Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Они учились в разных классах, но почти каждую перемену собирались вместе: независимые, красивые, модно и дорого одетые, привлекающие внимание всех и вся, и какие-то словно мистически необычные. Сколько я не приглядывалась к этим парням и девушкам (специально лишний раз прохаживаясь мимо них, не замечающих остальных учеников), я не могла понять эту их странность. Иногда мне казалось, что они как-то отгораживают себя от остальных. Глядят и не замечают, или вдруг начинают делать кому-то какие-либо знаки внимания, словно проверяя, сойдет ли человек с ума от их улыбок и пронзительных взглядов.
Его звали Каем Орфом. Честное слово, его звали Каем, как персонажа из моей самой любимой детской книге. А я так хотела быть его Гердой! Кажется, хотела до слез, но понимала ничтожность своих шансов перед таким, как он. Самые красивые и стервозные девицы нашей гимназии добивались его внимания, поэтому я не оставляла иллюзий для себя, маленькой серой мышки. Мне много раз говорили, что у меня понижена самооценка, и взгляд на мир сильно мрачен, и нет почти чувства самоуважения и собственного достоинства, но я всего лишь трезво оценивала ситуацию. Когда я видела Кая (Кай-Кай, каждый раз, когда я произносила это имя, оно казалось мне холодным, как ледышка и одновременно звучным и подходящим ему), сердце мое давало сбой, и дышать становилось трудно. Хотелось глядеть на него и на его лицо, чтобы запомнить каждую мелочь, но я больше отворачивалась — боясь, что он заметит, как я на него смотрю. А мне не хотелось быть еще одной из многих, кто просто восторженно смотрит на Кая или его друзей.
А еще я очень старалась держать себя в руках. Сначала я как будто изучала свои неожиданно возникшие чувства к совершенно незнакомому человеку. Прислушивалась к себе, пыталась найти ответ, почему меня, поборницу за то, что любить нужно не за красоту, а за внутренний мир, так поразил сероглазый брюнет с серьгой в ухе, обаятельной и жесткой одновременно улыбкой.
Потом я почувствовала, что любить кого-то очень трудно, особенно если любовь невзаимная. Зато я очень редко вспоминала, что у меня весенняя депрессия. Весну я невзлюбила еще больше — списала эти чувства, связавшие меня по рукам и ногам на весеннюю любовную лихорадку.
Если я старалась сохранить настроение ровное, то у моей подруги оно прыгало туда-сюда, как резиновый мячик. Когда она видела этого своего Дениса, или когда вдруг говорила мне дрожащим от возбуждения голосом: "Он мне улыбнулся. Ева, представляешь! Мне!", то она была веселой и энергичной, как всегда. А если подруга замечала, как он заигрывает с нашими классными красавицами, словно бы невзначай трогает их за руки, то она опускалась в пучину уныния.
Денис, который покорил сердце Наташи, оказался довольно-таки милым молодым человеком. Презрительное выражение на его лице и на лице его брата больше не появлялось. Сам он был то улыбчивым и веселым, то становился мрачным и неразговорчивым — тогда все девушки класса старались его развеселить. Наташа тоже всегда была в числе тех девушек, явно проигрывая на их гламурно-сверкающем фоне, и мне неприятно было видеть, как моя подруга нелепо улыбается и делает что-то такое же совершенно нелепое! Она пыталась привлечь его внимание и только вызывала раздражительный смех у остальных девчонок.
"Тебя скоро сталкером называть будут!" — Сердито говорила я ей, а Наташа, до этого так же страстно любившая только баскетбол, отмахивалась с улыбкой.
Рыжеволосая красавица Эвелина вскружила голову многим ребятам: из-за нее даже успели подраться прямо на уроке литературы. Молоденькая преподавательница естественно, разнять их не смогла, а остальные парни громко подстрекали противников на более решительные действия, и даже начали делать ставки. Только охрана, вызванная ею, прекратила драку.
Порой я чувствовала себя дурой. Понимала, что вместе с Каем я не буду, а все равно любила.
Мы с Наташей обыскали все социальные сети в Интернете (как и многие другие — я уверена!), но не нашли личных страничек интересующих нас людей. Или ни один из шестерых не был зарегистрирован под своим именем.
— Если бы я была одной из них, то тоже бы нигде не зарегистрировалась! — Доверительно сообщила мне после нашего интернет-фиаско подруга, сидя на своей большой кровати перед раскрытым ноутбуком. — Они такие популярные, что их наверняка бы достали в Интернете!
— Можно подумать, ты своего Дениса не достаешь. — Засмеялась я. Подруга кинула в меня подушку и ответила:
— Он не мой. А жалко, блин!
Потом мы долго еще смеялись и бились подушками, а потом Наташа, принеся большие вазочки с криво порезанным пломбиром, жаловалась на то, что она такая глупая и теряет голову, когда видит нашего нового одноклассника, и что завидует всем девчонкам, с которыми он общается.
— Хорошо тебе, Ева! Ты мисс сухарь и не влюбилась ни в кого! — Сказала она мне в конце концов. А я так не могла сказать даже лучшей подруге, что чувствую огромную симпатию к Каю, лидеру этой странной шестерки. То, что он был главным, никто не сомневался. А вот негласный титул самого загадочного из них получил друг Кая, беловолосый и не умеющий улыбаться парень. Он любил капюшоны и ботинки с толстыми грубыми подошвами.
Он всегда был рядом с Каем. Наверное, они были лучшими друзьями. Имя его было еще больше чуждо русскому уху. Его звали Ирвингом — он был наполовину иностранцем, как говорили все, только никто не знал, наполовину каким иностранцем; обычно его поклонницы шептались, что скандинавом — из-за снежно-белых волос. Мне он не очень нравился — внушал недоверие и даже страх. Нет, бесспорно, этот неразговорчивый парень был красивым — все они были красивыми, словно вместе делали пластические операции в лучших косметических клиниках. Его движения были несколько порывисты, и привычка этого Ирвинга резко стряхивать головой, чтобы убрать длинную косую челку с глаз. Этот жест казалось мне совсем некрасивой. Хотя другим девушкам эта привычка его очень нравилась, они находили в этом его изюминку. Словно желая быть похожим на своего друга, этот Ирвинг тоже таскал в ухе серьгу — тоже черную, но длинную и тяжелую, опутанную темной тонкой цепью.
А ешё он был очень сильным.
Однажды, недели через полторы после начала их учебы в гимназии, в столовой произошел занятный и памятный мне случай. Сергей Авин, глава того самого "Красного Замка", снизошедший до того, чтобы придти в столовую, захотел, наконец, показать, что власть находится в его загорелых руках. Я не могу сказать, что точно случилось, кажется, Сергей самоуверенно задел плечом Кая, а потом началось что-то вроде разборки, тихо перешедшая в драку. Точнее, недошедшая. Тот, кто хотел ударить беловолосого, не успел этого сделать. Ирвинг, этот спокойный на вид парень, оказался озлобленным психом — он так швырнул этого парня из приближенных Сергея, что тот отлетел на несколько метров и полетел в стену, на которой весели многочисленный овальные зеркала, разбивая их своим телом. Зеркала разлетелись на кучу маленьких осколков, и мне вновь вспомнилась любимая детская сказка. "Снежная королева" тоже начиналась с разбитого зеркала. Его осколок попал в глаза Каю. И с этого момента начались неприятности Герды, бесстрашно отправящейся на его поиски.
— Не трогай нас. — Прорычал Ирвинг, глядя на застывшего Сергея, который, кажется, перестрелял бы всех новеньких.
Я стала его побаиваться, а многие девушки, напротив, сочли его "классным и сильным". И Наташка тоже. Именно она сообщила мне, что в некоторых социальных сетях появилась своеобразные Фан-клубы новеньких. А Ирвинг после своей выходки "стал ну очень рейтинговым"
— Что значит рейтинговым? — Удивилась я.
— То и значит! — Хитро улыбнулась Наташа. — А еще говорят, что мальчиков кто-то тайно сфотографировал и скоро выложит фото в Интернет!
— Ужас. — Отозвалась я, чувствуя, как мои губы начинают сами собой раздвигаться в улыбке — фото Кая я хотела получить очень сильно. Как наркоман очередную дозу.
— Сама ты ужас! Неужели они тебе не нравятся? Нет, ту натуральный сухарь!
Так я стала обладателем фото моего Кая. Я действительно, скачала его в Интернете, распечатала дома на цветном принтере в несколько экземпляров и.... просто любовалась им. Получился Кай на них отменно, не удивительно, что он такой фотогеничный. На фото он был изображен по пояс, а фото выглядело живым, словно это был не прямоугольный кусок бумаги, а кадр из фильма, только застывший. Темные волосы развивались на ветру, глаза, напоминающие мне грозовые облака, смотрели в за горизонт, тужа же он указывал рукой, что-то показывая.
Я разглядывала это фото по ночам и днем. Когда приходила с учебы, и когда делала уроки, и когда уходила на вечернюю прогулку в гордом одиночестве — обычно я гуляла с Наташей, но часто она была занята своим баскетболом. Именно во время одной из таких прогулок, когда я болела своим Каем ровно месяц, я встретила его странного беловолосого друга.
Я шла по асфальтировано дорожке в парке, забывая обходить лужи — я замечталась. Мечтала о том, как бы было здорово погулять здесь с Каем. Он бы держал меня под руку или за руку Интересно, а какого это, касаться его кожи? И в этом парке мы бы смоги гулять вечность....И первый наш поцелуй тоже мог бы быть здесь, под этим могучим старым деревом, на которым набухают уже почки.... Не замечая того, что вечереет, и темнота плавно опускается на землю, я вышла к спуску на набережную, освещенной тысячами огоньков. В теплую погоду на набережной было много желающих прогуляться. В холодную — такую, какой погода была сейчас, здесь никого не было. Еще бы — от реки тянуло холодом. Я рассудила, что если уж забрела сюда, то можно постоять внизу и посмотреть немного на воду.
Когда я уже было направлялась к ступенькам, ведущим на набережную, заметила внизу высокую темную фигуру с белыми-белыми волосам. Там стоял Ирвинг, крутя в руках какую-то штуку.
— А он что здесь делает? — Пробормотала я, щурясь. Почему-то в голову пришла мысль, что парень пришел на свидание. Эх, жаль, что это не Кай...
Ирвинг постоял так немного, а потом вдруг к нему на большой скорости, визжа колесами, подъехала какая-то машина, кажется, красная. Он запрыгнул в нее, и машина унеслась так же стремительно.
— Здесь же нельзя ездить! — Осуждающе сказала я сама себе. В ответ мне кто-то каркнул.
Надо мной пронеслись вороны, я поежилась и решительно начла спускаться по ступенькам к воде. Раз уж пришла — нечего стоять.
А потом я нашла одну странную вещь. Она лежала на том месте, где только что стоял умчавшийся беловолосый и блестела под светом фонаря. Я подняла ее с интересом разглядывая — вдруг это какая-то ценность? Увы, ценностью это штука не оказалась — больше напоминала напульсник их тонкой и прочной кои. Расшитой золотого и алого цвета нитками в причудливые узоры и, кажется, даже в какие-то слова на незнакомом мне языке.
Надо мной снова кто-то закаркал, я вздрогнула и все же решила не стоять здесь, а пойти домой, мучась вопросом — отдать ли мне эту вещицу белобрысому или он обойдется?
С одной стороны, мне не хотелось с ним связываться. И я совершенно не представляя, как я смогу подойти у этому надменному парню с глупой привычкой стряхивать волосы с глаз. С другой — был маленький, но все же шанс, что через Ирвинга я смогу как-то пообщаться с Каем.
Ночью мне почему-то снились кошмары — я не помню, о чем они были, но утром, когда я проснулась из-за противного писка будильника, на сердце было очень мерзко, болела голова, и почему-то слегка тошнило. Зато я все-таки решилась отдать находку ее владельцу.
В гимназию я пришла раньше, чем обычно. Коридоры были пусты, и было непривычно тихо. Ирвинга я решила дожидаться в коридоре. Он, Как и все остальные их из компании приезжали в гимназию на машинах одновременно, и заходили тоже одновременно.
Ждать пришлось долго — уже половина учеников успела зайти в здание, а их все не было. А когда эти шестеро, наконец, вошли, я уже почти потеряла терпение и сильно волновалась Кай, как всегда, шагал первым, засунув руки в карманы элегантного темного пиджака. За ним шли девушки, моя одноклассница Эвелина и ее тоненькая подруга, которую звали Ирина. Следом за ними улыбаясь направо и налево, шагали близнецы. Замыкал шестерку тот, кто был мне нужен.
Глубоко вздохнув, я шагнула к нему, когда Ирвинг поравнялся со мной.
— Извини. — Проговорила я, чуть не назвав этого парня на вы. Он не услышал или не захотел услышать. Мне как всегда, сделалось стыдно.
— Извини! — Громче сказала я, и на меня оглянулся брат Дениса. С очаровательной ухмылкой он повернулся и сказал Ирвингу:
— Приятель, с тобой девушка хочет поговорить.
— Какая?
— Я. — Мне понадобилось много усилий, чтобы не закусить губу.
— Ты? Что ты хочешь? — Раздраженно спросил Ирвинг.
— Это ва... твое? — Протянула я ему вчерашнюю находку.
Он нехотя повернулся ко мне и почему-то схватил меня за руку, в которой был зажат его странный напульсник.
— Пошли, поговорим. — Отрывисто бросил он мне и крикнул удаляющимся друзьям. — Я скоро буду!
Я заметила, что Кай заинтересовано повернул голову в нашу сторону, и я встретилась с ним взглядом.
Его глаза были прекрасны. Я поняла — мало что на свете может сравниться с его глазами. И я смотрела бы в них вечно, но... грубо схватив меня за руку, Ирвинг оттащил меня в сторону, потом огляделся и решительно направился в сторону лестницы, ведущий в оранжерею.
Меня и беловолосого сопровождало много любопытных глаз, настороженных и завистливых взглядов, и мне стало неуютно.
Он остановился возле окна в пустынном коридоре, не разжимая моей руки, он поднес свой черный напульсник к глазам, долго вглядывался в него, а потом громко сглотнул — его кадык был прямо перед моим лицом.
— Это...может, отпустишь? — Чувствовала я себя дурочкой, ведь он так и не отпускал моей руки.
Вместо ответа он спрятал напульсник в карман, наклонился ко мне, глядя из-под челки черными-черными зрачками. Тогда я оказалась не права. Не было у него синих-синих красивых глаз.
— Где взяла? — Услышала я вместо "спасибо".
— Ну, нашла. — Отвела я взгляд.
— Где? Если врешь — пожалеешь. — Он сильнее сжал мю руку, я а совсем перепугалась. Вдруг он меня тоже того...об стенку кинет, как того парня.
— Я нашла, вчера, на мостовой... — Я начала путанный долгий рассказ, сбиваясь, смущаясь и глотая окончания. Никогда раньше я не стояла вот так вот наедине с парнем.
— Взгляни в глаза. — Не дослушав меня, велел Ирвинг. Я исполнила его приказ, вновь встретиться с черными матовыми радужками, в которых не было бликов.
Голова слегка закружилась, а затылок немного зачесался.
А потом он резко отпустил мое запястье, отоел от еня и проищнес то слово, котрое я так жала услышать:
— Спасибо.
— Да это...не за что.
— Эта вещь дорога мне. Если бы я ее потерял, мне было бы... плохо. Очень.— Тряхнул он головой. — Я не привык быть должником. Если понадобится — помогу.
Мне совсем уже не хотелось, чтобы он мне помогал, и это было написано на моем лице, потому что Ирвингу стало смешно. Отчего-то он обошел меня кругом, рассматривая, как товар, потом остановился и почему-то сказал:
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |