из каких-то источников, или это чистые умозаключения?

Генерал встает.

— Это мои умозаключения, Ваше Императорское Величество! Умозаключения, основанные на анализе имеющейся информации и личном опыте.

— Садитесь, Василий Иосифович.

— Благодарю вас, Ваше Величество.

Пока главковерх опускается на стул, делаю пару затяжек. Дым плывет по кабинету.

— Какие ваши предложения? Сомневаюсь, что вы затеяли весь этот разговор, только для того, чтобы мне сообщить, что все пропало.

Гурко, кашлянув, доложил:

— Государь! Положение на фронтах и в армиях европейских держав таково, что война может быть завершена либо за столом мирных переговоров, когда каждая держава останется при своих неудовлетворенных интересах, либо станет следствием решительного удара по самому слабому месту одной из военных коалиций. Театры военных действий замерли в совершенно неустойчивом равновесии и малейшего толчка может быть достаточно для обрушения всего фронта. Мне представляется, что исход этой войны будет решен либо в результате германского удара по Франции, либо нашего удара по Австро-Венгрии, с направлением наступления на Румынию и Болгарию.

— Однако, Василий Иосифович, вы сами докладываете о невозможности подобного наступления в нынешней ситуации.

— Точно так, Ваше Величество! В обычных обстоятельствах, требуется массированный удар крупными силами при всей возможной поддержке артиллерии, что, как показал опыт войны, не дает серьезных результатов. Сейчас же сложилась уникальная ситуация, при которой стратегический прорыв фронта на большую глубину возможен при решительном применении даже сравнительно небольших, но боеспособных и мотивированных подразделений. Да, основная масса войск наступать не желает. Более того, основная масса войск, сомнительно, что даже в обороне будет устойчива, а не побежит, бросая оружие. Да, приказы перейти в наступление, вполне могут стать причиной мятежа или дезертирства целых частей. Но германцы считают, что они нашли рецепт победы. Есть сведения, что немцы готовятся к решающему наступлению. Имея те же проблемы с дисциплиной, как и в других армиях, германцы решили расширить применения опыта ударных батальонов, в частности батальона под командованием Вилли Рора. После визита на Западный фронт генерала Людендорфа, получен приказ формировать достаточное количество таких батальонов по образцу, созданному Вилли Рором. Новая стратегия предусматривает применение батальонов Рора после массированной артиллерийской подготовки. По замыслу берлинских стратегов, в начальной фазе наступления артиллерия должна морально подорвать Западный фронт и заставить деморализованные французские части оставить отдельные участки обороны, после чего силами ударных батальонов Рора они будут заняты. Остальные же немецкие части будут удерживать свои позиции и двинутся вперед только лишь после того, как сопротивление французов будет подавлено. Таким образом Людендорф и Гинденбург рассчитывают решить проблему падения дисциплины в собственных войсках.

— Ваше мнение на сей счет?

— Мне, Государь, представляется такая тактика возможной, но весьма опасной.

— Поясните.

— Дело в том, Ваше Величество, что наш собственный опыт формирования отдельных ударных батальонов показал, что изъятие из состава полков самых боеспособных элементов, самым решительным образом сказывается на уровне дисциплины такого полка. В этом случае условно боеспособная часть очень быстро превращается в неуправляемое стадо, готовое оставить позиции в любой момент. Если раньше это не имело такого уж катастрофического значения, то в нынешний момент разгула пацифизма, это может сказаться самым неприятным образом на устойчивости фронта в целом. В случае достаточно серьезного сопротивления обороняющихся, пацифизм может просто-напросто обрушить армию и государство изнутри.

— Вы полагаете, что в Берлине этого не понимают?

— Полагаю, что в Берлине делают ставку на быстроту и рассчитывают на то, что французы просто побегут. А значит, боеспособность основной массы войск не будет иметь значения, поскольку части, идущие вслед батальонам Рора будут фактически нести тыловую и гарнизонную службу, да и вообще разложиться не успеют. В то же время, успешное наступление пусть малыми, но хорошо мотивированными подразделениями и демонстрация отсутствия организованной обороны у противника, может серьезно воодушевить как остальную армию, так и население в тылу Германии. А заодно убедить колеблющихся союзников в Вене, Софии и Константинополе воздержаться от попыток заключить сепаратный мир со странами Антанты. Такое развитие событий вполне может привести к выходу Франции из войны и обрушению всего Западного фронта. А значит, затем германцы займутся нами или мы вынуждены будет подписать унизительный мир на кабальных для России условиях. В связи с этим я предлагаю отказаться от нашей стратегии выжидания и в самые кратчайшие сроки нанести упреждающий удар против Австро-Венгрии. С учетом специфики театра военных действий, состояния австро-венгерских войск и особенностей русской армии, предлагаю основой ударных сил сделать крупные кавалерийские соединения. Ударные же батальоны, в том числе и 777-й полк полковника Слащева, применять точечно, на отдельных участках фронта, после либо массированной артподготовки, либо применяя пластунов для скрытого и внезапного захвата важных высот, узлов и позиций, обеспечивая прорыв и дальнейшее наступление на стратегическую глубину посредством кавалерии. Дисциплина в кавалерийских, артиллерийских, саперных и ударных частях все еще на сравнительно приемлемом уровне, а австро-венгерская армия вряд ли окажет серьезное сопротивление, судя по попыткам сепаратных переговоров с Россией и Италией, а также по сведениям о волнениях в национальных, в частности, венгерских частях. Собственно, лишь австрияки сохраняют относительную боеспособность, остальные же совершено ненадежны. А учитывая, что многие снятые с русского фронта немецкие дивизии, переброшенные на Запад, были заменены на германском участке нашего фронта именно австрийскими, то в зоне ответственности Юго-Западного и Румынского фронтов в настоящий момент складывается вполне благоприятная ситуация.