Кровавый Гримуар: Господство Мрака

Снова взяв ружье наперевес, Кристоф начал осматривать окрестности. Больше нигде следов крови не было видно. Либо она успела впитаться в землю, либо... Либо убийца сцедил ее в какую-то емкость и унес с собой. Иначе кровь лилась бы потоком. Изумляясь абсурдности своей догадки, старый офицер наклонился поближе к шее женщины и всмотрелся в ее раны более внимательно. Подтверждение его догадки заставило волну мурашек пробежаться по спине. Сквозь поры начал сочиться холодный пот. На шее женщины, вокруг двух небольших, но глубоких ран, остались следы зубов. Человеческих зубов.

Кристоф никогда не видел людей с такими длинными клыками. Возможно, что шею женщины сначала чем-то проткнули, а уже потом какой-то свихнувшийся маньяк высосал кровь. Но раны стояли точно в тех местах, где на челюсти человека находятся клыки. Это не было похоже на совпадение.

Мучительно размышляя, пожилой мужчина пристально всматривался в следы зубов на шее женщины, пока ее голова резко не повернулась в его сторону. Он громко вскрикнул, подпрыгнув от неожиданности. Сердце неистово заколотилось в груди, как будто стараясь раздробить ребра в мелкую крошку.

Кристоф попятился, направив на женщину оружие. Зияющие чернотой стволы тряслись от неунимающейся дрожи в руках Кристофа. Женщина лежала неподвижно. Голова по-прежнему была повернута набок. Он осмотрелся. Вокруг было все так же пусто. Офицер обнаружил, что стоило ему сделать еще один шаг назад, и он упал бы в трясину. Его лихорадило. Он упрямо держал женщину на прицеле, постоянно повторяя про себя, что покойники не двигаются. И она не двигалась.

Возможно, это были конвульсии, которые случаются у людей после смерти. Это единственное разумное объяснение. Он стоял и смотрел на нее. Палец на спусковом крючке напрягся. Тишина вокруг была по-прежнему мертвой. Ни звука. Кристоф подумал о том, что его вскрик наверняка было слышно дома. Наверное, Жоржет в панике. Нужно как можно скорее вернуться к ней. Каждая секунда для нее теперь кошмар. Еще больший, чем был до этого.

Кристоф предавался размышлениям, не решаясь ничего предпринять. Сделал шаг к мертвой женщине. Потом другой, третий. И ее голова вновь повернулась. Она смотрела вверх. Глаза жертвы изменились. Белков и зрачков не было. Оба глаза были абсолютно черными. Лицо стало искажаться, приобретая жуткие выражения. Мускулы лица сокращались произвольно, из-за чего гримасы на лице постоянно менялись. Шевелились губы, судорожно открывались и по очереди закрывались глаза. Брови сморщивались и растягивались, поднимались и опускались. И это леденящее душу зрелище уже сложно было назвать посмертными конвульсиями. Кристоф снова попятился. Руки затряслись с новой силой. Пытаясь унять дрожь, офицер навел ружье на тело жертвы. Внезапно стали дергаться руки и ноги погибшей. Труп начал метаться по земле.

— Господи, — выдохнул Крис. — Господи милосердный...

Кристоф непослушным языком залепетал молитву. Мертвая женщина билась в жутких конвульсиях. Руки, сжимаясь, загребали горсти земли и потом отпускали их. Ноги поднимались и со стуком падали обратно на землю. Кристоф чувствовал, как на голове шевелятся волосы. Страх стал нестерпимым. Паника сжигала остатки рассудка.

Мечущийся труп потемнел. Кожа сморщилась и приобрела пепельно-серый цвет, местами переходящий в черный с фиолетовым. Башмаки на ногах раздулись, и лопнули по швам. Их разрывали изменившиеся, нечеловеческие конечности. Ноги женщины стали огромными, черно-фиолетовыми лапами. Ступни вытянулись, коленный сустав изменился. Теперь ее ноги были похожи на задние лапы животного.

Кристоф продолжал бормотать молитвы, периодически всхлипывая от ужаса. Лицо сжалось, он был готов заплакать, но не мог. Дышал шумно, с шипением. Его лихорадило. Женщина перестала дергаться и замерла. Хотя теперь назвать ее женщиной было трудно. Одежда превратилась в лохмотья. Погибшая лежала на спине, ее лицо было обращено к темному небу.

Его трясло. Он был готов бежать, но не мог пошевелиться. Кристоф был не в состоянии стряхнуть с себя оцепенение. Он только что увидел то, что не может происходить на самом деле. Кристоф никогда не слышал о подобных трансформациях. А все, что могло иметь к этому отношение, обычно рассказывалось детьми друг другу в страшных историях. Он и представить себе не мог, чтобы подобное случилось в действительности.

Ошарашенный, он смотрел на существо, лежащее перед ним. Старый офицер едва дышал. Ужас был невыносимым. Он сосредоточился и сделал над собой огромное усилие воли. Поднял одну ногу, затем другую. Переступил. Стало немного легче, но страх не отступал. Он предполагал, что будет дальше, но почему-то оставался на месте. Все его естество бунтовало. Разум требовал бежать. И, наконец, случилось то, чего он ожидал.

Существо повернуло голову к нему и открыло глаза. Черные, без единой прожилки. От зрачков не осталось и следа. Если глаза человека действительно являлись зеркалом души, то в этих глазах не было никакого ее подобия. Лишь безразличная и страшная пустота.

Оно перевернулось и встало на четыре лапы. Неестественно, резко, не по-человечески. Губы, похожие на пересохшую древесную кору, не скрывали длинных, заостренных клыков. Рот этого создания разомкнулся, и до слуха Кристофа донеслось резкое, неприятное шипение. Затем шипение перешло в визг, и чудовище кинулось на него. Кристоф нажал на спуск. Выстрел оглушительно грохнул, прорезав царившую тишину. Монстра отбросило назад. В его груди образовалась огромная дыра. По трясине разбросало черную жижу, видимо служившую чудищу внутренностями.

Кристоф рванулся в сторону дома. Быстро запрыгал по кочкам, по которым добирался сюда. Он старался обуять страх и сосредоточиться на том, что если он оступится, то умрет. Ужас победил. Всесильный страх гнал его прочь от ожившего трупа, простреленного им насквозь. Кристоф едва успевал подмечать твердые участки, по которым шагал к мертвой женщине. Позади снова послышался отвратительный хриплый визг, издать который человеческая глотка неспособна. Это подстегивало бежать еще быстрее, но он не мог. Он понимал, что утонуть в трясине не приятнее, чем достаться ожившему мертвецу.

Наконец, он перепрыгнул с кочки на твердую землю. Быстро перезарядил отстрелянный патрон. Сзади слышался плеск воды. Звук стремительно приближался. Кристоф бежал к дому во всю прыть, которая только была доступна напуганному до смерти пожилому человеку. Сзади шелестели кусты, слышался топот. Внезапно шум приблизился, и Кристофа снесло чудовищным ударом.

Он полетел вперед. Тяжело грохнулся на землю и покатился. Вскочил, невзирая на сильную боль в ушибленном теле. Огляделся. Монстр, сбивший его с ног, приближался. Чудовище скалило свои длинные клыки. Дыра в груди не мешала ему продолжать преследование. Кристоф снова выстрелил ему в грудь. Выстрелом из второго ствола снес чудищу голову. Быстро перезарядил, продолжая бег. Сзади снова послышался шорох. Офицер на бегу оглянулся через плечо. Зрелище повергло его в шок.

Монстр продолжал гнаться за ним. Отстреленная голова и разваленная двумя выстрелами грудь восстанавливались на бегу. Грудная клетка срасталась посередине. На обезглавленной шее вырастал подбородок, над ним начали появляться губы. Это происходило на глазах. Размолотые дробью части тела стремительно восстанавливались.

Кристоф заорал от бессилия. Ему не остановить это чудовище. Неизвестно кем и как убитая женщина вдруг превратилась в монстра, восстанавливающего себе даже отстреленную голову. Оружие бесполезно против него.

Пожилой садовник выбежал на поляну, на которой стоял его дом. Дверь была открытой. Кристофа охватило отчаяние. Похоже, что Жоржет уже была мертва. Или, возможно, тоже превратилась в чудовище.

Монстр сзади нагонял его. Он уже полностью восстановился и изо всех сил гнался за Кристофом, сверкая черными буркалами. Офицер обернулся и выстрелил сразу из двух стволов. Дробь разворотила чудовищу живот, швырнув кошмарное отродие назад. Кристоф подумал, что выиграл секунду, и снова побежал. Но жуткое создание настигло его. Оно толкнуло садовника в спину, налетев всем весом. Кристоф повалился. Нечеловечески сильные лапы прижали его к земле. Тварь навалилась на него и вцепилась зубами в его шею.

Боль вспыхнула в глазах разноцветными искрами. Сильная, резкая, непереносимая. Кристоф отчаянно закричал. Громко и надрывно. Чудовище, пронзив его шею клыками, стало высасывать из него кровь. Он орал, едва успевая дышать. Так больно ему не было никогда.

Жилы нестерпимо болели, кошмарная тварь с невероятной силой вытягивала из него жизнь. Сердце судорожно стучало, пытаясь разносить по сосудам стремительно исчезающую из организма кровь. В глазах Кристофа помутнело. Сердце стремительно замедлялось. Глотки чудовища становились все более мелкими, крови текло все меньше. В конце концов, мир погас. Кристоф Боше умер, лежа в нескольких метрах от своего дома.

В темноте внезапно вспыхнул свет. Кристоф снова пришел в сознание. С криком рефлекторно схватился за шею, ожидая нащупать чудовищную рану. Но раны не было. Как и самой шеи. Он висел в пустоте, в непроглядном мраке. И тела как такового у него не было, хоть он и чувствовал движения рук.

Кристоф почувствовал прикосновение к собственной шее, но своей кожи и плоти он не осязал. К нему пришла мысль о том, что в сознании сохранились привычки тела. В том числе привычка представлять себя таким, каким он был в жизни. На самом же деле сейчас у него не было рук, ног, шеи и тела вообще. Он был бесплотным, осознающим себя существом. И он не нуждался в плоти для того, чтобы существовать.

Сначала ощущение свободы опьянило его. Но потом, в одну секунду все рухнуло. И он почувствовал, как на голове шевелятся несуществующие волосы. Кристоф осознал, что умер. Он почувствовал, как остановилось его сердце, когда упырица допивала его кровь. Значит все, что происходит теперь, уже посмертие. От этой мысли стало еще страшнее, чем тогда, когда он убегал по лесу от кошмарного чудовища.

Кристоф хотел вернуться обратно, к своей жене. Он с ужасом понял, что если бы послушал ее, то был бы жив. Он не мог помочь той женщине на болотах, она уже была мертва. Стоило ему остаться с Жоржет, и он бы уцелел. Когда старый офицер понял это, у него в душе заболело еще сильнее.

Дверь его дома была открыта, когда он подбежал к нему. Значит, Жоржет тоже мертва. Тот, кто убил женщину на болоте, добрался и до нее. Отчаяние нахлынуло на Кристофа с новой силой. Он сожалел о произошедшем настолько, что на все был готов, лишь бы исправить свою ошибку.

Зря он не послушал ее. Зря он покинул Жоржет. Иногда лучше не выяснять, какое зло погубило кого-то. Лучше быть от него вдали. Все кошмары могут стать реальными. Кристоф отчаянно хотел все исправить. Он был готов на все. Паника завладела им.

И в этот момент перед глазами возникло видение. Пожилой офицер видел то, что могло произойти. И осознавал, что это свершение зависит только от него.

Кристоф видел идущую по улице девушку. Закатное солнце уже зашло за горизонт, и мир окутали сумерки. В руке у нее была корзинка. На ее ногах были легкие башмачки. Простой светлый сарафан девушки развевался на свежем ветру. Рыжие волосы были заплетены в косу. Был тихий летний вечер. Девушка шла по безлюдной улице какой-то тихой небольшой деревни.

Кристоф следовал за ней по пятам. Ему показалось, что он стал необыкновенно низким. Потом он понял, что происходит. Он пригнулся к самой земле и полз, преследуя девушку. Кристоф в замешательстве посмотрел на свои руки. И обмер. Это были не руки. Это были уродливые лапы. Большие, с широкими перепонками между пальцами. Сами пальцы были увенчаны массивными когтями. Ими можно наносить смертельные раны. Его лапы были черно-фиолетовыми. Такими же, как у убившей его упырицы...

Кристоф только наблюдал за своими действиями. Участвовать в них он не мог. Он видел, как крадется за девушкой. Она, кажется, услышала что-то. Оглянулась. Лицо ее исказила гримаса ужаса. Она истошно закричала. Кристоф прыгнул. Неожиданно высоко, за секунду преодолев разделявшие их несколько метров.

Повалил ее, прижал к земле своими перепончатыми лапами. Вонзил клыки в ее шею, причиняя невероятную боль. Его нечеловеческая глотка судорожно сокращалась, выкачивая из шеи жертвы целые потоки крови. Он жадно глотал красную, с металлическим вкусом питательную жидкость. И это приносило ему невероятное блаженство. Он наслаждался каждой каплей этого потока, не обращая внимания на крики несчастной. Он пил до конца, пока кровь не перестала течь из вен, а крики девушки не стихли.

Кошмарное видение оборвалось. В сознание Кристофа снова закралось понимание того, что он может сделать это видение реальным, а может отказаться от этого. Он может остаться жить. Только для этого придется убивать людей, чтобы питать свой мертвый организм их кровью. Пугать их до безумия, медленно и мучительно выпивать кровь до последней капли. Причинять страдания десяткам, сотням, а затем тысячам и миллионам людей на протяжении своей вечной жизни. Кристоф понял, что может выбрать. Остаться мертвым, или воскреснуть и вечно жаждать крови.

Он вспомнил, как менялась женщина, которую он нашел на болоте. И было ясно, что она не контролировала себя. Она была безвольной, не осознавала своих действий. Даже животные более сознательны, чем она. Ей не нужно было ничего кроме крови. И она ее получила. Она выпила ее всю без остатка, причинив тем самым такую боль, которую мало кому приходится испытать.

Теперь, если он решит вернуться в мир живых, ему будет суждено стать таким же. Он будет питаться только кровью живых. Замучив до смерти, он будет превращать каждую жертву в такого же упыря, как и он сам. И Кристоф понимал, что это единственная возможность снова оказаться там, в мире живых. Вечно убивать, но... исправить свою ошибку. Ведь он понимает, как болезненна смерть из зубов кровопийцы. Он не станет бездушным упырем, потому что все осознает.

Да, это противоречит офицерским принципам, которыми он всегда руководствовался. Принципам таким же старым, как и он сам. Но ведь ему так хочется жить. Все его естество не было готово смириться с совершенной ошибкой и принять смерть как ее последствие. Ни за что он не согласится умереть. Это не укладывалось в его голове. Он не может позволить этому случиться. Во что бы то ни стало. Да, пусть он будет вечно охотиться на людей, пусть будет их убивать, но сам он будет жить. Какая разница, что будет с ними, ведь самому ему так страшно умирать. А их судьба его не касается.

Кристоф изменил всем своим принципам за эти несколько секунд. За секунды, данные на то, чтобы сделать выбор между двумя вечностями. И он выбрал ту, которая позволит ему вернуться в мир живых. Он отказался от возможности вечно жить без тела и сопутствующих ему страданий. Ему было хорошо. Так хорошо, как никогда не было. Но он поддался страху и эгоизму, несмотря на все свои принципы. Его воля надломилась.

Внезапно у Кристофа открылись глаза. Он лежал на животе, уткнувшись лицом в траву. Он лежал так с того момента, когда упырица навалилась на него и вцепилась в горло. Он почувствовал боль в шее. Сначала сильную, нестерпимую, но потом она начала стремительно таять.