Бирит-нарим

— Шебу, проснись!

Тот лишь пробормотал что-то, попытался вновь укрыться одеялом.

— Шебу, хозяин возвращается, проснись!

Не дожидаясь ответа, Тирид выскользнула из постели, на миг застыла посреди шатра — нагая, с распущенными волосами — и кинулась искать одежду. Где новая рубаха, расшитая синей нитью? Где ожерелье из лазуритов? Намтар скоро придет, надо выйти, встретить его! Оделась поспешно и, видно, волновалась, забыла о своей силе: одно резкое движение — и бусы порвались, камешки рассыпались по шатру.

Шебу засмеялся, и Тирид обернулась к нему.

— Не бойся, — сказал он, улыбаясь, и натянул рубаху. Спутанные после сна волосы упали ему на лицо. — Хозяин не близко еще, за рекой.

Тирид молча кивнула, наклонилась, собирая бусины.

Еще не близко... Но если захочет, тотчас окажется здесь.

Радость все не унималась — солнечное тепло в груди. А ведь давно уже свет перестал меркнуть, когда хозяина не было рядом, и тоска не касалась души. Тирид знала, пройдет совсем немного времени — год или два, — и она станет сама себе хозяйкой.

Но лишь почувствовала приближение Энзигаля, и сердце заколотилось, как и прежде.

Оттого ли, что мы так долго не видели его?

Намтар привел с собой человека, — девочку, уже достигшую брачного возраста, но еще по-детски угловатую и неловкую. На ней была короткая рубашка, черные волосы давно не знали гребня, на коленях темнели ссадины. Смотрела она исподлобья, в глазах блестел привычный страх.

Тирид расстелила покрывала перед входом в шатер, принесла молоко и пиво, сыр и хлеб. Человеческая еда не насыщает пьющих кровь, но приятна на вкус, так почему бы не предложить ее хозяину?

Намтар сел напротив своих обращенных, жестом подозвал девочку.

— Ешь, — сказал он на языке Шумера, и девочка, торопливо схватив лепешку, отбежала на пару шагов, словно ждала, что хлеб отнимут.

Ветер дул с востока, шелестел в траве. Шебу рассказывал о том, что случилось в степи за этот год. Двенадцать лун они не видели хозяина, жизнь текла размеренно и ровно, но все же всегда есть, о чем поведать. О том, как два великих рода поспорили из-за пастбищ и сошлись в губительной схватке; о торговом караване, проходившем тут всего две луны назад; о знамениях, которые гадатели видели в ночном небе.

Тирид смотрела на Намтара. Изменился ли он хоть в чем-то за эти месяцы? По-прежнему смотрит спокойно, серые, нездешние глаза затягивают, и взгляд не разгадать. Но все же...

Намтар одним долгим глотком осушил чашу и внимательно посмотрел на Шебу, потом на Тирид. Они молчали, ждали его слов.

— Сила ваша выросла, — проговорил он наконец. Медленно, словно взвешивая каждое слово. — Скоро я перестану быть вам опорой, вы станете свободными. Готовы ли вы исполнить то, что пообещали когда-то?

Тирид взглянула на любимого, но тот не отводил глаз от хозяина. Обеими руками держал чашу, но не пил из нее, и солнце искрилось в золотистом напитке.

— Расскажи, что мы должны сделать, — попросил Шебу.

Казалось, Намтар ждал этих слов.

— Сегодня, на исходе дня, — отозвался он, — вы должны зачать ребенка. А после — воспитать его так, как я скажу.

Тирид тихонько рассмеялась. Намтар повернулся, и она потупилась, но не стала молчать.

— Я стала Шебу женой уже так давно, что потеряла счет годам. И до сих пор у нас не было детей. Как могу я обещать, что именно в эту ночь...

— Ты не должна обещать, — прервал ее Намтар-Энзигаль. — Я обещаю тебе. Если выполнишь то, что я велю, родишь ребенка, которому суждены могущество и слава. Согласна ли ты?

Тирид не смотрела на Энзигаля, не смела поднять глаза. Он спрашивает меня. Значит... Шебу согласен. Как я могу отказаться? Хозяин говорил, что будет просить, но он не просит, он обещает бесценный дар.

— Я согласна! — сказала она, и голос прозвучал неожиданно звонко. — Что я должна делать?

— Дождаться заката, — ответил Намтар и улыбнулся.

Должно быть, эта улыбка устрашила бы любого зверя, человека или пьющего кровь. Но не Шебу и Тирид, детей его сердца.

Вопросы теснились в груди, готовы были сорваться с языка. Но Тирид сдержала себя и не тревожила хозяина понапрасну. Делала то, что он говорил: разожгла огонь, принесла воду. А потом села поодаль, у входа в шатер. Даже с Шебу она боялась заговорить. Вдруг неосторожные слова разобьют, разрушат колдовство?

Намтар-Энзигаль вынул из котомки сушеные травы, растер в порошок, высыпал в чашу, залил горячей водой. И теперь просто сидел, закрыв глаза, и, казалось, не делал ничего. Но Тирид была уверена, что он творит колдовство, — птицы умолкли, ветер стих, и лишь солнце в небе говорило о течении времени.

Иногда хозяин протягивал руку и закрывал чашу ладонью. Шептал что-то — слов не разобрать. Выглядел он сейчас совсем юным — моложе Шебу, — но сила его плыла над землей, словно свет, и затмевала все.

Он рассказывал, что родился пьющим кровь, и хозяина не было у него. Мой ребенок будет таким же?

Солнце клонилось к западу, и Тирид уже чувствовала, как подкрадывается жажда. Мягко касается изнутри, и боль — пока еще едва приметная, тихая — расходится волнами. Шебу сел рядом, взял Тирид за руку, их пальцы переплелись. Он тоже молчал, и это было хорошо.

Девочка, пришедшая с Намтаром, не пыталась подойти или убежать, бродила неподалеку, плела венок из степных трав. Кровь ее искрами вспыхивала под кожей, манила.

Когда запад окрасился алым и на землю легли длинные тени, Намтар открыл глаза и поднял чашу.

— Подойди, — сказал он на языке черноголовых, и девочка выронила венок и покорно подбежала. — Пей.

Девочка приняла чашу, сделала первый глоток. Скривилась — видно, горьким был отвар, но тут же испугано сжалась, словно ожидала удара, и допила все, до последней капли. Энзигаль коснулся ее, и девочка опустилась на землю. Чаша выпала из ее рук, взгляд остановился.

— Подождите, — велел Намтар детям своего сердца. — Пусть снадобье войдет в ее кровь.

— Ты привел ее для нас? — спросил Шебу.

— Да, — кивнул Намтар. — Пиво не опьяняет нас, но кровь пьяного — опьяняет. Так и этот настой. Вы выпьете его вместе с кровью, и он поможет вам.

Они ждали. Тревога билась в груди, и Тирид уже не могла отличить ее от предвкушения и страха. Наконец, хозяин подал знак, и они подошли к жертве.

— Пейте, чтобы утолить жажду, — сказал Намтар. — Но не больше. Пусть она останется жива.

Вкус был странным. Должно быть, таков вкус морского ветра в жаркий полдень. Тирид оторвалась от жертвы, и вслед за ней поднялся и Шебу.

Девочка осталась сидеть на земле, глядя в никуда. На запястьях темнели раны от клыков.

Намтар снял медные браслеты и надел один на правую руку Тирид, другой — на левую руку Шебу. Мгновение смотрел на них внимательно, словно пытался разглядеть что-то незримое, а потом сказал:

— Теперь идите.

И так, держась за руки, они вошли в шатер и опустили за собой полог.

Стемнело, и над головой одна за другой засияли звезды, огромные, близкие. Ночью, когда уходит солнце, обостряется иное зрение, и Намтар закрыл глаза, чтобы увидеть мерцающие пути, струящиеся под землей. Сетью, подобной каналам и рекам, текла внизу сила, и Намтар нашел место, где невидимые потоки свивались узлом и разбегались вновь, каждый своей дорогой.

Он встал, подошел к узлу силы, бьющемуся подобно сердцу. На утоптанной земле начертил круг, колдовскими знаками обозначил стороны света. Оглянулся на жертву — та по-прежнему сидела, зачарованная, уронив руки на колени.

Полог откинулся, Шебу и Тирид вышли из шатра и остановились, глядя на хозяина.

Я не заставлю вас ждать.

Намтар мимолетно взглянул на Шебу и повернулся к Тирид. Она все еще была во власти сладкого покоя, что приходит после страсти, но беспокойство трепетало в глубине ее глаз.

Не бойся.

Она кивнула, поняла без слов.

Намтар прикоснулся к Тирид, медленно провел рукой от груди к животу. Даже сквозь льняную ткань он чувствовал, как пылает ее тело. Заклинание все еще жило в ней.

И потому ему пришлось прислушаться внимательнее. Мерцающее колдовство в крови, стук сердца, дыхание. И сквозь все это Намтар различил биение новой жизни, слабое, но ясное. Сомнений нет.

— Радуйся, — сказал Намтар, и Тирид улыбнулась в ответ. Он чувствовал, как тревога и страх исчезают из ее души. — Многие пьющие кровь мечтают об этом, но немногие обретают. У тебя будет ребенок.

Шебу вздохнул рядом, с облегчением, а Намтар продолжил, взглянув на него:

— Но этого мало. Я сделаю так, что он обретет могущество, несравнимое с другими.

Намтар и Шебу закрыли колдовской круг покрывалом и усадили на него Тирид. Затем разобрали шатер и вновь поставили его, над местом силы. Натянули полотнища, скрыв Тирид, и Намтар очертил еще один круг, снаружи.

Затем подошел к девочке, безмолвно ждущей своего часа. Одним движением поднял ее, зубами разорвал горло, подставил чашу, наполнил до краев. Обескровленная жертва упала в траву. Утекали последние мгновения ее жизни, но она, зачарованная, так и не шевельнулась, пустыми глазами смотрела в звездное небо.

Намтар медленно обошел колдовской круг. Полил его кровью, а остатками окропил полотнища шатра и опоры. Потом сел у входа и запел.

Он пел всю ночь, и слов той песни не понял бы никто в степи, никто в стране меж двух рек. Голос его то взлетал, то становился едва различим, и казалось, что ему вторит ветер. Одни звезды восходили, другие склонялись к горизонту, и сила земли и небес, покорная колдовству, текла в Тирид, вливалась в ребенка, зачатого на закате.

На заре песня смолкла. Некоторое время Намтар сидел, подставив лицо рассветным лучам, ничего не говоря. Обряд завершен, остается лишь ждать. Горло пересохло, в глаза словно набился песок — лишь солнечный свет приносил облегчение, притупляя боль.

Жажда. Два дня мне было до наступления жажды. Но она пришла теперь. Так много сил вложил я в колдовство?

Не страшно. В степи немало людей и для троих легко найдется свежая кровь.

Тирид вышла из шатра, и Шебу кинулся к ней, обнял. Мгновение они стояли, прильнув друг к другу, а потом обернулись к хозяину.

— Сын или дочь родится у нас? — спросил Шебу. Говорил он тихо, словно воздух все еще полнился чарами, и страшно было нарушить незримые сплетения заклинаний.

Намтар покачал головой и поднялся с земли.

— Этого не знаю, — сказал он.

Тирид запрокинула голову, смотрела на него снизу вверх.

— Дай имя нашему ребенку, — попросила она.

— Нет. — Намтар усмехнулся и вновь повернулся к восходящему солнцу. — Это ваш ребенок, не мой. Вы сами должны дать ему имя.

Тирид помедлила, а потом заговорила, и Намтар услышал улыбку в ее голосе.

— Тогда я назову его Лабарту. В этом имени есть сила, и зваться так может и мужчина, и женщина.

Глава вторая

Прощание

1.

Лабарту родился во время половодья, в самый знойный месяц, в полдень. Намтар помнил то лето — жаркое, дрожащее миражами. Лани сбегались на водопой, речные птицы кричали в камышах, шуршали выгоревшие травы.

С тех пор прошло пять лет.

Намтар без труда нашел Шебу и Тирид, хоть и отошли они к югу. Поселились неподалеку от большого кочевья, — возле живого моря овечьих стад, шатров, голосов, запахов людей и животных, манящего зова их крови. Люди не спешили бежать от демонов: пока те живут рядом, львы и пантеры не смеют приближаться, не нападают на стада. А если и нужно платить за это дань кровью, — что ж, такова цена.

И вот теперь Энзигаль сидел под палящим солнцем и смотрел на детей своего сердца. Тирид улыбалась, и в глазах у Шебу была радость. Пять лет он не видел их. Краткий срок, но как изменились они за эти годы. Стали увереннее, спокойнее, и...

Теперь они свободные, сами себе хозяева. Но не только в этом дело.

Ребенок играл неподалеку, пересыпал мелкие камешки, раскладывал их на земле. Волосы его, волнистые и черные, свободно падали на плечи, а в темных глазах вспыхивали солнечные искры.

— Ты уходил так надолго, — сказала Тирид. На миг опустила взгляд, но тут же улыбнулась вновь. — Мы скучали по тебе.

— Но все было хорошо, — добавил Шебу, словно в оправдание. — Беда не приходила в степь.

Намтар кивнул.

— Я пришел, но скоро уйду вновь, и на этот раз вы и правда долго не увидите меня.

Он замолк, ожидая вопросов.

Все дети моего сердца сильны и упорны. Послушают ли меня Шебу и Тирид? Что ж, тогда...

Но на их лицах не было ни тени беспокойства или страха, они молча ждали его слов.

— И потому я расскажу вам, что следует делать дальше. О том, где будете жить вы и Лабарту.

Ребенок встрепенулся, услышав свое имя, взглянул с любопытством, но тут же вновь вернулся к игре.

— Я говорил вам, что вашему сыну суждено могущество, — продолжал Намтар. — Знайте же и не удивляйтесь: пройдет дюжина зим и еще три зимы, и его сила сравняется с вашей. Еще через триста лет он станет самым могущественным среди пьющих кровь, и только мне будет уступать в силе.

Тирид улыбнулась. Казалось, хотела что-то сказать, но не смогла. Глаза ее сияли, а ресницы дрожали, словно она готова была расплакаться. Шебу обнял ее за плечи, привлек к себе, но смотрел на Намтара, серьезно и прямо.

— Мы воспитаем его так, как скажет хозяин, — проговорил Шебу.

Слышать это было приятно. Думал увидеть преграду, а встретил нежданную помощь.

— Научите его всему, чему я научил вас, — велел Намтар. — Пусть за пятнадцать зим он узнает все, что нужно. И... — Намтар замолк, на миг закрыл глаза. Даже сквозь опущенные веки он видел свет солнца. Золотое марево, свет жизни. — Вам пора покинуть степь.

Тирид шевельнулась под рукой Шебу, взглянула на ребенка.

— Мы..., — начала она, но Намтар жестом прервал ее слова.

— На реке Тигр стоит город Лагаш, большой и богатый. До сих пор в нем не было пьющих кровь. Вы отправитесь туда и станете демонами этого города, как принято в Шумере.

— Мы с радостью пойдем туда, — сказал Шебу. — Мы привыкли жить в степи, но дни здесь похожи один на другой, и мы давно уже хотели повидать иные земли.

— И вы увидите их, — согласился Намтар. — Когда Лабарту исполнится двадцать лет, покиньте Лагаш. Но сына оставьте — пусть он будет хозяином города, вместо вас. Вы же сможете отправиться, куда пожелаете — на север или на юг, к горам или к морю.

Шебу крепче обнял Тирид, но она не обернулась к нему, по-прежнему смотрела на ребенка. А тот продолжал играть, не обращая внимания на взрослых. Складывал камешки и напевал песенку, непонятную, без слов.

— Оставить его, — повторила наконец Тирид и взглянула на хозяина почти с мольбой. — Надолго?

— Надолго, — кивнул Намтар. — Но потом вернетесь, увидите его в могуществе и славе и будете рады.