3. Целительница

Мой пациент стремительно поправлялся. Дальнейшее мое участие свелось к ежедневным налетам на кухню, радовавшим старшую кухарку, и лабораторию. Ее хозяин как раз четвертый день разъезжал по ближайшим городкам и весям, практикуясь и собирая осенний урожай лечебных трав. Никто не мешал мне обирать "несчастного" старика. Почему? Опущенные долу серо-зеленые глаза, обрезанные каштановые волосы, ссутуленные плечи и скорбное выражение лица угнетали окружающих и придворные меня избегали, не желая киснуть в моем обществе. (Вообще-то, я статная, довольно высокая девица с ладной фигуркой, как выразился однажды конюший). А слугам довольно было приказа.

Эликсиры, настои, мази, заживляющие, противовоспалительные... За какие-то два дня я стала экспертом, хотя раньше и слов таких не знала. Конечно, мое образование простиралось в других направлениях, ибо не подобает коронованной принцессе заниматься целительством, даже если способности имеются! С гордостью могу заявить, что я — самоучка! О чём честно предупредила эльфа, появившись на следующий день.

Тот был отменно спокоен, лишь недовольно морщился, когда я меняла повязки. Кости срастались потрясающе быстро. Совершенно непонятно, как эльфа можно вообще довести до такого состояния. Разве только регулярно ломать свежесросшиеся кости... брр, гадость! Я передернула плечами, но удержала нейтральное выражение лица. Что за мысли?! Отстраненно наблюдающий за мной светлый попытался что-то сказать и невольно шевельнул рукой, хватаясь за горло. Глаза его сердито полыхнули изумрудной зеленью, и жгучее облако ненависти стремительно окутало меня, столь же мгновенно исчезая. Заглушая собственный страх, я принялась тараторить в лучших обычаях фрейлин: обо всем подряд, умолкая только чтобы перевести дыхание или дать питья пациенту.

Поговорить можно о многом — о нелепых правилах королевского этикета, которые при небольшом желании можно вывернуть наизнанку, используя в своих интересах. О неудачной помолвке и придворных лизоблюдах, общества которых я лишена, но ничуть не жалею об этом, о балах, без которых действительно скучаю. Об охоте, которая мне нравиться только своей возможностью от души накататься верхом, а не травлей какой-то несчастной зверушки. О детстве...

Многие забывают, что в Вридланде действует особое, старинное династическое право. У нас принцесса тоже имеет возможность наследовать трон, становясь полноправной повелительницей. Все мы, женщины-Вашшеки, и я в том числе — коронованные принцессы. Естественно наследник мужеского пола имеет преимущество, первую очередь. Но, но, но... в течение тринадцати лет я была первой и единственной наследницей короля! И, соответственно, получила совершенно особое воспитание! Политика, экономика, военное искусство, дипломатический этикет...и многое, многое другое. В течение всего детства меня на полном серьезе готовили к коронации, ибо опасались, что у королевы больше не будет детей. Рождение моего брата, Крижана, ослабило давление, но не положило конца урокам. Они только сменили направленность. На подготовку к замужеству...

Но я никогда не была особенно прилежной ученицей. Меня больше влекли лесные травы и целебные настойки.

Вспоминая о прошлом, могу сказать, что подобная политика не раз оправдывала себя. Всего семьдесят лет назад, во время попытки захватить власть, была вырезана почти вся династия, но заговорщики забыли младшую дочь. Та оказалась гораздо более способной ученицей, чем я. Собранное ею ополчение довольно быстро навело порядок в государстве, не гнушаясь развешивать на суках всякого, кто противился воле наследницы. Прабабка Катажина прославилась суровым, но справедливым правлением, и необычайной красотой. Говорили даже, что она дочь не короля... недолго, впрочем.

На третий день эльф уже пытался сесть, кривясь от боли. В ответ на совершенно искреннее возмущение и опасение он окатил меня таким взглядом! Высокомерие, чувство собственного превосходства над нами, жалкими людишками, пренебрежение... Вот именно за такой взгляд убивают не раздумывая! Если только наградивший — не полуживой эльф, бессильно опирающийся на стену пещеры. Тем не менее, я, уперев руки в боки, совсем как горничные девки, разразилась воспитательной тирадой. С таких пациентов надо сразу спесь сбивать!

— Надо было подождать меня! А если тебе, шпион, так хочется самостоятельности, то я уйду и больше не вернусь! И забуду, навечно забуду... Не шипи! — ядовито хмыкнула. — Разумеется, тебе гораздо лучше знать, когда и что надо делать! В собственных силах ты лучше разбираешься, да? А толику уважения к труду спасителя надо иметь?! И вообще — здесь безопасно! — обвела пальцем пещеру. — А куда ты собрался ползти, эльф? Там, снаружи, знаешь что? Королевский лес! Хочешь снова в гости к палачу? Успокойся...

Отвернувшись от пристального, чуть насмешливого взгляда, я принялась задумчиво выгружать сегодняшнюю добычу. Незаконному налету подверглись шкафы помощника капитана дворцовой стражи, наиболее подходящего по комплекции человека. Он лишился теплого плаща, простой льняной рубахи и пары штанов. Впрочем, от этого взяточника не убудет. Думаю, он и не помнит, чем набит его гардероб. А пациента надо во что-то одеть — осень на дворе! Испытывать эльфа на морозостойкость не стоит, не яблоня он, да и воспаление легких лечить не хочется. К тому же, наконец, успокоится моя девичья скромность, вынуждающая меня краснеть... Еще есть и такая!

Совсем скоро эльф отправится в путь... домой. Где его дом? Не был ли он сожжен, разорен, затоптан нашими полками?! Стало грустно и тоскливо. Такие чувства, наверное, обуревают охотничьих псов, когда уходит в неведомые дали любимый хозяин. И ключевое слово здесь — любимый...

Гремучая смесь радости и надежды, поддерживаемая ощущением собственной значимости, меня уже не грели. Озноб то и дело заставлял передергивать плечами. Прежде мне не доводилось так печалиться... Впервые я была кому-то действительно нужна, принося пользу вне своих коронационных обязанностей. Как целитель... Но через несколько дней, когда стремительно заживающие раны пациента окончательно затянутся, все вернется на круги своя. Траур, церемонные чаепития, скучные разговоры, книги... Ну ладно! Не буду сейчас об этом думать... Откинув грусть, я вытянула из кармана ножницы и развернулась.

— Раз так хочешь выбраться отсюда, будем приводить тебя в порядок, шпион! — и кровожадно щелкнула лезвиями. Наградой мне был откровенно растерянный взгляд. — Да ты себя в зеркало видел?! Ах, категорически не рекомендую!

Наклонив голову, прикинула объем работ. Прилично... И что делать, резать, только резать. Вот только я не горничная и раньше никого не стригла! Надеюсь, несмотря на результат, пациент будет рад оказанной ему чести. Ибо сама кронпринцесса занялась прической вражеского разведчика! Длинные волосы пришлось откромсать, иначе не скажешь, по самые уши, да и оставшийся колтун обломал немало зубьев моей расческе. Не пойму, это у эльфов мода такая, на волосы по пояс, или только этот создает себе такие трудности?! Во время войны можно было бы и пожертвовать приличиями... Даже моя мать, царствующая королева, таких длинных не носила! Что ж, теперь и эльф приобрел практичную прическу.

С мытьем оставшихся волос проблем не возникло. Намочить, смыть губкой пенящуюся воду, еще раз намочить... по пещерке разлился густой травяной аромат дорогого мыла. Еще раз смыть, придерживая за шею бессильно откинувшего голову пациента. Мысленно хихикнула. Как в куклы играю, право слово... А он хоть и не помогает, но не мешает творить мне что вздумается. Не верю я в его полную беспомощность... уже нет, не верю. Он смог бы помешать, но не посчитал нужным... Наверное...

Густая, цвета спелой пшеницы короткая шевелюра после активной просушки встала дыбом. Невольно сравнив со своими — неопределенно-каштановыми тонкими и тусклыми волосами, отчаянно позавидовала пребывающему в недоумении шпиону. О чем не преминула сообщить в самых изысканных выражениях. Он полулежал, опираясь на мое плечо, и глаз его не было видно, но я кожей чувствовала искренне удивление, расходящееся волнами по пещере.

Кажется, он доволен... Устроив пациента поудобнее, устало прикрыла глаза.

Здесь было хорошо, покойно, будто там, далеко, за лесами и полями не лилась кровь, не грохотали сапоги пехоты по разрушенным мостовым, не мяли траву на чужих полянах...

Я быстро научилась понимать эльфа. Необходимость — самое лучшее подспорье...

Иногда его молчание, такое выразительное, казалось насмешливым или гневным. Очень редко — просящим... Иногда — ободряющим.

Он постоянно наблюдал. Как неловко я перетряхиваю одеяла, копаюсь в немногочисленных флаконах и фиалах, нарезаю хлеб. Слушал мои бесконечные монологи. Кажется, ему было даже смешно... иногда? Что он видел в обычной, повседневной суете, какие мысли его одолевали? О доме, семье? О мести?

Присутствие эльфа ощущалось остро, но не смущало. Он занял мои мысли полностью, без остатка. К тому же, под этим внимательным взглядом сама себе казалась более умелой, ловкой, значительной.

Заглядевшись на ладони, медленно сжимающиеся в кулаки, и расслабляющиеся, опять порезала палец. В негодовании огласила тишину пещеры парочкой выражений, не в коем случае не должных осквернять уст принцессы.

На четвертый день я застала эльфа терпеливо вырезающим какую-то фигуру из тонкой дощечки. Плохо слушающиеся пальцы соскальзывали с рукояти, лезвие мелькало в опасной близости от едва зажившей кожи, но он не собирался останавливаться. Он спешил...

На следующий день светлый потребовал снять повязки с ног и попробовал встать. Я просто диву давалась, хотя отлично понимала его нежелание оставаться здесь хоть на один день дольше необходимого. Мое недовольное бурчание, кто тут врач, он или я, осталось без комментария. Действительно, если бы не шрамы, неуверенная походка и изможденный вид, никто и не скажет, что полдюжины дней назад этот эльф был почти мертв.

Но мне казалось, что время еще есть. Время разобраться в собственных чувствах... Но это была иллюзия.

Все закончилось неожиданно резко, еще через пару дней.

Эльф уже вполне уверенно ходил, встречая меня в беседке по утрам, и примерялся к моему кинжалу, брошенному впопыхах под скамью, да так и забытому. Блеск лезвия, охотно подчинявшегося умелым рукам, навеял идею наведаться в старый Арсенал. Что я собиралась сделать? Вооружить врага... Но чей он враг? Мой? Вот уж нет...

Ночью, постоянно оглядываясь и шарахаясь от каждой подозрительной тени, я спустилась вниз. Ни придворные, ни слуги не жаловали посещениями подвалы западного крыла замка. Говорили, что там бродили привидения замученных узников. Явная глупость. Тюрьма и пыточная последние триста лет находились совсем в другом месте. Как и их охрана... По этим пыльным коридорам, освещенным редкими тусклыми желтыми огнями, редко ходили даже патрули. Сюда назначали проштрафившихся солдат, да и те отсиживались в караулке. Мрачные стены полуподвального зала, скрывающегося за пыльными скрипучими дверями, были увешаны старинным оружием. Углубляться в эту сокровищницу орудий уничтожения я не стала. Сняла с крюка ближайший ко мне клинок, тонкий и изогнутый в ножнах, обделанных замшей, и легкий лук, по иронии — трофейный эльфийский, с полным колчаном облезлых стрел. Хм, я слышала, что тетива портится со временем...

Сколько пота и нервов мне стоило незаметно дотащить тяжелый, неудобный сверток до конюшен, не передать! В темноте, по выщербленным ступеням подвала, по длинным извилистым коридорам до задней двери, обмирая от шороха и нервно прислушиваясь к голосам из кухонных покоев. Полночь, когда придворные развлекаются, а свободная прислуга перемывает косточки хозяевам, лучшее время для авантюр. Ну, не одна я так считаю, а потому пришлось пару раз спешно нырять в темные кладовые, благо их расположение я помню. Тяжело дыша, спрятала добычу в сундуке со сбруей.

На что стали похожи мои руки!? Ссадины, царапины, порезы... Ксавия, сейчас мирно спящая в комнатке рядом с моими покоями, опять будет бурчать, щедро умащивая кожу мазью... Впрочем, я могу и сама...

И за этими заботами я совсем забыла, что следующий день — традиционно охотничий. Только когда в ранней осенней прохладе леса раздалось гиканье и трубный глас рога, я испугалась и на миг заледенела. Натасканные гончие мигом почуют разумную дичь. И найдут! Кое-кто из охотников специально натравливал собак на пленных, дабы охота была еще интереснее. Мерзкая и кровавая забава, в королевских лесах не поощряемая. Но лорды не позволяли гончим забыть навыки подобной травли, активно практикуя жестокую охоту в родовых имениях.

Сбросив оцепенение, пришпорила кобылку. Сильнее, чем необходимо. А та, не привыкла к такому суровому обращению. Обиженно всхрапнув, резко и нервно рванулась с тропы в лес. Не успела пригнуться, и тяжелая еловая лапа, с размаху хлестнув по лицу, вышибла меня из седла. От резкой боли пальцы, судорожно стискивающие уздечку, разжались...Резкий рывок, короткий, захватывающий дух полет вниз, на еловую подстилку. Удар! Больно... В голове будто что-то взорвалось... Придушенный всхлип вырвался из груди. В глазах на мгновение помутилось, небо и деревья закружились в безумном хороводе. С трудом поднявшись, понимая, что никуда, никуда не смогу дойти. Но... надо... Вся спина превратилась в сплошной комок боли, длинные раскаленные иглы терзали позвоночник. Размазывая злые слезы по исцарапанному лицу, огляделась. Где это мерзкое животное? Вот она... тварь такая! Дрессированная... к крови приучена, а строгости — нет! С огромным трудом взгромоздилась в седло терпеливо ожидающей лошадки, и ме-е-едленно тронулась дальше, чувствуя, как каждое ее движение отдается в теле.

О-о-х, опоздаю! И точно...

У заброшенной беседки бесновались рыжие гончие, не рискуя сунуться дальше. Их пугал труп товарки со сломанной шеей, валяющийся прямо у входа в пещерки. А через лес с противоположной стороны ломились на лай безалаберные придворные охотники. (Егеря передвигаются бесшумно). Яростно шикнув на псов, заставила отступить, направляя на них лошадь, диковато косящую карим глазом. Спешилась, охнув, сняла с седла сверток, и проскользнула внутрь, прислушиваясь к перекличке, доносящейся из леса. С трудом различив в плывущих от боли очертаниях мира вход, вошла в первый грот. Едва двинулась вглубь, как на меня налетел стремительный вихрь, зажал рот и спеленал руки, прижав спиной к неровным камням. Пальцы разжались от боли, и тяжелая ноша с бряцаньем упала на землю. Эльф удивленно склонил голову, прислушался. Осторожно провел кончиками пальцев по расцарапанной щеке, удивленно вздернул брови. Оттянув неожиданно сильную руку от лица и преодолевая тошноту, прошептала торопливо:

— Сегодня охота, совсем забыла, придворные развлекаются! — и всмотрелась в лицо светлого, чувствуя, что сознание медленно уплывает в спасительное забытье. В ярко-зеленые, почти изумрудные глаза...

Похоже, светлый был готов уйти в любой момент, даже не дожидаясь моего появления. Но, увы, уже категорически не успевал. Потому что снаружи послышался призывный свист, неторопливые шаги и удивленные возгласы. Прислонив меня к стене, эльф с недоброй, мстительной улыбкой принялся разворачивать сверток. С сомнением отложил лук и ласково взвесил в руке ятаган, примериваясь...