Апельсиновый рай

— Карл, не молчи. Ты еще здесь? Говори, говори что-нибудь! Алэна, дайте ему воды, я поменяю капельницу.

Нежное прикосновение проникает мне в волосы, губы охлаждает поток льда. Угли жгут небо. Алэна! Милая... Девочка... Агент... Убийца... Ты сказала когда-то, что цивилизации человечества пришел конец. Что теперь и мне следует узнать, что белый лист существования нашего рода истыкан иглой событий отрицательного заряда. А я — шпион, которому удалось узнать, что времени нет, который позволил бросить тебя в портал во время последнего боя со своими же соратниками и взорвался на границе между двумя пространствами.

— Вы слышите меня, Карл? — Ну вот, она рядом, она говорит. — Скажите, как проходят раскопки? Вы добрались? Карл... — шепот проникает в ухо и режет мозг на части. Ничего я тебе не скажу. Меня укусила пустынная змея. Я ничего не нашел. Я ничего не знаю, потому что я не настоящий. Я всего лишь отражение.

— Карл, капсула прибыла... — Влон включает установку, и тело мое скользит над землей прямо к длинному белому "гробу"-роботу, который сейчас проведет обследование и обнаружит неполадки организма. Наверное, на экране уже высветились металлические кости ног, обросшие мясом и кожей, — в них яд не попадал. Змея укусила меня за ухом. Яд сразу "направился" в мозг и теперь вызывает галлюцинации. Мой мозг медленно умирает. Смейтесь, агент Алэна.

— Слышу... Вы прочесали третий уровень под скалистыми породами? Ты получил отчет? — почти беззвучно бормочу и пытаюсь отхаркнуть сгустившуюся во рту слюну.

— Студенты нашли несколько черепков и еще три десятка конусов. Знаешь, Карл, совсем крохотных. Они похожи на слоников, если поставить в рядок. Но сам посмотришь, когда очухаешься. Говори, только не молчи.

Резкий писк возвестил о нахождении места укуса. Сквозь веки красный огонек замигал о серьезной опасности. Влон заметался по комнате, виртуально имитирующей медицинский отсек. Верхний портал мог в любую минуту отнести меня на космическую станцию.

Я с трудом открыл глаза. Алэна стояла в непосредственной близости от стекла капсулы и в упор смотрела на меня, криво улыбаясь. Она пришла убить, но змея оказалась быстрее агента. Смешно, красавица? Ты даже не предполагала, что капелька крови на "временной" машине способна так испортить праздник системе, из которой я выпадаю, как шаловливый младенец. Вы еще много не знаете о стеклышках...

— Карл, — губы ее красные, пухлые опаляют капсулу желанием, — я люблю тебя!

И я тебя... Зеленоглазую, высокую, почти двухметровую, с тонкими запястьями и невыразимо гибкой талией, с широкими бедрами и ногами, как у дикой кобылицы. Тебя, которая рождена в эксперименте и скрещивает в себе неизвестно каких животных. Крест и скрещивание... Крестообразно люблю тебя, знаком бесконечности лобзаю твою сияющую фиолетовую кожу и прозрачные глаза.

Мы познакомились с тобой в Апельсиновом раю, ты помнишь? В ту ночь я один остался в институте под предлогом зачистки, заперся в лаборатории и запустил эфирную установку. О, эфир! О, создатель вселенной и звезд... О, воспетый поэтический сосуд бога. Я воспользовался тобой по своему усмотрению, терзаемый желанием осуществить неосуществимое и "объять необъятное". Я долго думал и дошел до точки в страданиях воспаленного разума. Но не стану вам открывать тех заблуждений, которыми насыщен был, когда верил, что время существует. Итак, машина... Едва закончилось взбалтывание, подобное движению на карусели тысяч мельчайших строительных частиц, меньше нейтрино, я вытащил из эфирной жидкости первую геометрическую форму: тонкое стекло с прозрачными диагоналями и долго смотрел, как оно меняется и кристаллизуется в твердую субстанцию. Я взял его в руку и гладил, словно только что породил ребенка. Я видел на поверхности стекла мутную рябь, но то были не наноизменения. Вещицы нано сворачиваются до размера спичечного коробка и разворачиваются до огромного дома со всеми удобствами, а мое стекло — оно содержит вселенную. Палец провел по краю, и тонкая струйка крови окрасила поверхность в алый цвет, через мгновение вспыхнувший спектром и перешедший в белизну арктических снегов. То, что произошло потом, невозможно описать точно. Я оказался в апельсиновом саду, хотя не сделал ни шагу от установки. Я стоял с широко открытым ртом и смотрел на девушку, которая шла мне навстречу: высокая богиня с темными волосами. Оранжевые апельсины в огромной корзине, но ей не тяжело... Ей было совсем не тяжело... Она подошла так близко, что я ощутил аромат и почувствовал биение пульса под ее кожей. Я навеки пал перед существом высшего порядка. Откуда мне было знать, что это результат скрещиваний и игр человеческого разума над особями своего вида? Откуда я мог догадаться, что планеты Земля давно нет, что она покрылась вулканами, как язвами, и уничтожила прежний мир, а Человек теперь живет с помощью машины времени и населяет чужие миры... Смешно? Цивилизация людей опасна! Цивилизация людей — убийство. Люди знают страсть к уничтожению и поглощению. Люди...

— Карл! Дыши... — Алэна нахмурилась и присела, чтобы быть вровень с моим лицом. Я повернулся к ней и попытался улыбнуться. Боли не ощущалось, потому что обезболивающее капсулы начало действовать и почти вернуло мне ясность зрения. Хотя я до сих пор погружался в аудио— и видеовосприятие, как в болото. — Я никому не сказала, что поеду на раскопки.

Очередная ложь. Ты не могла выяснить, где я без вмешательства в тайные файлы правительств. Ты не могла сама догадаться, под каким ликом я сейчас скрываюсь. Профессор университета. Глава общества археологов. До этого или "намного после" я был воином из армии Ричарда Львиное Сердце и брал вместе с ним Иерусалим... Я сидел рядом с Гитлером и смотрел на длинную улочку в маленьком австрийском кафе, поражаясь бедности этого страшного тирана... Я спасался от извержения в Помпее, не в силах никому помочь... И писал памфлеты на правление кардинала Армана-Жана де Плеси, герцога де Ришелье... Слишком много воспоминаний... Что? Что ты читаешь в моих глазах? Информация списывается на диск... Неужели так плох? Неужели конец близок? А ведь, Алэна, ты очень удивилась, когда после сладких ночей в Апельсиновом раю, потеряла меня среди прочих смертных и встретила лишь в баре на задворках галактического союза трех гигантов. Шел 2050 год по новому человеческому летоисчислению (все-таки майя создали более совершенный земной календарь!). Близилась третья мировая. И ты еще не родилась... То есть ты была здесь, чтобы спасти себя от гибели под скальпелем. Тогда монстры и клоны были меньшинством. Вы рождались мясом и умирали мясом. А я — я пришел в грязь планеты, чтобы просто напиться от безделья. Я сидел и смотрел на дождь за окном. Я ненавидел этот мир за насилие и безысходность, за гнев и желания...И я очень хотел умереть. Но ты принесла апельсиновый свет, но ты позволила мне подумать, что существует иная реальность, выходящая за границы волшебного стекла. И что человек рожден не из глины или атомов, а...

— Он умер, — Влон посмотрел на высокую студентку с фиолетовой кожей — приходят же чудные особи из соседней системы поработать на раскопках! — и включил передающее устройство. — Сообщение для правительства Третьего Гиганта. Сегодня, в шесть вечера по местному времени, скончался от укуса ядовитой змеи Сууу, профессор Карл Маклой. Подтвердите получение данных. О переизбрании президента проекта сообщим позднее. — Девушка, ради Изула, не стойте на месте. Ваша группа распаковалась? Пойдемте. Я покажу ваш шатер. — Многохвостый губтис шагнул сквозь виртуал-дверь, пошедшую рябью, в пустыню. За ним направилась и Алэна. Она двигалась медленно, оглядываясь по сторонам и словно запоминая ступенеобразные ямы раскопок, перетянутые наномостками. Рабочие вокруг приветливо кивали головами, пучили глаза, издавали странные инопланетные звуки.

— Сейчас направляемся в штаб. Следует сообщить профессорам. Вот так новость... Говорил Карлу надевать защитный костюм... Все по старинке, все на ветер пускает... То обгорит, то муравьев покормит, доигрался... — Ни капли жалости не прозвучало в гнусавом монологе, хотя губтисы вообще редко умели выражать скорбь и прочие чувства. Но цвет кожи у Влона изменился, что означало его угнетенное состояние.

— Господа, — бухгалтер без обиняков заглянул внутрь большого шатра. — У меня две новости... Очень плохая и средней тяжести.

— Заходи, — Раздалось из полутьмы. — Судя по всему, нам не будет весело... Неужели счет на начало месяца запаздывает? — Ага, нас снимают с экспедиции и отправляют на строительство развлекательного центра? — Нет, вероятнее всего провал последнего периметра глубоко под землю...

— Все шутите, господа! А мне не до... Карл умер!

Шепот во мраке прекратился, наступила тишина. То есть шум, за которым сообщение о прибытии группы студентов совершенно затерялось, да и не интересовало Алэну вовсе. Девушка побежала в противоположную сторону, к яме, которую каких-то два или три часа назад покинул Карл. Диск, встроенный в руку Алэны, голосом профессора говорил и говорил... Разобраться, о чем, не составляло труда... Ах, Карл! Барон Мюнхгаузен позавидовал бы твоему упорству. Ты рожден из плоти и крови, но ты меньше всего похож на человека... Ты пытаешься вмешаться и изменить... Ты веришь, что лучше других... Ты видел столько смертей — страшных и непреодолимых. Ты пытался найти точку отсчета. Ты рвался к первомоменту, настоящей реальности. И, кажется, теперь, на грани, когда нашел свой вид выжившим и способным дальше развиваться на других обитаемых системах, продолжаешь искать... Наверное, просчитались и зря подсунули мы тебе эту подделку, всунув в карман новое стеклышко, которые ты давно размножил и активно использовал. Здесь человечество — часть большой Тройки. Здесь ты мог бы дожить до логического финала и влиться за ограничительные края безо всяких последствий. Но Карл, ты не обманываешься бликами солнца. Ты умеешь читать между строк... И ты увидел, что стекла твои больше не работают. И ты откуда-то узнал про Апельсиновый рай, про эту всеми забытыми планету и ты науськал больших людей и прочие виды начать археологические раскопки. Неугомонный.

Алэна спрыгнула в яму. Следы Карла были повсюду. На небольшом выступе лежали грязные вязаные перчатки и лупа, а также несколько кистей. У северной стены в тени были сложены несколько разноцветных глиняных табличек с клинописью. А у противоположной — частично торчал из камней гладкий, как слоновая кость, конус. Тень его клонилась к девушке, глаза которой были прозрачнее самой чистой воды.

— Карл, — позвала тихонько Алэна. — Не прячься! Не прячься от меня... Я расскажу тебе правду. Я обещаю тебе... Слышишь, Карл! Я не хочу, чтобы ты возвращался в те пространства и открывал двери. Карл, умоляю... — Губы девушки посинели и задрожали. Кожа стала прозрачной, и тысячи сосудов засветились на шее, лице. Что творилось под плотным комбинезоном, можно было только догадываться. — Ты ведь прячешься где-то рядом... Ты ищешь истинную реальность. Карл, не все ли равно, что случилось с людьми... Не все ли равно, что натворите вы в том или ином случае. Вы все равно уничтожите себя. И не поможет ни техника, ни гонка за рождение, ни ваше мнимое милосердие, ни любовь. Неважно, от кого вы произошли — от бога, от обезьян, от нас, которых вы создали или которых создали мы... Карл, ты знаешь, мне сложно находиться здесь, без океанской воды, мне сложно дышать, мне невозможно больно без нашего Апельсинового рая. Без наших с тобой разговоров и десяти месяцев счастья. Мы не собирались тебя казнить... Мы любим вас, людей, такими, какими вы появились из глубины нашего чрева... Карл, остановись... Не уходи! У тебя родился сын. В одной из тех реальностей у нас родился сын... Он настоящий! Он единственный — настоящий... Он сможет изменить судьбу человечества и восстановить равновесие. У него наша общая кровь... Но ты погибнешь, ты погибнешь, если откроешь последнюю дверь, если все остальные реальности не исправлены... Вспомни, сколько вы натворили... Вспомни, сколько зла... Весы склонятся к концу, и тогда назад возврата не будет. Ненависть, зависть, убийства, желания, страсти, садизм, тысячи войн, кровь и горечь слез... Пропитано концом человека все мыслимое. Мыслимое — первично. Карл, вслушайся в мои слова: смысл не в жизни, а жизнь в смысле. Остановись...

Я слушал голос Алэны в абсолютной тишине перед огромным стеклом, которое переливалось всеми цветами радуги. Я смотрел на руку, прорезанную линиями судьбы, и в любой момент мог коснуться края и окропить поверхность кровью. Но я был просто человеком, а главное наше качество — любопытство. Я чувствовал, что сейчас запросто войду за последнюю преграду и окажусь за пределами всех мнимых реальностей. Вне, но и абсолютно один. Что я увижу там? Какую боль? Будет ли это последняя война? Или страшная катастрофа? Или болезнь? Или полная деградация, вымирание и голод? Или нисхождение до клонорождения, когда бедным запретят размножаться, а начнется штамповка послушной армии рабочих? Или виртуальный захват материи? Или правление новго поколения нанолюдей и индиго? Что там, за чертой, просвеченной белыми арктическими снегами? Способен ли я один спасти их? Я — обычный человек? Слезы потекли по щекам... Тело затряслось от прорвавшихся наружу рыданий. Я один... Я остался один в этой мнимой реальности, где все принимают людей как ближайших родственников и дарят их местом под солнцем. На самом деле никому на свете Человек не нужен... Никому, кроме себя. "Живем вместе. Умираем поодиночке". Таков девиз... Таков итог...

— Карл, послушай меня... — руки Алэны обняли меня сзади, ее легкая головка легла мне на плечо. — Еще не все потеряно. Посмотри на меня. Ты же знаешь, что времени нет. Что все еще можно исправить... Методично... Стеклышко за стеклышком... Реальность за реальностью... У нас родился сын... Ты научишь его своему тайному знанию, а я покажу, откуда появился человек... И все исправится... В том Апельсиновом раю, где бесконечная цветущая долина и вечно-голубой океан, у нас есть две тысячи реальностей до спасительного прощения. Пойдем со мной! Я покажу тебе нашего сына...