Три дня

году, разделяющая еврейские и палестинские территории. * Дальше — своим

ходом.

Уже стемнело, когда вся третья рота собралась на окраине поселка на последний

инструктаж. Командир роты, поставив на высокий камень свой тактический

лэптоп, присоединил к нему портативный проектор и направил его прямо на стену

близлежащего дома. Пользуясь армейской программой ЗД геоинтерфейса, он

подробно разъяснил действия каждого взвода в предстоящей операции.

'Интересно, что сейчас думают жители этого дома?" Я посмотрел на табличку у

входной двери. Она гласила, что в доме проживает семья Фердман. "Что ж,

:покойной ночи, семья Фердман!"

Когда комроты закончил, я подошел к нему и сообщил, что у меня тоже есть, что

сказать:

— В принципе, меня интересуют только водители.

Командир роты кивнул, и я, собрав всех десятерых водителей, подвел их к ближайшему БТРу.

— Я знаю, что многие из вас не видели бронетранспортер еще со срочной службы.

Поэтому я вам вкратце напомню, что надо делать с этим зверем, чтобы он не сдох в

самый неподходящий момент.

Я напомнил им азы техобслуживания М-113 — где проверять и куда заливать масло

и воду и так далее.

— И напоследок — перед каждой поездкой проверять натяжение гусениц. — Я

продемонстрировал два сложенных вместе пальца, вызвав смешки среди зрителей.

— Да, именно так, — я засунул оба пальца между вторым опорным катком и траком. —

Входит — натяжение в порядке, нет — сразу зовем меня.

БТРы батальона выстроились в походный порядок. Я устроился на

командирском сиденье, наполовину высунувшись из верхнего люка. Колонна

миновала КПП. Стоявшие там солдаты махали руками, желая нам удачи. Я помахал

им в ответ.

Закурил сигарету. Все обычные семейные заботы, заморочки на работе ушли

куда-то на второй план, как будто они вообще принадлежали другому человеку.

— Закрыть люки, — донесся по связи приказ комбата.

Все правильно. Хотя дорога на Шхем и контролировалась нашими, а по ее

сторонам стояло несколько еврейских поселений, береженого — бог бережет.

Вполне можно было нарваться на обстрел.

Я посмотрел на полускрытый темнотой пейзаж. "Земля, истекающая молоком и

медом." Да уж, молоком! А кровью не хотите? Кто тут только кого за последние

четыре тысячи лет не резал! Хананеяне египтян, евреи хананеян, филистимлян и

друг друга в многочисленных гражданских войнах. Потом еще были ассирийцы,

персы, греки, римляне, византийцы, арабы, крестоносцы, турки, британцы, опять

евреи и опять арабы. И каждый из них приносил кровавую жертву этой земле. Вот

и в очередной раз она взалкала крови. Надеюсь, все же не нашей.

Прервав на этом свои философские размышления, я выбросил окурок и

захлопнул люк. Надвинув на глаза нашлемный прибор ночного видения я

посмотрел в перископы кругового обзора. Колонна бронетранспортеров, быстро

движущаяся по извилистой дороге, через ПНВ выглядела феерически.

Полюбовавшись этим зрелищем, я вызвал по внутренней связи Рафи, водителя.

Шлемофон молчал. Убедившись, что он подключен, я осторожно, что бы не

удариться об угол двигательного отсека, протянул ногу и легко пнул водителя

ботинком.

— Да слышу я, слышу, — немедленно отозвался тот. — Задумался просто.

— Это ты зря, — ответил я. — Башку перегреешь, теплоотвод у кевларовой каски

плохой. Лучше следи за дистанцией.

— Не переживай, — огрызнулся Рафи.

Двигаясь по пустой ночной дороге, мы за час добрались до цели. Ведущий колонны свернул с дороги на какую-то площадку. Все повторили за ним. К моему

удивлению, последовала команда выходить. Странно, ведь по плану, мы должны

были войти в Шхем с ходу. Видимо, как всегда, какая-то нестыковка.

Выбравшись из БТР, мы с Роненом пошли искать наш ремонтный взвод. Дело в

том, что в "Питерах" полно свободного места и туда можно заснуть не только

дополнительную еду, но даже и мангал. Так что можно было рассчитывать

поживиться кое-чем повкуснее стандартного армейского рациона. Для солдата, как

известно, главное — пожрать и поспать. Поспать в эту ночь нам вряд ли придется,

так надо хоть пожрать повкуснее.

Увидев Эреза, я спросил, отчего задержка.

— Смена задачи, — он уже был в курсе. — Часть боевиков прорвалась из Шхема и

закрепилась в одной из деревень к юго-востоку. Нашему батальону поручили

выбить их оттуда.

Насчет кое-чего повкуснее мы не ошиблись. Мясо уже жарилось на мангале. Вскоре подошел Арье из первой роты.

— Кто у нас в третьей роте? Олег и Ронен? Хана вам! — весело обьявил он.

— Это почему еще? — поинтересовался я.

— Комбат утвердил сейчас план атаки. Все остальные роты занимают позиции вокруг деревни, а ваша демонстративно входит, что бы притянуть к себе огонь противника и выявить систему обороны, — охотно поделился новостями тот, подмигивая мне.

Я посмотрел на Ронена. Тот слушал, широко раскрыв глаза.

— Не пугай младенцев, Арье, — я погрозил ему пальцем.

— Это стандартный план, — сказал я, обращаясь уже к Ронену. — Никто под огонь нас подставлять не будет, не беспокойся. Впереди пойдет бронированный бульдозер, расчистит дорогу от мин. За ним будет идти танк и подавлять огневые точки. Потом мы, но только до крайних домов. Там высадка и дальше — пешком. Но нас это уже не касается, мы остаемся с техникой.

Обходивший бойцов батальонный раввин протянул нам отпечатанную солдатскую молитву. Поблагодарив его кивком головы, я спрятал ее в нагрудный карман. Я, конечно, неверующий, но на всякий случай...

Мы уже шестой час безвылазно сидели в бронетранспортере, медленно, с перерывами, приближаясь к цели. Тот, кто думает, что боевые действия состоят исключительно из перестрелок и быстрых бросков, ошибается. Они состоят, в основном, из вот таких вот тягостных моментов напряженного ожидания. Когда толком не ясно, что происходит, почему ждем. Мне хоть что-то было видно через перископы командирской башенки. Ронену было хуже. Он, уставясь в глухую стенку десантного отсека, мог довольствоваться лишь невнятными переговорами по рации.

Сначала, выйдя на исходные, мы ожидали, пока остальные роты займут огневые позиции на господствующих над деревней высотах. Потом наш отряд, состоявший из огромного бронированного "Катерпиллера", трех танков "Меркава-3" из приданного батальону танкового взвода и десяти БТР третьей роты начал медленное продвижение по ведущей в деревню дороге. Она наверняка была заминирована противотанковыми фугасами, поэтому, не доезжая до деревни с километр, бульдозер повернул и принялся проделывать в каменистом грунте новую дорогу, под углом к прежней. Наблюдая за действиями этого монстра, мне подумалось, что если бы в деревне не было мирного населения, то он бы просто проехался по ней вперед-назад полчасика и вопрос был бы решен.

Маршрут подхода к деревне был выбран так, чтобы почти до самого последнего момента нас прикрывал небольшой холмик. Поэтому деревня пока еще была мне не видна, как и мы из нее. Что не могло не радовать. Финишной точкой маршрута была примостившаяся с краю школа. Наверняка пустая ночью и являвшаяся неплохой позицией для броска внутрь деревни.

На востоке уже начинал алеть рассвет. Бульдозер вышел на последний участок длиной метров триста на открытом пространстве. Теперь его уже не прикрывал холм. Почти сразу же из деревни потянулись следы трассеров.

— Есть огневой контакт! — донесся из рации голос командира роты. — Рота, к бою!

Я, на всякий случай, повторил приказ экипажу. Ронен, которому это все было в новинку и так был бодр. А оба приданных мне бойца продолжали дремать, как ни в чем не бывало. Ладно, пусть еще поспят, нет срочной необходимости в них.

Вдруг я увидел в перископ яркую огненную точку, быстро перемещавшуюся по ломаной траектории. Ее трудно было не опознать. "Противотанковая ракета, бля..!" — на секунду екнуло сердце, пока я не напомнил себе, что оператор этой штуковины никак не может меня видеть из за холма. Ракета бухнулась в скалу вдали от нашей техники. То ли он промазал, то ли его успели "успокоить" наши снайперы.

"Катерпиллер", вместе с сопровождавшим его танком, достиг конечной точки маршрута.

— Автострада открыта! — доложил бульдозерист по рации.

Настал самый опасный этап — преодоление открытого участка. Я увидел, как передние БТРы роты рванулись на полном газу вперед.

— Жми! — заорал я по внутреней связи водителю. БТР буквально прыгнул вперед и почти сразу же послышался противный чмокающий звук попадающих по броне пуль.

— Слышал? — проорал Рафи в шлемофон, выдавливая газ до максимума.

— Фигня! — ответил я. — Главное, что бы не ПТУР. Жми!

До вожделенной школы с ее большим двором, огороженным высоким бетонным забором, оставалось меньше сотни метров, когда я вдруг увидел, что впереди идущий БТР стал быстро увеличиваться в размерах.

— Тормози! — заорал я водителю, но он сам уже тянул рычаги на себя. Вызвавший меня по рации замкомвзвода объяснил мне причину затора. Один из БТРов потерял гусеницу. "Блииин, ну почему сейчас!" — чертыхнулся я, приказывая водителю подъехать к поврежденному БТРу слева, что бы тот прикрывал нас своим корпусом. Остальные БТРы, кое-как объехав поврежденный, продолжили движение, и я увидел всю картину во всей ее "красе". БТР развернуло и его левая гусеница беспомощной лентой лежала в метре за ним. Мы остановились и я полез к заднему люку. Ронен, явно превозмогая страх, заявил:

— Я с тобой!

— Сиди пока! — абсолютно незачем было сейчас рисковать обоими.

Выпрыгнув из заднего люка, я на карачках (повизгивающие, время от времени, пули над головой весьма способствовали этому) подбежал к поврежденному БТРу. Картина была ясна с первого взгляда — натяжной цилиндр был разбит вдребезги. В другом случае я бы особо не волновался — запасной цилиндр у меня был, но не в такой ситуации. На ремонт уйдет, как минимум, час, а тут важна каждая секунда. Того и гляди, из РПГ влепят. Дымовая завеса, поставленная шедшим впереди танком, рассеивалась на глазах. Выпустить людей? Десанту придется бежать сотню метров под обстрелом. А это чревато. Решение созрело почти мгновенно. Только вот что делать с гусеницей? Если оставить здесь, как я ее потом притащу? Нет, возьмем с собой. Подскочив к своему БТРу, я схватил запасенный специально для подобных случаев кусок стального троса и зацепил его одним концом за края крайнего трака, а другим — за крюк на БТРе. Запрыгнув обратно на свое место, я сообщил Рафи:

— От тебя сейчас потребуется ювелирная работа!

Выйдя на связь с командиром поврежденного БТРа, я объяснил ему, что мы будем делать. Управлять всем действом изнури было никак не возможно и я решил рискнуть. Открыл верхний люк и, развернув башенку так, что бы крышка люка закрывала меня с направления предположительного огня, наполовину высунулся наружу. Подавая команды водителю, я подогнал наш БТР правым боком к левому боку поврежденного, "подперев", таким образом, тот и лишив его возможности разворота. Теперь все зависело от синхронности действий водителей. Я дал команду и мы двинулись вперед, соприкасаясь бортами. Стремление лишенного одной гусеницы БТРа развернуться влево пресекалось теперь бортом нашего.

Так мы "сладкой парочкой" и добрались почти до ворот школы. За пару десятков метров до забора я вдруг увидел краем глаза какие-то фигуры слева, у расположенного в отдалении дома. Наших там еще никак не могло быть! Я еще додумывал эту мысль, а руки уже автоматически потянулись к установленному на турели пулемету. Я дал пару коротких очередей в сторону дома. Фигуры больше не появлялись, а мы, наконец, достигли ворот. Вернее, того, что от них осталось. Железные створки, изрешеченные пулями, валялись на земле. Но ширина прохода не позволяла пройти "спаренным" БТРам.

-Стой! — скомандовал я. Экипаж поврежденного БТРа, кроме водителя, покинул его и умчался внутрь школы. Я осмотрел место предстоящего ремонта. Оно меня почти устраивало, только справа оставался небольшой простреливаемый сектор. Это надо было устранить. Я подбежал к стоявшему в отдалении "Катерпиллеру". Его хозяин, подняв бульдозерный нож на уровень кабины, мог теперь плевать с четырехметровой высоты на любые угрозы. Чем он и занимался, покуривая через открытую форточку бронекабины с чувством выполненного долга.

— Эй, на башне! — крикнул я бульдозеристу. — Не мог бы ты подвинуть свою бандуру метров на тридцать вперед?

— Без проблем! — ответил тот, заводя двигатель.

Вот теперь можно было приступать к работе. Промучавшись, вместе с Роненом и обоими водителями, часа полтора, мы, наконец, заменив цилиндр, натянули гусеницу и загнали оба БТРа во двор школы, присоединившись к остальным.

Большая часть роты, прорубая снятыми с БТРов молотами и ломами проходы прямо сквозь стены стоящих вплотную к друг другу арабских халуп (что бы не рисковать на узких, кривых улочках), углубилась внутрь деревни. В школе остались только водители, под командованием заместителя командира роты.

— Иди отдохни пару часов, — сказал он мне. — Вы хорошо поработали. Потом распределю вас на дежурства.

Я зашел в небольшое, на четыре класса, здание школы. Вошел в один из классов. На ободранной стене висела карта Палестины, от Иордана до моря, без всяких следов присутствия государства Израиль. Рядом же висели карикатуры, изображающие "сионистских оккупантов". В общем, нормальная арабская школа. Интересно, как преподаватели объясняют ученикам, откуда берутся эти самые "оккупанты"? Из под земли, что-ли? Если бы арабы не обманывали сами себя, может и войны давно бы не было.

Расстелив спальник прямо между партами, я в момент отрубился.

Наступил вечер. Пока, вроде бы, все шло нормально. Два десятка убитых боевиков, столько же пленных и еще полсотни пока укрывались в центре деревни. У нас потерь не было, слава богу. Еще две роты батальона вошли в деревню и присоединились к зачистке.

Я дежурил на краю стоянки, забравшись в командирскую башенку одного из БТР. Двор школы был довольно ярко освещен фонарем, стоявшим за забором и это было неправильно. О чем и сказал дежурному офицеру.

— Да, — согласился тот. — Надо это убрать.

Сказать легко, а как сделать? Лезть на высокий бетонный столб, к тому же стоящий снаружи, никто не собирался. Офицер, связавшись с штабом, предупредил, что сейчас с нашего направления будут слышны выстрелы и подозвал дежурившего с другой стороны стоянки снайпера. Дистанция была ничтожная, метров пятнадцать, но он не попал ни с первого, ни со второго, ни с пятого раза. Яркий свет лампы делал невозможным прицеливание через оптику. Потом попробовал кто-то с коллиматорным прицелом, с тем же результатом — нагло светящий фонарь наотрез отказывался лопаться. Народ начал уже обсуждать более серьезные варианты, включая пулемет. С КП ехидно поинтересовались: с кем это мы тут так долго воюем? Я, наблюдая за всем этим, потихоньку потягивал "Хеннеси" из своей секретной фляжки. То ли благодаря коньяку, то ли еще почему, но и мне захотелось поучаствовать в убиении непокорной лампы. Примостив свой М-16 с простым прицелом прямо поверх турели пулемета, навел его, просто поймав свет от фонаря в дырочку прицела и нажал на спуск. Свет погас. Все удивленно уставились на меня. Кто-то пошутил: