— Ты голоден?.. — как ни в чем ни бывало, спросил он. От неожиданности Крикс даже забыл, что сердится на каларийца, и кивнул. Мужчина протянул ему свой кошелек. — Помнишь трактир на углу улицы, которую мы только что прошли? Иди туда и закажи обед. Я ненадолго зайду в этот дом, а потом присоединюсь к тебе.
— А что это за дом? — заинтересовался Крикс. — Кто тут живет?
— Распорядитель гавани. По местным меркам — важный человек. Договорюсь, чтобы на "Беатрикс" доставили провизию, и извинюсь, что мы на пару дней блокировали порт. Ничего интересного, дипломатическое словоблудие.
В других обстоятельствах "дан-Энриксу", наверное, и в голову бы не пришло напрашиваться с каларийцем, но последние слова мессера Ирема заставили его насторожиться. Если Ирем говорит "ничего интересного", значит, не хочет, чтобы его спутник проявил к происходящему какой-то интерес. А это уже было любопытно.
— Можно мне с вами? — спросил Крикс с самой невинной интонацией.
— Нельзя. Хозяин — человек Аттала. Еще заведет беседу о политике... Не то чтобы я думал, что ты ляпнешь что-нибудь не то, но взгляд у тебя оч-чень выразительный, и держать себя в руках ты совершенно не умеешь, — сказал Ирем. Крикс поморщился, с трудом сдержавшись, чтобы не спросить у рыцаря, с чего тот взял, что простого "нет" было бы недостаточно. Он молча взял у сюзерена кошелек и, развернувшись, зашагал к трактиру.
На душе у Крикса было тяжело и как-то неспокойно. Пройдя несколько шагов, он осознал, что это тягостное чувство связано отнюдь не со словами Ирема — досада на сеньора была мимолетной и рассеялась в ту же секунду, когда рыцарь зашел в дом — а с чем-то куда более серьезным. Крикс попробовал понять, что же его так сильно огорчило. Рабский торг?.. Пожалуй, да. Но, с другой стороны, он ведь и раньше знал, что на Томейне и на Филисе полным-полно рабов, он видел их на улицах и в гавани, так неужели что-то изменилось только оттого, что целую толпу этих рабов собрали в одном месте? Тем более, что на базаре, по большому счету, не происходило ничего ужасного. Вопреки всему, что Крикс воображал себе при слове "рабский торг", невольников не выставляли на помосте, не заковывали в цепи и не били. По людям, которых он видел там, отнюдь не создавалось впечатление, что их запугивают или морят голодом. Так что же, все-таки, могло его так сильно зацепить?..
Крикс сделал еще несколько шагов — и вспомнил.
Тот мальчишка на скамье, мимо которого они прошли в самом начале. Крикс, наверное, и не заметил бы его, если бы не почувствовал чей-то горящий, напряженный взгляд, направленный ему в лицо. Парень смотрел на него так, как будто умолял о помощи, и Криксу сделалось не по себе. Как будто бы он неспеша прогуливался по морскому берегу и любовался на окрестности, пока неподалеку тонет человек.
А ведь по сути, почти так оно и было... и неважно, что, даже если бы он захотел помочь тому мальчишке, у него бы ничего не вышло.
Крикс остановился, осененный неожиданной идеей. Воровато огляделся, убедился в том, что улица пуста, и, торопливо развязав завязки кошелька, оставленного ему Иремом, высыпал его содержимое в подол рубашки. Девять маленьких, блестящих золотых динеров и с десяток более потертых серебряных монет.
Сердце "дан-Энрикса" забилось чаще. Он не представлял, сколько может стоить раб, но, по его разумению, денег, лежавших в кошельке, должно было хватить. Сэр Ирем не был склонен к мотовству, но не любил стесняться в тратах и всегда носил с собой большие суммы. Воров коадъютор не боялся — "сумеречники" сторонились Ирема даже тогда, когда он не носил орденский плащ, должно быть, инстинктивно чувствуя, что этот человек опасен.
Крикс ссыпал деньги в кошелек, борясь с волнением. Он чувствовал себя припертым к стенке, так, как будто посетившая его рискованная мысль не оставляла ему выбора. Если он не осуществит задуманное, он всегда будет знать, что у него была возможность выручить того мальчишку, но он не воспользовался этим шансом, потому что струсил. Струсил поступить по-своему и разозлить мессера Ирема, и вообще — взять на себя ответственность за трудное решение...
"Ты этого не сделаешь, — мысленно поддразнил он сам себя. — Кишка тонка!"
Представить себе что-нибудь подобное — это не более, чем дикая фантазия, но обокрасть мессера Ирема, чтобы купить того мальчишку — это уже настоящее безумие. Надо пойти в трактир и заказать обед на две персоны, потом подождать, пока лорд Ирем не закончит свое "дипломатическое словоблудие", пообедать и вернуться на корабль вместе с сюзереном... Крикс убрал кошель мессера Ирема в карман, потом сунул большие пальцы рук за пояс и качнулся с пятки на носок — точь-в-точь, как капитан "Бесстрашной Беатрикс", когда он говорил мессеру Ирему — "Нет, как хотите, монсеньор, а это вам не "просто облака"! К вечеру будет шторм".
Потом "дан-Энрикс" выразительно пожал плечами и, не замедляя шаг, прошел мимо дверей указанного Иремом трактира.
Миновав несколько улиц и поняв, что он не узнает стоящие вокруг дома, "дан-Энрикс" осознал, что повернул куда-то не туда. Возвращаться было неразумно — Крикс не представлял, как долго Ирем собирается беседовать с чиновником Аттала, но определенно не хотел бы налететь прямо на сюзерена. Оставалось только идти дальше, ориентируясь на свои представления о том, где должен находиться рабский торг. Крикс пожалел, что он не наделен внимательностью Ирема, который никогда не забывал дорогу, по которой проходил хотя бы один раз, и с изумлявшей Крикса легкостью ориентировался даже в незнакомом городе. "Надо было не распинаться о работорговле, а запоминать обратный путь!" — мысленно укорил себя "дан-Энрикс", чувствуя растущую тревогу. Не хватало только прийти слишком поздно, когда парня уже кто-то купит...
Проплутав по улицам Росанны добрых полчаса, Крикс все же вышел к рынку — правда, не с того конца, где находился рабский торг, а со стороны рядов, где торговали всевозможной снедью. В теплом майском воздухе витали запахи мускатного ореха, кориандра и других аварских пряностей. В животе у Крикса громко заурчало. Времени на то, чтобы остановиться и перекусить, у него не было, но Крикс, не удержавшись, все-таки купил у смуглого чернобородого торговца горсть очищенных подсоленных орехов, ссыпал их в карман и пошел дальше, сплевывая шелуху прямо на мостовую. К его радости, торговец очень ясно и доступно объяснил, как проще всего выйти на невольничий базар.
Только бы отыскать того мальчишку среди всей этой толпы рабов, сидевших на скамьях, а то и прямо на земле, или толпившихся под защищавшими от солнца тентами...
Крикс покосился на стоящее в зените солнце и подумал, что сэр Ирем, вероятнее всего, уже успел обнаружить его исчезновение. Стоило поспешить.
Ирем был просто вне себя. В харчевне, куда он послал "дан-Энрикса", парня не оказалось. Более того, опрос прислуги и трактирщика доказывал, что Крикс даже не заходил в трактир — по-видимому, парень просто-напросто дождался, пока Ирем зайдет в дом, а после этого отправился куда-то по своим делам, прихватив с собой все его деньги.
Коадъютор заскрипел зубами. Это было уже слишком. Ничего подобного Крикс не позволял себе даже в неполные двенадцать лет, когда он только-только стал его оруженосцем. Проведя на ногах большую половину дня, Ирем устал, проголодался и сознание того, что он остался без обеда, разумеется, не улучшало ему настроение. К раздражению примешивалось беспокойство. Крикс едва ли представлял, насколько опасны островные города — особенно для чужака, не знающего местных нравов и обычаев. Какие фэйры понесли мальчишку в город одного?!..
Пока Ирем топтался возле стойки, пытаясь вообразить, где сейчас носит Крикса, ему подали стакан подслащенной воды со льдом и мятой. На островах такой напиток подавался в каждой уважающей себя харчевне, и не стоил ни гроша — если, конечно, гость заказывал что-нибудь из еды. Рыцарь вынужден был скрепя сердце объяснить, что он не собирается обедать, но трактирщик — человек, по-видимому, наблюдательный и не лишенный сострадания — добродушно возразил, что, даже если господин не хочет есть, то уж вода-то в такой жаркий день точно не будет лишней. Коадъютор не привык, чтобы ему делали одолжения, но пить действительно хотелось, а вопрос о плате трактирщик обошел так деликатно, что рыцарю оставалось только поблагодарить и взять предложенный стакан. Сэр Ирем вышел на тенистый дворик, сел под парусиновым навесом, где стояло несколько столов для посетителей, предпочитающих обедать на свежем воздухе, и медленно, растягивая удовольствие, выпил всю воду до последней капли.
Отдохнув и несколько остыв, он начал рассуждать более здраво и решил, что среди бела дня на людных улицах с южанином все-таки вряд ли случится какая-то беда. Если, конечно, парень первым не полезет на рожон... при этой мысли Ирем снова помрачнел. Что-то, а попадать в разные неприятности мальчишка умел очень хорошо — собственно, именно поэтому Ирем когда-то уступил настойчивым просьбам старого друга и согласился присмотреть за парнем лично.
Вот и присмотрел... Страшно представить, как бы среагировал Вальдер, если бы мог увидеть, как сэр Ирем, дурак дураком, торчит здесь без гроша в кармане, пока его оруженосец шляется Хегг знает где. Впрочем, "дан-Энрикс" и в Адели постоянно своевольничал и нарушал его приказы, будто бы задался целью доказать мессеру Ирему, что посаженный на цепь волчонок — еще не щенок. Вплоть до сегодняшнего дня сэр Ирем всякий раз справлялся с побуждением надавать "дан-Энриксу" по шее — отчасти, разумеется, из уважения к Вальдеру, но в конечном счете потому, что при своем характере "дан-Энрикс" ни за что бы не стерпел такого обращения и посчитал бы делом чести поступать наперекор.
В чем-в чем, а в этом Крикс был точной копией самого Ирема.
Наверное, не будь этого сходства между ними, им обоим было бы гораздо проще. Эрлано, служивший мессеру Ирему до Крикса, тоже часто поступал по-своему — что само по себе, пожалуй, и неплохо, Ирем вовсе не хотел бы держать при себе снулого труса, никогда не нарушающего правила, — но выходило это у него совсем иначе, чем у Крикса. И он точно никогда не стал бы спорить с сюзереном так, как энониец этим утром. В независимости Крикса всегда чувствовался вызов, а людей, бросавших ему вызов, Ирем выносил с трудом. Настолько, что, неоднократно зарекаясь насмехаться и дразнить "дан-Энрикса", так и не смог заставить себя отказаться от бессмысленных подначек.
Да; но все же парень совершенно обнаглел. Лорд Альто Кейр, бывший сюзереном Ирема, спустил бы с него шкуру за гораздо менее серьезные проступки, чем сегодняшняя выходка "дан-Энрикса".
"Надеюсь, у всего этого есть какое-нибудь оправдание, — подумал Ирем мрачно. — Потому что если нет — то, значит, я болван, который распустил мальчишку и позволил сесть себе на шею. Ладно, поглядим..."
Сэр Ирем отодвинул от себя пустой стакан и встал. Сидеть в трактире, дожидаясь возвращения "дан-Энрикса", было бессмысленно — рыцарь не сомневался в том, что энониец не вернется. Обшаривать порт и прилегавшие к нему базары в поисках "дан-Энрикса" казалось еще более нелепым — легче было бы найти иголку в стоге сена, чем наткнуться на мальчишку в таком многолюдном городе. А значит, оставалось только пойти на корабль и дождаться, пока Крикс вернется сам.
На плечо Лара неожиданно упала чья-то тень, и он вскинул глаза, надеясь, что им наконец-то кто-то заинтересовался. Но увы. Вместо холеного и респектабельного управляющего перед ним стоял мальчишка лет тринадцати-четырнадцати, то ли смуглый, то ли просто сильно загоревший под весенним солнцем. Лару показалось, что он уже где-то его видел, а мгновение спустя он даже вспомнил, где — сегодня утром, в обществе мужчины в синем орденском плаще. Только сейчас мальчишка был один. Он смотрел на Линара сверху вниз и грыз каленые орехи, сплевывая шелуху себе под ноги, как какой-то нагловатый подмастерье. Впрочем, на этом его сходство с подмастерьем и кончалось — вышитая темная камиза, рукава которой парень по-простецки закатал выше локтей, явно стоила целую кучу денег, а на поясе южанин, словно взрослый, носил перевязь, к который был прицеплен длинный меч. Лар удивленно заморгал, гадая, зачем спутник рыцаря вернулся на невольничий базар, но почти сразу же потупился, вспомнив о том, как после утреннего эпизода перекупщик закатил ему увесистую оплеуху и велел не пялиться на покупателей — никому, дескать, не нужны нахальные рабы, которые таращатся на вольных, как баран на новые ворота.
Парень, тем не менее, не отошел — Лар видел его запыленные, но, несомненно, дорогие сапоги из мягкой кожи.
— Ты не местный? — неожиданно спросил он на имперском.
— Господин?.. — не понял Лар. Южанин уточнил:
— Ты ведь родился не на Островах? Я прав?..
Линар пугливо покосился в сторону торговца, отдыхающего под навесом. Признаваться энонийцу, что он вырос в Мирном, а на рабский торг попал случайно, было страшно. Если до хозяина каким-то образом дойдет, о чем они здесь толковали, то ему не поздоровится. Пожалуй, даже грубость покупателю взбесила бы торговца меньше, чем такое заявление... Чувствуя пустоту и холод в животе, Линар едва заметно качнул головой, надеясь, что никто не слушает их разговор. А заодно спросил себя, зачем он вообще рискует, отвечая на подобные вопросы незнакомому мальчишке. Даже не поднимая головы, он чувствовал, как взгляд южанина скользит по его скорчившейся на скамье фигуре.
А потом южанин повернулся к перекупщику, начавшему поглядывать в их сторону, и показал на Лара — эдаким небрежным жестом человека, покупающего рабов по десять раз на дню.
— Сколько вы за него хотите?
Во рту у Линара разом пересохло. В первую секунду он подумал, что мальчишка просто шутит. Но, судя по решительности в голосе южанина, о шутках речь не шла... Линару снова вспомнился старик-слуга с его рассуждениями о том Шансе, который хотя бы один раз обязан выпасть каждому рабу. Должно быть, он был прав, поскольку Шанс Линара стоял прямо перед ним и поверх его головы смотрел на перекупщика, прищурив наглые зеленоватые глаза. Если южанин его купит, то Линар попадет на корабль, а потом... потом — домой! В эту минуту вся огромная Империя, отдельные земли которой были куда дальше друг от друга, чем Росанна — от его родной деревни, выглядела в глазах Лара домом.
— Три ауреуса, — сказал торговец, оценивающе взглянув на "покупателя" и явно сомневаясь, стоит ли воспринимать его всерьез.
В ответ мальчишка только рассмеялся.
— Сколько?.. Ладно, покормите его еще пару дней, а там посмотрим, сколько вы запросите.
До торговца, видимо, дошло, что покупатель из разряда сложных. Он сцепил руки на объемном животе.
— Если три ауреуса, по-вашему, слишком много, то сколько вы дадите?
— Семь динэров, — предложил южанин, но, заметив раздосадованную гримасу перекупщика, поправился. — Ну ладно, восемь.
— Восемьдесят ассов?.. Вот расписка его прежнего хозяина. И здесь черным по белому написано, что я купил его за сто. По-вашему, я стану продавать себе в убыток?
