Темная сторона любви

За рынком последовали две длинные улицы с висячими домами. Огромные строения застыли в воздухе, поддерживаемые электой. Особая мода — жить в одном из них. Впрочем, мне бы отец не позволил. Надежность для него ключевое слово. И хоть с самого ее создания на Центрию ни разу не нападали, и электа не начинала рябить

* * *

, сенатор не хотел рисковать даже ангстремом

* * *

*.

Еще несколько более приземистых зданий, затем заброшенные шахты на самой окраине города. Работы на них прекратились еще задолго до моего рождения, большинство было засыпано землей. Остались только невысокие валуны. На них можно было сидеть, свесив ноги, и наслаждаясь заходом трех солнц.

Я положила голову на плечо Марсину, вздохнула и начала смотреть на закат. Отец порой говорит, что я излишне романтична. Не знаю, прав ли он. Но на закат я смотрю не только потому, что он великолепен. Ярко красный, чуть золотистый, слепящий глаза и желто-оранжевый: три солнца преломлялись, и каждое дарило свой собственный, отличный от других оттенок.

Я глядела на дневные звезды еще и потому, что часто вспоминала дом. А Грион, Центрия, хоть я и жила здесь тринадцать лет, не стали родным гнездом. Далекая Бергана — вот, что мне вспоминалось.

Сегодня закат был необычен. Все три солнца, которые дарили свой свет жителям Гриона, окрасились в кроваво-красный.

— Знаешь, этот цвет... — начала я. — На моей родине он означает перемены. Помню, в тот день закат был таким же.

— В какой день? А, впрочем, не важно! — Марсин глубоко вздохнул. — Архелия, мы давно знаем друг друга, давно живем вместе, — он помолчал. — Архелия де Нези, не согласишься ли ты стать...

Резкий грохот, разнесшийся вокруг, не дал Марсину договорить. Валун, на котором мы сидели, внезапно задрожал, мы скатились с него и полетели на голую землю. Все дальше вниз. Ни дерева, чтобы ухватится, ни куста. Вблизи шахт никогда ничего не росло. Не знаю, как мне удалось ухватиться за выступ. Марсин покатился дальше. Я заорала:

— Держись! — протянула ему руку. — Быстрее!

Неожиданно он ухватил меня за щиколотку. Земляной выступ не выдержал, посыпался во все стороны, а мы покатились еще дальше вниз.

Грохот. Я снова попыталась замедлить падение, но нам на головы посыпалась земля, висящий до того на спине передатчик отлетел в сторону, включился, видимо, лишь только на него упал валун. Чувствуя на себе тяжесть земли, я услышала далекий тихий голос:

— Нападение на Грион! Всем постам внимание! Нападение...

А затем темнота.

**Шестиногие миратто — холоднокровные, похожие на ящериц (их иногда называют просто ящерицами), но гораздо больше в размерах.

* * *

Ползучие — родственники шестиногих миратто. Только у ползучих не шесть, а восемь ног и слизкая кожа.

*Летучие крави — полулюди-полуптицы. Вместо рук крылья, носоглотка похожа на клюв. Родина — планета Мельсения

* * *

Электа — особый вид энергии. Электа не начинает рябить — не начинаются перебои с энергией, не начинают происходить замыкания.

* * *

*Ангстрем — единица измерения малых длин, равная одной десятой нанометра.

Глава 2

"Малая звезда". Лаеский корабль...

— Воздух! Еще раз! Есть сердечный ритм!

Я очнулась в небольшой палате с трубками по всему телу. Никогда еще не чувствовала себя настолько беспомощной. Даже рукой не повернуть, только глазами моргать и могла.

Ужасное ощущение!

— Госпожа, Вы пришли в себя? — ко мне подошла молодая девушка в белом халате, что гармонировал с ее зеленоватой кожей. Верхняя челюсть сильно выступала вперед, отчего над нижней губой виднелись два зуба. Глаза сильно сужены, отчего казалось, что девушка чем-то недовольна. Впрочем, так показаться могло лишь тому, кто ни разу не сталкивался с лате*.

Я кивнула.

— Кто Вы?

— Простите, — она улыбнулась, обнажив при этом еще несколько зубов, — забыла представиться. Я — Миона. Целитель. Ваш отец...

— Довольно! — внезапно прозвучал резкий, слишком хорошо знакомый голос. Отец кивнул мне и поглядел на Миону. — Когда она пришла в себя?

— Несколько минут назад.

— Хорошо, — голос отца был холоден, безэмоционален. Будто самый настоящий лед. — А то я уже подумал, что Вы ослушались приказа и не сообщили мне об изменениях в ее состоянии.

— Простите, — снова извинилась девушка.

Но теперь я уже не обращала на нее внимания. Взгляд был прикован к отцу. Высокий, широкий в плечах с коротким ежиком волос. Одно из его прозвищ — "верд**" шло ему как нельзя лучше. Не это поразило меня. Гратийный обрывок в левой части лица (от подбородка к виску) — вот, что заставило вздрогнуть.

— Что произошло?! — с волнением спросила я.

— Чепуха! — отец закрыл за Мионой двери. — Я оказался слишком близко от эпицентра взрыва. Меня бросило к гратийной решетке, что начала плавится.

— Какой кошмар!

— Не смеши! — отец повел в воздухе рукой. — Будь время поспокойнее, наши хирурги бы за день решили эту проблему. Но сейчас не до того. На Грион напали.

— Кто?

— Думаешь, это волнует только тебя? — отец презрительно улыбнулся. — Я считаю, это дайванцы.

— Основания? — во мне взыграл аналитик. Я забыла о боле в теле, пытаясь выудить нужную информацию. Для аналитиков любопытство никогда не было пороком. Наоборот — одним из плюсов. Безразличный человек не замечает многих мелочей, что в последствии мешает ему увидеть полную картину.

— Предчувствие. Они не смирились с поражением. Я предупреждал об этом двадцать лет назад. Гадюку нужно было уничтожить, когда она без зубов, а не тогда, когда уже источает яд.

— Зачем ты мне это говоришь?

Меня действительно удивил ответ отца. Он редко удовлетворял мое любопытство.

— Тебе придется найти тех, кто на нас напал. Рад буду, если ими окажутся дайванцы.

— Мне?! — от удивления я приподняла голову и тотчас пожалела об этом, тихо вскрикнула, почувствовав, как внутри кожи натягиваются иглы.

— Тебя собрали едва ли не по кусочкам, — безэмоционально сообщил отец, услышав мой стон. — Камни раздробили тело. Врачи три дня мучались, восстанавливая нервы. К тому же ты едва не задохнулась, когда атмосфера Гриона была разрушена. Скажи спасибо, тебя быстро нашли, точнее, твой передатчик. Намучились потом, разгребая тело.

— Что с Марсином? — дрожащим голосом спросила я.

— Отделался парочкой ушибов. Твое тело его защитило. Все удары пришлись по тебе. А Марсин... Этот всегда выкрутится!

— Отец, я знаю, ты его терпеть не можешь, но я-то его люблю!

— Предлагаешь, мне по этому поводу станцевать канкан? — съязвил отец. — Он выжил и точка. И нет, — добавил он, — вы пока не увидитесь.

— Ты мне запрещаешь? — я еле слышно скрипнула зубами, надеясь, что гратий в голосе отца мне только привиделась. С него ведь станется отправить Марсина в другую галактику! Хорошо хоть обычно он не вмешивается столь радикально в мою жизнь. За последние годы ограничился лишь тем, что заставил меня заниматься космическим боем.

— У тебя просто не будет на это времени. Ты единственный выживший аналитик с психокинетическим блоком. Ты должна узнать, кто на нас напал! Я удивлен, что ты думаешь о Марсине, когда должна о наших врагах!

— Не доказано, что виновны дайванцы, — заспорила я. — А блок ограничивает только их силы. Да я и не уверена, что смогу воспользоваться им. У меня ведь еще нервы не все восстановлены.

— Я не предлагаю начать работу прямо сейчас. Через два дня врачи обещают поднять тебя на ноги. Тогда и начнешь. Только помни, а чепуху нет времени. Результаты нужны как можно скорее.

— Почему же сейчас, пока я не могу заниматься делом, я не могу увидеть Марсина?

— Мы на "Малой звезде". Количество пассажиров корабля ограничено. Марсин в это количество не вошел.

— Где он?

— На "Спутнике".

— На этом корыте?! — от удивления я подняла голос. — Оно ведь уже два раза выходило из строя! Потоки электы то и дело начинают рябить. При последнем запуске двое пассажиров не успели выбраться.

— Слишком многих приходится вывозить. Корабли загружены. Сейчас выбирать не приходится. Считай, ему не повезло.

— Неужели "Малая звезда" не выдержит еще одного пассажира?

— Нет! — с толикой раздражения в голосе ответил отец, затем повернулся к двери и хотел выйти из палаты.

Я остановила его, окликнув:

— По-твоему, виновны дайванцы, — Я подавила далекое воспоминание, что возникло в мыслях. Сейчас не до них! — Я обращу на них пристальное внимание, если ты дашь мне увидеться с Марсином. Если нет, буду рассматривать всех одинаково. На проверку уйдет гораздо больше времени.

— Никто не может угрожать сенатору де Нези! — спина отца окаменела.

— Я лишь предупреждаю. Чем быстрее я увижу Марсина... Чем быстрее он окажется в безопасности... Тем быстрее начнется война, которую ты так жаждешь!

— Они напали на нас. Уничтожили тысячи жизней. Мы должны отомстить! — отец резко сжал руку в кулак и ударил им по столу в углу палаты, отчего тот пошатнулся.

Впрочем, на меня это не подействовало. Слишком часто я видела его в гневе. А привыкнуть можно ко всему.

— Отомстить, говоришь... Сейчас погибли тысячи. А война заберет миллионы. Я не солдат, отец, как бы ты не хотел его из меня сделать! И никогда им не буду!

Он ничего не ответил. Просто открыл двери и вышел наружу. Я смотрела ему вслед, ничего больше не говоря. Для отца главным была месть. Для меня кровавая бойня, в которую она превратится.

Война. Это слово рождало слишком много горечи. Я не участвовала ни в одном сражении, но своими глазами видела страшные картины. Одна из планет на самой окраине нашей солнечной системы — Дайвания — не захотела стать частью Лаеской империи. Император нашел один возможный, по его мнению, выход — война. Казалось, победу мы одержим в два счета.

Порой надежды обманчивы!

Дайванцы дорого продавали свои жизни. Внешне похожие на людей: с таким же строением черепа и конечностей, дыхательной системой, смуглой, но не черной, как у жителей близлежащих к звездам планет, той же Берганы, кожей. Они отличались невероятными психокинетическими способностями. У дайванцев часто рождались дети эмпаты, предсказатели, ораторы, которым было достаточно сказать слово, чтобы убедить, что-то внушить. Имея поначалу лишь примитивное оружие, они очень быстро учились, адаптировались. И вскоре нагнали нас по развитию технологий.

Но одной, пусть уникальной планете не выстоять против нескольких солнечных систем. Дайванцы проиграли. В конце концов, заключили договор на наших условиях... Но это было потом. А сначала...

Проходим психомоторный щит. Не размыкайте кольцо! Будет нужно, умрите, но не размыкайте кольцо! Электа. Разряд. Десять тысяч йот***! Внимание, всем кораблям. Еще раз! Эмпатам не выдержать!

А затем опустошенная земля, горы трупов, оторванные куски тел...

И я видела эту чудовищную бойню своими глазами!

После победы наши ученые пытались понять природу психокинетики дайванцев. Для этого они производили сканирование сетчатки и считывание информации с главного мозга. Но вместо того, что искали, выуживали сцены сражений, навечно врезавшиеся в память дотоле миролюбивому народу.

Я была одной из тех людей, что пытались найти секрет дайванцев, а, возможно, мой отец просто хотел, чтобы я своими глазами увидела войну.

Я ее увидела!

— Сыночек! А-а, — яросный, полный боли крик, который заглушил стоны и плачи, что в тот день звучали по всей Дайвании.

День поражения...

А затем новый удар бластера, что прервал горестный, но такой надоедливый для захватчиков вопль.

Жертв и так тысячи, какая разница, если к ним прибавится еще с десяток?

На следующее утро Дайванцам... тем из них, кто остался жив, пришлось подписать договор...

Наконец, я отвернулась от двери, глубоко вздохнула, едва не захлебнувшись от нахлынувшего в легкие воздуха, еще раз прокрутила в памяти разговор с отцом и сама себе произнесла:

— Да, дочь, я рад, что ты осталась жива. Я сильно за тебя переживал.

"Кровавый воин" не сказал ничего.

Второй раз я пришла в себя на следующий день, когда кто-то держал меня за руку. Кто... Он прикоснулся большим пальцем к моим губам. Почувствовав немного выпуклый рубец — след, оставшийся после одного из опытов, я улыбнулась. Сразу стало как-то спокойно. Будто бы все горести ушли. Осталась лишь нежность.

Я открыла глаза.

— Марсин?

Он нежно провел рукой по моему лбу.

— Ты пришла в себя? Наконец-то! Я уже думал, что-то случилось. Приборы не в порядке, или...

— Замолчи! — у меня на глазах появились слезы оттого, что что-то в этом мире не меняется. Марсин... Как же я была рада его видеть! — Я беспокоилась за тебя.

— И я за тебя, — он провел рукой по моей щеке, опустился к шее и замер, заметив одну из иголок. — Столько их! Ты кажешься похожей на карса

* * *

.

— Часть уже убрали, — я улыбнулась. — А вот еще пару часов назад... Вылитый карс!

— Я так переживал, — он поднес мою руку к своей щеке. — Нас когда камнями накрыло, я вырубился. В себя только на "Спутнике" пришел. Тебя рядом нет. Я весь извелся. Хотел о тебе узнать. Все ходил, выспрашивал. Но никто ничего не знал. Слишком много нас таких, одиночек, осталось. Я совсем отчаялся. А через пару дней установили связь с "Малой звездой". Меня перевели. Говорят, твой отец этому способствовал. До сих пор не верю!

— Случаются чудеса, — я попыталась улыбнуться, не желая сообщать Марсину, что за чудеса приходится платить. В данном случае мне, выискивая повод для нападения.

— Почему загрустила? Арх,— ласково уменьшил он мое имя, — выше нос, — Марсин подмигнул мне. — Теперь все будет хорошо. Людей с Гриона переселяют на Бергану. Ты о ней столько рассказывала. Теперь я увижу твою планету собственными глазами!

— Увидишь, — я чувствовала, что боль отступает от одного присутствия Марсина, предчувствия тускнеют, как мрак перед приходом нового дня. Зеленные глаза Марсина давали мне силы, его ласковый голос убаюкивал, уносил прочь от реальности. — Она прекрасна. Неприступные горы, отвесные скалы над глубинными пропастями и горячий золотистый песок. На Грионе ничего подобного нет!

— Сейчас это как никогда правда, — Марсин вздохнул, отвел взгляд. — Тот взрыв повлек за собой разрушение атмосферы, дошел до ядра. Все вместе вызвало цепную реакцию. Грион уничтожен. На месте планеты один дождь из метеоритов и остался, да и тот скоро уйдет в небытие. Погибли тысячи. Хорошо хоть многих успели вывести. От взрыва до уничтожения планеты прошло шесть часов.

— Целая планета, — я вздохнула и, подобно Марсину, отвела взгляд. — Возможно, отец и был прав, я не права. Они должны быть уничтожены!

— Кто они? — не понял Марсин.

— Те, кто на нас напал, уничтожил сотни, тысячи существ... Я очень хочу вернуться на Бергану, — я через силу покачала головой. — Но не могу. Я единственный выживший аналитик с психокинетическим блоком. Я должна узнать, кто на нас напал.

— Но ты ведь пострадала, и твой отец... — Марсин на мгновение замолчал. — Это он решил поручить тебе эту работу? И ты согласилась? Из-за меня? Ты не должна была...