Мажор: Путёвка в спецназ

— Вот прям сейчас лучше норматива на шесть секунд...

Ну что я могу сказать, у Тунгуса оказалось лучшее время, у меня второе, у Марата третье, а у Балагура четвёртое. После того, как этот пыточный тренажёр прошли все, мы отправились на стрельбище. Сейчас я с улыбкой вспоминаю эту полосу препятствий... детский сад. Если бы тогда знал, что меня ждёт впереди... ногу бы сломал где-нибудь посреди пути...

На стрельбище ожидаемо лучшими оказались Марат и Тунгус, что с автоматом, что со снайперской винтовкой. Я тоже не ударил в грязь лицом, но и особо не выделялся. А вот когда дело дошло до пистолетов...

— А с двух можешь?

— Так точно! — я скромно потупился. — И по движущимся и в движении...

Хотя внутри всё ликовало! Сейчас, сейчас мой звёздный час! Не без основания я считал себя лучшим, даже инструктора признавали моё первенство!!!

— Хм... Читал я в деле, читал... Тогда сейчас все отстреляются, и пойдём в тир. Покажешь!

Ух, как я показал!!! В движении, по движущимся мишеням... на дистанции — от двадцати, до сорока пяти метров... Пять десяток, шесть девяток и три восьмёрки...

— Молодец Милославский! — Рогожин широко улыбнулся. — Но что б ты не зазнавался...

Забрав у меня пистолеты, сделал несколько пристрелочных выстрелов... подошёл к мишени... посмотрел... хмыкнул... выстрелил ещё по разу... снова посмотрел, и удовлетворённо покачав головой, пошёл на огневой рубеж.

Встал, замерев и уставившись в одну точку перед собой:

— Давай!

Там где я крутился или хотя бы поворачивал голову в сторону мишени, он просто стоял... И, подняв руки, стрелял, всё так же смотря перед собой: едва мишень приходила в движение, как следовал выстрел... Да, меня учили стрелять не целясь, стрелять туда, куда я смотрю... Я так и стрелял, но он-то не смотрел!

— Милославский!

-Я!

— Будь любезен, озвучь результат!

Офигеть!!! Девять десяток, пять девяток! При этом, не тратя ни мгновения лишнего!

— Ну что боец? Как? Сбил я твою спесь?

— Ещё как... Ещё и мордой пару раз в 'это самое' макнули! — сконфужено признал я.

— Научиться хочешь?

— Да!

— На рукопашке не облажаешься, я тебя возьму... Кстати, вас это тоже касается... — ткнул пальцем в Тунгуса и Марата.

Ах, сколько раз я потом жалел, что чья-нибудь шальная пуля не вынесла мне мозг...

Что же касается рукопашного боя... Минут пять старлей с улыбкой наблюдал за нами. Потом сплюнул и приказал остановиться:

— Нет, хлопцы, так дело не пойдёт! Меня интересует ваша реакция, а не то, насколько хорошо вы друг другу поддаётесь...

И не обращая внимания, на наши честные глаза, хмыкнув, добавил:

— Генералов разводить будете! Устроили показуху! А ну, в очередь...

Млять!!! Больно-то как!!! Вы пробовали ударить ветер? Или бороться с бурным речным потоком? Попробуйте! А я не буду... мне старшего лейтенанта Рогожина за глаза хватило! Ох-хо-хох... Если бы я знал... КАК! Он будет учить нас рукопашке... Или я уже повторяюсь? Один фиг, сколько раз я жалел, что мне не свернули шею в этот день...

А взял он: меня, Тунгуса, Марата, Балагура и ещё одного парня, имени которого уже не помню, а может и не знал... Хотя по поводу Вовки, Рогожин частенько сокрушался:

— И где были мои уши, когда я вас набирал?

ГЛАВА ВТОРАЯ

Элитная часть? Нет, ну надо же было так влететь? Учебка! Ещё одна учебка! И ведь что ещё интересно: Рогожин ни слова не соврал. Это было элитное учебное заведение. С подобающим уровнем секретности, письма мы теперь получали распечатанными. И что интересно, адрес на них был всё тот же, что и раньше. Хотя находились мы совсем в другом месте. Нас об это предупредили сразу, чтоб лишнего не писали. А мне так вообще в жилу! Я ж ракеты в тайге охраняю, хотя решил на всякий случай написать, что теперь при штабе бумажки перебираю, а то, как бы папка жалеть меня не начал! А то мало ли... А так, сынок в безопасности — всё хорошо! Забегу немного вперёд и скажу о том, что всё время пока я служил, адрес ни разу не сменился. Ну да у военных это нормальное явление...

Вы вот, наверное, недоумеваете, что это на меня нашло? Или думаете, что я записался в мазохисты? Да нет. Просто за прошедшее время я многое понял и осознал. Вот за вами когда-нибудь ходил табун охраны? Чтоб чуть ли не свечку держали... в процессе... Надеюсь, вы понимаете, о чем я? До такого, конечно, не доходило, но было очень близко и так раздражающе. Естественно хотелось свободы, и, как правило, постоянные побеги. А стоило хоть на минуты вырваться из-под опеки, как меня начинало нести. И вот наконец-то, я сам за себя. Да надо мной командиры, но ведь никто не бегает за тобой:

— Егор Анатольевич, это нельзя, туда не надо, папа ругаться будет...

И всё зависит только от меня. Сверну шею, так сам! Но это вряд ли, я ещё всем покажу, что нахрен мне эта охрана не нужна!!!

Однако, вернёмся к тому, чему собственно мы учились. А готовили из нас диверсантов: по какой-то новой, ускоренной программе. Ну и как водится, на нас ставили эксперимент — загнёмся или нет. Хотя это я, конечно, утрирую: всё было рассчитано до мелочей, вот вроде сейчас упадёшь и не сможешь встать... но нет — 'выходной'.

Как мало надо человеку для счастья! Всего лишь выспаться... Примерно раз в три-четыре дня: нам давали отоспаться. После стандартных четырёх-пяти часов — нам давалось двенадцать. В первой учебке: шесть часов было за счастье, но и пахать приходилось меньше и, казалось бы, что со временем мы должны были привыкнуть спать меньше, но постоянные нагрузки, как физические, так и моральные — выжимали всех. Поэтому мы спали как убитые и бывали случаи, когда Рогожин накидывал часок другой... Но потом снова выжимал из нас все соки!

Не все выдерживали нагрузки или могли достигнуть постоянно повышающейся планки нормативов. Парней куда-то переводили, по утверждению нашего главного инструктора Рогожина, на Камчатку... Белых медведей пугать. Хотя через несколько месяцев, ставший моим непосредственным командиром Рогожин признался, что их переводили в другие отряды. Зачем неплохо подготовленных парней терять? Это ему они не подходили, а другим так вполне...

Из начальной двадцатки он отчислил одиннадцать человек, и нас стало десять. Нет-нет, я умею считать, просто через две недели, после начала обучения, к нам добавился ещё один боец — Саня.

Саня: мелкий (на фоне мужиков под метр девяносто), среднего роста, худой, жилистый, весь как на шарнирах и лицо такое интеллигентное. Казалось бы, как он вообще в ВДВ то попал, а уж в спецназ и подавно? Но не всё просто в этом мире... Оказалось, что у него первый разряд по биатлону и естественно, что его загребли в снайперы. Только элитный снайпер из него не получился. В чём причина не известно, ведь стрелял Сашка весьма хорошо. Хотя похуже чем Тунгус или Марат. Зато с ножом парень оказался просто мастер... Вот и перевели к нам — чего добру пропадать! Ведь стоило взять в руки нож и вместо, казалось бы, обычного человека, он преображался в матёрого зверя... В чём я убедился в первый же день знакомства!

У нас как раз предвиделся 'выходной' — поэтому мы не спешили ложиться спать и занимались мелкими делами: подшивались, чинили форму и прочее... И тут в казарму вошёл Санек. Поздоровавшись со всеми и представившись, спросил:

— Где можно приземлиться?

— Да вон пустая койка, — машу рукой, — бросай вещи и давай поближе, расскажешь, кто ты и откуда...

Сашка, сбросив вещи, подошёл и задал очень серьёзный вопрос:

— Братва, есть что пожрать? С утра голодаю!

— Сухпай будешь?

— А есть выбор?

— Нет.

— Тогда буду.

— Держи, — запасливый Балагур подал гостю 'перекус'.

Недолго думая, тот начал грызть паёк.

— Что, глисты проголодались?

На горизонте появился Иван: здоровенный шкаф, наш пулемётчик, в его руках пулемёт казался маленьким и несерьёзным. Все присутствующие удивлённо посмотрели в его сторону — чего это он? А того заусило: начал нести какую-то ерунду, а новичок спокойно сидел и грыз паёк. Что происходит? Ясно только, что у Ваньки какие-то претензии к этому парню. Народ напрягся, готовясь вмещаться. За драку можно было вполне лишиться 'выходного'. Как вы понимаете — это никого не устраивало!

А Саня всё грыз и грыз, не обращая внимания на начавшего уже раздражать всех Ваньку. Я только набрал в лёгкие воздух, чтоб рявкнуть на распоясавшегося подчинённого (сержант я или как?), но тут Ваня упомянул какую-то Лиду. Цветасто так! И Сашка взорвался: раз, и он уже сидит на спине хама и, вцепившись в него как клещ, прижимает к шее нож. Никто даже среагировать не успел!

— Ну, здравствуй, Ванюша! Видишь, как всё изменилось. Я теперь могу за себя постоять.

— Слезь, сука!

— А ты сбрось меня, — жарко шептал в ухо Саня. — Давай! А у меня рука дрогнет. Видишь, сколько свидетелей. Ты же самый сильный, давай!

Ваня стоял, красный как рак, и не знал, что делать. И лицо потерять нельзя и что делать — не понятно. Пора вмешаться:

— Отставить! Мать вашу! — я встал, поправил ремень и строго так: — Какого хера?

Ваня, всё такой же красный, смотрел в потолок. Саня ковырял носком берца пол и изображал невинность. Ножа при нём уже было не видно. Куда дел?

— Я не понял!? Вы что, целок изображать собрались? Я сейчас спрашиваю как Егор, но могу и как сержант Милославский спросить. Выбор за вами.

И они начали колоться. Каждый со своей колокольни. Но кое-что прояснилось. Парни были знакомы всю жизнь: жили в соседних подъездах, ходили в один садик, потом в одну школу. Старая, как сама жизнь история — примерный мальчик и хулиган. Всю сознательную жизнь Ванька терроризировал Сашку, тот как мог, сопротивлялся, но силы были не равны. И тут, перед самой армией: самая красивая девочка, которая, естественно, гуляла с самым крутым парнем (кто не понял, с Ваней), неожиданно влюбляется в Сашку. А ведь Ванька всего лишь хотел произвести впечатление своей крутизной, но девочку больше впечатлил окровавленный Санек, схвативший какую-то палку и нелепо махавший ей, пытаясь защищать свою честь. Естественно против троих здоровых хулиганов шансов у него не было. Когда его сбили с ног и принялись пинать, девочка Лида тоже проявила характер. Схватив оброненную палку, она начала целенаправленно лупить по головам.

Хулиганы отступили, как не крути, а полными отморозками они не были, и бить девчонку не стали. Вот так и рассмотрела Лида в соседском мальчишке мужчину. Через три месяца они поженились. А через неделю молодой муж ушёл в армию. Ну а Ваня никак не мог простить Саше то, что он увёл у него подругу. М-дя.

Нарисовалась проблема — там, где не ждали! И решать её придётся мне, потому что если за дело возьмётся Рогожин, то горячо станет всем! Методы то у него... А больше всех достанется мне любимому! Поэтому для начала я отобрал у Сашки нож и предупредил, что если увижу в казарме с оружием — быть ему битым. А вот с Ваней было немного сложнее:

— Значит так, голубь сизокрылый, если будешь задирать новичка, придётся сдать тебя Рогожину. И пойдёшь ты служить на северный полюс!

— А чего сразу Рогожину? Значит, как этого зяблика — так бить, а меня сдавать. Не по понятиям это!

— А понятия свои в очко себе забей! Понял!

Ваня сжал кулаки и насупился:

— Ты за базаром следи, сержант, а то ведь не посмотрю...

— Да-да! — киваю. — Вот именно! Ты парень здоровый, а значит, бить тебя придётся, как минимум, с младшим сержантом Хаматшиным. А ты будешь сопротивляться, так что, скорее всего мы тебя покалечим... Но ведь жалко дурака! — и, приблизившись к Ване в плотную, посмотрел снизу вверх, выдохнув в лицо: — Лучше на Камчатку! Или думаешь, что ты настолько крут, что сможешь с нами справиться?

— Нет, — Ванька пожал плечами, — да и дизель за такое светит...

— И?

— Я всё понял.

— Конкретней, Ваня, конкретней!

На некоторое время задумавшись, сформулировал:

— Я не дам повода кидаться в драку.

— Нет, так не пойдёт...

— Меня это устраивает! — влез Саня.

— Что? — в удивлении смотрю на новичка.

— А что? Если он не будет касаться моей семьи, всё остальное по барабану.

Я задумался, потом посмотрел на Марата, тот едва заметно кивнул:

— Хорошо! Но если ваша вражда вылезет наружу и пострадаем мы все, то... — многозначительно молчу.

— То бить будем все! — тут же влез Балагур.

— Замётано! — хором ответила 'сладкая парочка'.

Вот кто мог подозревать: что вражда этих, таких не похожих друг на друга парней, выльется в то, что они резко улучшат все показатели — стараясь показать, кто круче!

Я же рвал последние жилы, чтобы быть в числе первых: ведь сержантом я пока был не совсем настоящим, скорее исполняющим обязанности. Рогожин, недолго думая, назначил меня, как имеющего четыре курса высшего образования и Марата, закончившего техникум. При этом предупредив, что если справимся то, по окончании учебки звания подтвердят, а если нет, то всё может измениться... Вот мы с Маратом и старательно утверждали свой авторитет, в чём нам активно помогали Балагур и Тунгус.

Кстати! Оказывается, мы с Тунгусом не совсем обычные люди: после одной из тренировок, когда нам показывали, как надо маскироваться, Рогожин вдруг приказал нам, идти за ним...

Инструктор отвёл нас с Тунгусом в ближайший лесок. Вот забавно, на дворе январь, а снега нет, и температура ниже ноля не опускается — интересно, где мы? Выйдя на небольшую лесную полянку, со старой пожухлой травой, слушаем лекцию:

— Умение маскироваться важно не только для снайперов, но и для таких бойцов как ты, Егор, — Рогожин стоит передо мной и Тунгусом, покачиваясь с пятки на носок. — Но если снайперу нужно просто уметь слиться с местностью, что, учитывая расстояние, делает его невидимкой... То для бойца ближнего боя — этого недостаточно. Вы парни талантливые и сможете научиться отводить глаза...

— Разве это возможно? Я думал, что такое только в кино бывает... — удивляюсь я.

— А я вообще снайпер... — улыбается Тунгус, невысокий крепыш, явно северных кровей. Отсюда и прозвище, хотя, может он и правда тунгус? Надо спросить.

— Ну, будешь шибко крутым снайпером, — ухмыльнулся старший лейтенант, — а насчёт кино... Смотрите...

Отходит от нас на пять метров:

— Отворачиваетесь, считаете до пяти, поворачиваетесь и ищите меня здесь, — показывает пальцем в землю, — на этой полянке!

Ну что ж выполняем приказ: отворачиваемся и считаем... Потом начинаем утюжить эту лесную поляну... Ну что могу сказать?! Рогожина нашёл я... Минут через пятнадцать безуспешных поисков... я об него споткнулся. Хорошо хоть успел сгруппироваться, а то бы точно голову разбил.

— Ну и как вам кино, хлопцы? — радостно улыбается.

— Нет, мы так не сможем, — потерянным голосом говорит Тунгус.

— Волшебство, да и только... — ошарашено киваю.

— Сможете, сможете... — Рогожин довольно потирает руки, — не умеешь — научим, не хочешь — заставим...

— Товарищ старший лейтенант... — взвыл я. Зная методы инструктора, быть заставляемым не хотелось.