Медленно, с натугой, раскрываются бомболюки. Бледный, как смерть, штурман нажал кнопку сброса. Плевать, куда упадет бомба — главное, выжить! И тут русские истребители открыли огонь, их пушки были дальнобойнее и точнее, снаряды кромсали фюзеляж и правое крыло, два самых крайних двигателя выбросили снопы пламени. Ройс рефлекторно рванул штурвал в сторону. Тяжёлая, не израсходовавшая и половины топлива, машина реагировала неохотно. В-36 был прочным и живучим самолетом, и вполне мог лететь даже на половине моторов, если налегке, без груза в бомбоотсеке. По крайней мере, можно было дотянуть до побережья, где велик шанс найти американские комендатуры и войска.

-Радист — передать домой: атакованы истребителями!

Ройс успел заметить тень, скользнувшую мимо, правее и выше. Русский ночной истребитель, реактивный, и крылья стрелой, но не Миг, две мотогондолы как у британских "метеоров". Его не успели обстрелять, слишком велико было угловое перемещение, турели не могли разворачиваться так быстро, а прицелы отрабатывать данные стрельбы. Но русских истребителей было два, и второму повезло меньше. Сразу две турели бомбардировщика скрестили на нем трассы. Казалось, все будет хорошо — и даже карьера не загублена: атака ночных истребителей, это законный повод сбросить бомбу! А повреждения не смертельны — зато достаточное основание, чтобы на повторную миссию (если генерал не отступится) послали бы кого-то другого! Сейчас они скроются в ночи, уходя из зоны видимости русского локатора. А если внизу окажется китайская деревня — макакам точно не позавидуешь, но это их, макак, проблемы!

Это были последние мысли Джеффа Ройса, за мгновение до того, как ведомый Як-25 врезался в бомбардировщик. Был ли таран осознанным, или пилот уже подбитого истребителя просто не сумел разойтись с начавшей маневр целью, и не оценил ее размеры, этого никто не узнает. Но когда восьмитонный истребитель со скоростью 800 километров в час врезается в стотонный бомбардировщик, все еще идущий более чем на шестистах, это страшно!

Тел после так никогда и не нашли — десяти американцев и двух русских, капитана Александра Долинина и старшего лейтенанта Дмитрия Васютина. Успел ли кто-то выпрыгнуть с парашютом — не имело значения. Потому что бомба взорвалась прежде, чем кто-то из парашютистов мог бы приземлиться.

Ни штурман, ни Ройс с Чаком не знали, что уродская тыквообразная форма корпуса бомб типа Mk-3 и их стабилизатор, предназначенный не столько для стабилизации падения, сколько для его замедления, приводили к рысканью 'Толстяка' по курсу и тангажу аж до двадцати пяти градусов. Даже на полигоне эта бомба практически никогда не попадала в цель, отклоняясь иной раз на расстояние до полутора миль от точки прицеливания. И волею случая, взрыв на высоте триста пятьдесят метров был в трех километрах от периметра базы Синьчжун — почти точно над лагерем одной из "дивизий" генерала Мо, ведущих осаду.

Из сборника "В небе Китая", изд. Воен-ист. литературы. Москва, 1970 год.

Наш 37й гвардейский истребительный полк был одним из первых на Дальнем Востоке, освоивших реактивные истребители. Уже летом 1949 года мы летали на Миг-15, уверенно сдав весь положенный курс задач боевой подготовки. Причем почти треть пилотов — все комэски, и большинство звеньевых — имели 1й класс, что означает, способность выполнять боевые задачи в сложных метеоусловиях, и ночью и днем.

Наверное, последнее и оказалось решающим, когда в апреле 1950 года пришел приказ срочно осваивать Як-25. Первоначально принятый нами без особого энтузиазма — Як в сравнении с Мигом был крупнее и тяжелее, да и в скорости уступал, был скорее на штурмовик похож, зато имел намного большую дальность и продолжительность полета, и бортовой радиолокатор. Считалось, что маневренный воздушный бой не его задача, хотя конечно, он хорошо бы мог работать на вертикалях против поршневых. Но главном его назначением у нас была служба перехватчиком ПВО — против тяжелых бомбардировщиков, прежде всего, носителей ядерного оружия. Напомню, что США уже тогда держали эскадры своих "атомоносцев" в Японии, на Окинаве, имелись сведения, что и китайские авиабазы задействованы в качестве передовых. С учетом агрессивного курса американской политики, это была реальная угроза, которую мы должны были быть готовы отразить.

С Мига на Як, двухмоторный и двухместный. Но конкретно летом 1950, этому не было альтернативы. Миг-17П появился в строевых частях лишь в пятьдесят первом. Тогда же, через год, наши истребители получили и самые первые отечественные ракеты К-2, "воздух-воздух" — у немецких товарищей уже в сорок седьмом были приняты "хеншель-298", так они были слишком громоздки и тяжелы даже для Яка, их лишь "Сова", Не-215 поднимал, так это самолет размером со средний бомбер, крупнее чем Ю-88. А война рядом шла, надо было границу прикрыть — и тут наш опыт полетов ночью и в плохую погоду, и высокий уровень подготовленности личного состава вообще, сыграл большую роль.

Локаторы были еще не очень надежны. По факту, это был радиоприцел-дальномер, работавший узким конусом вперед. А перехват скоростной и высотной цели, даже днем и при хорошей видимости, дело непростое. Вот представьте, скорость у вас под тысячу, у него пятьсот-шестьсот, и если на встречно-пересекающихся, то суммарно выходит как сверхзвук, или около того. А на какой дистанции можно визуально обнаружить цель — если идеальные метеоусловия "миллион на миллион" далеко не всегда? Несколько километров проскочишь быстрее, чем за полминуты — и если с целью разминешься в неудачном ракурсе, не так просто снова в атаку зайти, радиус виража у реактивного куда больше, чем у "ястребков" времен Отечественной. Оттого и старались нас локаторщики выводить в хвост цели, тут работать гораздо проще. Методом "по кривой погони", это когда, грубо говоря, ваш нос на сближении направлен на цель — или "параллельного смещения", траектория более короткая, но рассчитать сложнее. И лишь при выходе на финишную прямую, мы включали свой локатор, еще и затем, чтобы внезапности достичь, у американцев уже были приборы, наш сигнал обнаруживающие.

Вооружение — только пушки. Кстати, с К-2 тактика была той же, вышел на цель с ее хвостового ракурса, и пустил, подсвечивая радаром, наведение было даже не полуактивное СН, а радиокомандное. Ну а полное, "пустил и забыл", это уже где-то середина 50х. Но пушки были хорошие! Тридцатимиллиметровки, с лучшей баллистикой, чем стандартные для первых Мигов калибры 37 и 23. В пятидесятом году уже были и Миг-15 с новым вооружением, но не на Дальнем Востоке, по крайней мере я про это не слышал. Европа тогда считалась приоритетным ТВД, если начнется, туда самое новье и шло. Но на Яках с самого начала стояли 30-миллиметровые, две штуки, по сто двадцать патронов на ствол. Пушка была — зверь: совсем немного уступала НС-37 по мощи снаряда, но по дальнобойности, скорострельности и точности намного превосходила.

Мы поначалу под Харбином стояли, его прикрывали. Неся всю тяжесть ответственности за зону целой дивизии Мигов — летавших днем и в хорошую погоду. А ночью — всё на нас. Рассредоточены были поэскадрильно, а иногда даже по звеньям, если командование что-то решало, у нас площадок было, три основных, у каждой эскадрильи своя, столько же запасных, и наверное с десяток маневренных, для подскока — на которых однако была какая-то инфраструктура: и запас керосина и БК, и хотя бы ремлетучка, и выспаться-отдохнуть. Хотя какой культурный отдых в маньчжурской глубинке — хорошо еще, если КВЖД рядом, а могли месяц на точке сидеть километрах в двухстах от железки. Зарплата правда с надбавкой шла, и срок выслуги с коэффициентом.

Мороки было! Як-25 с грунтовки летает плохо. Движки низко под крылом — механики не нахвалятся, после Мигов обслуживать удовольствие одно. Но зато с полосы мусор сосут, и даже камни, когда взлетаешь — а лопатки в компрессоре алюминиевые, ломаются легко. До того доходило, солдат или китайцев с метлами посылали, километровую полосу мести! И все равно — в полку почти у каждого было хотя бы один случай, когда движок в воздухе ек, и садиться приходилось на одном. И две катастрофы, без войны, в мирное время!

А вот воевать до того дня нам не приходилось. Мы же "ночники" и всепогодники — а гоминьдановцы ночью не летали совсем, так что против нарушителей границы, было в сорок девятом— пятидесятом несколько случаев, Мигов поднимали, не нас. Знаю, что на морском фронте инциденты были и с американцами — так где мы, а где Тихий океан? А вот опыт работы со всяких там площадок, при походно-полевом базировании, накопили большой, как и дальних перелетов. Что тоже командование вспомнило.

Так что Синьчжун был для нас, поначалу, всего лишь одной из задач. Мы туда прибыли, когда "наши" В-47 уже перегнали, там оставались только нелетные. Ну, мы их тоже осмотрели внимательно — вероятного противника надо знать! А так, было даже скучно. За день до того, взлетали на перехват разведчика, по наведению с радара — это был двухмоторный В-26 с китайскими опознавательными знаками, может и не разведчик, а заблудился? Его капитан Матюшкин сбил.

Отчего мы в воздухе не барражировали, для чего собственно Як-25 и был предназначен, мог часа три, даже четыре болтаться? Так это, к примеру, в Ленинградской Армии ПВО легко, когда у тебя целый полк сидит компактно, на хорошо оборудованной базе, сорок машин, тут можно и постоянно пару в воздухе держать! И то делали так не всегда, а при "повышенной боеготовности", когда войной пахнет. Ну а когда, как в Харбине, звеном надо прикрыть район, лишь немного меньший чем под Ленинградом был зоной ответственности целого полка? И техника новая, не вполне еще надежная. Ну и в пятьдесят третьем, когда я в ЛенВО служил, на острове Саарема, во многих полках уже не Миг-15 были, а Миг-17П, которые и ночью работать могли, не все на нас одних. Хотя и хуже чем Яки — все-таки большая продолжительность полета, и штурман-оператор в экипаже, это для "ночника" огромный плюс!

Сейчас, на тот день оглядываясь, вижу — ошибки были. Надо было, как минимум, одну пару заранее поднять, ну а вторую — сразу же. Но когда нас четверо всего, причем на круглосуточной ответственности, а не ночь одна, как на западе... А люди не железные, и техника иногда подводит — у Матюшкина как назло, движок меняли: то самое, камней наглотался с полосы, а у старлея Семенова локатор сбоил, налаживали. Станции "корунд-1" наши возможности сильно расширили, но капризные были, как женщины — буквально каждый экземпляр индивидуальной настройки требовал, и дальность обнаружения могла отличаться раза в полтора у, вроде бы, однотипных изделий!

Как локаторщики сообщили, через полторы минуты пара на взлет, я и капитан Долинин. Цель одиночная, высотная, по всем параметрам В-29, у нас на его летные данные глаз был пристрелян, поскольку на учениях стандартную задачу на нашем Ту-4 отрабатывали. Успели набрать шесть тысяч, когда с "Березы" кричат, цель резко ускоряется. А нам надо не только подняться еще на четыре-пять тысяч, но еще и зайти этому гаду с хвоста! Вверх лезем на форсаже — и тут с земли сообщают, цель ставит помехи, мы ее теряем.

Но я уже успел эту тварь в луч поймать. Тут уже и помехи, ленты фольги не помогут, они быстро вниз опускаются. На Як-25 радар с прицелом был совмещен, когда метка в центре индикатора, то можно стрелять. А еще на моей машине был тепловизор, ИК-техника, чтоб вы знали, еще до войны в СССР разрабатывалась, теперь еще и с немецкими трофеями соединили, так что на самолетах комэсков и командиров звеньев такой прибор был. И что за черт — вот не похожа картинка на привычную, с учений! Рядом со слабыми выхлопами моторов по краям два факела светятся, явно реактивные!

Альбом вспоминаю, с техникой вероятного противника — вот была там и такая экзотика, бомбер, а к торцам крыла пристыкованы два Ф-84, так американцы пытались задачу истребительного прикрытия дальних бомбардировщиков решить. Положим, эти ночью ничего не увидят — так что мешает точно так же Ф-94 прицепить, "шутинг стар" в ночной версии? А этот урод, тем более значит, не с простым грузом — валить его надо, пока не отцепились, может закувыркается, и крылья поломает, и им, и себе! Я и всадил, патронов не жалея! Высота была одиннадцать тысяч, дистанция открытия огня где-то две, может чуть меньше. Слышу, штурман мой, старлей Рысаков, восклицает — ух ты, огромный! Тогда лишь я от прицела взгляд отвел — ну ешкин кот, это уже после вспомнилось, когда из атаки выходил, силуэт В-36 тоже в альбоме был, но вот так вживую его видеть! Громадина, намного больше В-29, не четыре мотора а шесть, а по краям еще реактивных четыре, значит самая последняя модификация, вот отчего так резво шел! Но и мы промахнуться никак не могли, и после меня еще должен был Долинин атаковать. А наши 30-миллиметровые, я повторяю, были ну очень действенным оружием — двухмоторный бомбер в воздухе просто разваливало, да и для В-29 половины боекомплекта с избытком бы хватило, ну а тут мы вдвоем отстрелялись хорошо!

Мимо проскакиваю, принимаю целеуказание "Березы", на вторую атаку. Судя по ним, цель падает — резко теряет высоту, оставаясь почти над одним местом! Долинин не отвечает, оторвался что ли? Запрашиваю — земля, где "коршун-2"? И тут вспыхнул яркий свет, и истребитель хорошо тряхнуло! Радио обрубилось, и локатор. И даже сквозь гул движков слышу, как Рысаков что-то кричит из задней кабины. Оказалось, он наружу смотрел, как рвануло — и ослеп. Да, было — что по уставу пилоты Мигов в ПВО с затемненными очками летали. Но не мы — ночью в кабине приборы не увидишь, освещение все же не день!

Отчего взорвалось, я не знаю. У американцев первое поколение атомных боеприпасов было урановое, "пушечной" схемы, самой простой, когда два куска соединяются, образуя критическую массу, от взрыва самого обычного заряда. Так что могла, как обычная авиабомба, сдетонировать от огня или удара. Может быть, экипаж успел ее сбросить, чтоб гибнущий самолет облегчить. Может даже было, как в том голливудском фильме, когда бомбардир остается на своем месте до конца и сам подрывает бомбу, чтобы побольше наших с собой унести. Не знаю — и не знает никто. И никогда уже не узнает. Да и какое это имеет значение, отчего взорвалось?

Я бы хотел узнать, что стало с Долининым и его штурманом Васютиным, они так и числятся попавшими без вести. Мой ведомый ведь был рядом со мной, а значит, не мог так пострадать от самого взрыва? Возможно, они были ослеплены, как Рысаков, и лишенные связи, пытались как-то посадить Як? Отчего не катапультировались? Никто больше не видел их Яка, не нашли ни тел ни обломков. Хотя прошло много времени, прежде чем наши туда вернулись — но ведь и американцы не сообщали ничего?

А мне пришлось сажать истребитель, без связи с землей, с беспомощным штурманом в задней кабине. База горела, и полоса была видна, оставалось надеяться, что на ней не навалило обломков. В конце пробега Як все-таки налетел на что-то, и покатился на брюхе — повезло, что не было пожара! И что рядом оказались китайские товарищи, вытащившие меня и Рысакова из кабины. А Матюшкин и Семенов взлететь не успели, из их экипажей в живых остался лишь лейтенант Головня, сильно обгоревший.