Не будите Гаурдака (одним файлом)

Ничего.

Медленно и обиженно моргая и хмурясь, царевна выпятила нижнюю губу и повертела иваноискатель перед своим носом, придирчиво выискивая причину неисправности. Ведь даже если стрелку потерять, сучок сломать, а спил намочить, то после восстановления конфигурации — проверено в полевых условиях! — устройство продолжало работать!..

В чем же дело?

Неужели...

Не может быть!

Как он смел!..

Без меня!..

Один!..

И куда?

А если всё-таки с ним что-нибудь случилось?

Эта простая мысль словно окатила раскипятившуюся было Сеньку ведром холодной воды.

Если произошло что-то неожиданное, срочное, отчего он был вынужден спешно покинуть город?..

Настолько спешно, что не взял ни меча, ни кафтана, и никому не сказал ни слова? (1)..

Но почему же иначе Ярославнина штуковина на него не реагирует?

Ведь не может же быть, чтобы он... чтобы его...

Дура.

Конечно же он жив.

И нуждается в моей помощи.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

1 — Кому это — "никому" — наверное, пояснять не надо.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Сборы были короткими: торопливо завершить одевание по сезону, поспешно нагрести денег из секретера в карманы и кошельки, проворно отыскать и прицепить на место меч и колчан, стремительно чиркнуть пару слов всем заинтересованным ее отсутствием лицам — и опрометью выскочить в гостиную.

— Эй, подъем, засоня, уже два месяца, как весна на улице! — Сенька вцепилась в свисающие со шкафа роскошные шерстяные кисти цвета кофе с молоком, изо всех сил дернула на себя и ловко отпрыгнула в сторону.

В следующее мгновение на то место, где она только что стояла, с антресолей обрушился Масдай.

— И что это, по-твоему, ты такое творишь?! — безмолвные еще минуту назад покои заполнил грохот переворачиваемой табуретки, опрокидываемой подставки, низвергающегося с нее каменного цветка, и возвышенный в сонном негодовании шершавый голос.

— Масдаюшка, лапушка, потом объясню, — бегло протараторила, царевна, лихорадочно раздирая и растворяя еще запечатанное на зиму окно. — Иван пропал.

— Если ты с ним обращалась так же, как со мной, то не нахожу в этом ничего удивительного, — сухо прошелестел злопамятный шерстяной голос из глубин скатанного ковра.

— Если я найду его, и выяснится, что причиной его пропажи стала какая-нибудь ерунда, то он еще позавидует тебе, — сквозь зубы, но от всей души пообещала Серафима, закрепила створки рамы крючками на стенах, быстро раскатала свое воздушное судно на полу и кинула на него мешок с припасами.

— Что-то серьезное? — неохотно полюбопытствовал ковер.

Сенька бухнулась посредине, поджала ноги по-тамамски и взяла наизготовку иваноискатель.

— Серьезней некуда! Погнали, скорей!

— Мяту хоть стряхни... и моль дохлую... — всё еще недовольно, с легкой тенью обиды прошуршал ковер, сладко потянулся складками, сонно пожал ворсинками, томно расправил кисти и осторожно поднялся на метр от натертого мастикой узорчатого паркета.

— По дороге стряхну, — нетерпеливо отмахнулась Сенька. — Скорей давай, до городских стен — и по спирали вокруг. Будем круги нарезать, пока прибор на него не сработает. Не мог он далекой уйти за вечер и ночь... надеюсь...

— Как скажешь, — пожал кистями Масдай, бережно приподнял края и плавно, будто орел, поймавший восходящие потоки, выскользнул в распахнутое окно.

Нарезание кругов продолжалось гораздо дольше, чем царевне того хотелось бы.

Прошло утро, протащился мимо полдень, исподволь подкрался вечер... Внизу проплывали, сначала чередуясь, а потом бесхитростно сливаясь в одну бесконечную полосу леса, деревни, поля и дороги. По дорогам проходили, не поднимая голов, или отчаянно пялясь и тыкая пальцами в невозмутимо парящего Масдая купцы из торговых обозов, крестьяне со своих телег, дружинники верховые и пешие, и просто странники — калики перехожие. Юг сменялся востоком, север — западом, а тот снова югом — ничего нового в географии за время ее поисков придумать не успели — а деревянный прибор оставался невозмутим и спокоен, словно забыв о своем назначении, или вовсе утратив после зимовки в ларце главную и единственную функцию.

При мысли об этом Серафиме становилось не по себе.

— Нечистая тебя раздери... — отчаянно трясла она то и дело нехитрую деревянную конструкцию. — Ну, действуй же, действуй, действуй!.. Ищи!!!..

Но безразличная приспособа оставалась глуха к ругани, уговорам и мольбам, и первый день без Ивана плавно и безнадежно перетек в первую ночь.

Не колеблясь ни секунды, Сенька надела бы кольцо-кошку и продолжила поиски и без помощи устало окончившего смену солнца и бессовестно прогуливающей работу луны, но с затянутого вдруг и сразу тучами неба стал накрапывать мелкий дождик, грозящий вот-вот перейти в крупный ливень. Масдай взбунтовался, и пришлось сделать привал в первой попавшейся деревеньке.

Постоялого двора там не было — если посчитать, там и простых-то дворов было негусто — но ужин и место на полатях спустившейся с неба супруге наследника престола нашлось.

С первыми лучами отдохнувшего за ночь светила она расплатилась с гостеприимными хозяевами, волоком вытащила сонно бурчащего, пригревшегося на печи Масдая на крыльцо, и поиски были продолжены.

Когда ближе к полудню тупо застывшая в одном положении стрелка очнулась от вечного сна и лениво шевельнулась, Сенька не поверила своим глазам.

— Стой!!! — осипшим от долгого молчания голосом выкрикнула она, и ковер послушно завис в воздухе.

Стрелка повернулась вправо, потом влево, словно принюхиваясь, и, наконец, определившись во мнении, твердо указала на север.

Серафима бережно положила ярославнино приспособление на ковер и в радостном предвкушении праздника воссоединения семьи потерла озябшие руки.

— Нашелся? — не утерпел Масдай.

— Ага, — удовлетворенно кивнула царевна. — Давай строго на север. Да поскорее.

— А если проскочим? — забеспокоился ковер.

— Тогда стрелка покажет в другую сторону, и мы возьмем его в вилку, — довольная собой, прибором, Масдаем и всем Белым Светом, охотно пояснила Сенька, проверила, как вынимается меч из ножен, положила рядом с собой пару метательных ножей и натянула тетиву на лук.

— А, может, ты с ним сначала просто поговоришь? — без особой надежды быть услышанным, проговорил Масдай. — Так-то ведь он человек замечательный. Всегда ноги вытирает... крошки сметает... пирожки не роняет на спину...

— Разберемся, — легла на ковер, зажимая прибор в пригоршне, и свесила голову царевна. — Давай, дуй вдоль дороги.

И ковер дунул — только ветер в ушах засвистел (1).

Километров через десять стрелка резко изменила направление.

— Стой!.. — хлопнула Масдая по ворсистой спине Серафима и окинула недоуменным взглядом дорогу внизу.

Путники, перемещающиеся по изрядно раскисшей после ночного дождя федеральной трассе "Лукоморск-Синьгород" то ли устали бороться с полужидкими колеями, то ли подобрались как один нелюбопытные, но на пронесшийся над их головами метрах в десяти и зависший подобно маленькому облачку неправильной формы (2) ковер-самолет внимания никто не обращал.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

1 — Естественно, в Сенькиных.

2 — Для облачка прямоугольник — самая неправильная форма.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Сенька приказала Масдаю двигаться в обратном направлении медленно-медленно, снова свесила голову и принялась сосредоточенно и методично оглядывать всех встречных-поперечных, одновременно не выпуская из виду и самоуверенно указывающую теперь в строну Лукоморска стрелочку.

Людей на дороге было немало.

Много на дороге было людей.

Но на ее разлюбезного супруга, как специально, ни один из путешественников не походил даже отдаленно.

На юг тащится по разбитой колее крестьянская телега, груженая новыми бочками.

В отдалении за телегой мужик гонит-погоняет флегматичную рыжую корову с таким же теленком — наверное, на послезавтрашний базар в столицу успеть хочет.

Вслед за коровой не спеша едет на соловом коне чернявый усатый парень в кафтане царского гонца, прижимая к груди сумку с гербом.

За ним тянется обоз с лесом. Бородатые пожилые возчики, поплевывая семечками, ворчливо понукают — больше для проформы, чем для скорости — коренастых лохматых лошадей. Опытные лошади не принимают их посулы скорого кнута всерьез, и лишь походя отмахиваются хвостами да отфыркиваются через плечо.

Навстречу им, кто медленно, кто поскорее, идут и едут те, кому столица наскучила.

Ковыляет бойко на север, подтянув подол, рябая старуха с выводком внучат.

За ней хромает седой коробейник, уткнувшись носом в один из своих лубков.

Нетерпеливо подпрыгивая на козлах одноконной коляски с поднятым верхом из промасленного сукна, выглядывает просвет во встречном трафике маленький пухлый старичок, судя по одежде — управитель загородного имения какого-нибудь столичного боярина. Беглый взгляд под полог пассажиров у него не обнаружил.

Безмятежно озираясь по сторонам, направлялся куда-то на вислобрюхом гнедом мерине коренастый крестьянин.

С дрожью и трепетом вглядывалась Серафима в каждое новое лицо: Иван?.. Иван?.. — и с всё возрастающим разочарованием и отчаянием каждый раз убеждалась, что и этот, и следующий человек, и следующий за следующим — не он.

Вдруг стрелка прибора дернулась и резко повернулась на сто восемьдесят градусов.

— Стой... — сердито скомандовала царевна Масдаю. — Проскочили...

— Как?.. — удивился ковер. — Но я ведь чувствую, что он где-то в этом районе...

— Где? — жадно уцепилась за слова ковра царевна.

— Не знаю... — после недолгого молчания обескуражено призналось ее воздушное судно. — С одной стороны — вроде чую... А с другой — как бы и не вижу... Может, его и впрямь здесь нет? По-крайней мере, я не заметил...

— Не ты один, — хмуро пробормотала Сенька, задумалась на мгновение, и послала его в обратном направлении.

С точно таким же результатом.

Мужик с коровой, бабка с внуками, гонец, старичок на коляске, крестьянин на мерине...

И никого похожего.

Царевна втянулась на ковер и уронила голову на стиснутые кулаки.

Что произошло?

Сломался приборчик?

Как-то странно он сломался...

Иван загримировался?

В старика? Или в корову?

А, может, его заколдовали?

Ерунда, конечно, кому надо его заколдовывать, но если даже принять это предположение за рабочую гипотезу, то всё равно никто из путников никаким боком не походил на колдуна и умыкаемую им насильно жертву.

Ну, разве только мужик с коровой...

Интересно, Ивана можно было превратить в корову, или только в быка?

А, кстати, какого пола у крестьянина был теленок?

Чушь какая... Что я несу... Конечно, это сломалась треклятая приспособа, чтоб ее короеды сгрызли!..

Но что теперь делать?

Кажется, это вопрос она произнесла вслух, потому что Масдай слегка пошевелил кистями и предложил:

— Может, отлетим подальше в сторону, ты закрепишь стрелку, потом отпустишь снова, и посмотрим, что получится?

За неимением иных идей мысль верного ковра была принята к исполнению.

— Давай тогда сверни налево, километров на... Интересно, пять километров — это уже "подальше", или еще не слишком?

— Проверим, — философски пожал кистями Масдай, и без дальнейших обсуждений сорвался с места.

Для верности они отлетели от шоссе на десять километров.

Зависнув над маленьким лесным озерцом, Масдай обратился к царевне:

— Ну, что? Попробуешь? Или еще отлететь?

— Попробую... — вздохнула, томимая дурными предчувствиями Сенька и с замиранием сердца освободила стрелку.

Покрутившись недолго, та уверено уставилась на запад, в сторону невидимой отсюда дороги.

— Ну, что? — нетерпеливо поинтересовался ковер.

— Возвращаемся к шоссе... — бесцветным голосом ответила Серафима. — Может, сейчас найдем...

Но и на этот раз иваноискатель привел их к уже знакомой компании, двигающейся по заполненной народом и грузами дороге плотной кучкой.

Розовощекий старичок в повозке недовольно хмурился на встречный трафик.

Бабка с четырьмя пострелятами младшего школьного возраста, успевшими вымазаться в дорожной грязи и теперь норовящим повиснуть и прокатиться на задке стариковского тарантаса, громогласно и витиевато внушала им, что такое хорошо и что такое плохо.

Зажиточный крестьянин, подставив бородатый лик ласковому весеннему солнышку, восседал на своем флегматичном скакуне со спокойствием статуи глухого Будды.

Хромой задумчивый коробейник закончил разглядывать последний лубок, порылся на ощупь в коробе за спиной, выудил маленькую толстенькую книжицу и углубился в нее, едва не утыкаясь высокой нелепой шапкой в круп шествующего впереди мерина.

За поворотом из-за леска показался перекошенный щелястый забор, потемневший от времени и недавних дождей сарай, и с десяток дымков за ним.

— Деревня Козьи Поляны... — печально сообщила Масдаю Сенька после беглого взгляда на карту. — Дальше развилка...

— Давай еще раз туда-сюда пролетим? nbsp; Розовощекий старичок в повозке недовольно хмурился на встречный трафик.

— предложил ковер.

— Ну, давай... — без особой надежды на успех согласилась царевна. — Туда, сюда, а потом обратно. А я на стрелку смотреть стану...

За то время, пока их маленький поисковый отряд маневрировал да примеривался, стрелка своего мнения не переменила, а старые знакомые, приглянувшиеся по какой-то неведомой простым смертным причине ярославниному приборчику, успели добраться до переполненного голодными и усталыми путешественниками постоялого двора и потеряться в утробе огромного трактира.

Оставив Масдая под присмотром ошалевшего конюха, Серафима, не спуская глаз с прибора, непреклонно указующего в одном, только ему понятном направлении, осторожно вошла в общий зал и пробежала цепким взглядом по особам посетителей.

Кроме давешних путешественников, замеченных ранее на дороге, ни с беглого первого, ни с придирчивого второго, ни с отчаянного третьего взгляда знакомых лиц в зале обнаружено не было.

Старик, коренастый мужик — по понятным причинам, уже без мерина, коробейник и старушкино семейство расположились тесной кучкой за одним маленьким, засыпанным крошками и закапанным похлебкой и подливкой столом.

На который, недолго думая, и указала стрелка.

— Что пить-кушать будем?.. — подплыла к вновьприбывшим дородная румяная трактирщица — реклама собственной кухне, и любовно принялась наводить на столе чистоту мокрой тряпкой, методично смахивая крошки на колени гостей. — Имеется свекольник с козлятиной, рассольник с козлятиной, щи с козлятиной, козье рагу с овощами, козьи отбивные, котлеты из мяса коз...