К хозяину таверны христиане относились неплохо, несмотря на то, что он был евреем, да еще и испанским евреем. Нет, веротерпимость тут не ночевала, дело было в другом — просто, когда кругом мечети и индуистские храмы с многорукими клыкастыми изваяниями слуг Дьявола, любая мелочь, напоминающая о доме, слишком мила сердцу, чтобы ей пренебрегать. А "Палос" выглядел, как островок христианского мира в море язычников. Хозяин — еврей? Да наплевать. Это не помешало заведению стать довольно популярным среди португальцев.

В тот день, незадолго до отплытия, Фернан зашел в таверну вместе с приятелем, Дуарте Барбозой.

Барбоза жил в Индии уже одиннадцать лет, выучил местный язык, собрал множество сведений об истории и нравах Малабарского берега. Писал об этом книгу. Он состоял переводчиком в свите вице-короля.

— Сегодня многолюдно, прибыл очередной отряд с родины, — сказал Дуарте.

— Я знаю, — ответил Фернан.

— Хочу тебя познакомить кое с кем. Тут у нас сегодня выдающаяся личность.

"Выдающейся личностью" оказался Перу ди Аленкер, главный навигатор первой экспедиции Вашку да Гамы, участник плаваний Бартоломеу Диаша, "лучший гвинейский лоцман", как говорили о нем в Лиссабоне.

Послушать рассказы опытнейшего морского волка набилось много народу. Моряки и солдаты жадно впитывали новости с родины, которую многие не видели уже четыре-пять лет. Постепенно разговор коснулся событий еще более ранних.

— Перу, правду говорят, будто Кабрал нашел какой-то остров на западе, где живут краснокожие люди?

— Правду, — ответил ди Аленкер, отпив вина.

— Это ведь ты подобрал на острове Святой Елены Альбигу Сумасшедшего?

— Расскажешь об этом, Перу?

— Чего тут рассказывать? Это почти десять лет назад было.

— Да столько небылиц вокруг плетут, а ты Сумасшедшего своими глазами видел.

— Во-во, может при дворе эту историю давно обсосали, переварили, да в нужник справили, а нам-то рассказать забыли.

— Правда, что Кабрал нашел город золота, с каналами, как в Венеции?

— Вранье, — сплюнул на пол ди Аленкер, — нет там никакого золота. Вообще там ничего нет, Да, остров. Может и большой, Кабрал не проверял. Джунгли, как в Африке. Люди живут. Красные. Вроде бы. Я сам-то не видел, но и те, кого Кабрал посылал в Лиссабон, это подтвердили, как и Альбигу Сумасшедший. Совсем дикие. Негры хоть срам прикрывают, а эти совсем голыми ходят. Железа не знают, дома строят на сваях. Да какие дома — хижины. Я же говорю, негры богаче живут. Вот вам и Венеция. Нету там ничего полезного.

— А верно, что Кабрал там двоих наших оставил?

— Говорил что-то такое Альбигу, — кивнул ди Аленкер.

— Так что, выходит, бросили их там?

— Да кому до них есть дело? Это же колодники, бунтовщики. Чай выжили, если Господь смилостивился. А нет, так нет.

После триумфального возвращения из Индии Вашку да Гамы, Мануэл Счастливый немедленно приступил к подготовке второй экспедиции. Король довольно ревниво относился к славе своих подданных, потому не стал ставить во главе новой эскадры да Гаму, столь блестящее справившегося с порученным ему предприятием.

Новым командующим был назначен Педру Алвариш Кабрал. Под его начало было отдано уже не пять, как да Гаме, а тринадцать судов. Одним из них командовал опальный, но от этого не менее знаменитый открыватель мыса Доброй Надежды капитан Бартоломеу Диаш. Экспедиция имела внушительное пушечное вооружение, везла восемь монахов-францисканцев, для обращения язычников в Христову веру. Кабралу были даны письма к султанам и заморинам, содержавшие дружеские предложения вперемешку с плохо скрытыми угрозами.

На тринадцатый день пути эскадра достигла островов Зеленого мыса, где уже давно располагался португальский гарнизон. Здесь Кабрал устроил совет, на котором решалось, каким курсом пойти дальше. Дело в том, что путь да Гаме преградили сильные шторма, и ему пришлось уйти значительно мористее. Так, что берега Африки совсем скрылись из виду. Зато он обогнул ее южную оконечность совершенно безопасно. Кабрал намеревался поступить так же. На совете было решено взять еще сильнее к западу.

Двадцать второго апреля тысяча пятисотого года матросы увидели на горизонте большую гору. Показался берег, покрытый буйной зеленью. Кабрал подошел к острову и нарек его землей Вера-Круш.

Португальцы встретили здесь совершенно голых людей, кожа которых была темна и имела чуть красноватый оттенок. Моряков поразил их обычай прорезать уши, нос и губы и вставлять в них деревянные палочки, за что дикарей прозвали ботокудами, "затычками".

Здесь не обнаружилось даже намека ни на золото, ни на пряности, которые интересовали Кабрала. Дикари жили в страшной нищете. Тем не менее, Педру Алвариш отправил одну из каравелл обратно в Лиссабон. Капитан Гаспар ди Лемуш повез доклад об открытии, состоявший аж из двадцати семи страниц. После чего экспедиция отправилась в дальнейший путь.

И больше о ней никто ничего не слышал.

Прождав два года, король Мануэл снарядил еще одну экспедицию, гораздо более скромную по масштабам. Ее возглавил Жуан да Нова. Он благополучно добрался до Индии, во многом благодаря тому, что главным навигатором при нем состоял Перу ди Аленкер, которого не пустили в плавание с Кабралом. Португальцы загрузились пряностями и двинулись в обратный путь. В кровавые авантюры, которыми "прославил" свое имя да Гама, Жуан да Нова пускаться не стал.

В Мозамбике португальцы совершенно случайно узнали, что полтора года назад здесь видели корабль из Европы. Местные рассказали, что корабль был сильно потрепан и его команду перебили арабы. Да Нова вынужденно задержался для расследования. По ряду косвенных признаков удалось установить, что это был корабль экспедиции Кабрала. Им командовал Диогу Диаш, брат Бартоломеу.

Обогнув Африку, да Нова отклонился к западу и двадцать первого мая, в день Святой Елены, моряки увидели землю. Это был небольшой остров. Португальцы высадились на берег и довольно скоро наткнулись на следы человеческой деятельности. Причем, не дикарской. Через пару дней к ним вышел оборванный изможденный всклокоченный человек. Он протягивал к ним руки и что-то неразборчиво лепетал. С удивлением моряки узнали в нем соотечественника.

Этот человек назвался именем Альбигу, он был единственным уцелевшим матросом с корабля Бартоломеу Диаша, который разбился здесь. За почти два года одиночества Альбигу несколько тронулся умом, но все же от него удалось узнать, что же случилось с эскадрой Кабрала.

Оказалось, что вскоре после того, как Педру Алвариш отплыл с острова Вера-Круш, корабли попали в жесточайший шторм, страшнее которого Альбигу никогда не видел. Казалось, перед ним разверзлись адовы врата. В бушующей тьме корабли потеряли друг друга. Каравелла Диаша разбилась о камни возле острова Святой Елены.

О судьбе остальных Альбигу ничего не знал, но определить ее было теперь несложно. Почти все погибли. Одному удалось обогнуть Африку, но и там его ждала смерть.

По возвращении в Португалию да Нова предоставил отчет. При дворе долго обсуждалось, как следует в дальнейшем плавать в Индию. Победила точка зрения, что западный путь слишком опасен. В результате был выпущен королевский указ, предписывающий всем капитанам в дальнейшем строго придерживаться маршрута Вашку да Гамы. Доклад Кабрала об открытии острова на западе не вызвал большого интереса. Уже через пять лет о нем почти и не вспоминали, тем более, что следующие плавания в Индию были чрезвычайно успешны.

— Ну вот, собственно и все, — закончил рассказ ди Аленкер, — может его величество когда-нибудь и соизволит снова разведать эту землю, но пока негров хватать ближе и удобнее. А больше там ничего ценного нет.

Фернан рассказ выслушал с вниманием, но потом, когда разговор переключился на другие байки, выбросил из головы. Чтобы вновь вспомнить о нем два года спустя.

1514 год, Лиссабон

По возвращении в Португалию Фернан получил пенсию, размер которой его не очень устроил. Состояние, накопленное в Индии, почему-то истощилось с пугающей быстротой. Как оказалось, он действительно совершенно не имел способностей к обогащению. Пришлось снова поступить на службу.

Времена были непростые. После того, как кастильцы изгнали мавров, под рукой объединенной короны Кастилии, Леона и Арагона оказалось слишком много народа, который не видел иного занятия, кроме войны и грабежа. Тысячи обедневших, но невероятно гордых идальго нужно было чем-то занять, чтобы они не резали друг друга от безделья и не отправились на большую дорогу, ввергая страну в пучину разбоя.

Король Фердинанд организовывал поход за походом на мавров. Войны в Алжире, Тунисе и Марокко вытягивали все соки из кастильской казны, почти не возмещая ее. Испанцы с ревностью смотрели на жирующего соседа. Им тоже хотелось в Индию, но пусть сей был закрыт папской буллой от тысяча четыреста восемьдесят первого года, согласно которой все земли южнее мыса Бахадор "вплоть до Индии" отходили к Португалии. Кто же знал в ту пору, когда папа Сикст Шестой подписывал сей договор, что португальцам действительно удастся прибрать к рукам эту страну сказочных богатств? Кастильцы тогда были сильно заняты Реконкистой и о южных морях не помышляли.

Теперь же они видели, что просчитались и мечтали о реванше. Отношения между двумя католическими величествами накалились до предела.

В море появились пираты-кастильцы, нападавшие на португальские корабли. Особенно бесчинствовал один мерзавец по прозвищу Эль Роперо, "сын кастелянши", прославившийся жестокостью. Этот неграмотный, но чрезвычайно хитрый и изворотливый мужлан (некоторые утверждали, что Франсиско Эль Роперо происходил из крестьян, другие называли его бастардом весьма родовитого идальго) был прямо-таки дьявольски удачлив. Он пустил на корм рыбам немало христолюбивых моряков, а мавров и вовсе без счета. Причем португальцы и без того испытывали нехватку опытных матросов, большую часть которых забирала Индия. Дошло до того, что стали набирать неграмотных крестьян, которые не могли отличить левую сторону от правой. Уже на кораблях ди Альбукерки некоторые рулевые правили "на лук" или "на чеснок", которые привязывали по бокам от румпеля.

Фернан несколько раз участвовал в стычках с кастильцами и берберами. Был ранен в ногу, заработал хромоту и оставил военную службу. Осел в Лиссабоне, женился на сестре Дуарте Барбозы, который к тому времени тоже вернулся домой.

Фернан кое-как сводил концы с концами, существуя на одну только королевскую пенсию, но о морских походах больше не помышлял. До тех пор, пока не получил письмо от Серрана.

На долю Франсишку выпали удивительные приключения. Отправившись по заданию ди Альбукерки к Островам Пряностей, он потерпел кораблекрушение. Спасся и через некоторое время поступил на службу к царьку одного из островов. Женился на яванке и жил себе вполне припеваючи. Письмо, которое он написал Фернану, в португальскую Индию привезли арабы. Оно переходило от одного купца к другому и в общей сложности шло к адресату три долгих года. Размышляя над этим, Фернан вдруг подумал, что путь в Индию вполне может быть намного короче.

Так получилось, что как раз в это самое время он, пытаясь получить дополнительный доход, занялся картографией и получил доступ в королевский архив (благо, заслуги позволяли). Здесь ему попались на глаза выкладки некоего генуэзца-картографа, который более двадцати лет назад, явившись к королю Жуану, пытался убедить его в том, что Индии возможно достичь, отплыв на запад. Ведь обитаемый мир, шарообразен, что хорошо известно всякому моряку, обозревавшему с высокой мачты горизонт.

Согласно расчетам генуэзца, страна Великого Хана лежала в трех с половиной тысячах миль от Лиссабона.

Почему-то Жуан идеей не проникся. Генуэзец переехал в Испанию и долго испытывал терпение двора Фердинанда и Изабеллы, пытаясь продвинуть фантастический проект экспедиции на запад. Говорили, что королева даже была благосклонна к нему, но это все равно не помогло. Идея не получила развития и была забыта вместе с упрямым картографом, который, судя по всему, уже умер.

Фернана изрядно зацепила эта история и он начал копать вглубь, пытаясь встретиться с еще живыми участниками ученых диспутов с генуэзцем. Так он познакомился с Паулу да Коста, королевским архивариусом, человеком уже весьма почтенного возраста, но, несмотря на это обладавшим великолепной памятью. Двадцать лет назад да Коста принимал участие в ученом обсуждении проекта Кристобаля Колона, исполняя функции секретаря.

— Нельзя сказать, мой дорогой Фернан, что к его словам не прислушались вовсе, — рассказывал да Коста, — нет, его величество счел, что дело требует проверки. В тайне от Колона он послал на запад каравеллу, но она вернулась ни с чем. Команда, испуганная безбрежностью океана, взбунтовалась и вынудила капитана повернуть назад.

— Но они ведь не прошли этих трех с половиной тысяч миль?

— Конечно, нет, — улыбнулся да Коста.

— А вам известно, дон Паулу, как протекало обсуждение проекта при кастильском дворе?

— Да, это был поистине замечательный научный диспут. Поистине замечательный. Были привлечены лучшие умы. Колон заручился поддержкой кардинала Мендосы, архиепископа Толедского, но это ему не помогло. Все дело в том, что королевская комиссия сочла неизвестного никому в научном мире итальянца заслуживающим куда меньшего доверия, нежели признанный авторитет, хотя к тому времени уже покойный. Вам, молодой человек, известно о расчете Тосканелли?

— Да, я слышал о нем, — ответил Фернан, — но без подробностей.

— Ну, подробности расчета ведомы лишь самому покойнику и Всевышнему, а результат, как я полагал, общеизвестен.

— Я длительное время был далек от всего этого, — смущенно сказал Фернан, — не интересовался.

— Напрасно. С этого следовало начинать ваши изыскания. Хотя, пожалуй, тут бы они и закончились. Тосканелли еще в семьдесят четвертом со всей убедительностью доказал, что от Кабо да Рока до берегов Катая и Чипанго никак не меньше двенадцати тысяч миль. Колон пытался оспорить расчет, но не смог переломить авторитет Тосканелли. Комиссия сочла, что столь дальнее морское путешествие без высадки на берег невозможно.

— Но ведь берег есть! — с жаром сказал Фернан, — полагаю, дон Паулу, вам известно об острове Вера-Круш?

— Конечно, — кивнул да Коста.

— Наверняка к западу от него в океане есть и другие острова.

— Вполне допускаю это.

— Мой друг, Франсишку Серран пишет, что к востоку от Малаккского полуострова острова исчисляются тысячами. Нигде в мире нет большего изобилия. Цепь островов тянется на восток на тысячи миль. И населяют их смуглые люди с раскосыми глазами. Они ходят голыми, и покрывают свои деревянные орудия причудливой резьбой, подобной той, что украшала предметы, которые как-то выловил один наш лоцман, отплывший на тысячу триста миль на запад. И рыбаки вылавливали возле Мадейры доски, покрытые такими же узорами. Однажды и вовсе нашли лодку с двумя покойниками, непохожими ни на христиан, ни на мавров. Я думаю, эти Острова Пряностей тянутся до острова Вера-Круш.

123

Предыдущая глава

↓ Содержание ↓