Озеров-12

— Очень сильно говоришь. Давай поцелуемся? — она смотрела прямо в глаза и Денис почувствовал себя неловко.

— Эль, не надо. Вдруг зайдет кто... — сказал Денис, чувствуя как бешено колотится его сердце. Он вдруг ощутил Эльку всем телом — натянутую как струну.

— Да не зайдет никто. Давай, поцелуемся... — Денис закрыл глаза, чувствуя на своих губах Элькино тепло.

— Эй! Ты чего тут делаешь?! — кто-то толкнул его. Денис даже не открывая глаз и не поворачиваясь знал кто это. Вага. Тот который младший. Откуда он узнал про прачечную? С Вагой было еще двое — Рыжий и Коряга. Коряга — новенький, его недавно перевели из какого-то детского дома. Хотя некоторые говорили что он из детской колонии перевелся где сидел срок за то что убил своего воспитателя в детском саду когда ему было шесть. Вагу Денис боялся, но не так сильно как этого новенького.

— Слышь, малой. Вали отсюда. Быстро. — Вага был немногословен, он уже поднял было руку чтобы дать Денису леща напоследок, но остановился.

— А чего это ты тут без штанов делал? — Денис оглядел себя и лицо его вспыхнуло. Штаны были сняты! Чертова Элька! Как всегда — наделает делов, а он потом отвечает.

— Ты чего, дрочил тут, ушлепок малолетний? — спросил Вага. Денис натянул брюки и съежился под пристальным взглядом Младшего.

— Неа... — сказал Денис. В горле пересохло, пришлось сглотнуть: — Нет, я ...

— Смотри, Вага, да он обделался... — сказал Рыжий, присев на корточки: — точняк обделался...

— Нет, я ... — Денис огляделся вокруг. Стены прачечной стали сужаться, воздух встал в горле комом, он хотел крикнуть, сказать что это не он. Что он ничего плохого не делал. Что это ошибка и не надо на него так глядеть. Денис знал, что происходит, когда Коряга так смотрит на кого-то. Коряга замахнулся. Мир вдруг стал черно-белым и упал набок. Звуки исчезли, а когда появились — голоса звучали так, словно сквозь длинную медную трубу пробитую гвоздями.

— ... чего лежишь? Вставай давай... — голос Коряги. Далеко-далеко... Денис послушно встал. Коряга ударил его еще раз и мир снова упал на бок. Боли не было. Денис знал, что боль придет позже — вечером или завтра. А пока, пока — мир падает набок каждый раз как его бьют по голове. Денис снова встал — медленно. Надо вставать медленно, подумал он, медленно, чтобы оттянуть тот момент когда он снова будет стоять перед новеньким. Но все-таки вставать было надо, иначе было бы хуже. Он пошатнулся вставая.

— ... не понял? Что молчишь? — голос Коряги доносился откуда-то издалека. Денис смотрел на Вагу с Рыжим и Корягой и видел три тени на фоне тусклого света и удивлялся, почему у Коряги такая плоская голова и нелепо загнутая рука.

— Я все понял. — сказал Денис сквозь звон в голове: — Все-все.

— ... что он там лепечет? Кто-нибудь слышит? — его снова ударили. Он не упал от удара и его ударили еще раз. Будет завтра синяков — подумал Денис. Он лежал на полу, чувствуя его гладкую твердую поверхность. Открыв глаза он увидел бело-кремовые плитки пола прачечной. Он внимательно изучил рисунок. Почему раньше я не видел какой красивый тут рисунок на полу? — подумал он: — очень красивые и ровные линии, словно стилизованные птички, перечеркнутые красными, сочными пятнами, разбросанными везде словно кляксы. Переведя взгляд он увидел ботинки, стоящие на этом полу. Ботинки тоже были заляпаны красным и он понял что красное — это не рисунок. Интересно, подумал он, баба Лиза проснется или я тут так и буду лежать — на кремовых птичках, забрызганных красным?

— ... вставай! — его трясут за плечо, его поднимают.

— За что? — говорит он Ваге. Вернее кажется что говорит. Потому что его никто не слышит. Коряга бьет его снова. На руке у Коряги бело-красная тряпка — вафельное полотенце, каких в прачечной пруд пруди. И когда он успел намотать его на руку? — удивляется какая-то часть сознания. Денис пытается ухватиться за эту мысль, прикипеть к ней, стать с ней единым целым, потому что думать о чем-нибудь другом сейчас слишком страшно. Опустошённость и отдаленность происходящего, какие-то желтые искры, вспыхивающие при каждом повороте головы, то приближающиеся то отдаляющиеся голоса и звуки, яркие рисунки на полу и странные тени, вафельное полотенце на руке Коряги — все это было таким нереальным, что Денису захотелось рассмеяться. Громко захохотать. Сказать, что он все видит и понимает. Что вся жизнь — это всего лишь тени на кафельном полу прачечной, что все это неправда. Где-то есть свет, есть настоящая жизнь, но не здесь в этом мире изломанных линий на полу и красных клякс на нем. А еще он старается чтобы ему не было больно. Вернее чтобы он не чувствовал боль, не переживал из-за нее, ведь если он будет переживать, то Элька рассердится и ...

— ... ты что, блять, творишь?! — кричит кто-то, и Денис морщится, неужели нельзя кричать потише, он же спал и видел такой чудесный сон, а тут шум, голова раскалывается просто и рука... да везде болит... он открывает глаза и видит что Рыжий держит Корягу за грудки. Скосив глаза Денис видит что рядом стоит Вага. Руки в карманах. Он смотрит на Корягу с Рыжим снова. У Коряги в руках рукоятка от швабры. Обернутая жестью. Все деревянные тут сгнили или сломались.

Не бей его, тебе же хуже будет, дурак... — Рыжий поворачивается к Ваге: — Вага, он же не понимает...

— Чего я не понимаю? Что таких как он ушлепков мочить надо? — спрашивает Коряга, покачивая палку в руке.

— Не трогай ты его, он же проклятый, малахольный этот. Его тут никто не трогает. — Рыжий цыкает зубом и сплевывает в сторону: — из-за него Тарый и Букса ласты закрутили.

— Не понял? Чего? — Коряга поворачивается к Рыжему, у него на лице улыбка. Денису кажется что Коряга гримасничает, скалится в сторону Рыжего.

— Тарый. Был тут пацан один. Вот он привязался к этому... — Рыжий еще раз сплевывает на пол: — ну и помер.

— От чего это?

Глаза у него лопнули. Оба сразу. Как он на этого мелкого замахнулся так и лопнули. А у Буксы — у него яйца раздавило. Он так и сел на пол, весь белый и трясеться. Вызвали врача, увезли его, да без толку, все одно помер.

— Да вы тут совсем крышей поехали — сказал Коряга: — вы совсем тут того, боитесь всякой хрени. Вы тут очумели совсем... — он он с размаху ударил палкой по стене, рядом с головой Дениса. Денис сжался и подумал что больше всего на свете он хочет чтобы его оставили в покое, потому что если этот новенький продолжит его бить, то появится Элька, она и сейчас уже в ярости, он чувствует ее гнев, как будто что-то горит в солнечном сплетении. Но пока он может ее сдерживать, пока он еще может...

— Вага! — это Рыжый поворачивается к Младшему: — он же нарвется сейчас...

— Да и пусть. Мне похер. — Вага плюет на пол: — он у нас такой смелый, пусть его...

— А ну пусти! — Коряга отталкивает Рыжего: — че прицепился?! Защищать ушлепка будешь? Может хочешь за него базарить? Или рамс мне кинуть? — Рыжий смотрит на него и Денис понимает, что Рыжий не будет встревать и кидать рамсы Коряге. Из-за плеча Коряги выглядывает голова Эльки и Денис задыхается от страха — а ну как ее увидят? Но ее не видят. Рыжий отходит в сторону, разведя руками, а Коряга перехватывает палку поудобнее и делает шаг в сторону лежащего на полу Дениса. Денис понимает что надо закрыть глаза и закрыться руками, но почему то он просто лежит и смотрит как Коряга идет к нему, замахиваясь палкой. Вот сейчас, думает он отстраненно, вот сейчас он взмахнет ею и ... откуда-то из-за спины Коряги появляется нога в голубой туфельке, нога ставит Коряге подножку, тот неловко подпрыгивает и падает. Падает словно в замедленном кино — медленно, раскинув руки в стороны, а палка из-под швабры вылетает из ладони, падает вместе с ним, поворачиваясь своим узким концом, с резьбой, вверх...

Денис смотрит на Корягу. Его начинает тошнить. По кафельному полу растекается лужа красного цвета. Он отворачивается, поднимает взгляд и видит мелькнувшую голубую юбку. Опять, думает он, опять то же самое. Снова Красный...

Едва только Элвис нажал на тормоз, и автомобиль остановился, как дверь распахнулась и на заднее сиденье ввалилась Марина все еще в белом халате, на голове смятая белая шапочка с красным крестом, в руках — саквояж и пальто.

— Гони. — сказала она, едва дверь захлопнулась, и Элвис послушно нажал на газ.

— Вот ведь какой день неудачный, а? — бормотала Марина, оглядываясь назад и устраиваясь на сиденье поудобнее: — просто не день, а сплошной геморрой на всю мою прекрасную попу.

— Что там случилось то? — спросил Элвис через плечо, не отрывая взгляда от дороги.

— Ты не поверишь. Пока я там была, кровь принимала, там несколько воспитанников подрались. А один упал, как-то умудрился еще так упасть, что какая-то палка ему через глазницу прямо в мозг... естественно вызвали полицию, а у нас с тобой документы — до первой проверки, сам знаешь. Связываться с полицейскими неохота...

— Понятно. Все сделала?

— Да. Все анализы сделала. Кроме этих мальчиков что подрались. У остальных — ноль потенциала. Никаких следов.

— Да? Ясно. А что с этими мальчиками? Будем возвращаться? — Элвис не хотел возвращаться. Они тут уже два месяца, сделали более пятидесяти тысяч тестов и ни один из них не превышал порога Левковица. Возвращаться обратно только потому что не сделали два теста — глупо. И может быть опасно. Потому что есть опасность и пострашней полицейского наряда, с которым, кстати, эта лентяйка Марина легко бы справилась. Она же из бывших Защитников, ей узлом двутавровую балку завязать — раз плюнуть. Неохота ей связываться...

— И я даже знаю о чем ты сейчас думаешь. — сказала Марина, расстегивая белый халат: — тут телепатом не надо быть.

— Да ладно. Завтра вернемся за этими анализами... — сказал Элвис, сжимая баранку. Возвращаться не хотелось. Но пусть даже надежда найти потенциал была ничтожна мала — они должны были проверить каждого из этих детей. Каждого. Потому что они найдут хотя бы одного — это будет еще одним шансом для Города. А шансов много не бывает.

— Не думаю что нам надо возвращаться. — пропела Марина с заднего сиденья, сняв халат и надев пальто. Халат она аккуратно сложила в саквояж и сейчас сидела, разглядывая себя в карманное зеркальце и поправляя прическу.

— Слушай... — Элвис направил машину к обочине и осторожно выжал тормоз. Выдохнул. Повернул ключ в замке зажигания, заглушив двигатель. Определенно им надо поговорить, расставить точки над и. О чем она черт ее побери, вообще думает? Возвращаться назад будет еще опасней, чем просто вырубить этот полицейский наряд, да черт побери, она могла бы вырубить весь этот детдом и никто бы не почесался, а вот через день или два эти события привлекут кого-нибудь из по-настоящему опасных парней и вот тогда они действительно будут рисковать. И вообще. Марина, хотел сказать он, на тебя это не похоже, бросить на полпути... он скажет этой ей, вот прямо сейчас и скажет. Элвис глубоко вздохнул, готовясь к нелегкому разговору. Сзади завозилась Марина, расстегивая саквояж.

— Ладно. — сказала она и наклонилась вперед, обнимая его из-за спинки кресла: — не буду тебя бесить. Все в норме, задание выполнено. — она разжала ладонь и на колени к Элвису упала маленькая стеклянная колбочка. Красная изнутри.

— Я взяла образцы у того, кто выжил. Неужели ты мог подумать что я бы покинула место не выполнив задание? Я, агент управления Внешних Операций? — прошептала она на ухо Элвису. Он только зубами скрипнул. Выдохнул. Завел мотор.

— Однажды... — сказал он и тронулся с места, выводя автомобиль на середину дороги.

— Что будет однажды? — поинтересовалась Марина, разглядывая себя в зеркальце.

— Однажды ты у меня допросишься. — сказал Элвис. Этот раунд он проиграл и знал об этом. Ну, хоть возвращаться не понадобиться, закончили они тут, все, пакуй чемоданы и сигнал на возврат с миссии. Полчаса на сборы, сорок минут на дорогу к месту встречи, два часа на вертолете и все. Конец миссии. Два с половиной месяца — реабилитация, терапия, психологическая разгрузка от Внешнего Мира. Но самое главное — дома. Выспаться, наконец, тут же не расслабиться, даже во сне ждешь когда пауки дадут сигнал тревоги и изо всех щелей полезут Дети Пророка или эти последователи Аматэрасу с автоматами и нейродеструкторами. Чужое тут все одним словом.

— Дуй в ванную, проверь кровь, а я пока чемоданы пакую и 'хранителя' вызову. — говорит Элвис Марине, когда они останавливаются возле своего отеля.

— Хорошо. — кивает та: — я быстро. Две минуты.

— Отлично. — Элвис проходит в холл отеля, кивает администратору, берет у него ключ и они взбегают по лестнице. Оставшийся в номере паук послушно докладывает что цвет ситуации — зеленый, что никто не входил в номер за время отсутствия, все в целости и сохранности. Элвис подставляет ладонь и паук падает ему в руку прямо с потолка, в полете расправив лапы и натянув перепонку между ними. Элвис прячет паука в футляр и проходит в комнату. Два чемодана с полевым оборудованием практически пусты. Кончились все птицы, они разбиваются о провода, да и местные вороны невзлюбили их со всей силой птичьей души. Догоняют, заразы и клюют почем зря. Трех пташек угробили, засранки, и чего им не нравится, птицы как птицы, похожи на настоящих, не отличишь — думал Элвис, складывая инструменты в чемодан. Чего тут собирать то? Четыре паука, передатчик и изрядно похудевшая аптечка — вот и все что осталось после двух месяцев миссии. Он аккуратно складывает аптечку и передатчик. Пауков — в футляр на предплечье, они лежат там словно толстые серебристые горошины в стручке. Он поднимает руку, выбрасывает предплечье в сторону и — вуаля! Теплый и тяжелый металлический шар с толчком выкатывается прямо в ладонь.

— Паучок-паучок, не ходи на тот бочок... — шепчет Элвис тяжелой металлической капле на ладони. Капля начинает разворачивать во все стороны лапы и водить усиками сенсоров.

— Так все. Отбой. — командует ей Элвис и капля вбирает в себя усики и заползает обратно в футляр. Вот и все, думает он, ничего тут не забыли, все с собой забираем. Он смотрит в сторону ванной комнаты, где заперлась Марина с образцом крови. Уже десять минут, думает он, десять минут она там сидит, я уже успел и вещи собрать. Что еще надо сделать? Надо вызвать 'хранителя' на место встречи, время сэкономим. Что еще? Все. Пора убираться отсюда.

— Марина! — стучит он в дверь ванной: — ты там заснула?!

— Да? — голос у Марины какой-то тусклый и Элвис думает что стресс — он для всех стресс и они здесь слишком давно и пора уже вернуться домой. Дверь открывается и Элвис видит что Марина сидит над раковиной с двумя чашками Петри в руках. Она поднимает глаза на Элвиса.

— Мы нашли его. — говорит она. Элвис останавливается.

— То есть как нашли? — спрашивает он: — как? Погоди-ка... Нашли. Правда?

— Я четыре раза тест делала. У меня образцы вышли. Четыре раза. — говорит Марина. Чашки Петри в ее руках подрагивают. От усталости, думает Элвис. Быть не может чтобы она так волновалась, но с другой стороны — они нашли! Шанс, вот он их шанс — возможность для Города.