Недоразумение

Внутри было шумно, весело и громко. Посетители сидели за столиками веселыми компаниями: пили, ели, разговаривали, некоторые играли в карты. Я тут же принялась осматриваться, выискивая нарушения, например, продажу "запрещенных" веществ, но тут же себя одернула — я сейчас не на службе, и пришла сюда отдыхать! Хорошо еще знакомых и не очень законопослушных лиц тут не было, и признать во мне стражника никто не мог бы.

Заняв свободный стол у окна, я подманила к себе подавальщицу и заказала их фирменное блюдо — "золотой ягненок" и бокал красного вина. Еда оказалась превосходной: молодое мясо ягненка, тушеное в сливках со специями. Вино безумно вкусное: десертное с послевкусием черной смородины. Выпив где-то полстакана, я даже подумывала пофлиртовать с кем-то, но запала, видно, уже не хватило, да и вообще, мне вдруг стало как-то... грустно. На меня навалилась такая усталость от жизни, от работы, от одиночества. В голову полезли всякие мысли о том, что я упустила свой шанс. Что если бы была не так помешена на своей работе, то сейчас меня бы ждал дома муж, ребенок, возможно, собака. Я. Вообще, очень люблю собак. Стало так горько и одиноко...

С одной стороны, вот как раз повод тут подцепить кого-нибудь на ночь. Но с другой — я поняла, что желаю совсем не такого.

Часы отбили полночь. Я сидела как раз возле них и слышала глухие удары, отбивающие двенадцать раз. Отсалютовав бокалом, я тихо произнесла:

— С днем рождения, Исса.

16 Арчера 00:05

Расплатившись с подавальщицей, я вышла на улицу. Холодный ветер взъерошил мне волосы и кинул прядь в лицо, которая зацепились за дужку очков. Я убрала ее, покачнулась и почувствовала, что кто-то крепко схватил меня за локоть. Хоть я вряд ли бы упала, но все равно произнесла:

— Благодарю.

— Не за что, — ответил довольно грубый мужской голос.

Подняв голову, я увидела перед собой мужчину лет так тридцати восьми-сорока. Хотя я считала себя высокой, но он оказался меня на целых две головы выше, про разницу в ширине плеч не стоит и заикаться. Его лицо, как и голос, было грубое и какое-то квадратное, и "ежик" на голове это только подчеркивал. Одет он был в облегающий, словно вторая кожа, свитер под самое горло, коричневую, потертую, но явно добротную куртку. Черные, мешковатые штаны и высокие сапоги на шнуровке.

Опытным глазом я сразу заметила два кольта под мышками в кобуре и нож в сапоге.

"Наемник" — не просто кричал, а предостерегающе вопил его вид.

Мы встретились взглядами, и... я словно поплыла. У него были самые обычные для ангольцев глаза — серо-зеленые. Но что-то в них завлекло меня, притянуло и связало.

Наемник моргнул, прервав наш зрительный контакт, повернул голову в бок и произнес:

— У тебя есть два выхода: пойти со мной добровольно, или я применю силу.

Я рассмеялась, вот только веселья в моем смехе было мало.

— Эх, сегодня, точно, не мой день, — со вздохом произнесла я. — Наконец-то мужик понравился, а он оказался насильником.

Наемник резко посмотрел на меня, прищурив глаза, и через зубы прошипел:

— Значит, по-плохому!

В следующую секунду он поднес к моему лицу кулак, раскрыл и дунул. На простую горожанку этот трюк бы подействовал, но не на стражника. Я резко ушла в бок, "сон-дурман" ушел в "молоко".

— Бестолочь! — выругалась я.

"Сон-дурман" — это порошок, который мгновенно вводил в некое подобие "лунатизма" того, кто его вдохнет. Жертва как бы впадала в сон, но при этом могла двигаться с открытыми глазами: ходить, сидеть и даже разговаривать. Но применять его нужно аккуратно и в нужных пропорциях, которые для каждого человека подбираются индивидуально. Чаще всего его используют наркоманы, так как порошок дает сильный галлюциногенный эффект и вызывает состояние "эйфории".

Правда, в следующую секунду я принюхалась и обозвала бестолочью уже себя, так как это оказался обычный порошок "сна", от которого я бы просто заснула на пару часов. Но обидно от этого было не меньше.

Эх, стареешь ты, офицер Ильц.

Насильнику такие резвые жертвы, видно, еще не попадались. Он взглянул на меня с удивлением и даже легким изумлением.

— Предлагаю тебе свои два варианта, — сказала я усталым голосом, — ты клянешься, что больше никогда не нападешь на женщину, отпускаешь меня и идешь с миром, или мы сейчас идем в ближайшее отделение стражи, и ты каешься во всех тяжких уже дознавателю.

"А точнее мне", — с мрачной усмешкой добавила я про себя.

Конечно, в его клятву я в жизни не поверила бы, но я хорошо запомнила его лицо и смогу его, потом, найти, поймать и уже заставить ответить за все. Просто сейчас мне так не хотелось никуда идти — мой дом был на соседней улице! — составлять протокол, опрашивать его... И, вообще, у меня сегодня выходной и день рожденья! Только по взгляду насильника было понятно — первый вариант ему явно не приглянулся.

Крепче сжав мою руку, которую он до сих пор держал, насильник притянул меня к себе, навис надо мной и со злостью произнес:

— Меня предупреждали, что ты мастерски умеешь плести языком, — опустив взгляд немного вниз — на мои губы что ли, или декольте?! — он добавил: — а еще соблазнять мужчин.

Резко дернув меня вперед, насильник второй рукой схватил меня за подбородок, приподнял его и поцеловал меня. Не знаю, кто ему, что там обо мне нарассказывал, но в соблазнении мужчин я была так же хороша, как он в общении с женщинами. Я на секунду оторопела, а потом сжала губы и попыталась отпрянуть. Вот только у меня не получилось: что-то кольнуло меня в шею, и мир перед глазами поплыл. Перед тем, как провалиться в сон, я успела услышать едкое замечание в свой адрес:

— О втором, видно, лгали.

15 Арчера 08:18

Просыпалась я с трудом и несколько секунд не могла понять: почему кровать такая неудобная и так тянет поясницу. Первая мысль была о том, что я опять заснула на диване, и поясница мне за это мстит, вторая: даже мой старый диван не похож на набитую соломой кровать.

Открыв глаза, я застонала от резкой боли в пояснице — старость не радость! — и села.

Воспоминание мгновенно вспыли в сознании, как труп в речке, я нашарила очки возле подушки, одела их и ошарашенным взглядом уставилась на комнату, в которой оказалась.

Это, скорей всего, был чей-то подвал, в который кто-то затащил железную кровать, и сверху кинул матрас, набитый соломой, подушку и плед. В подвале стоял еще стол, два стула, стеллажи с пустыми ярусами, под кроватью горшок с крышкой (как предусмотрительно!), которым мне все же пришлось воспользоваться, ибо мочевой пузырь намекал, что ждать до выяснения этого недоразумения он явно не сможет. На столе стояла кристальная и явно новая лампа, которая желтым светом освещала подвал. В общем, обстановку приятной для пробуждения не назовешь. Но самое ужасное оказалось то, что моя нога была в кандалах с где-то двухметровой цепью, которая была прибита железным колом к стене. Спасибо хоть на цепь посадили лишь одну мою ногу, а не две, чтоб я ходить не смогла! Даже представить себе не могла, что в наше время этим раритетом еще кто-то пользуется. У нас уже давно в оборот пошли наручники. И из них бы я смогла выбраться, а вот из кандалов — нет. Замок мне сбить нечем, так же как и выдернуть кол из стены. Насильник позаботился о том, чтоб в позволенном мне радиусе была только кровать.

Если честно, то на одну минуту у меня мелькнула мысль — это происшествие, обещанный мне сюрприз. Например: меня похищает злой насильник, а потом спасает какой-нибудь прекрасный герой-офицер. Чем не романтический сюрприз для тридцатилетий женщины, которая и забыла уже, что это такое? Уж больно совпадений много: разлитое на блузку кофе, платье у Линды, задержавшаяся Леся, их напутствие. И в тоже время было много не состыковок: если бы я не уронила документы, то ушла бы домой вовремя. И даже если бы операция "кофе + платье + напутствие" прошло бы успешно, то не факт, что я отправилась бы в трактир, а не домой. Хотя меня ведь могли и возле дома похитить. Проследить за мной от отделения стражи не составило бы труда. Так, нужно не думать, а разбираться со всем этим.

— Эй! Я проснулась и требую объяснений! — закричала я во всю свою глотку.

На потолке послышались звуки шагов, притом двоих людей. Через несколько минут в противоположной от меня стороне на потолке поднялась крышка и опустилась деревянная лестница.

Да уж, насильник обезопасил себя от меня на славу.

Первым спустился мой похититель, вторым — высокий, худенький, сутулый мужик лет тридцати пяти-восьми, которого я сразу обозвала "крыса" — больно лицо было схожее.

Да уж, эта морда явно на героя-офицера не тянет.

Я хихикнула, позабавившись свой мыслью.

Насильник покосился на меня, подошел к столу и налил мне в кружку воды с кувшина. Подойдя к кровати, где я сидела — надо же не побоялся! — он протянул мне кружку и произнес:

— Можешь не пытаться...

— Звать на помощь, — перебила я его, хватая кружку и жадно к ней припадая.

— Да, — удивленно подтвердил насильник.

Допив, я вернула кружку и продолжила:

— Потому что дом находится в отдалении, и никто не услышит моих криков. Так же я могу не пытаться, убежать: кандалы мне не снять, а если и снять, то вылезти из подвала я все равно не смогу. Даже если подтащить под люк стеллажи и по ним взобраться — люк сверху припечатан, чем-то тяжелым. Скорей всего, бочкой, уж больно звук похож. Я права?

— Да, — теперь это было изумление. — А ты не про...

— Я и так о себе все прекрасно знаю и без твоих подсказок, — раздраженно перебила я. — И я до сих пор не получила объяснений.

— Ох, какая языкатая сучка! — протянула "крыса" и даже голос у него был мерзким: писклявым, словно в юности он так и не переломился. — Но ничего, ты у нас и не так заговоришь, — он сально мне улыбнулся и подмигнул, при этом его взгляд был явно ниже моего лица.

Я скривилась, взглянула на насильника и произнесла брезгливо:

— С виду вроде приличный насильник, а спутался с подобной крысой.

Оба мужика дернулись, и лица у них побагровели.

— Я не насильник!

— За крысу ответишь, шлюха!

Сказали они одновременно.

Я покачала головой и уже более миролюбиво произнесла, а то на эмоциях никогда нельзя ни о чем договариваться:

— Послушай, я не знаю, как должна вести себя правильная жертва похищения, со мной подобное происходит впервые, но даже у меня должно быть право узнать, за что именно меня и похитили.

— Щас, я тебе расскажу о твоих правах, тварь! — закричала "крыса" и подбежала ко мне, замахнулась, получила удар в солнечное сплетение и загнулась. Добить с размаху по спине мне его не дал насильник, схвативший мою руку и отдернув, словно ребенка от полки с игрушками. Хотя крысе и этого хватило, чтоб заползти в угол и оттуда кидать на меня гневные взгляды.

Знаю я это тип жуликов — они трусливы и могут разве что огрызаться. И я уверена, подошел он ко мне с мыслью: я буду притворяться "невинной овечкой", или насильник в случае чего его защитит. А теперь, убедившись в том, что я отнюдь не овечка и что подельник зад ему прикрывать не будет, он ко мне не сунется. Огрызаться будет, а вот ближе подойти ни-ни.

— Мне нужно с тобой поговорить Кринна, — произнес насильник спокойным голосом.

— Где украденные деньги, шлюха? — "запищала крыса"

— Во-первых: отпусти мою руку, — руку мою он тут же отпустил, — во-вторых: мое имя не Кринна, из этого делаем вывод, что вы обознались, и я не та кто вам нужен.

— Да-да у шлюх всегда много имен, — запищала крыса из угла, — но мы-то знаем, как твое настоящее имя и сколько ты украла у нашего общего друга.

— Знаете мое настоящее имя? — усмехнулась я, удивленно приподняв правую бровь. — Мне кажется, информация у вас все же непроверенная, так мое настоящее имя — Исса Ильц. И на счет рода моей деятельности вы тоже заблуждаетесь, так как я не шлюха, а младший дознаватель южного округа.

— Если ты дознаватель, то я — король Фредерик, — мерзко захохотала крыса.

— Уж поверь мне, крыса, будь ты хоть королем, за похищение стражника тебя ждет срок, а уж с моей подачи — немаленький. — Я посмотрела на насильника и добавила с призрением: — Как и тебя.

Насильник посмотрел на крысу и спросил:

— Глен, ты уверен, что это она?

— Для меня все темнорылые на одно лицо, — выплюнула "крыса".

У меня невольно скривились от досады губы, что не ускользнуло от взгляда насильника.

Мой отец был ренгаром и я пошла в него: темнокожая, кареглазая, с круглым лицом, пухлыми губами, большеватым носом и темными, цвета смолы волосами. Будучи непохожей на местных, я раньше часто получала тычки из-за внешности. И уже забыла, когда меня в последний раз называли "темнорылой".

— И ты ей что веришь? — возмущенно посмотрела "крыса" на насильника.

— Она держится слишком спокойно для той, кто украл у Варсского такую приличную сумму, — пояснил свои "думы" насильник.

— Варсского? — спросила я со смешком. — Милтона Варсского, то есть? Хозяина квартала красных фонарей?

— Ты его знаешь! — почему-то обвинительно воскликнула "крыса", да еще пальцем в мою сторону ткнул.

— Еще бы мне его не знать, — со смешком ответила я, покачав головой. — Я его давно знаю, и вот общалась буквально месяц назад, когда показания брала в деле трех зарезанных шлюх.

— Мелеть чушь ты молодец, но вот посмотрим, как ты запоешь, когда Варсский придет сюда, — с мерзкой ухмылкой пропищала "крыса". — И уж потом мы с тобой позабавимся.

— Позабавимся, — зловеще пообещала я, поднялась на ноги и пошла к нему, от чего крыса сгорбилась сильнее. — Знаешь, крыса, раньше дознаватели были палачами, и допрашивали они заключенного совсем не словесными и психологическими атаками, а раскаленными щипцами и дыбами. Но после того, как смертные казни и пытки упразднили, дознаватели лишись многих своих привилегий. — Я дошла до "конца цепи", подалась еще немного вперед и медленно, растягивая слова, зловеще проговорила: — Но мне всегда хотелось кому-нибудь повыдергивать ногти, выбить зубы, вбить ему в ладони и пятки гвозди, отрезать нос, уши, член, язык, а потом мелко это все порезать и прямо в сыром виде скормить тебе...

"Крыса" не выдержала: пискнув что-то испуганное, она кинулась к лестнице, и проворно на нее влез — в "норку".

— М-да уж, слабачек, — резюмировал я, повернулась и увидела, что насильник смотрит на меня со смешком и снисходительной улыбкой.

Вот его подобным не запугаешь. В этом мужчине чувствовалась гордость, уверенность в себе и в своих силах. Уж он явно никогда не пользовался родительскими деньгами и не прогибался перед другими.

— Ты ведь наемник? — вернувшись к кровати, спросила я.

Насильник на секунду замешкался и ответил:

— Можно сказать: охотник за головами.

— Спрошу еще раз: как тебя угораздило заполучить в подельника эту крысу?

— Он лишь шестерка, который нужен был мне, чтоб выйти на Кринну.

Я мысленно отметила, что насильник сказал не "на тебя", а на "Крину" — значит, он все же предполагает, что я могу ей не оказаться. Будущих дознавателей на такие оговорки обучают обращать не в первую очередь, а все два года обучения.